Испытание любовью
В результате тяжелых боев часть, в которой служил Илья попала в окружение. Два месяца, находясь под постоянной угрозой плена и смерти, Илья сохранял бодрость духа, пока существовала девушка, ради которой он готов был пройти все мыслимые и немыслимые огни и воды. Вот и готовился он выдержать все испытания, преодолеть врага, а тогда он будет непременно счастлив со своей Валечкой. Зарываясь лицом в ранний окровавленный снег под Москвой, когда их часть вышла из окружения и держала оборону Москвы, Илья благодарил судьбу, что успел встретить свою единственную любовь, даже если придется умереть под пулями, душа его будет парить вечно, повторяя имя любимой. Так невольно по-атеистки Илья трактовал постулаты христианства о бессмертии души. Он мало знал о религии, хотя его приемная мама Мария Ивановна водила его маленького в храм, но особого впечатления на него это тогда не произвело, а потом, учась в школе, Илья, как все ученики стал пионером, комсомольцем и, естественно, атеистом. Его жизнь протекала размеренно и счастливо заранее определена во всем: школа, институт, работа, а дальше предполагалась личная жизнь, но какой она будет, он по молодости, не задумывался.
Но встретив Валю, он ясно представил свою будущую семейную жизнь с любимой и не иначе. Глядя на фотографию, запечатлевшую милый образ скромной, задумчивой девушки, он знал, что больше никого так не полюбит, и такая высокая любовь не должна умереть по людским и по божьим законам. А то, что такая любовь обязательно его выведет из окружения невредимым, Илья ни на минуту не сомневался и надеялся отчаянно, что его чувство не останется безответным. В памяти Ильи всплывали страницы любимого романа Льва Толстого «Война и мир», чаще всего встреча раненого Андрея Болконского и Наташи Ростовой (любимой его героини), и невольно проводил Илья параллели с текущими событиями: бои под Москвой, победа и встреча с любимой. Ох, напрасно Илья так отождествлял себя с Андреем Болконским, ведь герой романа, по воле писателя, в конце концов, погибает, а Илья так мечтает жить дальше счастливо. Выкроив свободную минуту, Илья успел написать письмо любимой перед тем как попал в окружение, еще не зная, что Валя уже решила выйти замуж.
Письмо Ильи от 19 августа 1941 года.
Моя любимая Валечка! Вчера я получил Ваше долгожданное письмо, второе с момента моего вступления в ряды Красной Армии. Сколько радости доставило оно мне! Всякий раз, как я получаю весточку от своей горячо любимой девочки, я вновь и вновь вспоминаю историю нашего знакомства, дорогие, милые черты прекрасного лица, сердце сладостно замирает и хочется еще больше любить Вас и советский народ, давший такую дочь как Вы. А больше любить Вас и Родину, воспитавшую Вас, чем я люблю, вряд ли возможно. Вы спрашиваете, по-настоящему ли я Вас люблю, не увлечение ли это, за что я полюбил Вас? Да, это любовь настоящая, пламенная, глубокая. Это любовь, которая делает меня сильнее и лучше, которая поднимает на подвиги. За что я люблю Вас? Валечка, милая, дорогая, я люблю Вас за то, что Вы истинная дочь своей Родины, за то, что Вы простая, скромная искренняя девушка, за Вашу непосредственность, за Вашу сердечность, за хороший, ласковый взгляд Ваших глубоких, голубых глаз, за то, что в Вас воплощены лучшие черты советской девушки. Два дня тому назад, в час отдыха я, думая о Вас, написал стихи о «Советской девушке», писал с намерением посвятить их Вам, но они, по моему, настолько несовершенны, с точки зрения лирики, что я не решаюсь их дать даже для стенной газеты. И все-таки как память об зтих минутах, я отдаю их на Ваш суд.
Советской девушке
Ты простая, любимая, скромная, Ты колхозное поле лелеешь,
На работе, в быту и труде, Твой комбайн уберет урожай,
Я тобой восхищаюсь, и громко А в ученом твоем кабинете,
Я читаю стихи о тебе. Мысль науки ключом через край.
Ты такая, что все не расскажешь, Ты художник, писатель, ученый
В неумелых и слабых стихах, Машинист, агроном, капитан.
О победе твоей на машинах, Ты артистка и летчик отважный
О твоих боевых рапортах. Дочь народная, лучшей из стран.
Ты страной управляешь умело Ты на фронте бойцам помогаешь
И прекрасно ведешь поезда, И без страха глядишь на врага,
И как вольный орел или сокол И в Великой войне за отчизну
Самолет твой летит в небеса. Ты в передних шеренгах всегда.
Твой корабль волн струи разгоняя, Я люблю тебя, девушка наша,
Рейс свершает, послушный тебе, Как прошедшую юность свою.
А твой радостный голос со сцены Нет тебя ни милее, ни краше,
Песнь поет о любви и весне. Ни отважней в труде и бою.
Вот этот лирически слабый отрывок, к сожалению слабый (никаких поэтических данных у меня нет), я посвятил Вам. Вы меня простите, но к несчастью лучше я, очевидно, не умею. Валечка, дорогая, как бы я хотел написать лучше, во много раз лучше. Вам остается оценить только мой порыв…
Крепко, крепко целую мою любимую Валечку, мою дорогую девочку.
Всегда Ваш Илья.
Жду, не дождусь ответа на мой основной вопрос, повторенный в предыдущем письме. Адрес мой теперь другой, если Вы писали мне по прежнему адресу, то эти письма дойдут до адресата обязательно. Жду, жду и еще раз жду Ваших чудесных писем, часто, часто, и ответа, Валечка, на мой вопрос; ведь Вы ответите утвердительно, да, моя любимая?
Целую еще раз, Валечку в розовые лепестки губ. Ваш Илья.
Написав письмо Вале, Илья поспешил отправить весточку родителям. Хотя Иларий Власович и Мария Ивановна были приемными родителями Ильи, но любили его как родного, да и сам Илья не знал и не представлял для себя других. Знал, конечно, что родная мама его была вывезенная отцом из охваченного войной и оккупацией войсками Колчака предуралья, что Иларий Власович хранил о тех временах какую-то тайну. Вспоминал Илья, как разволновался его приемный отец, узнав о его внезапно вспыхнувшей любви, как собирался серьезно с ним поговорить и что-то важное рассказать, но не успел, Илья ушел на фронт. А как же сейчас его родители, где они, в окруженной Москве или в эвакуации? С началом войны Иларий Власович вполне мог бы эвакуироваться вместе с государственным финансовым учреждением. Вспоминалось Илье его безмятежное счастливое детство: их уютная ухоженная квартира, вкусные запахи из кухни, где Мария Ивановна пекла свои фирменные пирожки с капустой, а в просторной гостиной звучно отбивали счет времени настенные часы, перед каждым очередным басовитым боем, в часах что-то щелкало, шипело и часы начинали равномерно бить гулким, тревожным звуком. Но этот звук никогда не тревожил Илью, наоборот, успокаивал, и вообще, его сердце всегда было наполнено спокойствием и целеустремленностью, он, словно, всегда знал, что с ним произойдет завтра, особо не задумываясь. А сейчас, Илья думает, что прежняя его жизнь, до встречи с Валей, была словно сон, а вспыхнувшая любовь разбудила в нем неведомые до сих пор силы, приподняла над землей и чистым золотом озарила мечты о счастливой жизни. Золото притягивает не только злые силы, но под его излучением рождается неземная любовь, те судьбы, которые, волей случая, соприкоснулись с чёрмозским захоронением клада, приобрели способность любить необыкновенной любовью, которая притягивала, соприкоснувшихся с историей клада людей друг к другу, как разделенные половинки целого. Так что встреча Ильи и Вали была предопределена, пусть и короткая, пусть и единственная. Но Илья ничего этого не знал, не догадывался про клад и про неизбежность встречи и воспринимал все как неожиданный подарок судьбы, как великую драгоценность, способную перевернуть весь мир. А мир вокруг не щадил ни чувств, ни мыслей, ни жизни; катилась по родной земле война сметая на своем пути молодые судьбы, обездоливая невест и любящих родителей и не видно ей было ни конца ни края. А Валя все же решилась написать Илье, что предпочла другого, что вышла за другого замуж и живет в семье мужа. Она не решилась написать Илье, что ей трудно ужиться в чужой семье, несмотря на внимание и любовь мужа, но Илья все равно уловил грустные нотки в ее письме. Обида на Валю была неимоверно сильнее всех разумных доводов: ведь она еще так молода и нуждается в постоянной заботе, ведь это у него, у Ильи чувство вспыхнуло единственным лучом, а со стороны Вали была искренняя симпатия. Вот если бы судьба позволила Илье быть рядом, он был уверен, что добился бы ответной любви, а слова в письмах не способны растопить сердце, как бы искренни они не были.
И с момента получения судьбоносного письма от Вали Илья думал, что не выдержит и жизнь его так и закончится, обмелев без ответного чувства, но его жизнь, его кровь в условиях войны и непрекращающихся боев уже не принадлежали ему. Намучавшись, настрадавшись, устав от противоречивых дум, которые не могли вытеснить ни колоссальное душевное напряжение проходящих боев, ни физическая усталость, Илья написал Вале очередное письмо.
20 декабря 1941 года
Дорогая Валя!
Только сегодня получил Ваше письмо от 3 октября. Объясняется очень просто, наша часть перешла на обслуживание другой полевой станции, но не сразу, а с некоторым перерывом. И вот наконец Ваше письмо нашло меня. Много причин, Валя, заставляют меня писать это письмо. И прежде всего я не хочу, чтобы Вы превратно поняли мою короткую записку, в конверте с Вашей фотокарточкой, которую я Вам вернул. Теперь Вы понимаете, что зта записка не является ответом на Ваше письмо, а явлением, совершенно не связанным с ним. Моя искренность, в которую Вы верите (а это подчеркнуто Вашим письмом), заставляет меня столь же откровенно объяснить Вам все. Валя, получив (еще давно) от Вас письмо, в котором фигурирует он, в довольно подробном сплетении чувств и не получая после этого от Вас ни одного слова, я страшно мучился и страдал. Ваш образ неотступно следовал за мной, я старался забыть Вас, старался отвлечься, но ничего не мог с собой сделать, мои страданья не ослабевали. В эти дни я совершенно случайно встретил замечательную девушку, которая поняла мое состояние. Ее большие серые глаза, красивые как у Вас, светились таким участием и нежностью, такой лаской, что сердце, жаждавшее любви и счастья и готовое разорваться от страшных страданий, незаметно для самого себя, приняло бальзам участия этой исключительной человечности. Я был на краю гибели и Лидочка (так зовут эту девушку) меня спасла. Если Вы, Валя, милая, поймете мое состояние в тот момент, Вам будет совершенно ясно, что он мог быть для меня роковым. Чувство бесконечной благодарности к Лидочке, этому чуткому, благородному созданию, сделало нас очень близкими. Лидочка стала моей женой. И все таки я не мог совершенно забыть Вас, так глубока была сердечная рана. Я решился на отчаянный шаг и послал Вам ту Записку с Вашей фотокарточкой. Прошло много дней. Светлые воспоминания о нашей былой дружбе настолько затуманились пленкой времени и вот неожиданно, благодаря Вашему октябрьскому письму, вспыхнули с новой силой. Письмо это милое, искреннее, простое, видимо, выразило на бумаге Ваш благородный порыв сердца. Да, наши пути в личной жизни теперь различны, но разве могут умереть воспоминания о нашей большой светлой дружбе и разве могут они помешать нашему жизненному пути? Валечка, дорогая, Вы, конечно, понимаете, что если бы октябрьское письмо я получил во время, то не было бы этой записки, за которую прошу у Вас извинения. Валечка, милая, я оскорбил Вас, но я не хотел этого. Ведь Вы приняли записку за ответ на Ваше письмо, а на самом деле было не так. Простите меня, если я тогда сделал Вам больно. Я написал, Валечка, как это случилось. Если Вы не передумали, я принимаю Вашу дружбу. Залогом нашей продолжающейся дружбы будет присылка мне той самой Вашей фотографии, которая еще не так давно сопровождала меня везде и всюду, находясь у моего сердца. Разрешите мне поцеловать Вас нежным, дружеским поцелуем за светлые и яркие воспоминания, которые Вы оставили в моем сердце. Желаю Вам счастья и радости, крепко жму Вашу руку, с дружеским приветом, Илья.
Получив письмо от Ильи с пометкой «Просмотрено Военной Цензурой», Валентина не могла даже дать волю слезам, набежавшим ей на глаза, на работе надо было обслуживать читателей библиотеки, заполнять формуляры и выдавать книги в читальный зал, а дома ждал уставший муж и вечно недовольная свекровь. Нет, не такой представляла свою семейную жизнь избалованная родителями Валюша. Всем своим существом она чувствовала любовь Ильи, он снился ей среди неспокойной ночи, когда заснеженный ландшафт озарялся отражением мартеновских разливах стали на заводе. Написав очередное письмо Илье, Валя с тревогой слушала сводки с фронта, ожидая ответа и волнуясь за далекого друга. И вот, наконец, очередное письмо от 19 января 1942 года.
Дорогой, милый друг, Валечка!
С необычайным волнением ждал я от Вас ответа на мое последнее письмо. И вот передо мной долгожданные строки, написанные Вашей милой рукой, знакомый, ставший родным, почерк. Валечка, дорогая, если бы Вы знали, сколько радости Вы мне доставили своим письмом! Нет, я не могу забыть Вас, я буду помнить о Вас до последнего биения сердца, до последней способности мыслить и понимать. День 22 мая 1941 года, день встречи с Вами, в моем воспоминании умрет только вместе со мной.
Я никогда не буду счастлив без Вас, Валечка, это горькая истина для меня, с которой кроме меня и Вас никто не знает и не подозревает, но это так. Валечка, дорогая, зачем Вы тогда написали о нем? Так, внешне я, как будто не чувствую себя несчастливым, но из глубины сердца голос волнующий, настойчиво повторяет: «Ты никогда не будешь счастлив без Валечки. Вы были созданы друг для друга. Ты потерял жизнь полную безоблачного счастья с девушкой, которую ты любил и которую любишь сейчас, с девушкой, чей образ запечатлен тобой навеки».
Валечка, этот правдивый голос измученного сердца я заглушить не в силах. Мы всегда были искренни друг с другом, а теперь тем более. Ведь «наша нежность и наша дружба сильнее страсти, больше чем любовь». Правда, дорогой друг? Мы будем большими друзьями, Валечка, хорошо? Вы знаете, дорогая, когда мама, моя замечательная мамочка, узнала о моей женитьбе, она написала мне, что ей почему то очень жаль потерять Валю Уральскую (так она называет Вас). Видите, даже родительское сердце чувствовало необходимость соединения нас в одну счастливую семью. Валечка, Валечка, что мы наделали. Только надежда на большую дружбу между нами, несколько облегчает мои страдания. Валечка, дорогая, простите меня за поступок с Вашей фотографией; в прошлом письме я уже объяснял вам этот жест отчаяния. Но милый, дорогой друг, прошу Вас очень пришлите мне Вашу хорошую фотографию, хорошо если бы тот же снимок, который так долго хранился у моего сердца и который так хорошо отражает прелестные черты Вашего милого, дорогого лица.
Дорогая, извините меня, что я почти в конце письма поздравляю Вас с Новым Годом и желаю Вам всего самого лучшего, исполнения в этом году всех Ваших желаний, хотя с этого следовало бы начинать. Главное, что я хотел Вам передать, заставило меня даже отступить от обычных норм вежливости. Видите, какой я нехороший.
Лично передать Ваш привет Лидочке не могу, она уже значительное время находится в Москве по болезни. Валечка, Вы почему то ничего не пишите о нем. Вы, конечно, понимаете о ком я говорю. Как Ваша личная жизнь? Счастливы ли Вы, мой любимый друг? Жду Вашего письма, Валечка, жду ответа на мои вопросы, дорогая. Каждое Ваше письмо – это для меня праздник. Пишите поэтому чаще. Ведь Вы хотите доставить мне радостные минуты? И не смотря на это, как это не странно, я Вас прошу, Валечка, ответить на это письмо и прислать фотокарточку, только после получения Вами моего следующего письма, которое я постараюсь прислать возможно быстрее. Дело в том, что днями решится вопрос, останется ли наш адрес прежним или будет изменен.
Пока до свидания, мой дорогой, милый друг, Валечка.
Прошу Вашего разрешения, хотя бы в письме, нежно и дружески поцеловать алые лепестки Ваших прелестных губ.
Ваш верный друг Илья.
Вот такое письмо получала Валентина и утешалась среди весьма невеселой жизни в семье мужа. Свекровь все время косилась на нее недобрым взглядом, считала, что эта молодая девушка соблазнила ее красавца сына, такого умного, такого обеспеченного с зарплатой зубного врача, хватавшей раньше на всю их большую семью, все сестры и братья которой еще были слишком малы. А между тем и невестка готовилась стать матерью, опять в доме прибавится лишний рот. И к иконам невестка ни разу не подходила. С атеизмом сына Матрена смирилась – он ученый, ему надо работать и завоевывать авторитет, а время такое, что молитвы и православные то не приветствуются, а тут наши, старые староверские. Ладно, Матрена помолится и за него и за всех своих детей, и за пропавшего в ссылке мужа. А Валентина тихо терпела, забегала после работы к родителям, поговорить, развеяться и спешила к своему Матвею, который обожал свою молодую жену и с нетерпеньем ждал первенца. Девочка родилась как раз в праздник – 8 Марта: маленькая, слабенькая, такая беззащитная и красивая, как и ее мама. Но прожила долгожданная доченька совсем недолго, умерла родненькая тоже в праздник – 1 Мая. Обливаясь слезами в доме родителей, читала Валя очередное письмо от Ильи.
13 апреля 1942 года.
Милая, дорогая, любимая Валечка!
Мой лучший, бесценный друг. Славная, изумительная девочка. Мое счастье, моя радость. Валечка, дорогая, нет слов описать мое состояние глубокого счастья и необычайной радости, в которой я нахожусь сейчас, после прочтения Вашего искреннего, задушевного, ласкового письма. Хотелось бы все письмо исписать ласковыми названиями любимой Валечки. Дорогая, поток моей любви к Вам переполняет мое сердце, я нахожусь в состоянии какой то «счастливой невменяемости» и не могу остановиться, что бы объяснить, почему Ваше долгожданное письмо я получил только сегодня, через два месяца после его написания. Валечка, дело в том, что мы все время меняли адреса и только теперь адрес стал определенным. Поэтому, любимая, я не мог Вам ничего сообщить о себе, ведь перемена адресов постоянно была связана с перемещением. Вы меня простите, дорогая, ведь правда? Моя любимая, моя девочка, моя крошка, конечно я пишу то, что говорит мне сердце – нежное, правдивое, искреннее. Валечка, Вы знаете, я часто думаю о дне нашего знакомства – 22 мая 1941 года (ведь скоро год), думаю об истории моей любви к Вам. И все, что связано с Вашим дорогим именем, искрится лучами счастья и любви. Милая девочка, Ваш дивный образ на фоне уральского пейзажа стоит перед глазами, как будто это было вчера. Изумительной красоты дивные большие глаза смотрят ласково, нежно и задумчиво. В них светится ум и благородство чистой, как кристалл, души. Их никогда нельзя забыть, увидев однажды. Глаза – зеркало души. Это глубоко верно, это тысячу раз верно в отношении Вас. Такой чистой души, такого большого сердце я никогда не встречал. Алые губки, как лепестки розы, зовут к счастливым поцелуям. И когда это благородное лицо освещается очаровательной, ласковой улыбкой, и красивая фигурка наклоняется ко мне, кажется в этот момент я готов был умереть от счастья. А поезд мчал нас все дальше и дальше, мы оба смотрели в окно, за которым мелькали уральские леса, и мне хотелось, чтоб это продолжалось вечно. Так было в день нашей встречи. Валечка, милая, Вы созданы для счастья, и это счастье мог дать Вам я. Зачем так все получилось? Милая, без Вас я никогда не буду счастлив, не спрашивайте меня почему, я никогда не сумею Вам это сказать в письме. Может быть, когда-нибудь мы встретимся (как бы я хотел этого, дорогая) и тогда я все, все Вам расскажу. Да, Валечка, да любимая, где бы мы не находились, мы всегда будем помнить друг друга, мне никогда не забыть Вас; я всегда с Вами мыслями и чувствами. Валечка, Вы мой лучший, мой единственный и любимый друг, моя дорогая, любимая девочка. И как больно мне сознавать, что Вы несчастливы в личной жизни. Крошка моя, счастье мое, радость моя, как это несправедливо. Мое сердце обливается кровью, когда я думаю об этом. О себе, Валечка, я не говорю, видно мне не было дано быть счастливым с Вами, но Вы, дорогая, должны быть счастливы и я отдал бы все для этого. Любимая… Но нет, я не решаюсь даже подумать об этом. Валечка, может быть, мы еще будем счастливы вместе. Две ошибки (Ваша и моя) будут зачеркнуты и мы вместе рука об руку, близкие по духу, с единым стремлением, счастливые и радостные своей любовью пойдем по светлой дороге жизни вперед, вперед. Валечка, дорогая, любимая, как я Вас люблю, милая, если бы Вы знали! Когда я думаю о Вас и переживаю всю гамму чувств любви к Вам, я буквально каждой частицей своего существа пронизан счастьем и спрашиваю себя: «неужели можно любить так глубоко и сильно, так страстно и вместе с тем так нежно». Мне кажется, что никто и никогда не любил так, как я люблю Вас.
Любимая, как бы я лелеял Вас, как нежно целовал бы Ваши алые губки, красивые, как лепестки розы, с каким восторгом смотрел бы в дивные, красивые глаза, глубокие как море, лучистые как солнце, чистые как воды быстрой реки. Мне почему то представляется такая картина: лето, уральская природа, в лесу около стройной ели сидите Вы, Валечка, такая красивая, женственная, очаровательная; я лежу около Вас, положив голову Вам на колени, Вы ласково проводите красивой рукой по моим волосам; передо мной «Война и мир» Л.проводите красивой рукой по моим волосам; передо мной «Война и мир» Л.Н. Толстого и я вслух читаю нашу любимую главу из 3-й части романа: свидание Наташи Ростовой с раненым Андреем Болконским. Вот я заканчиваю чтение, мы делимся впечатлением, по воспринимаем эту знакомую, полную изумительного реализма сцену и под впечатлением наши уста сливаются в нежном поцелуе любви и нам кажется, что мы одни и вокруг нас только счастье… Любимая Валечка, Вы меня простите, я не могу сдержаться и целую в алые лепестки розы, целую Ваши дивные глаза.
Всегда Ваш Илья.
За фотографию тысячу раз спасибо, она уже не раз покрыта моими поцелуями. Жду Ваших милых. Нежных писем, каждое из которых для меня праздник. Сам буду писать чаще и Вас, любимая, прошу о том же.
И опять это письмо было проверено цензурой, кто-то чужой читал такие родные. Такие трепетные строки. Валя думала, что так написать могут только в романах талантливые писатели, но когда переполняется любовью сердце, написать может человек. далекий от сочинительства, да и с такой искренностью вряд ли можно сочинить текст, который то и текстом назвать нельзя, это просто открытая душа. А Вале в этот не простой момент так нужна была моральная поддержка. После смерти дочки Валя ушла из семьи мужа. Матвей ушел вместе с ней, огорчив мать и всю свою семью. После этого разрыва, он только материально помогал матери растить младших детей, даже когда умерла от тифа старшая помощница матери восемнадцатилетняя Феня, он не помирился с семьей. Спокойные, неразговорчивый Матвей любил Валю не меньше Ильи, но редко свою любовь выражал словами. Но не было ни одного желания любимой, которые он не стремился бы выполнить во что бы то ни стало. Все для Вали – таков был девиз Матвея. Даже смерть ребенка не так сильно переживал, как отчаяние своей жены. Что же по сравнению с этим, разрыв с собственной семьей, что значит завет отца – не бросать младших – когда на чаше весов стояла его всепоглощающая любовь к жене, его вера, что у них еще будут дети и все у них будет хорошо. А Валя все ждала письмо от Ильи со словами любви и утешения. И вот 8 мая пришло очередное его письмо, но она еще не знала. Что это письмо будет последним и читала его, наполняясь надеждой на обещанную встречу.
Письмо Ильи: 15 апреля 1942 года.
Моя любимая!
Моя Валечка, моя милая, славная девочка! Какой глубокий след оставило в моем сердце Ваше последнее письмо! Я читаю и перечитываю его без конца, и милые строки любимого знакомого почерка стоят передо мной, как живое воплощение нашей глубокой дружбы, нашей любви. Дорогая, как я Вас люблю! Валечка, мое счастье, моя радость, а сколько сказали бы мы друг другу, если можно было бы встретиться. Какое это было бы блаженство, глядя в Ваши прекрасные небесно-голубые глаза, взяв Ваши милые руки, говорить Вам о своей большой пламенной любви, о стонах наболевшего сердца и душе, истерзанной муками за Вас.
Валечка, милая, Вы, конечно же поняли бы меня, недосказанное прочли бы в моих глазах, в моих взглядах. И охваченный лаской Вашего чудесного, приветливого взгляда, с каким восторгом и как нежно поцеловал бы я Ваши алые губки – красивые, как лепестки розы. Любимая, неужели это возможно? Столько счастья одному человеку! И кому? Мне. Заслужил ли я это? Знаете, Валечка, я так досадую на себя. Ведь в письме я не могу передать и сотой доли того, что говорит мое сердце. Вот сейчас, когда я пишу Вам это письмо, мне хочется говорить с Вами языком поэта, в мыслях проносятся отрывки из стихов, но мне кажутся они такими бледными, что я не решаюсь их написать. Валечка, милая, Вы просили писать Вам все, поэтому Вы меня простите, что Вам, моей любимой, моему Цветку Урала я посвящаю эти лирические заметки:
Её глаза.
Глубокое море чудесно, Прекрасны, как ясные звезды
Прекрасные звезды ярки, Прозрачны как воды реки.
Как солнца сиянье лучисты, В них столько пленительной жизни,
Прозрачные воды реки. В них прелести столько простой,
Природой с восторгом любуясь, В них столько привета и ласки,
Я в Валины очи гляжу – Что я забываю покой.
В них радости столько и неги, И хочется вечно любить их,
Что я восхищенный молчу. Как молодость жизни свою,
Они как глубокое море, И шепчут уста тихо, нежно:
Лучисты как солнце они, «Моя дорогая, люблю».
Видите, дорогая Валечка, Вам, самому дорогому для меня человеку, моему кумиру, моей обидно, как больно сознавать, что не можешь передать на бумаге то, что чувствуешь, чем живешь. Валечка, милая, простите меня, моя радость, простите за плохое отображение самых горячих, самых глубоких чувств к Вам. Ах, Валечка, если бы Вы посмотрели в мои глаза, Вы бы прочли в них столько любви, столько нежности, столько ласки, что никогда не передать этого и десяткам писем. Ваша фотография, дорогая, является для меня источником радости и счастья. Я подолгу смотрю на любимые черты дорого лица, целую его, и сколько счастливых мгновений дарит мне это время! Вам не смешно, Валечка? Любимая, неужели мы снова встретимся и Вы войдете счастьем в колею моей жизни, цветущая весной молодости. Родная, как я жду этого золотого времени. Милая, как я Вас люблю! Валечка, Вы меня простите, но так как Вы разрешили мне спрашивать Вас обо всем, я хочу спросить Вас, не нужна ли Вам в чем-либо моя помощь? Помните, любимая, что Вы самый дорогой для меня человек.
Горячо обнимаю и крепко целую милую Валечку, всегда Ваш Илья.
P. S. Примите во внимание условия и извините мне карандаш. Жду Ваших милых писем. Если что-либо Вам не понравится, помните, что написано сердцем и не обижайтесь.
Валя, читая письмо Ильи, пыталась заглушить боль от потери дочери, от разрыва с семьей Матвея, от сочувствия мужу за его терзания между ней и своей семьей, за которую он не мог снять с себя ответственность, и только не могла (может быть к счастью) представить, что это письмо последнее. Много позже узнает Валя, что как раз в мае в боях под Керчью Илья погибнет, но родители получат известие о том, что «пропал без вести», и вместе с надеждой они будут лишены и сына, и пенсии за него. Илья, предчувствуя свою гибель, в письме просил Марию Ивановну сообщить о его судьбе Вале, что она и сделала, когда пропала надежда на его возвращение.
Свидетельство о публикации №217030200695