Жизнь продолжается

                15.   ЖИЗНЬ   ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Весенняя трава покрывала скудную предуральскую землю, уже в палисадниках расцветала черемуха прошли последние заморозки, на горизонте повисли долгожданные белые ночи, а Валя все ждала письма от Ильи, хотя чувствовала, что не мог он просто так закончить с ней переписку, там, где он находился, шли жестокие бои и погибали люди. Но Валя не могла поверить, что Илью могли просто убить, только не смерть, пусть ранен, пусть плен, но только не насовсем разлука, не навсегда, так нужна ей была его поддержка, его любовь, пусть и далекая, и передаваемая в письмах, но    такая необходимая, чтобы скрашивать ей будни. Человек не может умереть, пока о нем помнят и ждут, так думала исстрадавшаяся Валина душа. Много позже она узнает, что Илья пропал без вести, как сообщили из части его родителям, это подарило надежду; ведь люди возвращались, не могла просто так оборваться его связь с Уралом. На Урале лежал еще заколдованный клад, и заклинания хранились у потомков Анатолия Полякова и Александры Нестеровой, заклинания притягивали и жизнь продолжалась.
Осенью у уехавшей скороспелой жены Ильи Лидии родился ребенок, наследник заклинания и вместе с ним проклятия замурованного клада. Мать назвала сына Робертом и оставила  бабушке с дедом, сама же отправилась на поиски женского счастья. Мальчик рос очень шустрый и непослушный (совсем не похожий на Илью), много доставлял  хлопот  Марии Ивановне и Иларию Власовичу, вернувшимся из эвакуации и принявшие в дом как родную дочь Лидию, хотя и чувствовали, что по душевному складу и по стремлениям она совсем не пара была их сыну Илье, но  судьба и война распорядились по своему.  Иларий Власович много внимания уделял внуку, старался рассказать ему про пропавшего без вести отца, так как мать мальчика почти не знала Илью, все между ними произошло случайно, Лидия и не ждала неземной  любви, ей достаточно было официального признания и московской прописки. Прекрасно понимая, что сердце Ильи принадлежало другой, она сразу же, после рождения ребенка пустилась искать себе нового мужа, а ребенок остался с дедом и бабушкой. Зарплата у Илария Власовича была хоть и небольшая, но Мария Ивановна как и раньше умудрялась создавать в доме уют и достаток, как это умеют русские женщины. Многое разрешалось в доме шаловливому ребенку, но строго-настрого было запрещено прикасаться к красивым настенным часам, которые так торжественно отбивали каждые полчаса быстро текущего времени. И еще нельзя было маленькому Роберту заходить в дедушкин кабинет, когда тот садился за старинный письменный стол писать воспоминания. Даже бабушке нельзя было заходить и интересоваться секретными записями, которые Иларий Власович тщательно закрывал на ключ в ящике письменного стола. Но потихоньку, по мере роста сознания внука, дедушка, рассказывая сказки, посвящал его в историю жизни семьи  о том, что настоящая его бабушка Лена была родом с далекого Урала, где за могучей рекой Камой жил его прапрадед колдун. Очень все это было интересно Роберту и, рисуя детские картинки, изображал он крутые Уральские горы со скрытыми пещерами и тайниками. Лишь о родном отце Роберта – Илье, родным вспоминать было тяжело. Пришедшее еще до рождения мальчика извещение, что Илья пропал без вести, вселяло надежду и тревогу. Вдруг да объявится еще сын, вернувшись из плена, как случалось во многих семьях. Но по мере и течения времени, таяла и надежда. Теперь только и думалось, что гибель его была легкой и внезапной, без томления в плену и без мучений в газовой камере, ведь он не был евреем, но  был  офицером штаба, а это в плену ничего хорошего бы не сулило. И так, радуясь внуку и переживая за исчезнувшего сына, Иларий Власович тайком от близких, описывал в воспоминаниях самую важную тайну их семьи – историю захоронения колчаковского золота, хотя тогда золото еще не называлось «кладом Колчака», а было для него всего лишь царским банковским запасом, который и сейчас лежал где-то недвижим, несмотря на многие экспедиции, старающиеся найти захоронение. Признаться сейчас, что он причастен к исчезновению золота, Иларий Власович не мог, но и уйти в мир иной не поведав миру заветную тайну о месте нахождения было выше его сил, так что он тщательно записывал все, что знал, чтобы потом, когда-нибудь  его потомки могли бы придать огласке его секрет.
 А на Урале черная, черная тоска заполняла сердце Вали, а письма все не приходили. И не знала она, что Илья так и не дожил до такой желанной годовщины их встречи, что за несколько дней до 22 мая он, как и миллионы безымянных солдат погиб и попал в списки пропавших без вести. Но такая любовь, какая была у Ильи, не могла умереть вместе с ним, а в письмах и  снах надолго притулилась к семейной жизни Валентины, разрывая ей сердце. И ни внимание Матвея, ни усилия подруг не могли разогнать глубокую печаль, которая сквозила в ее прекрасных глазах. На эту удивительную особенность молодого лица однажды обратил внимание один эвакуированный художник из Москвы Борис Йогансон, который писал к тому же в Чёрмозе большое полотно – «На старинном уральском заводе», и готовил эскизы к будущей картине – «Салют победы на Красной Площади». Увидев на улице Валентину с Матвеем, он пригласил их в мастерскую и сделал несколько эскизов маслом и в карандаше. Один из эскизов маслом он подарил Вале и Матвею, а остальные увез с собой в Москву для дальнейшей работы. На подаренном эскизе лица Вали и Матвея были освещены с одной стороны, как вспышкой салюта. А увезенные в Москву графические изображения девушки в ажурном платочке художник поместил в одном из фронтовых журналов. Таким необычным способом образ простой уральской девушки скрашивал бойцам трудную фронтовую жизнь и, может быть, побывал в Берлине. Не исключено. И разве не чудо, что много лет спустя ее взрослая дочь – студентка с мужем, отдыхая в деревне у друзей и просматривая их семейный альбом с фотографиями (так тогда развлекали гостей), увидели графическое изображении девушки с милым задумчивым лицом.
- Ой, это моя мама! - воскликнула взрослая дочь Валентины. – Как это изображение оказалось у Вас?
-  На фронте, перелистывая фронтовой журнал, я увидел этот рисунок, - начал рассказывать пожилой хозяин дома. - У меня тогда и девушки любимой не было, не успел полюбить, молодым очень отправили воевать, а этот рисунок помог мне переносить тяготы войны. Так и привез его с фронта, даже будущая жена не ревновала, радовалась, что выжил. А рисунок можете забрать себе.
- Спасибо огромное, это самый лучший портрет мамы, – сказала благодарная дочь.
Да, ровно через год после трагических событий у Валентины родилась дочь. Валя сразу же уволилась с работы и с тех пор всю себя, весь свой интеллект и энтузиазм посвятила семье. Это ее, в некотором роде, спасло от отчаяния, но, в конце концов,  это же ее и надломило, лишило социального статуса. Дочку назвали в честь старшей дочери Карла Маркса Лаурой. Дедушка Миша, хотя и не приветствовал вычурные заморские имена, но авторитет  Карла Маркса примирил его с именем внучки. Домашние стали звать Лауру Ларочкой, это и приняло старшее поколение, все равно  крестить девочку дед  запретил, так как был убежденным безбожником. Но Александра Михайловна тихонько молилась за вновь приобретенную внучку своему неизменному ангелу – хранителю, спасшему ее от колчаковского расстрела. А защита девочке была явно нужна, слабенькой она родилась, желтушной, некрасивой, даже родная мама была несколько разочарована – таким страшненьким смотрелся ребенок, но врачи успокоили, все пройдет и девочка будет симпатичной. Так и получилось, но не сразу.