Удильщик

Мерный стук колёс поезда, несущегося в тёмный тоннель, усиливался. Все громче и громче. На манер странного барабанного ритма. Этот этнический барабанный бой становился более плотным и глухим, по мере приближения к точке не возврата. Что может находиться в конце этого мистического тоннеля не знает никто из живых, а мёртвые уже не могут нам ничего рассказать. Ритмический рисунок становится все более неровным и неожиданно, на сильной доле, обрывается. С трудом разлепив тяжелые опухшие веки, Фред начал понимать, что все это время он, сквозь сон, слышал стук собственного сердца. Вместе с пробуждением пришла сильная головная боль. В затылок как будто вогнали раскаленный болт, а два тяжелых молота бьют по голове с обеих сторон, как по наковальне. С великим усилием, с которым отчаявшийся человек гребёт в открытом океане на маленькой шлюпке в сторону рыболовного судна на горизонте, он пытался разглядеть то, что открылось его взору. Безрезультатно. Глаза видели только жирную и беспроглядную темноту. Фред Николас МакГилл, молодой человек двадцати трёх лет от роду лежал на спине в абсолютно тёмном помещении. И все бы ничего, если бы не двадцатисантиметровый слой воды покрывающий его тело, который по запаху напоминал тухлые яйца, вперемежку с потными носками и гниющим мясом. Фред был тем еще распиз**ем, но сейчас его, обычно оптимистичный, настрой просто напрочь пропал. Приподнявшись на локтях, он сделал тщетную попытку встать, хоть немного поднять тело из воды. Дно было неприятным, холодным и скользким, поэтому он рухнул обратно в смрадную жижу. В уши набралась вода, что ухудшило и без того отвратительное состояние. Собравшись с силами, Фред смог наконец-то подняться и сесть. Немного резкая смена положения корпуса отозвалась очередным наплывом мигрени. Голова пульсировала болью и от безысходности Фред опустил её на руки, уперев их в колени. Ледяные пальцы приятно легли на виски и лоб. Боль ослабла. Фред удовлетворенно закрыл глаза и потихоньку стал приходить в себя. Мокрая футболка мерзко прилипла к спине. Джинсы и кеды насквозь пропитались водой. Вроде бы стало лучше, но тут же возникла тревожная мысль: «Где я? Какого ***?». МакГилл попытался встать, но от холодной воды ногу свело судорогой и такая роскошь, как вертикально стоять по щиколотку в воде, представилась невозможной. Он начал разминать окаменевшую конечность и понял, что его руки и ноги просто невообразимо холодные. Его стараниями кровь начала усиленно циркулировать и через некоторое время он смог подняться и стоять на слабых шатающихся ногах. Осознавая, что его крик будет долбить по голове не хуже тех самых молотов, он все же принимает решение и из пересохшей глотки вырываются сиплые крики: «Эй! Меня кто-нибудь слышит?! Я тут! Кто-нибудь!!! Помогите!». На последнем возгласе голос сорвался и охрип. За все это время Фред не услышал ни звука, кроме всплесков воды и собственного голоса, а глаза он уже давно держал закрытыми, за ненадобностью. Он с надеждой ощупывает свои карманы и «О, чудо!», находит в них спички. Теперь можно открыть глаза, зажечь огонь и осмотреться. Вместе с тем как спичечная головка проходит по боковой стороне коробка, слышен только противный скрежет. И ни одной искры. От отсыревших спичек толку не больше, чем от золотого Ролекса при лавине. Смирившись с непроглядной тьмой, Фред медленно проходит вперед и через пару шагов упирается выставленными вперед руками в стену. Ощупывая ее мшистую поверхность, его окутывает животный страх и он, чуть ли не визжа, отскакивает от стены. Успокоившись, он продолжает свой обход и убеждается в том, что находится в маленьком помещении, примерно пять на восемь метров. Ни дверей, ни щелей, никаких намеков на выход. Только стены, местами обросшие плесенью. В надежде он поднимает руки вверх и теряет ее потому, что руки не достают до потолка. Возможно, сверху есть какой-нибудь люк, но и прыжки на месте не помогли дотянуться до потолка. Выбившись из сил, он начинает обшаривать пол, стараясь найти что-нибудь под водой. И находит. Он то и дело натыкается на куски чего-то мягкого, напоминающее дерьмо и на всякий мусор, вроде пустых размякших пачек сигарет, осколков стекла и непонятно чего еще. Это занятие не принесло никакой пользы, за то руки окоченели так, что он перестал их чувствовать.
«Что я вам сделал, ублюдки?! За что вы так со мной поступаете? Вытащите меня отсюда!» - истошные крики отталкивались от стен и рикошетили, чтобы в конце концов утонуть в воде. Если до этого все было ужасно, то сейчас эта ситуация стала отвратительной, тошнотворно ужасающей. Фред захлебнулся собственным криком и закашлялся. От сухого раздирающего кашля возник рвотный рефлекс и содержимое желудка в долю секунды оказалось снаружи,  дополнительно испортив омерзительное амбре в затхлых стенах комнаты. Вот тот момент, когда личность человека начинает видоизменяться. Сначала была паника. Несчастный человек метался в темноте из угла в угол, от стены к стене, падая в холодную воду и в кровь разбивая свои замершие руки об стены. Ужас, переполнявший его в тот момент, сжигал его изнутри. Обессилив, он рухнул в воду и остервенело бил руками и ногами по ее глади, которая расходилась никому не видимыми всплесками и кругами. Потом началась апатия. Полное отсутствие желания что-либо делать, да и вообще жить. Но как это все обманчиво. Внутри еще осталась надежда на спасение и инстинкт самосохранения не позволяет совсем уж опускать руки. Фред лениво поднялся и сел, упираясь спиной к стене. Глухим стуком отзывались удары его головы об стену. Так продолжалось какое-то время, пока боль стала просто невыносимой. И тогда наступила тишина.
Фред не знал сколько прошло времени с того момента как он очнулся. Может быть несколько часов, а может несколько дней. Да и какая по большому счету разница? Он никуда не опоздает, некуда спешить. Он находился на грани реальности и чьей-то больной фантазии. И тут начинается самое сладкое и непередаваемо изящное! Помешательство. Безумие!
«Эй, МакГилл! Забирай свое пиво и уё**вай на *** из моего бара!» - цветные всполохи воспоминаний настойчиво калечат сознание.
«Фред, мы любим тебя!» - только родители говорили ему такое. А потом их сожрал огонь. Все, абсолютно все было потеряно. Дом, вещи, комиксы, его милая морская свинка Сэнди. Его родители….  Все сгорело, как и его жизнь. Моменты жизни мелькают то тут, то там. Вот он оправился после этой утраты и пьёт кофе в закусочной. А вот он сидит у Кенни и принимает «мет» первый раз в своей жизни. Разносит письма и газеты. А вот гляди-ка! Трахает миссис Симонс. Если бы Зак узнал, то он оторвал бы ему яйца за то, что Фред трахает его мамашу! Очередной отрывок воспоминания о том, как в средней школе его избили в туалете. Потому что нельзя просто так продавать крэк младшему брату капитана школьной команды по футболу. Голова окунается в толчок. Вода смывается, а эти стероидные дегенераты ржут на весь туалет.
Сознание возвращается от того, что Фред захлебывается наяву. Наверное он отключился и упал в воду. Откашлявшись, он садится в прежнюю позу и тупо смотрит в темноту. Так проходит ещё одна бесконечная вечность в густой и вязкой, как смола, тишине. Внезапно, в противоположном конце помещения, появляется маленький ядовито-зелёный огонёк. Он парит в метре над водой и медленно двигается из стороны в сторону. Воображение Фреда рисует в темноте ужасающий облик рыбы-удильщика, с хищно разинутой пастью и острыми как бритва зубами. Парень в панике перебирает ногами и руками, пытаясь отползти подальше от этого чудовища, которое по передвижению своего фонаря, будто просто осуждающе качает головой. Наваждение проходит так же внезапно, как и появилось и мысль о том, что Фред останется здесь умирать, снова овладевает его искалеченным разумом. Чувство голода становится все сильнее. Рези в животе сигнализируют о необходимости в пище. Замечательная идея приходит в голову человеку, повредившемуся рассудком – откусить от своей руки кусок мяса и съесть его. Он несмело подносит предплечье к открытому рту и осторожно сдавливает кусок плоти зубами. Сильнее… ещё сильнее…  и вот кожа лопается под давлением и первые струйки теплой крови наполняют рот. Челюсть судорожно сжимается раз за разом, отрывая волокна мяса. Дикая боль давно уже уступила место животной жажде крови. Утопая в собственном безумии, Фред пресыщается и взрывается в истерическом смехе, демоническом вопле. Кровь неумолимо вытекает из рваной раны, парня начинает мутить, в итоге Фред Николас Николас МакГилл, молодой человек двадцати трёх лет от роду, теряет сознание и больше оно к нему не приходит.
Снег, скоплениями тысяч прекрасных снежинок, ложится на асфальт. Местами радугой блестят бензиновые пятна. Офицер Дуглас курит и попивает утренний кофе, сидя в своей машине. Никто не чувствует запах гниющего и разлагающегося тела где-то в затопленном подвале. Люди мирно ходят по бульвару, закутавшись в мягкие шарфы и теплые пальто.
— «Какой замечательный день!»
— «С рождеством Вас!»
— «Счастливого рождества!»
А вы знаете, что офицер Сэмюэль Дуглас изнасиловал и убил тринадцатилетнего мальчика? Нет? Ооу, хочу вас заверить это правда и я обязательно вам расскажу. Но это уже совсем другая история.