Воронка
Какая банальная ересь: море, закаты, восходы, пивная бутылка и босоножки. Вперившись в горизонт, сжимая зубы, кулаки, мозговые извилины, я разгоняю сознание настолько, насколько могу позволить. Гремя, его составы вылетают друг за другом из узкого тоннеля, отображающего реальность, и сталкиваются, сбиваются, срезаются друг в друга, выволакивая простыней оседающий пляж, с шелестящей в никуда галькой и потоками мутной воды. Случайные люди красиво падают в воронку моей фантазии и замирают там, как бочонки лото, ожидая судьбоносной очередности. Время поиграть в божество. Но я отказываю себе в такой роли, и прыгаю в чернильный проход с открытыми глазами, в полете трансформируя внешне шелковый мешочек в песчаные часы.
Теперь, когда мы все внутри, остается ждать. Стеклянная колба вращается и замирает, снова вращается, ее крутит, колотит, подбрасывает, снова замирает, снова движется. Последний переворот. Ничто не разделено здесь друг от друга, и каждый одновременно соленая вода, и сумма голышей в ней, пивная бутылка, масса живой плоти, босоножки, бетон, но никто из нас не стенка этой фантазии, в которой мы собраны. И в этом есть что-то из Жоржа Батая. Элементы природы сопротивляются живущему в нас сознанию, мне приходится чувствовать обожженные мужчиной плечи, натертую на ступне мозоль у девушки, а они, они-то чувствуют черный обсидиан моей выгоревшей души и неизвестно еще, кому хуже. И никто не чувствует твердость гранитной плотности, рассыпчатость соли растворенной в воде, монументальность стекла. От этого мы коллективно грустим.
Наконец обрывки материи застывают, и каждый из нас стает тем, чем или кем был до этого. Лейкоциты воображения отбрасывают в сторону зазевавшихся крабов, устриц, серые тельца колючих бычков, забавно хлопающих ртами. Все, что было не воспринято изначально, но попало внутрь исходя из своей жизненной логики, выбрасывается назад и снова живет, будто ничего не произошло. Дабы не спутать вам мозги окончательно, я перечислю все детали мозаики, которые остались внутри, вот они: морская жидкость, камни-голыши, шмат бетонного пирса, два случайных человека, бутылка из коричневого стекла, босоножки и я. Есть еще какая-то доля закатного света, но ее можно проигнорировать.
Далее следует процесс выпадение из чрева воронки. Очередность хаотична и не имеет значения. Первым вываливаются голыши, затем бутылка, случайный человек, морская вода, случайный человек, босоножки, я и последним, похожий на лукум, шмат бетонного пирса. Бетон, не успев трансформироваться в полете, разрушает структуру бутылки и босоножек, превратившихся было в книгу об искусстве ведения войны и цветочный горшочек с фиалкой. Корю себя за потерю довольно важных частей нового образа и осматриваюсь. Вода превращена в асфальт, голыши – автомобили на нем, люди не изменились, только их одежда из пляжной стала деловой. Пирс успешно сжат до фургончика продажи мороженого. Я - вроде светофора, только с настоящими глазами, меняющими цвет через временные интервалы. Кнопка на мне запускает картинку, и машины едут, люди говорят о чем-то вдалеке, не слышно. Все еще скучнее, чем было. Подождав минут десять в ожидании оригинального чуда, снова проецирую воронку, в которую скатывается фургончик, машины, люди в деловых костюмах…
Доведя начатое до абсурда, превратив людей в манекенов, в фрукты, в парочку голосящих синиц, а море – в смолу, кровь, кафельную плитку, соляную корочку, бахрому внутренности цветка, я бросаю материалы, и выныриваю назад, к уже утонувшему солнцу и ушедшей куда-то парочке, подарившей пляжу отражение яркой звезды на похабном боку бутылки. У меня начинает болеть голова и вставая с дивана, я проклинаю образ воронки, как банальный, никчемный и лишенный всякого вкуса.
Свидетельство о публикации №217030300147