И я вас тоже рад видеть

После института Платон помыкался какое-то время, но потом прочно осел на ниве торговли лекарствами. Причин тому было несколько, не последней из которых была и возможность делать свою работу кое-как или вообще не делать. Ведь таков самый главный соблазн любого работника, если работодатель не может в режиме реального времени следить как тот рабататает. Представлять какую-то фирму в фармацевтике было в этом плане очень просто, ведь закон ограничивает продажу лекарств «из пакета», поэтому можно было вообще скрывать от себя, что по сути ты никак на продажи и не влияешь. Ну, разве что совсем чуть-чуть…

Иногда в работе немного помогал Довлатов, но это было еще раньше, до того, как популярный литературный критик объяснил, что Довлатов писать не умел и писал исключительно для оправдания ничтожеств. Платон конечно ничтожеством быть не хотел, а поэтому постоянно старался оптимизировать рабочий процесс, но в связи с отсутствием какой бы то ни было материальной заинтересованности с его стороны и со стороны работников торговых точек, которые кто-то в шутку по-прежнему продолжал называть аптеками (мы, мол, не продавцы, мы фармацевты, ага…) попытки были недолговечны и иногда могли привести разве что к скандалам, после которых его запоминали. Идиотом Платон тоже быть не хотел, поэтому периодически вяло искал в интернете возможность сменить поле деятельности, но ничего не находил,
ведь у него не было желания осваивать кучу новых навыков и вообще…

Так постепенно, продолжая стараться и при этом постоянно страдая, Платон пришел к выводу, что, хотя бы смириться со сложившимися условиями и жить настоящим ему мешает неумение строить какие-либо поверхностные отношения. Действительно, на работе он так боялся людей, так их ненавидел и презирал, что выглядывать из-за невидимой баррикады получалось у него лишь иногда. Если учитывать тот факт, что его работа чуть менее чем совсем состояла как раз из общения, то Платон на работе находился в состоянии перманентного ступора.
Так проходило время, в жизни происходили разные события, Платон надеялся, что он взрослеет… Иногда он работал три раза в неделю, а иногда и два. Зарплату платили регулярно, но иногда увольняли. После очередного такого события стало ясно, что работать все-таки нужно, а главное придется… Тут уже начало что-то получаться, хотя и редко, и Платон по-прежнему переживал после каждого рабочего дня. Но если умный человек о чем-то долго думает, то обязательно что-нибудь придумает… Так Платон понял, что ему все-таки придется учиться этой сложной науке – строить отношения, но не понял, как.

Как-то раз по работе Платон попал в очередную большую торговую точку, где в этот момент происходил учет. Как оказалось, меняли заведующую. После десятиминутного мыкания по аптеке и попыток общаться Платону объяснили, что он идиот, раз еще не понял, что надо уйти, ведь все его коллеги в этот день так и поступали. Вопреки своим животным инстинктам он сумел последовать совету. Когда через некоторое время он снова туда попал, то был вынужден предстать уже перед новой заведующей. Признаваясь в любви ей, ее аптеке и своей профессии, Платон слушал её писклявый голосок, и он странно напоминал ему о чем-то из далекого прошлого. Прошлое у Платона было разным, поэтому он предпочёл не поднимать эту тему, тупо пытаясь сосредоточиться на главной цели своего визита – закупках. Но тут, к его удивлению, она подняла её сама, и пришлось вспоминать.
Выяснилось, что в свое время он действительно проходил практику, еще будучи студентом, у Светланы Ивановны в другой аптеке, о чем он ей и доложил. Разговор становился все более радостным и живым, и, хотя причин этой радости Платон и не понимал, но самому ему это казалось похожим на то, как если бы во время какой-то затяжной войны без конца и начала он встретил вдруг боевого товарища из прошлого, который может быть и был мудаком, но зато знакомым. Такой эффект Платон в своей работе замечал уже не в первый раз. Гораздо интереснее ему показалась пронесшаяся перед его внутренним взором чудесная зарисовка из прошлого, когда он казался себе умнее.

…Практика в этот раз проходила действительно тяжело. Платон был должен работать в аптеке по семь часов в сутки, моя всякие полки и выполняя другую черную работу, в то время как его коллеги по пятому курсу отдыхали дома, так как их просто отпускали, ведь они всем только мешали. Потом им автоматически ставили «отработанные часы», в то время как Платон мог об этом только мечтать. Кроме того, заведующая постоянно была недовольна качеством и скоростью его работы и не уставал об этом напоминать. По прошествии двух недель этой каторги Платону наконец то повезло – его сбила машина и оставшееся от практики время он провел в больнице, причём по уважительной причине. Когда в последний день он пришел в аптеку, еще в болячках, между ним и Светланой Ивановной состоялся разговор:
--Здравствуйте, я пришёл к вам проставить зачет по практике!
--Очень хорошо, но вас же не было в течение последних двух недель, как же я вам смогу его поставить?
--Видите ли, так вышло, что меня сбила машина, поэтому я не мог ходить к вам в аптеку. Но сейчас осталось две недели до экзаменов, и я хотел бы получить от вас необходимые часы.
Писклявый голос из-за стола меняется и становится сочувствующим:
--Да? Ой, как вам не повезло, надеюсь у вас все в порядке со здоровьем?
--Да, вроде бы все в порядке, хотя я и не помню некоторых событий из прошлого, но ничего страшного, -- героически пыжится Платон.
--Ой, как это ужасно, вы знаете, я вас прекрасно понимаю, моя сестра и сама недавно попала под трамвай, поэтому я вам очень сочувствую и сожалею о случившемся.
Платону уже кажется, что этот голос идеально подходит для издевательств.
--Но поймите меня правильно, я не могу вам поставить эти часы, пока вы их не отработаете, такой уж у нас порядок.
--Спасибо большое за понимание, ну, тогда я пойду.
--Да, идите конечно, приходите потом на отработку.
Размышляя о том, почему в данный момент то хорошее, что якобы есть в каждом человеке взяло у неё больничный, Платон идет подрисовывать себе эти часы самостоятельно.
…Вся эта история проносится перед глазами Платона сейчас, уже спустя шесть лет, во время обмена любезностями с этой улыбающейся милой женщиной с тоненьким, почти девчачьим, таким юным и безобидным голосом, таким широким дружелюбным лицом, и улыбка на лице Платона становится вдруг широкой и искренней. Спустя несколько минут рассказов о тех жизненных обстоятельствах, которые привели её сюда, она изрекает дежурную фразу для подобных визитов, кажется, чуть более теплую, чем среднестатистическая:
--Вы знаете, я рада вас видеть!
--И я вас тоже рад видеть, -- говорит Платон абсолютно искренне, -- давайте, может быть, закажем что-нибудь?

На душе у него в этот момент светло и радостно, и, уходя из аптеки, он чувствует себя полностью удовлетворенным и выполнившим свой долг. Он даже не гадает, почему она ничего не заказала, но пообещала рассмотреть это в следующий раз.

Платон знает, что сделал всё, что мог.