weg

«Ваш автобус отъезжает через пять минут. Пройдите сразу на платформу», - монотонно пробубнило мне лицо в окошке кассы, и синюшные, покрытые красноватыми, вероятно, от холода пятнами руки протянули билет. Хватаю сдачу, все же обронив пару монет, и мчусь «сразу же на платформу».

Субботний день выдался чрезвычайно морозным. Водители автобусов с пластиковыми стаканчиками в руках пытаются отогреться, вливая в себя горячий кофе. На заледеневшей, покрытой инеем деревянной скамейке мирно дремлет тот, что без семьи и крова скитается по миру в поисках цели и истины. С букетом еле живых от мороза роз в руках топчется, переминаясь с ноги на ногу, парнишка.

«Шестая платформа, пройдите на посадку», - раздается вдруг голос из ниоткуда, и я забираюсь в автобус и нахожу себе место в самом дальнем конце. Озираюсь – пара румяных девчонок-хохотушек, долговязый парнишка худощавого телосложения да старушка с клетчатой хозяйственной сумкой на коленях – вот и все мои соседи.

Входит контролер. Запыхавшееся, раскрасневшееся от ветра лицо едва заметно хмурится, но женщина не подает виду.

«Приготовьте, пожалуйста, билеты», - торопливо бросает она и проходит в конец салона.

Прямо на глазах беспощаднейшим образом рвут мой билет, и я убираю его в карман.

«Счастливого пути! И пристегните ремни», - дружелюбно улыбается контролер и покидает салон автобуса.

Трогается с места водитель, и здание вокзала, точно в кинофильмах, медленно отдаляется. Руки начинает щипать и покалывать – отогреваются.

На ближайшие несколько часов здесь я – жилец и обитатель. Еще раз озираюсь. Парнишка, насупив брови, что-то судорожно ищет в рюкзаке. Вынимает книги, тетради, но все еще, видимо, не может отыскать то, что ему нужно. Внезапно выражение его лица смягчается, и я почти слышу вздох облегчения – белоснежные проводки подключаются к мобильному телефону, и парень точно впадает в транс. Перевожу взгляд.

Старушка шамкает что-то себе под нос. Ее водянистые глаза, когда-то, наверное, сияющие и излучающие свет, теперь сердито сверлят водителя.

«Сынок», - наконец собирается с духом, - холодно, включи тепло», - с ярко выраженным акцентом произносит она.

Водитель послушно проводит нехитрые манипуляции, и спустя пятнадцать минут в салоне становится жарко. Расстегиваю пальто и ощущаю прилив свежести, прохладной нитью окутывающей шею.

Девчушки что-то щебечут друг другу и беззаботно хохочут. Старушка смеряет их презрительным взглядом, но пока  молчит.

Гляжу в окно, все еще покрытое тонким слоем льда. Причудливые узоры переплетаются друг с другом, образуя забавное полотно. Прикладываю к стеклу ладонь – холодный импульс резко приводит меня в чувство. Пара минут – и отпечаток моей руки остается на окне. Вглядываюсь – город толпою ленивых баловней и километрами дорогих автомобилей провожает меня. Высотки будто пытаются догнать автобус, но я все дальше и дальше… Рекламные вывески, билборды – все это сливается в пестрый поток несуразицы, от которой начинает рябить в глазах. Задергиваю шторки.

Едва слышно работает радио, не нужное, пожалуй, никому, кроме водителя. Перешептывания подружек-хохотушек изредка прерывают тишину. Вот-вот – и старушка, кажется, шикнет на них. Парнишка по-прежнему находится в состоянии «музыкального опьянения». Водитель, мужчина лет пятидесяти, с каким-то умиротворением в глазах увозит нас все дальше от города и суеты. Во взгляде его и вправду нет ни злобы, ни агрессии,  лишь спокойствие, принятие… ЧуднАя обезьянка раскачивается на приборной панели, виляя хвостом в разные стороны. Серьезные, даже будто бы сердитые лики безмолвно взирают с икон, излучая легкое сияние от солнечного света.

Раскрываю шторку на окне – росписи морозного пера исчезли, превратившись тут и там в капельки воды. Раз – и нет ее, этой капельки – юркой беглянкой скатилась она вниз. Вытираю ладонью стекло и впускаю в автобус заоконный мир.

Городской пейзаж остался позади, так и не сумев угнаться за нами. Где-то вдали полыхнул первый луч заката, озарив сугробы мерцающих снегов манящим светом. Смеркается. В автобусе становится темно, но мрак этот не пугающий. Отнюдь. Здесь ты будто по другую сторону этой Вселенной. Огоньки время от времени мелькают в окнах, расплываясь и исчезая вдали. Спешат за автобусом пустынные поля, одинокие деревья, угасающее небо, но все их попытки обречены, все безуспешно. Впереди еще десятки километров, но это ни капли не удручает.

Старушка, прижав к сердцу свой клочок клетчатой ткани, мирно задремала. Девчушки притихли тоже, утихомирились, наболтались. И лишь парнишка пребывал в состоянии всё того же транса. Отчего-то на сердце становится легко и спокойно, растворяются в пространстве и времени все тяготящие разум мысли. Автобус замедляет ход…


- Мам, можно я к окошку сяду? – вопрошает кроха лет пяти, глаз которой даже и не увидать за огромным воротничком шубки.

- Солнышко, там дует, давай лучше к окошку сяду я, - предлагает ей мать.

- Нет, мам, не хочу, хочу к окошку! – начинает хныкать девочка.

Мать сдается и уступает ей место.

Новые жильцы поселились в нашем "пристанище". А за окном тем временем совсем стемнело. Окна вновь мало-помалу сдавались в плен морозу-искуснику. За крышами поселковых домов изживал последние минуты алеющий закат. Полыхнет и исчезнет – только успей уловить. Ветви деревьев, обнявшись, покоряли небесные глади, чернея, точно угольки, на пепельных холстах. Дым из труб ветхих домишек тянулся ввысь, растворяясь и исчезая. Мальчишки с раскрасневшимися, румяными от мороза лицами бегут по улице, а вслед за ними, прямо по пятам, несется собачонка.


- Деда нас встретит? – лопочет девчонка, положив голову на материнское плечо.

- Встретит, - улыбается ей мать.

- А ехать еще долго?

- Долго, спи.

Кроха послушно закрывает глаза. Тяжело вздыхает ее мать, обнимая малышку. Вглядываюсь в ее лицо – безмолвный взгляд, опутанный грустью и тоской, устремлен в никуда. На левой скуле ее примечаю темнеющий синяк, едва заметный в сумраке салона.

Догорел закат, сдался небесным стражникам. Звезды захватили небо, подчинившись велению ночи. Луна величаво сияет на горизонте, освещая дорогу путникам. Клонит в сон…


Не без труда открываю глаза, нехотя прогоняя дремоту. Гляжу в окно, окончательно заледеневшее за время моего «отсутствия». Расчищаю себе «наблюдательный пункт». Тут и там вырисовываются знакомые дома, пейзажи… Точка Б почти достигнута. В последний раз окидываю взглядом свое "пристанище". Уставшие, спят мои соседи, окунувшись в царство Морфея.

«Автовокзал», - читаю я вывеску и неторопливо покидаю автобус. Открываю дверь. Морозный воздух обжигает лицо и в считанные секунды отрезвляет сознание. Звук мотора раздается за спиной, и автобус уезжает прочь, но уже без меня.