Кулаки. Часть 1 Детство. Глава 12 Староверы

                В воскресенье часов семь утра бабушка будит меня:
- Внучек, а внучек, едешь с нами али поспишь? Если останешься, завтрак на столе тебе оставлю.
- Нет, нет, бабуля, конечно, еду!
Быстро умылся,  выпил кружку молока с хлебом, и вот я уже восседаю на телеге, в которую запряжена наша корова бурёнка. Дедушка, на все руки мастер, сам смастерил эту тележку,  которую и везёт наша кормилица.
 
         Ехать до лесополосы, как дед выразился, «со скоростью пять километров в неделю» не менее часа. Мы с бабушкой на телеге, где погружена провизия и две плетёные корзины под сбор ягод, а дед идёт впереди и ведёт бурёнку за верёвку, привязанную к уздечке.
Я полулежу в телеге, смотрю на облака и вижу, как одно облако с большой скоростью «врезается» в другое облако. И меня сразу осенило: «Вот и у людей происходят такие столкновения».

       Ведь как всё начиналось хорошо. Уютный маленький городок, тёплая погода по сравнению с нашей - уральской. Мы с пацанами даже  успели несколько раз сбегать на арбузные бахчи,  где наелись досыта арбузов. Прекрасная речка, обустроенность жилья и достаток в еде – это мне очень нравилось. Школа, правда, не та, что в Тагиле мужская гимназия, где я начал учиться, но это меня не смущало. Стали появляться новые друзья, правда, благодаря купленному моими предками велосипеду. И вдруг катастрофа, как у этих облаков, столкнувшихся в высотах неба, и всё из-за какого-то слова «кулак». И я решился.
- Бабуля, скажи, пожалуйста, почему меня все ребята стали обзывать «кулак», «кулацкое отродье»?
                Бабушка повернулась ко мне, и я увидел, как она изменилась в лице: в глазах появился какой-то испуг, но не подавая никаких признаков беспокойства, спокойным голосом спросила:
- Это кто тебя так обзывает?
- Да все наши ребята! А первый обозвал Миха. Он, бабушка, говорит, что вы были раскулачены, что вы - мироеды.
- Глупость говорит твой Миха.  Бог ему судья. Никакие мы не мироеды. Я, внучек, жила от Куртамыша недалеко, есть такое село Маслово, оно образовано моими дальними предками: за веру они пострадали, титула лишены и сосланы в Сибирь царём- батюшкой.
- Бабуля, а ты разве не православной веры? - спрашиваю я.
- Мы, дитятко,  старой православной веры, крестимся вот так.- 
И бабуля, повернувшись к солнцу, двумя, как она выразилась, перстами перекрестилась. - А Никон – «божеотступник» всех заставил креститься щепотью, - и сложила три пальца вместе. - Тьфу, грех-то какой! Нам не можно так складывать пальцы, а ещё «ложить» крест на себя.
 
Дед сквозь шелест колёс по песчаной дороге и скрип телеги слушал наш разговор, но не оборачивался - для него, это видно было шоком, наложенное на внука клеймо «кулак».
- Так вот, мил сын, не держи зла на людей, они не ведают, что говорят - время всё расставит по своим местам.  А «кулаками» нас называют , наверное, потому, что мы более трудолюбивые. Ведь как приходится жить, вот возьмём меня. Вечером всех надо накормить, а это - не только семья, нас ведь семь человек да ещё наёмные работники, до двух десятков доходило - хозяйство ведь большое:  более сорока десятин только земли под хлеба, мельница, маслозаводик, разная сельская техника, скотина, если всех посчитать, не один десяток будет – всё это надо обиходить, квашонку поставить и спать всех уложить.
              А сама ложусь на кулачок. Как голова падает с кулачка, глазами на ходики смотрю: «Нет, ещё рано, можно часик ещё поспать».  А уж в три часа надо вставать, печь истопить, хлеб испечь, суп сварить - и всё приготовить  к пяти часам утра. С рассвета будить мужиков: деда твоего, отца и дядю Афанасия, а затем работников. Родители твоего деда могут позволить себе ещё поспать пару часов,  им под семьдесят - они потом  целый день хозяйничают по дому. А я накормлю всех - и в поле, а там каждого ждёт своя работа: кому косить «стеной» выросшую пшеницу, кому снопы вязать. 
             Вот, наверное, поэтому нас и прозвали «кулаками», оттого, что на кулачках спим.