Сказочнику

За окном ветхой лачужки воет льдистый северный ветер. Тучи завлекли небо, скрыв бледный лик полнолуния, а в холодном воздухе зимней ночи повисло предчувствие снежной бури, смешанное с терпким едва уловимым запахом хвои.

А в лачужке, склонив седую голову, сидит при свече мой милый сказочник. Перо в его руках тихо-тихо поскрипывает, оставляя на немного пожелтевших от времени листах бумаги мелкую, словно бисер, вязь букв. Ворон прокричал полночь...

Мой старик из северных земель устало потирает лоб высохшей рукой, блаженно слушая пение вьюги да отдалённый волчий вой. Старику бы прилечь на дубовую кровать, укутавшись худым одеялом, да уснуть, ни о чём не заботясь. Но история ещё не окончена, а значит, ещё будет гореть свеча на столе, а  перо скрипеть, оставляя на бумаге чернильные руны слов. Сказка должна быть окончена, чтобы дети не плакали тёмными ночами.

Сказочник, нежно улыбаясь, продолжает творить дивный сказ, ведется в него всю красоту Севера: крупные звёзды, полнолуние, сияние в бархатно-чёрном небе, вьюгу, вой волчьей стаи...

Тихо, на цыпочках, крадётся короткое утро, робко стуча в окошко позолоченной лапкой ели. Мой же сказочник ставит последнюю точку, перечитывает слезящимися, выцветшими от холода и прожитых лет глазами свою сказку. Он бережно складывает листы, точно зная, что вскоре, слушая её, дети будут засыпать с улыбкой на устах, что ночные кошмары не потревожат их покой.

Буря улеглась, яркое солнце рассыпается янтарный жар на чистый снег. В ветхой лачужке спит мой седой старик, а снегирь поёт ему лёгкую, как снежинка, колыбельную.