Всех невзгод сильней-2. Глава тридцать первая

Вместо ответа Анна Михайловна расплакалась.

- Мы же ничего не знали!

- Как? Мама не рассказывала Вам, что незнание закона не освобождает от ответственности? Примите мои соболезнования. Тем не менее, начудили – получите. Еще скажите спасибо ментам за то, что они сочли ваши вопли мелким хулиганством, обошлись административной ответственностью и позволили отделаться штрафами.

- А позор какой? Стыдно и перед соседями, и перед ментами. В окно милиция вламывалась, соседей в свидетели приглашали, из дома в наручниках на глазах у собравшихся зевак нас выводили, в обезьяннике мы сидели, внушение от молодого мальчика слушали, как будто мы - не приличные пожилые женщины, а молодые отвязанные профурсетки. Теперь привод в милицию имеется, как у проституток, и окно разбито, как в шалмане у пьянчуг. Предупредили, что теперь мы будем на заметке у участкового. Он будет ходить и проверять, как мы себя ведем! Представляешь, какое унижение? Соседки с утра во дворе собрались. Обсуждают… Мы прошли мимо них, как сквозь строй...

- Поблагодарите Веру Егоровну за прекрасный вечер, незабываемую ночь и незапятнанную биографию.

- Чем издеваться, лучше бы приехали и помогли.

- И не подумаем. Лизаньке необходимо хорошо отдохнуть и вылечить простуду, а у меня масса дел. Середина марта - рассадой заниматься пора. Пусть Вам мамаша помогает.

- Я не знаю, с чего начать.- снова заплакала теща.

- Спросите у Веры Егоровны. – съязвил Миша. - Она столько всего знает…

- Мишенька, ничего она не знает, кроме того, как правильно надувать щеки.

- А тетушка? Вроде бы она – женщина бывалая.

- И полностью деморализованная ночными бдениями… Она так сильно растерялась в милиции…

- Неужели в отделении было так много молодых красивых мужиков? Не знала, с кого начать?

Лиза громко расхохоталась.

- Мишенька, подскажи хотя бы, что мне делать?

- Вы давно уже очень взрослая девочка. Сами должны понимать, что делают в таких случаях.

- Мне стыдно перед соседями.

- Очень хорошо! Вам полезно. Так, глядишь, и мы с Лизанькой доживем до светлого денечка…

- Ты о чем?

- Мечтаю о том дне, когда Вам станет стыдно перед дочерью.

- Это Лиза хохочет?

- Да, а Вы предпочли бы, чтобы она плакала? Неужели Ваша дочь заслужила от Вас только слезы?

- В кого она такая безжалостная?

- В Вас, мадам.

- Ты считаешь меня жестокой?

- А разве лишение уставшей за неделю, простудившейся дочери необходимого отдыха из-за нежелания решать свои проблемы самостоятельно, называется иначе, мадам?

- Раньше ты называл меня матерью… - сбавила тон Анна Михайловна.

- Раньше Вы вели себя, как мать, а вчера позволили себе орать на меня и гнать из-за стола при посторонних.

- Моя мать – не посторонняя.

- Придется Вам усвоить, что для нас с Лизой она навсегда останется чужим человеком.

- Приезжайте, помогите нам. – уже жалобно попросила Анна Михайловна. - В доме очень холодно. Мы простудимся.

- В холоде голова лучше соображает...

- Не приедете?

- Нет. Окончательно простужать Лизаньку в вашем шалмане у меня охоты нет. Я ее лучше в тепле полечу. Авось, до понедельника успеет поправиться…

- А как же мы? – всхлипнула теща.

- Как получится! Сами накосячили – сами и справляйтесь с последствиями, а мы пока отдохнем в тишине на свежем воздухе. О Вашем поведении поговорим в понедельник.

- А ну-ка, прикуси свой поганый язык и думай, с кем говоришь! – рявкнула не добившаяся своей цели теща.

- Все? Жалистная часть окончена? Ничего не добившись по-хорошему, Вы начинаете действовать по-плохому?

- Как ты со мной разговариваешь?

- Как заслужили – так и разговариваю. Вы думаете, что после нашего вчерашнего обеда я, как ни в чем ни бывало побегу к Вам на помощь?

- Не знала, что ты такой злопамятный!

- Да! Я такой. Попрошу учесть на будущее…

- Ну и черт с тобой! Попробую как-нибудь справиться сама. – с апломбом заявила Анна Михайловна, и тут же, опять сбавив тон, жалобно добавила. - Честно говоря, когда вы дома, я чувствую себя гораздо уверенней. Бабушка уже старая. Какая от нее помощь?

- Об этом нужно было думать вчера, когда Вы, дорогая теща, гнали меня из-за стола, как нахального холопа, покусившегося на барскую снедь. Думали, что я буду терпеть? Ошиблись!

В трубке раздался звон разбитой посуды.

- Что у вас там за шум?

- Маме надоело смотреть на неубранную со стола посуду, и она разбила тарелку.

- Понятно – чужого ей не жалко. Передайте своей мамаше, что каждую разбитую плошку она должна будет заменить новой.

- Она больше не будет. Клавочка повела ее отдыхать в мою спальню.

- Вы кого пытаетесь обмануть? Говорите правду! До следующего раза она не будет. Кстати, как Вера Егоровна перенесла экзекуцию?

- Очень плохо.

- Еще бы! Столько пить и вести бурный образ жизни в ее возрасте вредно для здоровья. Радуйтесь, что она оказалась бабой крепкой - не окочурилась прямо в обезьяннике.

- Если бы она не запустила в пришельцев Лизиной любимой вазой, а потом не воспротивилась бы попытке уложить ее на пол, нас бы в отделение не забрали.
 
- Ах, вот почему вас арестовали! А я тут гадаю, почему три года менты, приезжая к Вашим соседям, обходились протоколом на месте, а ваша компания удостоилась особых почестей.

- Каких почестей? Ты что несешь?

- Вас отвезли в отделение. Тем более, благодарите ментов за то, что обошлись штрафами и объясните мамаше, что семилетний срок у нее на лбу написан. Почему ее вообще отпустили?

- Потому, что ваза до пришельцев не долетела - упала на пол у их ног. Тем не менее, на мамочку хотели завести уголовное дело по какой-то статье за сопротивление. Еле уговорила их пожалеть старуху. Сказала, что она давно выжила из ума.

- И что?

- На первый раз простили. Выписали штраф и предупредили, что в следующий раз обязательно посадят. Настоятельно рекомендовали показать ее психиатру и наркологу, даже пообещали посодействовать  - направить в Институт имени Сербского. Я им сказала, что с понедельника у нее начнется обследование, в том числе и у психиатра.

- Она что-то учудила в отделении?

- Строила из себя могущественную генеральшу и обещала всех их разжаловать в рядовые, а потом отправить на гауптвахту.

- Хорошо, что не на каторгу.  Откуда только слов таких набралась?

- От папы. – ответила теща.

- Самолично разжаловать собиралась? Или все-таки при помощи министра?

- Сама. – всхлипнула Анна Михайловна. – Командным голосом каркала. Только я уговорила ментов войти в наше положение и простить выжившую из ума старуху, от которой, кроме вреда, никакой пользы ждать не приходится, как она вопить на них начала… Ты не представляешь, как я испугалась, что нас не отпустят. Как мне хотелось ей клюв скотчем заклеить…

- Ясно. Тяжелый случай. Алкогольный бред. Сродни белой горячке.
 
- Сейчас хотя бы замолчала, а до того, как я вам позвонила, она громко проклинала Петьку. Я очень испугалась, что он услышит ее вопли…

- Ей так понравилось приключение, что она желает повторить? Пусть орет погромче – сосед ей поможет. Были просто хулиганками, станете уголовницами-рецидивистками.

  - За что ты ее так ненавидишь?

- Лучше спросите – за что мне ее любить?

- Обрадуешься, если к вечеру она заработает инсульт?
 
- Нет, но и не посочувствую.

- А  мне страшно за нее.

- Ничего с ней не случится. – ответил зять. – Она – баба здоровая. Еще и не такое переживет. Передайте ей, что она обязана найти в магазинах точно такую же вазу, как та, которую она разбила, и вручить ее Лизе с извинениями и заверениями, что впредь такое не повторится.

- Ты рехнулся? Она не обязана…

- Обязана! – перебил тещу Михаил. – Если бы Лиза, будучи у нее в гостях, позволила бы себе нечто подобное, Вы бы первая потребовали бы от дочери возместить ущерб.

- Не смей сравнивать…

- Почему? – опять оборвал тещу Миша.

- Бабушка старше…

– При чем здесь возраст? Речь идет о справедливости.

- Ну и что?

- Вы хотите сказать, что Лизе справедливость не положена? Она рылом не вышла? Чем она хуже той старой сволочи, у которой хватило наглости разбить мой подарок?

- Как ты можешь так говорить о моей матери?

- Я из поколения невежливых. – ответил зять, нажал кнопку завершения разговора и громко расхохотался.

- Лисенок, сознавайся - ты жалеешь свою бабушку?

- Да, - ответила Лиза, - я очень жалею, что менты ее не отметелили.

- Какая нехорошая девочка! – хохотнул Михаил. – Три несчастные немолодые женщины по пьяному делу попали под раздачу люлей и провели ночь в обезьяннике, а она жалеет, что их не побили!

- Как у тебя хватило сил не рассмеяться во время разговора? – спросила Нина Константиновна.

- Я был занят делом, а теперь всем нам нужно успокоиться. И вообще, нам необходимо попробовать отвлечься от невероятных приключений бабок в милиции и постараться отдохнуть, как можно лучше.

- Думаешь – получится?

- Нет, конечно, но выспаться, успокоиться и набраться сил на будущее Лизаньке просто необходимо. Неизвестно, чего они там еще набаламутят. Времени у них много, а заняться нечем. Вот жизнь пошла…. Кто бы месяц назад сказал, что с нами случится такое, я бы не поверил, а теперь из-за двух старых ворон…

- Кстати, о старых ведьмах. - вмешалась Лиза. - Я, кажется придумала, чем занять маму, когда ей надоест жизнь, полная "приключений" - мы купим ей маленькую собачку. Пусть кормит ее, выгуливает в любую погоду, моет лапы, расчесывает и далее по списку. Ей - забота, нам - покой.

- Хорошая идея. – оживился Миша. – Купим ей болонку.

- На радость Петьке? – съехидничала Лиза.

- Ты права, Лисенок. Болонки брехливы. Купим пекинеса. Только не сейчас. Пусть сначала блудная мать устанет куролесить и вернется в семью.

- Давайте займемся делом. - попросила Юлия Николаевна. - Мне необходимо узнать все, что вы можете рассказать о Фаине Кузнецовой. И поподробней, пожалуйста. Учтите - любая незначительная, на первый взгляд, мелочь может оказаться полезной.




Продолжение следует...