Луна

- Дочь моя, через три дня твое совершеннолетие...
- Да, отец.
- Ты понимаешь, что это... значит? - чуть замялся он, мужчина чуть в годах, хоть и не старый, но поблекший, словно бы погасший изнутри, изможденный человек с вечно дрожащими руками.
- Не волнуйся, я сделаю то, что должна, папа. - ответила девушка и безразлично отвернулась.
"Боже, да жива ли она? Она не должна так реагировать, она не может, не имеет права не дорожить собой! Она... она так спокойна. И холодна. Как лед... с того самого дня. И вот пришло и ее время, а она даже не говорит об этом. Боже, за что, за что ты отнимаешь ее?!" - увы, этих бурных излияний не прозвучало наяву, только в голове... Мужчина повернулся и тихо вышел из комнаты. Девушка не шелохнулась пока не смолк тихий шелест прикрываемой двери. Потом, впрочем тоже. Она только тихо прошептала, повторив:
- Я сделаю то, что должна... - по ее щеке скатилась одна слезинка, чуть сверкнув в сером луче луны.

............................

Двери залы совещаний бесцеремонно распахнулись и широким размашистым шагом туда не вошел - ворвался невысокий и приземистый человек и направился прямиком к столу, высоким и неприятным голосом задав вопрос, прозвучавший на всю комнату и разбивший гнетущую тишину:
- Все ли готово? Она знает, что делать, ее уже изолировали? - по всему было видно, что этот человек выбился из низов, добился высокого положения и теперь кичился своим "достижением", считая что теперь все должны расплачиваться с ним за его, как он убеждал себя, вынужденное лизоблюдство. Еще бы. ведь без предательства, подлости и интриг в жизни не добиться счастья. А правда... кому она нужна? Она удел слабых, удел сильного - ложь и ее тщательное дозирование. Этот человек, назовем его Мельтис, искренне верил в правило трех "С": скрытность, сила, самосохранение. А потому он всегда добивался своего и не сходился с людьми, а лишь взаимодействовал. не принимая во внимание их переживаний. Вот и сейчас, его не заботили переживания засевшего (или спрятавшегося?) в большой пустой зале печального отца - только результат: пригодна ли девчонка. Отчасти он даже презирал этого негодного правителя (а безусловно, сидящий тут был главой небольшого лунного народа).
- Да, я говорил с ней. Она сделает, что должно.
- Значит ее уже готовят к церемонии?
- Она знает ее наизусть. В подготовке нет нужды, она у себя. - сухо ответил король.
- Это недопустимо! - воскликнул Мельтис, - немедленно забираю ее.
- Нет.
- Она наш дар!
- Она юная девушка, Советник!
- Она себе не принадлежит и давно это знает.
- Она моя дочь. И имеет право провести последние дни свободно.
- Увы, я не могу приказать...
- Именно, Советник! Пока еще король здесь я. И я приказываю вам удалиться.
- Слушаюсь, - буркнул Мельтис и вылетел из залы, побагровев от злости и шепча: - Только пока...

..........................

Луна серо освещала окрестности создавая с каждым мгновением много больше теней, нежели рассеивала. Маленькие дети, родившиеся в последнюю декаду и не помнили, что было иначе... Много лет назад лунный народ был счастлив и мудр, ибо их великий дух-покровитель, Луна царила в ночной синеве. Но все изменилось, когда с приливом на землю ступил человек. Человек, в котором с первого взгляда была заметна одержимость. Человек, пришедший за помощью к лунному народу. Он просил изгнать овладевшего им духа, разорвать все связи с ним. Когда собрался малый совет старейшин и его попросили разоблачиться, на теле показалась татуировка, мягко переливавшаяся нежно-голубым цветом - символ принадлежности к народу Океана. Несмотря на это, ему согласились помочь. Увы, они не знали, что этот человек - дхиньи - земное пристанище духа Океана. Согласившись изгнать его они развязали войну. В гневе, дух Океана хотел уничтожить их всех и направил огромное водяное копье на несчастную землю, но под удар подставилась Луна. Копье поразило ее и растворилось, дух Океана ушел под воду, а луна... посерела. Она умерла. Но у короля была дочь, что не должна была родиться, она была слишком слаба и лишь мольбы Луне спасли ее, ведь Луга отдала ей частицу самой себя. Она могла вернуть полученное. Да, эта девушка умрет, но что есть одна смерть, если ею оплачивается жизнь народа? А что есть смерть единственной дочери, если даже ее жизнь была даром небес? О да, правитель должен решать судьбу народа. Но как он может решать судьбу своей семьи, ведь он должен ее беречь, он - ее защитник?

...............

Утро последнего дня. Сегодня вечером он оборвется, а она так и не вышла из комнаты. Может стоит пройти по городу, их последнему городу, посмотреть на то, чего она почти не знала?.. Да, так она и поступит. Легко одевшись, юная принцесса с не по детски серьезными глазами вышла на улицу и пошла, куда глаза глядят... так она шла пока...
- Привет, красавица!
Она обернулась: ее окликал странный среднего рода парень в бедняцкой одежде рыбака. Людям ее сословия полагалось лишь подавать милостыню таким, не более, но сегодня ей позволено все, так что же? Она чуть улыбнулась своим мыслям и ответила:
- Здравствуй.
- Куда идешь? - бойко начал он разговор, подскакивая к ней.
- Не знаю. Просто иду.
- Но зачем ходить бесцельно? А, ладно… - отмахнулся он, - лучше расскажи, - он умильно посмотрел на нее, - ты знаешь, почему Луна серая?
Она нахмурилась, он затронул самую болезненную тему в ее жизни.
- Это все знают. – ответила она.
- Ну, всю мою жизнь она серая, мне всего шестнадцать, так что я не знаю иного, но люди говорят, что когда-то она была того же цвета, что и твои серебристые волосы. Я ни у кого таких не видел! Может ты знаешь?
- Странно, а выглядишь старше.
- Спасибо – заулыбался он, - так что, ты знаешь?
- Знаю, - неожиданно для себя сказала она и предложила: - Хочешь расскажу?
- Спрашиваешь! Хочу, конечно!
И так они пошли гулять по своему последнему городу (хоть никогда и не было других), она рассказала этому странному рыбаку все, что знала о луне, рассказала о своем предназначении, просто о том, что лежит у нее на душе. Но все заканчивается. Пришло время прощаться. И тут этот конопатый паренек спросил:
- А чего хочешь ты? Неужели, стать жертвой во имя народа, который с детства обрек тебя на смерть?
- Мои желания неважны. Есть долг, и все.
- Но долг-то не твой.
- Для кого как.
Этот спор мог бы идти вечно, но из прервали. Словно из ниоткуда вылез стражник и сказал:
- Ваше величество, пора.
- Да. – сказала она, и пошла с ним, но ее догнал последний вопрос:
- Как тебя зовут?
- Мириам, - чуть улыбнулась она. Это был первый человек, хотевший узнать ее имя. Как жаль, что он же станет и последним.

……………

Алтарь над обрывом, над самым океаном. Она стоит на нем. Вокруг люди, но все молчат. Луна серо освещает окрестности. Король не мог смотреть – ушел. Смалодушничал. Остальные тоже не решались поднять глаза. Им было стыдно. Они обрекли девушку умереть за свои ошибки. Она стояла и смотрела, готовясь. И тут из-под алтаря с океана раздался шепот:
- Постой, не надо этого делать! Я знаю ответ!
Она взглянула вниз: там стоял тот рыбак. Она спросила:
- О чем ты?
- Помнишь, ты говорила, что раньше твои волосы были черные, лишь потом осеребрились? Просто отрежь их и брось в воду!
- Глупость. – нахмурилась она.
- А ты попробуй, что ты теряешь?
- А потом?
- А потом – прыгай!
- Что? – она подумала, что ослышалась.
- Прыгай! Что тебе здесь? Всю свою жизнь ничего не менялось в твоей жизни, к тебе относились неизменно одинаково, как к богатому дару, призу для духов, так зачем тебе оставаться рядом с ними?
- Они мой народ…
- Но так ли это для тебя?
- Наверное, нет…
- Прыгни! Ты ничего не теряешь!
- Спасибо, - улыбнулась она. И вдруг, словно решившись, сделал шаг к обрыву и резко прыгнула. Люди всполошились и бросились туда. Они увидели лишь пряди волос плывшие по воде, образующие полумесяц, что начал сиять и всплывать за горизонт, а Мириам в это время, впервые, быть может за свою жизнь, была счастлива, она летела по воздуху на некоем подобии корабля. Она летела смотреть мир.
Позже отец того странного рыбака нашел на своем пороге прядь серебристых волос, светивших как новая луна. Эта прядь всегда оберегала эту семью, хоть и не уберегла сына. Ведь тот мальчик погиб в день мести духа Океана и то был только призрак парня… А Мириам… она унеслась вместе с ветром очень высоко. Но никто из людей больше не видел ее, ибо никто не смотрел в небеса.