Сказка о Потерянном Городе

Город стоял на холме. В Городе шёл четвёртый месяц зимы: вечный февраль. Снег на дорогах  и тротуарах стоптали в серый лёд, перемешанный с песком и автомобильными выхлопами. В других же местах снег лежал мокрой ватой, прилипая к земле. По асфальту улиц ползали автомобили и автобусы, и от них в холодный воздух поднимался густой пахучий газ. Усердно дымили заводы и фабрики. В Городе годами ничего не менялось, даже мусор на обочинах лежал так, как его кинули, неделями, пока его не разносило ветром. Грустили по дворам Города кошки, буйные вороны разворовывали помойки. А вокруг Города была стена. Зажатый в её квадратной границе, Город неуклюже извивался и, не имея возможности расти вширь, лез вверх, цепляя верхушками зданий небеса.

С курсов Соню встречал Павел, и они всегда шли вместе. Потому что так безопаснее и веселее. Соня занималась шитьём с пяти до семи, Павел приходил встречать её, освободившись после колледжа, и они шли до Сониного дома дольше, чем надо было. Когда людям меньше двадцати и они почти влюблены, люди не берегут время.

-Сегодня к нам в школу мэр приезжал! - сообщила важную новость Соня.
Дождавшись от Павла заинтересованного кивка, девушка рассказала:
- Приходит, значит, к нам вчера Валентиновна – ну, это завуч, - и говорит: «Дети, десять человек от класса выберите на мероприятие». Все сидят, как сидели. Тогда она: «Это обязательно». Ну, наскребли тогда этих десять человек. И она объясняет: вот, мол, мэр приезжает общаться с молодёжью. И поучает нас: «Он вам, дети, будет всякие вопросы задавать, на задушевные беседы тянуть, а вы не введитесь! Он же это не так просто, он всё про всех запоминает. Не наговорите чего лишнего».
- Очень демократично, - со свойственным ему сарказмом заметил Павел.
- А то! Ну и пошли они сегодня на эту встречу…
- А ты ходила?
- Нет, - махнула рукой Соня, - зачем оно мне надо…
Девушка замолчала, и Павел понял, что на этом её рассказ закончился и пришёл его черёд говорить.
- Ну а у меня, - сказал он, - скоро практика от колледжа начнётся. Надо вот выбрать, на какой завод пойти.
- На танковый иди, - подсказала Соня. – Если понравишься, может, и на работу возьмут. Там платят много.
Павел вздохнул и ответил:
- Ты же знаешь, я из принципа не пойду на вояк работать…
- Тогда на спичечную фабрику. Там  тоже платят нормально. Спички всем нужны!
- То-то ты всё знаешь: где как платят! – улыбнулся Павел.
Соня засмеялась:
- Да, веду рейтинги, всё на учёте!
- Ну не волнуйся, - добавила она уже серьёзнее, - наладчики много где нужны. Куда-нибудь да прибьёшься…

-Не знаешь, как наши прошения: ещё не одобрили? – посерьёзнев, спросила Соня.
- Сегодня нет, ещё нет, - смущённо ответил Павел, - может, завтра…

Поплыл их обычный вечерний разговор, который был обо всём и ни о чём. Вскоре они замедлили шаг и взялись за руки. Павел оставил Соню, как обычно, на углу девятиэтажки, где жила девушка. Здесь они обнялись и отправились по домам.

Десять лет назад девятиэтажка стояла на краешке пустыря, продуваемая всеми ветрами. Но потом на пустыре решили строить танковый завод. Его построили, но место слегка не рассчитали, отчего забор завода возвышался уже в нескольких метрах от подъездов дома. Детскую площадку, которая больше не помещалась, убрали, и теперь детям приходилось искать развлечений в других дворах. Ко всему прочему, окна дома выходили на завод, где собиралась стратегически важная военная техника. Чтобы никакие шпионы не подсмотрели тайны производства, окна на этой стороне дома пришлось заложить кирпичами. Вот почему у Сони в комнате всё время было так темно.

Соня зашла в свой подъезд. «Ой!», - невольно вырвалось у неё, когда в темноте у неё под ногами метнулось что-то живое и тёплое. «Мяу!», - ответило оно. В подъезде уже неделю не горела ни одна лампочка, но никто ничего не предпринимал, чтобы это исправить. «Кто-то опять пустил греться кошку», - подумала Соня, даже не зная: злиться ли ей на этих людей? Девушка вздохнула, достала из кармана телефон и, чтобы не споткнуться на лестнице, стала светить себе под ноги экраном. Свет отразился белыми полукругами в широко распахнутых диких глазах кошки, которая замерла на лестнице, готовясь бежать. «Я бы тоже её пустила», - решила Соня и перестала злиться. Когда она достигла лифта, дверь в подъезд отворилась. Соня, хоть и не видела, кто вошёл, но узнала звук шагов.

- Лиза, ты? – спросила она, оборачиваясь.
- Ага, - ответил другой девичий голос.

Лиза жила на девятом этаже, Соня - на шестом. Вместе сидели они в песочнице, вместе катались на качелях, вместе падали, учась водить велосипед; вместе смотрели мультфильмы, вместе рисовали, вместе пошли в школу и сидели там всегда за одной партой. Лишь в этот, последний год, их разделили, отправив в разные классы, которые ходили в школу в две разные смены. Лиза как раз вернулась со своей второй.

Приехал лифт, и вот в нём-то свет всё же включился. Увидев на экране телефона подруги, какую песню она слушает, Соня тут же сказала:
- А ты знаешь, что концерты этой группы запретили по всей стране?
Лиза раздражённо сказала, опалив Соню взглядом:
- Знаю, это потому что они решили, что можно петь о чём-то кроме платонической любви и цветочков…
Тут  лифт остановился и Лиза спешно попрощалась:
- Ладно, давай, по домам.

Витя сидел за письменным столом. Настольная лампа была включена, учебники и тетради были разложены, и он только оторвался от задания, чтобы ответить на сообщение. Так и застал его Павел, когда вошёл в квартиру, и он знал, что Витя не оставит теперь телефон до глубокой ночи. В отличие от Павла и Сони, у которых, как выражался Витя, «всё только намечается», Витя и Лиза встречались уже второй год. Не было такого вечера, чтобы они не написали друг другу хоть пару слов.

- Ну как у тебя, мелкий? – спросил Павел, стукнув брата по затылку – легонько, только чтобы привлечь внимание.
- Я тебе не мелкий, - угрюмо ответил Витя, даже не подняв глаз от телефона.

Раз Витя не отвлекается, чтобы ответить на колкость, значит произошло что-то серьёзное, и Павел решил больше не тревожить брата.

Едва Лиза переступила порог, она разрыдалась. Наслаждаясь тем, что никого не оказалось дома, она плакала навзрыд, вспоминая каждую обиду прошедшего дня. Ей казалось, что он увязла в какой-то страшно липкой грязи. Каждый день становилось всё тяжелее. «Тут нельзя жить, тут я умру», - каждый день говорила себе Лиза. Не раздеваясь, она упала на кровать и достала телефон. Первое, что она написала, было: «Витенька, надо с тобой поговорить, можно?» Она знала: никто, кроме него, не даст ей такого чувства комфорта и покоя. За это и любила этого тихого, нескладного паренька.

«Слушай, давай уедем, - писала Лиза, едва различая буквы из-за застилающих глаза слёз, - уйдём из этих коробок для жилья, от этих мерзких людей. Уедем в маленький домик, далеко, чтобы никто не нашёл, чтоб были только мы…».
Витя читал эти отчаянные сообщения, которые приходили к нему ежесекундно. Он знал, что невозможно им никуда уехать, но, желая утешить дорогую ему девушку, писал: «Конечно, уедем».

На кухне его отец надрывно кашлял и жаловался жене, что на их заводе в цехах от холода на нерабочих станках намёрзла ледяная корка.

Это была уже не первая вылазка к стене, и Павел успел изучить её достаточно хорошо.  Низ у неё их старых серых кирпичей. Верх то и дело разваливался, и его достраивали, чем попало: докладывали другие кирпичи, камни, бетонные куски. На макушке стены спутанным клубком лежала колючая проволока. Близко к стене или склады, которые охраняют грустные собаки, или контрольные пункты, через которые ввозят и вывозят из Города людей и товары. Ещё на стене есть надписи, огромное множество. Их старательно замазывают краской, отчего стена покрыта многими слоями цветных прямоугольников, но надписи всё равно появляются вновь. Внимание Павла привлекла одна из них, и теперь он разглядывал её, смутно улавливая смысл. Синей краской поверх белого квадрата было написано: «Найди выход!»

- Эй, ты что тут делаешь? – услыхал парень у себя за спиной оклик.
Не оглядываясь, Павел поднял воротник куртки, чтобы он закрывал лицо, и бросился наутёк, петляя между складами. У стены запрещено было находиться. В лучшем случае могли просто прогнать, в худшем – забрать в участок полиции. Павел это знал и он бежал, не жалея сил.

«Найди выход». Павел понимал, откуда надо искать выход. Их прошения – его, Вити, Сони и Лизы – с просьбой покинуть Город, чтобы обучаться в другом месте, не приняли. Причину отказа не указали, а из всех кабинетов, куда они ходили добиваться своего, их выгоняли.

- Мой дядя на пункте пропуска работает. Я была там, - начала свою речь Лиза.
Она собрала их: Витю, Павла и Соню, - на кухне. Она специально ради этого не пошла в школу, притворившись больной, чтобы иметь возможность сделать собрание тайным от родителей. Лиза немного волновалась от того, что она собиралась сказать.

- С каждым грузовиком отправляют по пять солдат, - шёпотом говорила девушка.
Друзья сидели вокруг стола, склонившись к Лизе, чтобы лучше её слышать. В предзакатных сумерках лица их казались фиолетовыми и злыми.
- На следующей неделе к ним отправляют новобранцев. Их там никто не знает. Я думаю, мы вполне за них сойдём, похожи ведь?
Павел посмотрел на неё неуверенно:
- А разве…
- Там и девушки служат, - ответила Лиза, чтобы подавить его сомнения. – Мой дядя заведует инвентарём и формой. Я могла бы как-нибудь взять форму, которую носят солдаты, и тогда…
Девушка радостно и возбуждённо улыбнулась:
- Мы бы просто сели в  грузовик и уехали!
- Ты потише, - шепнул Витя.
- Вы же не собираетесь всерьёз этого делать? – спросила Соня. Она сидела у края стола, скрестив руки на груди.
- Вам не хватило прошлого раза? – наступала Соня на приятелей.

Павел и Витя знали, о чём она: не так давно кто-то из знакомых заметил их у стены, за что братьям сильно влетело дома от отца. После этого всё ещё болели плечи, покрытые чёрно-синими пятнами; всё ещё звенело в ушах от криков отца: «Я вас, оболтусов не для того растил, чтобы вы ушли! Вы мне деньги должны в дом приносить! Я на вас пятнадцать лет работаю, а вы!..» Впрочем, много обидного братья услышали в тот вечер. Более чувствительный Витя не мог уснуть: его кровать в родительской квартире казалась ему небезопасной, будто спал он на бомбе.

- Я не хочу в этом участвовать. Ничего не получится! – кинула Соня и встала из-за стола.
- Так ты уходишь? – угрюмо спросила Лиза.
- Ухожу.
- Только попробуй кому донести на нас! – с угрозой прошептал Витя.
- Вы сами попадётесь, - улыбнулась Соня.
- Ну и проваливай!

Когда Соня ушла, стало тихо и неловко. Павел выглядел явно расстроенным. Лиза уже хотела просить у  него прощения за то, что выгнала Соню, но он заговорил сам:
- Наверное, до этого нужно дойти. Как-то понять, что держать людей в этой стене – не нормально. Да, что-то щёлкнуть в голове должно.

Форма была им откровенно велика. В ту ночь началась оттепель. Подул упругий, тёплый ветер, а лёд таял и перемешивался с песком в грязь, которая крепко липла к сапогам. «Лишь бы не забыть, под какой фамилией меня вписали», - думала, волнуясь, Лиза. Ей всё казалось, что за ней наблюдают все кругом, что вот-вот вычислят каким-то образом, что среди новобранцев есть поддельные. Она оборачивалась и искала взглядом в толпе Витю и Павла и, когда находила, видела на их лицах ту же обеспокоенность; тогда ей становилось немного легче. Ждать, казалось, пришлось вечность. Пока грузовики загружали, сопровождающих согнали в какую-то тесную полутёмную каморку. Когда, наконец, выпустили, то уже стемнело. Из оружия сопровождающим раздали только дубинки, которыми вряд ли можно было кого-то обезоружить. «В случае чего нас первыми убьют», - решил Павел, глядя на своих случайных соратников – молодых солдат.

Сиплый голос пофамильно вызывал солдат на погрузку. Фальшивые новобранцы, к их удаче, оказались в одном грузовике. Втроём они сгрудились, сидя на корточках, у двери в кузов. Дверь закрыли, через несколько секунд нетерпеливо зарычал мотор, и по кузову прошла дрожь.

- Мы едем? – шёпнула Лиза.
- Да, - ответил Павел, облизнув пересохшие губы.
Он сидел ближе всех к выходу и потому именно он слушал внимательнее всех, что происходит с грузовиком. Его пропустили через шлагбаум, он мягко перекатился через искусственную неровность и пополз уже за пределами Города. «Мы уехали, - думала, прислоняясь потной головой к стенке кузова, Лиза, - уехали».

Павел скомандовал «на выход» через пятнадцать минут после начала движения. Почему он решил так, Витя и Лиза не знали. Они знали только, что двери кузова открылись, а за ними была пасть ночи, жадная и рвущаяся. Страшно, но терять было больше нечего – и они прыгнули туда. Стукнулись о мокрую дорогу и покатились, когда грузовик отбросил их. Разбегались, как и договаривались, в разные стороны и бежали, пока несли ноги. Задыхаясь, Витя упал где-то, оцарапав лицо о подстилку из снега и иглицы. Он перевернулся и посмотрел вверх. Ночное небо заглянуло ему в лицо сквозь лапы сосен. Отдохнув, парень поднялся и сразу же почувствовал на своей руке чью-то до боли цепкую хватку. Его кто-то рванул в лес, в паутину веток, и этот кто-то приставил ему к горлу холодное лезвие.

- Лучше бы тебе не вякать, - предупредил жёсткий незнакомый голос.

Витя и не собирался. Ему, почему-то, было не страшно.

Когда эти странные люди убедились, что перед ними не солдаты, а обычные подростки, их развязали и позволили сесть за столом. Павел, Лиза и Витя сидели на криво сколоченных деревянных стульях среди незнакомцев из леса.

- Вы здесь всегда живетё? – подала голос Лиза, которой надоело бояться незнакомцев и сидеть, потирая новые синяки.
- Всегда, - ответил какой-то мужчина, сев за стол. – У нас тут община.
- Я не слышала о вас.
- Ещё бы. Если бы в Городе знали, что можно уйти из Города и выжить, то... всё разрушилось бы.
- А кто у вас тут главный?
- Главный? Главных нет. Мы же не в  Городе, чтобы главных заводить. У нас просто: делай, что хочешь, только никого не обижай. И ещё осматривайся, когда приходишь из леса.
- А это ещё зачем?

Вместо ответа собеседник встал из-за стола и вытянул шею, высматривая кого-то в комнате.
- Эй, Миш, Миша! -  позвал он.
Лиза удивилась, как незнакомцу удалось разглядеть кого-то: комнатка освещалась всего лишь двумя свечами, стоявшими в миске на столе. Подошёл из мрака молодой человек с неухоженной светлой бородой.
- Покажешь им лес? – спросил у него старший товарищ, кивнув на ребят.
- Утром, - кивнул головой Миша, - тут недолго осталось.
- И то верно. Пусть пока отдохнут.

Павлу, Вите и Лизе дали место для сна: в углу землянки постелили на ворохе сухой травы, которая сохранила пряный запах, напоминавший о лете. Им даже дали укрыться одним на троих потёртым пледом. После этого унесли свечу, и стало совсем темно. Поначалу ребятам было неудобно ложиться вместе, но пришлось подстраиваться под обстоятельства. Легли в одежде, только сапоги сняли. Странно, что было почти не холодно. Павел уснул почти сразу. Лиза как бы невзначай придвинулась к Вите и шёпотом сказала:
- Мы вне Города. Мы нашли выход.
Он посмотрел на неё сонными глазами и улыбнулся:
- Отдыхай, Лизка.

Они протянули друг к другу руки и обнялись. Только так, почувствовав присутствие друг друга, они смогли успокоиться и уснуть.

Поспали они не больше трёх часов. Миша пришёл их будить, едва чуть посветлело на небе. Озябшие, с болящими синяками, ребята пошли за ним куда-то в лес, неизвестно зачем. Миша неторопливо шёл, шурша по ледяной иглице своими большими ботинками.

- Мы здесь живём за счёт леса, - говорил он, - и за счёт заброшенных хозяйств. Иногда подворовываем с торговых грузовиков. Раньше люди жили вне Городов. Смотрите, какие здесь деревья.

Деревья были высокими соснами с худыми рыжими стволами, над которыми ветви раскинули во все стороны хвойные свои объятья.
- Ближе подойдите, - скомандовал Миша.

На рыжих стволах налипла смола неровным, но сплошным слоем. Миша поднял с лесной подстилки какую-то веточку и легонько приложил к смоле - та наполовину утонула. После этого парень демонстративно потянул веточку назад, но её мертвой хваткой держала смола.

- Деревья не трогайте, - объяснил суть своего представления Миша, - а то влипнете. Так они защищаются, чтобы их не рубили. Пошли дальше.
Миша, видимо, наслаждался удивлением Городских ребят, вот потому-то и попросили его проводить экскурсию. Прорвавшись сквозь кустарник, отряд оказался на широкой пустоши, свободной от деревьев. Под снегом виднелись куски бетона и кирпичи, а посередине пустоши остался обломок стены. К нему Миша повёл ребят.

На стене висели скелеты. В утреннем мутном свете они казались серыми и неловкими. Скелеты были прибиты к стене то деревянными кольями, пробившими рёбра, то гвоздями, пронизавшими им ладони. Некоторые скелеты сорвались со стены и теперь лежали под ней, зябко кутаясь в снег. Их несчастные разломанные черепа смотрели на гостей совсем спокойно: привыкли, что их часто разглядывают, только слегка стыдились своих нелепых остатков волос и кожи, которые были им уже ни к чему.

Другим скелетам повезло чуть меньше. Теряя свои части и крошась, они были рассеяны по всей пустоши и рисковали, что на них наступят.

- Что это такое? – шёпотом спросил Павел, не сводя взгляда со стены.
- Почти сто лет назад, - охотно начал рассказывать Миша, - была война. Одна страна изобрела психогенное оружие. Они могли направить излучение этого оружия куда угодно – и тогда люди начинали сходить с ума. С таким оружием армия была не нужна: люди начинали сами убивать друг друга. Противодействия этому оружию не было никакого. Безумие не останавливалось, пока не оставалось больше людей. Так выкашивали целые страны. Но нашей стране, пожалуй, ещё повезло. Кто-то сумел угомонить воюющих, и то оружие запретили. Но мы думаем, что оно всё ещё существует: кто откажется от такого могущества?
- Мы впервые об этом слышим! – недоверчиво заявила Лиза.
- А вы и не должны были об этом слышать, - снисходительно кивнул их проводник. – После войны всё изменилось. Оружие подействовало не только на людей, но и на всю природу. Многие после войны так и не отходили от воздействия оружия и оставались жестокими. Некоторые теряли способность говорить и уходили жить в лес – они и сейчас встречаются, мы называем их «тварями». Они ужасно опасные и ужасно живучие. Единственный способ не умереть при встрече с тварью – убить её самому.

Снова потянуло тем тёплым ветром, что и ночью, и сосны закачались и заскрипели под ним. Лес обступал людей со всех сторон и готов был поглотить их. Страна вне Городов не существовала, цивилизация была хрупкой, как эти скелеты, когда-то в бешенстве распятые на стене.

- Только в Городах, за стенами, люди чувствовали себя защищёнными, - продолжал Миша,- так и жили, потому что мир вокруг стал опасным. И тогда кто-то решил, что лучше будет, если все забудут об этой войне. Всех, кто рассказывал о ней, наказывали, всех, кто не хотел молчать, выкидывали за стены. Власть надеялась, что следующие поколения привыкнут к тому, что нужно всю жизнь провести в Городе, будут думать, что так было всегда. Но, видно, у них не получилось.
Миша радостно посмотрел на Павла, Витю и Лизу, наверное, что-то вспомнил, немного помолчал.
- Только знайте: жить здесь опасно, - сказал он, - здесь тяжело. Из леса постоянно приходят дикие звери. Мы никого не держим здесь, если вы захотите вернуться. Городская тюрьма, пожалуй, во многом уютнее, чем лес. Вы молодые – вас надолго не посадят, потому что вы ещё можете работать.
- Ещё чего, - прошептала Лиза.
- Не зарекайся, - предупредил Миша.

Маленький домик на одну комнату стоял на самом краешке деревни. Он был кирпичным, а потому и уцелел, в отличие от соседних деревянных домиков, которые за годы запустения прогнили насквозь. Людей в деревне не было: перед тем, как остановиться здесь, путники проверили каждый дом. Остались здесь только напоминания о людях: одичалые груши и яблони, одичалые огороды, полные буйного сорняка; осторожные и скрытные потомки домашних кошек и огромные семьи мышей.

-Мясо попалось! – торжественно крикнул Витя, заходя во дворик.
 Он нёс пёстрый трупик селезня со свёрнутой на бок блестящей головой.
- Уточка! – радостно воскликнула Лиза, выбежав из дома.
Нежно, как драгоценность, девушка подхватила птицу из рук Вити и понесла на кухню.

Обычно они ходили в лес вместе, но сейчас Лиза осталась, чтобы обустроить новое жилище. Здесь было уютно: основная комната, в которой осталась даже кровать со смятым матрасом; кухня, где остался деревянный стол с облупленной краской и печь, измазанная пеплом; ванная комната, где из кафельной стены торчали ржавые краны. Вода, правда, не шла, зато недалеко от деревни было два больших пруда. Там и водились утки, одну из которых Вите удалось заманить в силки.

- Я ещё набрал, - сказал Витя, занося в дом корзинку, полную плодов: ягод, маленьких диких яблок и груш.

- Ну что стоишь? – укоризненно сказала Лиза, вернувшись из кухни.
Витя стянул с себя одежду и старательно вытряхнул её во дворе. Затем терпеливо ждал, пока Лиза осмотрит его: осматриваться после возвращения из леса было главным правилом, которое они вынесли из жизни в общине. В лесу паразиты зверели; клещи донимали страшно, и пяти штук было достаточно, чтобы обессилить взрослого человека. Но самыми опасными были пиявки. Они приспособились выползать из своих водоёмов на большие расстояния, и вцеплялись в ноги, появляясь из густой травы.

- Вроде чистый, - сказала Лиза, закончив пристрастный осмотр.
Витя облегчённо вздохнул и снова оделся. Лиза снова двинулась на кухню, чтобы начать готовить селезня, но парень остановил её:
- Слушай, постой. Успеем сделать ужин, солнце ещё нескоро сядет. Давай немного отдохнём, а?

Лиза согласилась, и они вдвоём легли на кровать. Она была укрыта шкурой волка, которого удалось убить одним удачным выстрелом в голову. Сначала шкура сильно пахла псиной, но постепенно запах ушёл. Шкура была тёплой и мягкой – драгоценность. Окно, лишённое стёкол, было занавешено куском ткани, сквозь который просвечивало солнце. Приближался долгий летний закат, жёлтый и бирюзовый в высоком небе. Наступила тихая, редкая минута покоя. Витя обнял Лизу за плечи и поцеловал её в макушку. Её волосы пахли пряными сухими травами: Лиза старательно собирала травы, зарисовывала их в тетради, которых у неё накопилось пять штук, записывала их свойства. Сейчас же она развесила свои сокровища пучками под потолком, и каждый предмет в домике напитывался их ароматами.

- Носишься со своими травками… - заметил Витя, оглядывая потолок.
- Ты мои травки не трогай, - ответила Лиза, сурово взглянув на него, - они нам могут жизни спасти.
Витя не стал спорить: он знал, что это так.
- Как думаешь, как там Пашка? – задумчиво прошептала Лиза, нарушив расслабленную тишину.
Павел вернулся в Город, прожив в общине два неполных года.
- Наверное, уже снова с Соней, - ответил Витя, прекрасно понимая, почему брат выбрал Город.

Витя и Лиза тоже ушли из общины, но не в Город. Уже третий год они медленно двигались на юг в поисках более тёплых мест. Пока были тёплые дни, они шли, а на холодное время находили себе место для зимовки, как этот домик. Хотя было ещё тепло, всё указывало на скорую осень, и странники решили остановиться, чтобы успеть запастись на зиму. Лиза мечтала дойти до моря. Она знала, что где-то на юге оно есть. Ей снилась синяя вода до самого края света, тёплая и нежная, и от этих снов девушка переполнялась радостью. Впрочем, путники не спешили: у них целая жизнь была впереди.

Лиза смотрела в окно, а Витя смотрел на неё, замечая, как она изменилась. Огромная пропасть отделяла эту сегодняшнюю Лизу от той Лизы, которая убегала из Города. Да и сам он, Витя, изменился, и он не знал, в лучшую ли сторону.
Вдруг он почувствовал, как Лиза придвинулась к нему. Как-то сами собой их руки сплелись.

Здесь, вне Города, жизнь их стала простой и чувства стали простыми. Они тянулись друг к другу, они любили друг друга: что могло быть более естественно?

Вдруг Лиза неловко оттолкнула руки Вити, прервав его нежность, и почти рывком поднялась с кровати.

- Надо идти, - смущённо сказала она,- а то останемся без ужина.
Она вышла во дворик и принялась складывать хворост, чтобы развести костёр.
- Ты что? – спросил Витя, выйдя к девушке. – Я тебя обидел?

Лиза растерянно бросила охапку хвороста себе под ноги и, отведя взгляд в сторону, сказала:
- Знаешь, я боюсь. Мы так рискуем. Я не хочу забеременеть: я не чувствую, что я смогу справиться с этим в лесу. И я не думаю, что маленький ребёнок выживет в лесу. Не обижайся.

Подойдя к Лизе, парень крепко обнял  её и начал раскачиваться из стороны в сторону. Он всегда делал так, когда хотел успокоить или развеселить Лизу. Раскачивая её, словно баюкая, он заговорил:

- Конечно, я не обижаюсь. Как я могу обижаться? Ты не должна страдать. Не бойся: мы уже давно вместе, и у нас пока всё было хорошо. Мы будем аккуратными, ладно? Ты мне веришь?

- Верю, - отозвалась Лиза, уткнувшись лицом в его измятую рубашку.
- Всё будет хорошо, - повторил он и разомкнул объятия.

Лиза улыбалась.

Вместе они быстро развели костёр, и вскоре вкусно запахло жареным мясом. Огонёк кипел, сливаясь с горячим закатом. Им казалось, что они были одни в целом мире, и что никто их здесь не найдёт. Они никогда не вернутся в Город. Где-то за пылающим горизонтом их ждало море.