Гений

ЧАСТЬ 1
Данила Афанасиевич Скороходов был человеком небедным и жил в центре города.  Отец его любил тратить деньги, он буквально разбрасывался ими, поэтому до Данилы дошла лишь малая часть его богатств, но и этого хватало на то чтобы жить и не работать всю жизнь.
Данила был человеком не высоким, не низким,  не длинным, не широким, с лицом незапоминающимся, таким как у всех людей спешащих утром на работу. Была у него только одна черта, отличавшая его от остальной серой массы, а именно, уголки губ, которые были слегка опушены, придавая его лицу вид высокомерности.
Данила, любил восхищаться собой, он считал себя чем-то, совершенно особенным, впрочем, как и его отец, который искал себя в творчестве ради славы, но найти свой особенный путь не смог и кончил печально. Данила тоже был в поиске своего пути, он считал себя развитым во всех областях, но добиться ничего не мог. Оправдывался он тем, что истинно гениален он только в одном и это одно он пока не нашел.
 Как-то раз, после рисования картин, он решил написать стихи, долго размышлять он не стал и для своих стихов выбрал три темы: природа, дружба, и как хорошо быть гениальным – этот последний стих так и назывался. Написал он эти три стиха почти за полчаса и после уже назвал себя поэтом и пророчил себе славу Пушкина. И вот когда он дописывал последнюю строчку, в дверь кто-то постучал, он отвлекся, но не пошел открывать, после постучали еще раз, а потом и вовсе начали звонить в дверь: <Что за черт?> — подумал Данила, вставая со стула.
— Что вам надо от меня? — в раздражении проговорил Данила, открывая дверь.  — Здорово Дима, — сказал он с небрежностью, смотря на своего приятеля Дмитрия Алексеевича Иванова.
Дмитрий был таким же мажором, как и его друг, Данила, только с живым отцом, который запрещал ему тратить деньги, заставляя этим его занимать деньги у своих друзей.
— Привет! — крикнул Дмитрий, пожимая ему руку. Данила в глубине души ненавидел Дмитрия, так как в отличие от него он не был уродом на лицо.
— Чего ты хотел?
— У тебя очень уютно, наверно ремонтом занимался? — сказал Дмитрий, входя и, будто не слышала вопроса.
— Нет, не занимался, а что правда нравится? — ответил Данила, клюнув на такой дешевый трюк.
— О, о чем ты говоришь, да я мечтаю жить в таком доме, а ты чем кстати занимался?
— Я стихи писал, ну и картины, ты же знаешь.
— Конечно, знаю у тебя прекрасные картины, он достойны большего внимания, — сказал Дмитрий с долей сарказма, которую Данила не смог уловить,  — И вообще я считаю, что ты очень талантлив, просто люди не могут тебя понять, они еще слишком слепы  для этого, — продолжил подлизываться Дмитрий с той же иронией, которую, к счастью, его приятель не понимал.
— Да, ты совершенно прав, люди глупы, никто из них не смог меня понять! Но подожди, помниться мне ты никогда лестно не отзывался о моем творчестве.
— Я тоже был глупцом Данила, и только сейчас встав ни свет, ни заря, на меня снизошло прозрение и я, наконец, осознал с каким человеком меня угораздило родиться, с каким талантом и вот я, собравшись с духом, решил посетить тебя, чтобы выразить твоему гению свое искреннее восхищение, — поговорил вдохновенно Дмитрий, словно актер в театре.
Данила стоял в совершенном замешательстве, всегда он чувствовал в себе что-то гениальное, и он только ждал, когда им восхитятся и признают его как человека высшего таланта и вот этот момент настал.
— Ну что же это мы стоим в конце то концов, дай я сниму с себя пальто, кстати, ты мне не покажешь свои стихи, но в первую очередь я бы хотел восхититься твоими картинами.
Не успел Дмитрий снять шарф, как Данила потащил его в свой кабинет, где он занимался творчеством. Весь его кабинет был обвешан картинами собственного производства Данилы. Дмитрий с лицом истинного искусствоведа, подходил к каждой картине, смотрел на неё, чуть прищурив глаза, будто пытаясь что-то разглядеть, после он глубоко вздыхал, словно получая эстетическое удовольствие и говорил: < Как же я люблю абстрактное искусство >.  Данила медленно шагал за ним, он был счастлив и каждый раз, когда Дмитрий говорил, что-то про искусство, он гордо заявлял: < Да это мой гений >.
— Я думаю, что на сегодня картин будет достаточно, я могу любоваться на них вечно, но надо отдать должное место поэзий, так что там со стихами?
— Вот они прочитай, будь любезен, — проговорил Данила, медленно подавая Дмитрию стихи.
Дмитрий принялся читать с лицом максимально заинтересованным, для большей убедительности он иногда раскрывал глаза, на что Данила, конечно, отвечал восторгом в душе.  Под конец третьего стиха приятель уже почти великого поэта подпрыгнул с кресла.
— Ух! — воскликнул он словно бес, топнув ногой, — Сколько в этих словах силы, сколько правды, а этот божественный слог, я просто, черт возьми, не знаю, как его описать! Он чудесен, а твое видение человека Данила, ты видишь человека насквозь, ты знаешь обо всех  его страхах и желаниях, ты словно его близкий друг! — не без ироний восхитился Дмитрий, — Ты Пушкин, — сказав это, Дмитрий ели сдержал смех, — Нет, ты выше, — проговорил он, переходя на серьезный лад и всеми силами стараясь не засмеяться, — Знаешь что, бросай все, теперь уже все неважно, тебе надо писать, у тебя дар свыше, такие как ты, появляются раз в пятьсот лет, — Дмитрий не мог больше сдерживаться, он развернулся и, закрыв рот ладонью, начал смеяться от всей души, его смеха было невозможно не услышать, но благо в этот момент, вдохновленный и красный Данила, вскочил с кресла.
— Я знал! — вскликнул Данила, в этот момент Дмитрий чуть не умер от смеха, — Ведь я гениален, наконец, после этих бессонных ночей, вечных поисков, я нашел себя, а не как мой отец, который впрочем, был бездарностью! —  кричал  Данила, махая кулаком, казалось, что он улетел куда-то, ведь не услышать смех Дмитрия было невозможно, — Благодарите бога друг мой, за то, что он свел нас в одном веке, вы уже должны благодарить его за то, что живете во время рассвета великого поэта! Что с вами.
Дмитрий не смог удержаться на ногах, он упал на колени и словно молился богу, пошмыгивая, смеялся он до слез.
— О боже, благодарю тебя! — крикнул он, на что Данила ответил длинным высказыванием.
— Ну, все друг мой, — сказал Данила, перестав восхищаться собой, — Я понимаю для вас это большая честь, но вставайте.
— Хорошо, — проговорил Дмитрий, встав и повернувшись, по его щекам текли слезы, а сам он прикрывал рот ладонью.
— Я велик, я велик! — с этими словами оба собеседника повернулись в разные стороны, — Я буду писать стихи всю жизнь, мной будут восхищаться! Я буду писать поэмы!
— Лучше напишите книгу! — крикнул Дмитрий, смех отпускал его и после очередного восхищения Данилы самим собой, он сумел собраться и сказать, то зачем пришел.
— Вы думаете, мне стоит писать книгу?
— Безусловно, у вас это получиться лучше всего, вы же, как Достоевский, — сказал Дмитрий, уже смотря в глаза своему приятелю.
— Вы же говорили про Пушкина?
— Вы это Квинтэссенция, в вас  то и другое…. Простите, что отвлекаюсь, но не могли бы вы одолжить мне денег, — сказал Дмитрий ту единственную фразу, с  которой он сюда пришел и был уверен, что его раскусят. Как он себе признавался, сказал он это небрежно и слишком прямо.
— Сколько?
— Всего-то ничего, — и он назвал суму, которую среднестатистический гражданин зарабатывает за год.
Тут он впервые подумал, что Данила его разыгрывает, ведь до этого Дмитрий считал его нормальным человеком, просто одержимым тем, что он думает, что он в чем-то гениален. Но к его удивлению Данила достал деньги и вручил их ему.
— Остальное я переведу тебе на карту, — сказал Данила, — Слушай, мне не терпится начать! Поэтому…
— О, да, да, да, конечно я уже ухожу, не буду тебе мешать, — заторопился Дмитрий.
— Послушай, — остановил его Данила, — Я понимаю для тебя это большая честь, но все-таки прими от меня картину.
— Конечно, благодарю тебя, я поражен, — сказал Дмитрий у которого сердце забилось чаще от того что его остановили.
— Еще бы, — фыркнул Данила, вручая картину. После он проводил его до двери
— Ну что ж пока, — сказал он, закрывая дверь.
Дмитрий остался один. От шока он стоял на лестничной клетке минут десять, после спустился вниз, вышел с дома и, пройдя пару шагов, выкинул, только что подаренную картину в урну и истерический засмеявшись, побежал вперед, как сумасшедший. Прохожие оглядывались на него и расступались, а он продолжал бежать, почти падая от смеха.
А Данила тем временем начал писать. Писал он очень быстро, так же как и его приятель, словно сумасшедший.
ЧАСТЬ 2
Данила писал всю ночь. Он не мог остановиться, его охватило какое-то новое чувство, еще никогда он не ощущал такого наслаждения от творчества. В головке у него не было определенного сюжета, по окончанию первой главы он даже не помнил с чего начал, а мысль о том, чем он будет заканчивать, и вовсе не приходила ему в голову, поэтому всех персонажей он придумал на ходу. Все действия приходили в голову сами собой, некоторые места были совершенно нелогичны, но Данила писал, так как приходило в голову, он не задумывался о том, что можно что-то исправить или доработать. На следующий день в полдень, первая глава была готова. Данила был на седьмом небе от счастья, он предвкушал, какая слава ждет его, он даже думал опубликовать первую главу сразу в каком-нибудь именитом издательстве, но все-таки  сначала решил позвонить Дмитрию.
— Алло, Дима?
— Дружище! — крикнул Дмитрий в трубку, пьяным голосом, — Приезжай!
— Что там шумит?
— Я в нашем клубе, хватит писать друг, пора развлечься, я тебя жду! — кирнул он, бросив трубку.
Данила вдруг почувствовал сильную утомленность, и ему действительно захотелось, развеется. Он оделся и отправился кутить в клуб, где пробыл со своим приятелем Дмитрием до самого утра. После они пошли домой к Даниле, который, кстати, немного перебрал и не мог, даже нормально стоять на ногах. Как-то затащив Данилу, домой, Дмитрий пошел спать и так пролежал до самого обеда. Проснувшись у него, страшно болела голова, и где-то полчаса он занимался ерундой, а после, когда боль утихла, он пошел смотреть, что же интересного написал Данила, который весь вечер только и говорил, что он написал гениальную вещь.
Садясь за стол, Дмитрий был уверен, что чтение не доставит ему удовольствия и что лучше просто обмануть Данилу, сказав, что он прочитал и похвалить его, а за одно и попросить денег. Но он все-таки решил прочесть, и был поражен. Слог у Данилы был замечательный, писал он пафосно, но изящно с множеством грамматических ошибок, но проблема была не в этом. Не было в ней мысли, и даже с этого небольшого отрывка это становилось понятно. Но Дмитрий был приятно удивлен и он подумал, что может быть, возможно, Данила не просто так себя нахваливает.
Дмитрий пошел в другую комнату и обнаружил, что Данила уже проснулся.
— Доброе утро, как спалось? — спросил Дмитрий.
— Ужасно, ужасно, — проговорил Данила, который и выглядел так же, как и чувствовал себя, — Голова болит, принеси чего-нибудь выпить, пиво или рассола.
Дмитрий пошел на кухню и взял пива.
— Я уже прочел первую главу, — сказал он, садясь в кресло, и подавая пива, — И скажу честно, что я очень удивлен.… То есть от того, что вновь поражаюсь твоим гением, я правда не очень понимаю, что из этого может выйти, но если ты продолжишь в том же духе, то может выйти, что-то действительно годное.
— Ты хотел сказать, гениальное?
— Да именно, —  сказал Дмитрий, вспомнив, что его друг сумасшедший и настроение его вмиг испортилось.
— Ну ладно поговорили, и хватит, мне работать надо, кажется, на меня снисходит вдохновенье, но тебе этого не понять…
— Одолжи денег, — вдруг сказал Дмитрий, обидевшись, — Для тебя ведь это капля в море, а после публикаций твоих книг эта сумма для тебя станет и вовсе смешной, — продолжил Дмитрий, не упустив случая подлизаться, и назвал сумму.
— А о гонорарах я еще не думал, — ответил Данила, — Ну хорошо, я скину тебе на карточку, а теперь прошу.
— Ты только не спеши с книгой, — сказал Дмитрий, которого почти загнали в дверной приход, он впервые в жизни верил в то, что Данила, возможно очень талантлив, — Все обдумай, расставь по полочкам, а после приступай, но лучше сначала план напиши, — Добавил Дмитрий, стоя в коридоре.
— Я лучше знаю, что делать, — заявил Данила, — Буду присылать тебе каждую главу, смотри все читай, и помни, что ты родился во время великого человека, — проговорил он, захлопывая дверь.
Дмитрий, который только позавчера смеялся над этой фразой, начал бояться её. Он понимал, что его приятель помешанный, но он все-таки искренне верил в его успех, и ему даже стало стыдно за то, что он занял огромные деньги у Данилы, и которые планировал не отдавать до последнего. Теперь же он, в первую очередь хотел отдать долг, и даже решил позвонить Даниле, чтобы сказать ему, что деньги переводить не надо, но после передумал, подумав, что он только разозлит его своим звонком. И еще в голову ему пришла мысль: <есть прекрасное издательство А, я думаю, что когда Данила напишет книгу, то стоит порекомендовать его>. 
ЧАСТЬ 3
Данила сильно спешил, жажда славы обжигала его и подгоняла. Каждый день он садился за стол; писал и писал, отбросив все, что только возможно, он перестал кутить, ходить в рестораны, в принципе выходить на улицу. Он был заворожён своей идеей, написать книгу, амбиции у него были большие, он готовил огромную вещь. Каждую главу он отправлял, как и обещал, своему приятелю Дмитрию: <Это прекрасная вещь, я очень завидую вашим способностям, —  обычно, прочитав, говорил Дмитрий и поначалу даже добавлял, —  но стоит подработать эту вещь, довести до ума…. Да я понимаю, ты лучше знаешь, впрочем, это твое дело, кстати, не дашь мне взаймы  >. И Данила давал. Дмитрий, кстати, вернул первый долг, но впоследствии занял в два раза больше.
Итак, Данила писал каждый день и через четыре месяца его книга, примерно в четыреста страниц была готова. Он сразу же хотел побежать в какое-нибудь издательство, ему уже было неважно какое, лишь бы поскорее опубликовать её. Но он все-таки не мог не позвонить Дмитрию.
— Алло! — крикнул Данила в трубку, — Я дописал книгу!
— Ну, во-первых, здравствуй, — проговорил Дмитрий, который последнее время, стал не особо вежливым, — это отличная новость, я думаю, твою вещь опубликуют в издательстве N, — заявил Дмитрий.
— Но там ведь печатают всякую чушь? — удивился Данила, зная, что там действительно печатают всякую чушь, только ради денег.
— Это наше глупое общество не может понять тех писателей, которых там печатают, а бы посоветовал тебе издательство А, но это не то, поверь лучше издательства N тебе не найти, — сказал Дмитрий, и бросил трубку.
Данила очень возмутился тому, что с ним не попрощались. Но он решил принять предложение Дмитрия и отправился в издательство N, где его очень радушно приняли и сказали, что рассмотрят его книгу, как можно быстрее. Они еще больше заторопились, когда Данила заявил, что хочет выпустить книгу стотысячным тиражом.
Через два дня книгу рассмотрели, и она уже была готова к печати. Но чтобы это сделать требовалась приличная сумма, которой Данила не обладал, но если бы Дмитрий отдал бы ему долг, то денег  хватило бы. Данила звонил ему, но трубку никто не поднимал, после он искал его по всему городу; все оказалось безуспешно. Данила не мог больше ждать, он пошел и взял кредит в банке под большой процент. Книгу, наконец, опубликовали.
После этого Данила был на седьмом небе, каждый раз проходя мимо книжного магазина, он предвкушал наступающую славу, он жаждал её сильнее всего в жизни, так жаждал, что даже забыл о неожиданно пропавшем Дмитрий и долге.
Через неделю после публикаций, продажи книги были никакие, за это время было продано тысяча копий, а все немногочисленные статьи были исключительно отрицательные: < Ладно, грамматические ошибки, — писали в одной из статей, — это задача корректоров, но складывается такое ощущение, что вся история придумана на ходу, это поток сознания и ничего более >.
  Данила был раздавлен. Прошло две недели и продажи ничуть не увеличились, а журналисты забыли о книге, и в последней статье на неё было написано: < … поэтому эта вещь не стоит и этого внимания, сегодня каждый может написать чушь и назвать это книгой>.
Данила не понимал, что происходит, он, было, хотел выкупить все экземпляры, но денег у него не осталось. И ладно бы на него показывали пальцем, но его просто не заметили, люди так и проходили мимо него, и вот именно в один из таких моментов, он увидел Дмитрия, сидящего в кафе в одиночестве.
— Здравствуй Дима, — проговорил Данила, садясь рядом, — как дела?
— Да не очень, честно говоря, — ответил Дмитрий, как не в чем ни бывало и улыбнулся, — Я крупно проигрался в карты и отец лишил меня наследства, так что, впрочем, я слышал, что и у тебя тоже дела не из лучших.
— Да, верно, верно, — спокойно сказал Данила, — я вот книгу опубликовал.
— Да я слышал, — также спокойно ответил Дмитрий, — вроде ты гений, а вышло черт знает что.
— Какого хрена ты говорил мне это, — сказал Данила, вставая со стула.
— Это не я так говорил, а ты, — ответил Дмитрий, тоже встав, — Я всегда знал, что ты поехавший, — проговорил он медленно; они приблизились друг к другу лоб в лоб.
— Почему ты называл меня гением?
— Ха-ха, — Засмеялся Дмитрий, отходя, — Ты гениальный идиот!
Данила набросился на него, и, повалив на землю, нанес ему пару ударов по лицу, после его оттащили.
—  Ты лишь жалкое ничтожество! —  кричал ему Дмитрий, держась за глаз, —  Когда-то я верил в тебя, но ты оказался ничем, ты никто в этой жизни!
Данила не смог прорваться к нему, да ему уже не хотелось, после нескольких попыток он решил идти домой. Дмитрий что-то кричал ему в след, он, не отвечая впитывал каждое слово. Голова его раскалывалась от проблем, денег, чтобы отдать долг банку не было, книга провалилась, а возвращения долга ожидать, по-видимому, не стоило. Он даже не хотел думать о том, что он сделал не так, его итак раздавили и за всю свою жизнь он, наконец, осознал, насколько он на самом деле маленький. Придя домой и, разорвав один из экземпляров книги, он лег на пол и заплакал. После зайдя в свой кабинет, он достал отцовский револьвер и застрелился, впрочем, как и его отец.