Решение

   Дима очень любил вид из окна Настиной комнаты.
   За рассохшимися деревянными рамами простирался старый городской парк. Диме нравилось наблюдать как менялись деревья в парке в зависимости от времени года и погоды.
   Сейчас они ярко золотились и медленно роняли свою листву на темные дорожки парка. В лучах заходящего солнца редеющие кроны деревьев выглядели словно бумажная аппликация. Еще чуть-чуть и заалевшее светило спрячется за высотками на горизонте. Дима открыл окно настежь, створки глухо стукнулись о стены.
"Было бы здорово, чтоб Настя услышала и проснулась, - подумал он, - проснулась ровно такой же как позапрошлой весной. Веселой, жизнерадостной. Такой же легкой, и.. и здоровой..."
   Бесплотные мечтания его развеял порыв ветра, пахнущего прелой листвой, и влажный от колкого дождя. В полутемной комнате запахло осенью. Настя, спавшая на диванчике, под коричневым в желтую клетку пледом, пробормотала сквозь дрему: "Дим, дует...".
   Она почувствовала ветер, но не услышала звук удара ставни. Настя, его девочка, после тяжелого осложнения своей скрытой болезни потеряла слух.

   Сначала врачи обнадеживали, что все восстановится. Они, влюбленные в друг друга и эту жизнь, верили и надеялись. Но увы - очередной консилиум после тщательного обследования разбил их надежды... и сломал Настю.
   Тогда Дима боялся оставлять ее на долго одну, и ,наверное, только он удержал ее от рокового шага с подоконника этого окна.
Тело удержал, но что-то в ней и между ними спастись не удалось. Любовь к музыке тесно связавшая их, теперь не находила отклика в ее сердце, его муза - перестала слышать. Навсегда. А он, Дима, не написал более ни одной нотной строки - его гитара и саксофон замолчали.
   Больше года, каждый день он был с ней - описывал словами на бумаге, как проходили его дни в училище и на работе, а она задавала ему вопросы, не слыша своего голоса. Они гуляли, смотрели фильмы с субтитрами, Дима просил Настю рисовать, у нее хорошо получалось. Но она не видела в этом особого смысла.
К слову, не видела она его теперь во всем.

   Дима закрыл окно. Провел рукой по шершавому дереву рам. Запечатлел в памяти вид осени с седьмого этажа.
Медленно обвел взглядом комнату. Странно, но в течении этого года помещение из светлого и теплого постепенно стало холодным и темным.
   Да что там! Настина комната являлась для Димы райским садом, островком абсолютного звонкого счастья. Этот круглый диван был самым мягким и удобным, скрипучие пружины рождали дивный звук, понятный лишь им, обои стилизованные под газетные страницы казались оригинальными. Книжный шкаф, письменный стол заставленные бесчисленными горшками с цветами - все дышало красотой и гармонией. А вот здесь, где сейчас темнеет пятно не выгоревших обоев, стояло старинное пианино. Куда Настя определила инструмент, Дима не знал, боялся спросить, но сейчас отчетливо понимал, что было оно сердцем комнаты, и олицетворением Настиной души.
   Было.

   Сегодня Дима прощался с комнатой и с Настей.
   На столе оставлял письмо, рядом - новые краски и кисти, раму с натянутым холстом.
   Настя поймет, простит и отпустит с ним горечь не сбывшихся мечтаний.
Они молоды и начнут все с такого же чистого листа. Дима будет писать музыку, Настя - рисовать.
   Врозь.
   Парень почти убедил себя в таком исходе.Он решил уйти так, пока хозяйка комнаты спит, и не смотрит на него своими внимательными карими глазами, обжигающими его обмелевшую душу.

   Еще один последний взгляд на комнату: цветы исчезли, а обои "под газету" лишь усугубляют траурный момент. Диван, и его нудный скрип, который последнее время слышал лишь он, Дима решил не запоминать.
   Настя... она укрыта с головой, и лишь растрепавшаяся темно-русая коса виднеется из-под пледа. Дима тихонько коснулся рассыпавшихся прядей пальцами, и тот час отдернул руку, словно обжегся. "Пора!" - сказал он сам себе, решительно вышел из комнаты, с силой захлопнув входную дверь, прекрасная зная, что и этот звук хрупкая девушка, спящая на диване, не услышит.
   Дима почти бежал. Позади остался Настин дом, вокруг шуршал осыпающийся городской парк, и его ждали музыка и мир, полный звуков. Но то ли от света фонарей, то ли от набегающих на глаза слез - пятна листьев на темных дорожках парка лучисто расплывались и казались ему желтыми клетками на колючем коричневом пледе.