возможно это случилось на самом деле

Вой эвакуационной сирены заглушал  все остальные звуки. Казалось, что он пропитал весь воздух вокруг, вместе с запахами пороха, боли, запекшейся крови и трупов, которые не успевали убирать с улиц. На дворе шел 1944 год. Сидя в маленьком приемном покое Агат казалось, что эта ночь не закончится никогда. А раненных все привозили и привозили. Они кричали от боли, которую каждый раз ей казалось, что она физически ощущает как свою. Пани Новак заменив в перевязочной силой отправила поспать хотя бы несколько часов.
 Забывшись тревожным сном Агат снова снился отец. Его расстреляли два года назад за помощь еврейскому мальчику, которого ранило осколками, разорвавшейся гранаты. Он был выдающимся хирургом, спасшим ни одну жизнь. После его смерти мать ушла в себя, проводя сутки либо на фабрике, либо запивая боль и отчаяние алкоголем, который за последние деньги доставала у спекулянтов. А ведь она была знаменитой на всю Польшу певицей. Мать не уехала в эвакуацию из-за отца, которого любила без памяти и который остался в Люблино помогать чем только мог.
Проснувшись от неожиданной тишины, Агат вздрогнула. Утреннее затишье, на небосклоне уже брезжил серый зимний рассвет.
Пани Новак стояла на крыльце и курила папиросу. Оглянувшись на шаги, она ласково потрепала Агат за щеку.
-Девочка моя, сходи домой. Я взяла у повара немного крупы и картофеля, отнеси их матери,проверь, как она.
-Хорошо., но я скоро вернусь и заменю вас.
Потеряв обоих сыновей Пани относилась к Агат как к родной дочери, которой у нее не было, но о которой она всегда так мечтала. Пани Новак была красивой женщиной, ей было всего 47 лет. Но после потери семьи она резко постарела, некогда иссиня черные волосы теперь паутиной покрывала седина, а в глазах залегла невысказанная боль утраты.
 Взяв небольшую котомку Агат отправилась по спящему городу домой. Путь пролегал через развалины и стены гетто, аа стенами которого давно не было слышно ни шороха, ни звука.  Кого по-моложе забрали на работы нацисты, а стариков, больных, детей и женщин увезли в Майданек. После, о них никто ничего не слышал.
В тишине спящего города Агат услышала шорох в темном переулке между жомами. Повернув нголову Агат увидела среди помоев, осколков стекла и крошки кирпича юношу, державшего руку на месте запекшейся крови и как загнанный взверек сидевшего в углу. Бросив котомку, девушка забыв об осторожности побежала в переулок. Парень поднял на нее голубые как море глаза, казавшиеся огромными блюдцами на истощенном лице.
-Ты сможешь  идти? Тут недалеко, я помогу.
Парень лишь слегка кивнул в знак согласия.
Обхватив его за пояс Агат помогла ему встать. От боли юноша стиснул зубы, но не проронил ни звука. Дойдя до черного входа больницы Агат увидела Пани Новак, стоящую с чашкой.
Заметив их Новак кинулась ей на помощь.
-Блаженная Бронислава, детка, где ты его нашла?! Как вас еще патруль не засек.
Вдвоем они дотащили его до своей маленькой коморки, которую пафосно называли «Сестринской». Уложив на кушетку, Агат помчалась за лотком для перевязки. Умело обработав и перевязав рану Пани дала немного хлеба и горячий чай. Через пару мгновений юноша забылся сном.
Выйдя и прикрыв дверь, женщины стояли в коридоре. Пани с укором посмотрела на девочку.
-Агат, ты же понимаешь,, что мы не сможем укрывать его здесь. Чем ты только думала?! Ладно, не переживай, сегодня ночью мы отведем его ко мне. Тут недалеко, да и мне терять уже нечего. Детка, а ты знаешь, что он еврей? Я поражаюсь, откуда он, ведь мне казалось, что их уже не осталось.
Приоткрыв дверь в коморку, Агат наконец рассмотрела того, кого спасла.
Он был на вид лет 20, бледен, ужасно истощен и кожа как пергамент. Истощенные скулы и красивые длинные пальцы с венами на кистях, обтянутыми кожей.
-Так, давай приниматься за работу, доктор уже в операционной.
Послышался скрип тормозов у парадного входа. И снова раненные. Плотно закрыв дверь Агат ушла помогать принимать больных. Тревога не покидала ее ни на минуту.
 Сумерки сгустились над Люблино. Сдав смену, женщины пошли в свою коморку, где их ждал спасенный. Когда они вошли, он испуганно смотрел на них зверьком в клетке, но сил встать он так и не нашел.
-Как тебя зовут, парень?
Новак осматривала перевязку. Крови уже почти не было.
-Аарон, пани. Спасибо тебе, что спасла.- сказал он, смотря на Агат, прижавшуюся к углу коморки.
-Хорошее имя, Аарон, свою историю ты расскажешь нам позже, а пока слушай внимательно. Здесь мы оставить тебя не можем, но  переведем тебя ко мне, на верху есть чердак, не очень сильно разрушенный бомбежками, там мы тебя и спрячем. Идти надо сейчас, пока ночь, тут недалеко и время патруля еще не пришло. Они появятся через час, у нас есть немного времени. Ты сможешь идти?
-Да. Спасибо вам.
Обхватив  его по обе руки, женщины помогли встать, и неслышной поступью троица выскользнула из черного входа. Им повезло, ночь была безлунной, а электричества ночью уже давно не было. Добравшись до нужного здания, они вошли в парадную.
-Идите на чердак, я скоро приду,-сказала Новак.
Поднявшись на чердак, Агат помогла Аарону подняться. Тот был бледнее чем утром, видимо от боли, которую ему причиняла рана. Немного погодя пришла и пани с какими-то вещами.
-на, переоденься. Это вещи моего сына. Вы похожего телосложения. А ты, детка, помоги мне набросать соломы для лежанки.
Бысто управившись, женщины уложили Аарона.
-Я не знаю как вас благодарить,- сказал смущенный юноша.
-потом отблагодаришь. Отсюда никуда не суйся, я буду приходить с едой раз в день, когда будут наступать сумерки. Если услышишь патрульных, лежи смирно и не издавай ни звука.
Аарон посмотрел на Агат. – Ты придешь ко мне?
Та уверенно кивнула головой. Спустившись с чердака Агат поспешила домой, хотя всеми мыслями была с этим юношей, его взгляд поразил ее и не оставлял в покое. Когда она пришла домой, мать уже спала, а в комнате витал запах крепкого дешевого алкоголя. Переодевшись в потрепанную ночную рубашку Агат легла спать.
Так прошло 2а месяца. На улице уже была весна, Аарон давно поправился и благодаря заботе пани Новак выглядел намного лучше, чем в их первую встречу. Он обитал все так же на чердаке. Агат узнала, что Аарон прятался в подвалах гетто, после того как нацисты истребили всю его родню, постепенно оставшись один, он решил выбраться, но его заметил, проезжавший мимо патруль. Они устроили погоню, успев его подстрелить, но Аарону удалось скрыться. Ему было 24 года и до войны он был пианистом в одном из ресторанов города.
Поднявшись на чердак, Агат помогла Аарону подняться. Тот был бледнее чем утром, видимо от боли, которую ему причиняла рана. Немного погодя пришла и пани с какими-то вещами.
-на, переоденься. Это вещи моего сына. Вы похожего телосложения. А ты, детка, помоги мне набросать соломы для лежанки.
Бысто управившись, женщины уложили Аарона.
-Я не знаю как вас благодарить,- сказал смущенный юноша.
-потом отблагодаришь. Отсюда никуда не суйся, я буду приходить с едой раз в день, когда будут наступать сумерки. Если услышишь патрульных, лежи смирно и не издавай ни звука.
Аарон посмотрел на Агат. – Ты придешь ко мне?
Та уверенно кивнула головой. Спустившись с чердака Агат поспешила домой, хотя всеми мыслями была с этим юношей, его взгляд поразил ее и не оставлял в покое. Когда она пришла домой, мать уже спала, а в комнате витал запах крепкого дешевого алкоголя. Переодевшись в потрепанную ночную рубашку Агат легла спать.
Так прошло 2а месяца. На улице уже была весна, Аарон давно поправился и благодаря заботе пани Новак выглядел намного лучше, чем в их первую встречу. Он обитал все так же на чердаке. Агат узнала, что Аарон прятался в подвалах гетто, после того как нацисты истребили всю его родню, постепенно оставшись один, он решил выбраться, но его заметил, проезжавший мимо патруль. Они устроили погоню, успев его подстрелить, но Аарону удалось скрыться. Ему было 24 года и до войны он был пианистом в одном из ресторанов города. Они проводили вместе много времени на чердаке, она приносила ему книги, провизию, а он рассказывал ей старые еврейские майзы.
После работы Агат шла в направлении дома пани Новак, когда не дойдя до последнего поворота она увидела машину патруля возле входной двери. Двое немцев тащили Аарона, на лбу которого было багряное пятно крови, он был без сознания. Новак в это время была на смене в больнице.
 Аарона запихнули в машину и увезли в направление Майданека, расположенного на окраине города. Агат беззвучно опустилась на брусчатку, грудь разрывал неслышный плачь, она давно перестала плакать, ей казалось,  она забыла, что это значит.
-Мне очень жаль,- сказала пани Новак, узнав эту новость, а в глазах ее печаль превратилась в бездонную пропасть…
23 июля 1944 года Красная Армия взяла Майданек, освободив военнопленных. Для Агат это  было намного грандиознее, чем взятие Рейхстага и падения Рейха. Ведь внутри у нее до сих пор теплилась надежда…
 Аарона привезли вечером, вместе со всеми  раненными при взятии концлагеря военнопленными, Агат сразу его узнала, но не поверила своим глазам. Некогда соломенно-желтые волосы были теперь седыми, а руки были все в шрамах от пыток. Он приоткрыл глаза и улыбнулся.
-Ты снова здесь, моя фейгеле..Я знал, что ты снова меня спасешь…
P/s Мне было 16. и мне надо было что-то сказать этому миру.
15 сентября 2009г.