Голгофа казахского профессора

Деловая неделя №11(839) 20 марта 2009 года

Голгофа казахского профессора

ОТ РЕДАKЦИИ. за кризисом экономическим, финансовым, a также в какой-то мере и социальным несколько позади (и абсолютно незаслуженно) остались куда более глубокие и для исто¬рии важные проблемы общекультурного плана, которые в нашем обществе можно было бы сосредоточить в caмыe простые вопросы: куда пропала наша литература? Почему мы не читаем своих авторов? И отчего наша культура будто вечно в прошлом? Свои ответы на эти вопросы есть, наверное, y каждого думающего и душой болеющего за будущее нации человека. Чтобы открыть эту дискуссию, предлагаем вашему вниманию
личнyю исповедь одного из тех, кто пытается ответить на эти вопросы (редакция может не разделять мнение автора, но если кому-то покажется неyместным его мысли, то попробуйте сами ответить на эти вопросы - мы будем ждать).

Когда нашли текст, который, судя по всему, оказался
Евангелием от Иуды, многие задумались, a что бы было,
если бы Иуда не передал Иисуса в руки мучителей? Смог
бы он тогда выполнить свою миссию? Может быть, все
было так и задумано? A даже если нет, то без Иуды
история была бы совсем другая, и не факт, что лучше...
Свободная вариация на тему «А что бы было бы, если...»


Бахыт KАРИБАЕВА
ЧТО СЕГОДНЯ ВАРИТСЯ в закопченном казане казахского образования и науки? Смею сказать, что, как это ни печально, за 18 лет независимости мы так и не пришли к независимости внутренней – человека от власти, совести – от карьеры, правдо¬люба – от приспособленца, профессионала - от системы родственно-клановыx связей. Кто-то может сказать, что это не тайный заговор темных Личностей, a наш, казахский способ жить и рабо¬тать. Вот только кажется мне, что он не столько казахский, сколько совковый. Но даже если ЭТОТ мутант и не представляет собой закулисную тоталитарную секту, он все больше похож на болезнь, которая, если не лечить, загонит в могилу не людей, но всю нашу культуру, науку и духовность. A это куда хуже.

Вы никогда не спрашивали себя, почему мы так и не смогли создать либеральный интеллектуальный рынок научных и творческих специалистов конкурирующих своей профессиональной компетенцией, а не родственными связями. Почему мы говорим, что идем мы к европейским стандартам в образовании и науке, но все сильнее от¬катываемся  назад в дежа вю из казакпайско-советс¬кoго прошлого?
Когда я думаю o нынеш¬нем плачевном состоянии нашей культyры, мне иног¬да хочется сказать это не¬уместное «спасибо» тем, кто никогда не давaл мне за¬быть об этом. Спасибо вам, что моя творческая судьба, сложившаяся в такой гуман¬ной на первый взгляд обла¬сти, как казахская литера¬тура, перекликается места¬ми с историческими судь¬бами наших гигантов-оди¬ночек, затравленных, загуб¬ленных и pастoптанных в горниле репрессий Стали¬на и его прихвостней.
K сожалению, но, навер¬ное, и к счастью, я могу понять, потому что отчасти почувствовала на себе те гонения и психологическое давление, которые выпали на долю Ахмета Байтурсы¬нова, Мыржакыпа Дулато¬ва, Магжана Жумабаева и многих других.
Можно сожалеть o том, что уже скоро как 18 лет нашей независимости, a все не предвидится возрожде¬ния духовного и просвеще¬ния научного в «гуманных» профессиях. K счастью, потому что я все еще могу об этом говорить. В том числе
о том, что на примере собственной биографии могу судить о том, как ка¬закпайско-советская систе¬ма сохранилась в храмах науки, искусства, мысли и образования. Сорняк дер¬жится за сорняк, то, чего не могло сделать ГКЧП, сде¬лали рoдственные связи. A еще к счастью – что я, стоя вне этой гнилой систе¬мы, имею возможность, как никто другой, переосмыслить этот сложный процесс в литературно-историческом аспекте. Говорят, мед¬ные трyбы – самое страш¬ное испытание. Спасибо, уберегли от него. Избавлен¬нaя от необходимости ба¬рахтаться на мелководье, я смогла заняться собствен¬но творчеством, которое, может, сегодня и не прини¬мается существующей сис¬темой, зато наверняка пере¬живет ее.
Благодаря ей (потому что наперекор) я опубликова¬ла свыше 100 научно-критических статей, 7 моно¬графий по казахскому ли¬тературоведению, защити¬ла доктоpскую диссерта¬цию. Ну и что, что в 1995 году в Бишкеке, а не в Алматы, Караганде или в Астане. зато не пришлось идти на компромиссы, при¬шлось работать.
Ну и что, что в ноябре 1996 года сотрудники КНБ без предъявления санкции прокурора области ворва¬лись в мою квартиру и, окaзав на меня психологи¬ческое давление, не позволив никуда позвонить, аре¬стовали по сфабрикован¬ному обвинению. Говорят, когда на тебя смотрят со стороны, это очень здорово влияет на осанку; так и есть. Можно замечать и не обра¬щать внимания на слежку, мелкое хулиганство, зали¬вание кваpтиpы, выкручи¬вание пробок, телефонную прослушку. Впрочем, c не¬которого времени я узнала, что слушали не только меня, но и самых что ни на есть «высоких» людей. Стало даже как-то обидно, зато мои pазговоpы можно да¬вать слушать детям.
Наверное, никто не мо¬жет похвастаться тем, что просидел более 3 месяцев в Карагандинскoм СИЗО КНБ, в котором в 1937 году многие политзаключенные, в
том числе мой репресси¬рованный дед Омирали, ожидали отправки на Ко¬лыму. Так я гораздо боль¬ше люблю и понимаю тебя, ата!
В этом нет ничего легкого и приятного – знать то, что репрессивная машина Со¬вка, котopaя перемaлывает личности, рушит творчес¬кие и человеческие судьбы, продолжает против тебя свою работу. Но я остаюсь верна своему профессиональному долгу, хотя и была лишена в 1996 году средств к существованию и элементарных гражданских прав и свобод. Доказательством тому – мои научно-критические статьи и исследования, не зависимые от косной казахско-советской школы, способные связать подлинно народное наследие с современной цивилизацией.
Я разработала принципиально новую концепцию казахского литературоведения. Суть этой концепции в том, чтобы очистить казахское литературоведение от штампов социалистического реализма. Самое главное – рассматривать казахскую литературу от ее первоистоков как самобытное явление, а не как «отросток» советской литературы.
Моя исследовательская программа «Казахская литература в парадигме ХХI века» вызвала интерес у ряда специалистов в Министерстве Образования и Науки.
Департамент Науки Министерства направил в феврале 2005 года официальное письмо в Карагандинский департамент образования.
«Согласно анализу соответствующими специалистами концептуального проекта Бахыт Карибаевой: «предложенный проект имеет большое научно-практическое значение. Следует отметить, что данный проект приоритетен с педагогической стороны, соответствует учебно-хрестоматийному формату и, кроме того, редко встречается в практическом использовании».
В этом направлении Карагандинский областной департамент образования провел ряд мероприятий. В учебный процесс казахской школы №2 с углубленным изучением казахской литературы в качестве учебного пособия была принята моя книга «Художественные аспекты развития современной казахской литературы»; институтом повышения квалификации директорам и завучам школ было дано указание о внедрении указанной книги в учебный процесс; в областных школах под моим руководством
были проведены методические мероприятия в рамках новой концепции.
Департамент среднего образования Министерства включил мою книгу «Художественные аспекты…» в приложение №4 списка учебников и учебных пособий для 5-11 классов средних школ на 2006-2007 учебный год. Но в силу определенных противодействий моя книга так и не дошла до школ. Карагандинский департамент образования оттеснил в сторону мои «Художественные аспекты…», не пустил их в жизнь, а на скорую руку «состряпал» им альтернативу в виде пособия преподавателя КарГУ М.Абуова «Мировая литература».  Ударными темпами Карагандинский департамент образования провел это пособие в Министерстве, выпустил на бюджетные средства в свет и «раскидал» по школам области.
Можно только удивляться, почему наши государственные мужи, думающие о будущем казахского языка, так шарахаются в сторону от профессионализма родной литературы.
От моего общения с определенными чиновниками в образовании, науке и в Союзе писателей у меня сложилось стойкое убеждение, что в нашем обществе существуют плотные барьеры, препятствующие профессионализму. И эти барьеры создаются вполне определенными кругами, организованными по принципу родственно-клановых связей.
А раз так, то не может быть и речи о профессиональном образовании, о профессиональном государстве, стремящемся к прогрессу и конкуренции на мировом уровне.
Мои официальные письма от 3 марта 2003 года, направленные на имя акима Карагандинской области и Министра образования и науки заказной почтой, проверяются в отделах делопроизводства, и суть проблемы не доходит до первого руководителя. А все мои попытки добиться личной встречи оказываются безуспешными. Даже депутатский запрос Серика Абдрахманова министру Айтимовой с просьбой дать ответ, почему нарушаются гражданские права Бахыт Карибаевой, оказался обращенным в пустоту.
Ни ответа, ни привета, ни результата.
Аким Карагандинской области пригласил меня на прием по моему вопросу, определил точное время, но заместитель акима господин С.Канаев, имевший отношение ко второму периоду моего системного творческого проекта, написал на имя акима справку, попросив дело под свою ответственность, и принял меня сам, оказав в ходе встречи психологическое давление. Через пару месяцев он получил повышение, переместившись в президентскую администрацию.
Я обращалась в издательства «Мектеп», «Білім». Но издатели отказали мне, объясняя это тем, что у них есть свои постоянные авторы и, кроме того, они «ограничены» в своих решениях. Что ж, оно и понятно. Издатели тоже зависят от кого-то, чего-то.
И опять-таки нет места для свободной конкуренции, снова объективно качественный интеллектуальный продукт не находит своего конечного потребителя – подрастающее поколение.
Таким образом, меня целенаправленно выжимают из сферы образования и науки. Причина? Мой высокий профессиональный уровень и творческий потенциал.
Я мешаю элитным творческим группировкам в их сугубо «местнических» интересах. Причем действуют эти самые группировки безжалостными грязными чекистскими методами. Вот цепочка событий в моей профессиональной творческой биографии.
В 1996 году, используя КНБ как кистень, мои оппоненты выбросили меня из Карагандинского Государственного Университета им Е.Букетова на улицу без всяких средств к существованию. Помню, как после оглашения обвинительного приговора в апреле 1997 года судья Ныгметжанов сказал мне с глазу на глаз: «Всегда помните. До Вас правоохранительной системе никакого дела нет. Ваши враги рядом с Вами – это Ваши же коллеги». Точно так же подобные Шарикову «коллеги» в 30-50 годы хладнокровно «передушили» талантливых казахских писателей, поэтов и ученых.
Проиграв свою «битву» за профессионализм в высшей школе в Караганде, я была вынуждена перебраться в Алматы. 8 июля 1998 года я была принята на работу в дом Ауэзова в качестве заведующей научным отделом. Был выпущен такой приказ: «Знающий специалист, доктор филологических наук Бахыт Карибаева была специально приглашена, чтобы повысить научный статус научного отдела».
И вот мои оппоненты, вдруг очнувшиеся после эйфории своей победы надо мной, были потрясены до глубины души. Как же так?! Мы ведь уничтожили ее в Караганде?! Как она сумела вылезти на божий свет?! Они пришли в ужас, для них мое возвращение было подобно воскресению Иисуса на третий день после распятия.
И в первую очередь они крепко взялись за «авторов» приказа о моем назначении. Через какие-то три месяца эти же «авторы» отменили свой приказ, я была без всяких оснований уволена, история советского режима вернулась на круги своя. И снова я оказалась в вакууме, отрезанная от общественности, от научных кругов, от вузов.
Нурлан Оразалин, первый секретарь Правления Союза Писателей Казахстана, направил Министру Науки и Высшего образования В.С.Школьнику письмо с просьбой посодействовать в применении моего научно-творческого потенциала в науке и вузах.
«Член Правления Союза Писателей Казахстана, известный критик, доктор филологических наук Бахыт Карибаева свыше 2 лет находится без работы. Доводим до Вашего сведения, что дело, возбужденное против нее, в свое время получило правовую оценку. Наверное, по этой причине 8 июля 1998 года критик Б.Карибаева была принята на работу в дом Ауэзова как заведующая научно-исследовательским отделом. Однако это продлилось недолго, и спустя 2 месяца по сокращению штатов она снова осталась без работы. Союз Писателей Казахстана считает необходимым должным образом использовать научно-творческий потенциал Бахыт Карибаевой, известного критика, ученого, доктора филологических наук. Просим Вашего содействия в трудоустройстве учителя, ученого и критика Бахыт Карибаевой».
Министр Школьник принял меня у себя и на профессиональном уровне ознакомился с моим вопросом. Министерство направило ректору АГУ Т.С.Садыкову официальное письмо. А от Т.С.Садыкова я получаю неофициальный ответ, что, дескать, министерская бумага у Ф.Оразбаевой, что она решит мой вопрос, он сказал ей о том, что муж ее написал письмо. И я вдруг узнаю, что Ф.Оразбаева, специалист казахского языка для русской аудитории, ведущий специалист Садыкова, в качестве председателя СпецСовета «снабжающая» кадрами вузы и научные учреждения, является супругой Нурлана Оразалина. Итак, дело с министерского уровня плавно переместилось в семейную плоскость и растеклось по обширному древу пресловутых родственных связей.
Но я продолжала свой донкихотовский путь. И вот 11 января 2001 года 42 члена Научного Совета единогласно приняли меня в Женский Педагогический Институт, ЖенПИ. Тогда на кафедре казахской литературы кроме одного специалиста по фольклору не было ни одного профильного доктора наук. Поэтому ректор С.Ж.Пиралиев принял меня радушно.
6 января 2002 года Научный Совет в том же составе во главе с председателем С.Пиралиевым подал заявку в ВАК на утверждение меня профессором. Я стала профессором в ЖенПИ. В декабре того же 2002 года под мое руководство определили двух аспирантов: Аманкул Токтыбай и Нурбакыт Ислам. 4 марта 2003 года Научный Совет закрепил за аспиранткой кафедры казахской литературы Нурбакыт Ислам тему для кандидатской диссертации «Восточные черты в творчестве Шакарима».
Так в одночасье я стала «законной» фигурой, маститым профессором с полным моральным правом готовить специалистов для процветания Независимого Казахстана.
Но не тут-то было! Вместо Пиралиева ректором стала Шамша Беркимбаева. Начался новый круг самого откровенного беззакония, направленного против меня. Вновь затевалась репрессивная кампания, которая когда-то прошлась по мне в Караганде.
Я поняла, что в этот раз атака будет сокрушительной. Моими оппонентами были стянуты свежие резервные силы, масштаб репрессивной кампании увеличился.
«Ваше место ведь не в ЖенПИ, а в КазГУ или в Академии. Там и открывайте Вашу лабораторию», - сразу взялась за меня новоиспеченный ректор Беркимбаева. За окном стояла алматинская осень 2004 года. Стало сразу понятно, откуда и куда дует ветер перемен. Неужто ученые с именем противопоказаны Женскому Педагогическому Институту?! А ведь я «узаконенный» еще до прихода Беркимбаевой профессор ЖенПИ, специалист с обширным педагогическим опытом в школах и в вузе, к тому же с солидным багажом научных работ. Так в чем же дело?
А дело, разумеется, снова во мне. Задача Беркимбаевой поставлена однозначная – убрать Карибаеву любой ценой, лишить ее места. Я чисто по-человечески понимаю Беркимбаеву, и мне ее даже немного жаль. Ведь мы обе с ней «жертвы», поставленные законами свирепого казахского трайбализма друг против друга. И Беркимбаева просто вынуждена «отрабатывать» свою принадлежность к определенным родственным кругам. Да, мы обе с ней «игрушки» в руках опытных кукловодов родственно-клановой политики.
И травля  началась, классическая, по всем правилам! 
Крепко взялись за моих аспирантов. Расчет простой – лишить меня учеников, а без учеников какой смысл в профессоре Карибаевой. Мою аспирантку Нурбакыт заставили написать заявление с таким содержанием: «В связи с тем, что мой руководитель Б.Карибаева переводится на другую работу и переезжает в другой город, прошу назначить мне руководителем Р.Зайкенову».
Грязная работа! Доцент кафедры казахской литературы Р.Зайкенова подписала «не против» этот ложный и преступный документ. Заведующая аспирантским отделом и проректор по научной работе уже подписали его и готовили соответствующий приказ на подпись ректору. Но я схватила «подельников» за руку. Моя аспирантка Нурбакыт со слезами на глазах призналась мне, что ее уверили и велели подписать заявление об «отречении» от меня. В тот момент, когда заведующая аспирантурой подписывала заявление Нурбакыт, я оказалась рядом, и они были вынуждены отступить ввиду явного беззакония своих действий, приказ тогда подписан не был.
Точно такой же, чуждый научным учреждениям, прием был применен и в отношении творческой работы соискателя моей лаборатории преподавателя кафедры казахской литературы канд.фил.наук Жанузаковой Куралай. За моей спиной «сторговали» моей соискательнице руководителя из КазГУ, провели через Ученый Совет и утвердили.
Вся прелесть в том, что взяли мою тему, а меня отбросили в сторону.
Заключение Ученого Совета, что пусть у Жанузаковой будет другой руководитель, а тему и труд Карибаевой используйте, было закреплено подписью ректора Беркимбаевой.
Неоднозначно, насколько то решение Ученого Совета было законным, насколько оно соответствовало правде. Но Куралай Жанузакова с тех пор пропала из моего поля зрения, исчезла, будто и не было ее вовсе. Вот такими грязными приемами пользуются для устранения конкурентов в казахских научных и образовательных кругах.
Казахский «местечковый» подход к науке и образованию гибелен для общества, он совсем не ведет к просторному светлому храму науки. А дорога к этому храму ведет через единый для всех закон – первооснову правового государства. И в сфере образования и науки постулат Закона должен действовать в еще большей степени.
И вновь к фактам. Вот выдержка из приказа ЖенПИ №144 от 28.08.2005 года: «…На основании решения Комиссии зачислить нижеуказанных абитуриентов в магистратуру (2 года обучения) по указанным направлениям специализации. …№5- Нурбакыт».
«Бесфамильная», включенная тайком в список Нурбакыт – все та же моя бывшая аспирантка Нурбакыт Ислам, вдруг перешедшая из филологии в географию, откатившаяся назад после 3 лет аспирантуры к первому курсу магистратуры совсем другой специальности. Этот приказ, конечно же, вступил в силу – его подписали и ректор Беркимбаева и проректор Кожахметова. Двухгодичные «мучения» Нурбакыт наконец-то закончились столь бесславным путем. Насколько такой процесс образования правомерен с точки зрения закона и морали?
Сможет ли Министерство Образования и Науки навести порядок в своей епархии без оглядки на родственно-клановые связи?!  Ведь без правового порядка и здоровой моральной среды в образовании политические реформы Президента страны обречены на провал. Любые благие начинания Нурсултана Назарбаева, все его маломальские попытки перестроить систему образования в Казахстане по европейскому стандарту наталкиваются на глухую стену казахского родственно-кланового сопротивления.
В ЖенПИ на базе основанной мной лаборатории я подготовила проект «Казахская литература в парадигме XXI века» и представила его концепцию в Министерство образования и науки.  Еще в бытность ректором ЖенПИ Пиралиева для моей работы стали создаваться условия. Однако ректор Беркимбаева все мои письменные просьбы о сохранении и развитии моей лаборатории оставила без ответа и не сочла нужным выделить для меня даже 5 м2 из всего здания института, не подпустила даже к старенькому компьютеру.
Несмотря на препоны и унижения я продолжила свои научные изыскания.
Отрадно, что Министерство Образования и Науки, департаменты науки и среднего образования признали научное и практическое значение моего проекта-концепции, подвергнув его анализу независимых специалистов и экспертов Академии образования.
Мое учебное пособие «Художественные аспекты развития современной казахской литературы» приказом №129 Министерства образования и науки было включено в приложение №4 учебников и учебных пособий для 5-11 классов средних школ.
Несмотря на такое признание моей работы со стороны Министерства ректор Беркимбаева подписала 15 мая 2005 года приказ о прекращении финансирования моей лаборатории, определив главного бухгалтера Сейсембаеву ответственной за контроль исполнения.
Так одним небрежным росчерком пера ректор Шамша Беркимбаева выбросила на улицу законного профессора ЖенПИ, доктора филологических наук, известного критика и литературоведа, члена Союза Писателей Казахстана, автора прогрессивной концепции казахского литературоведения.
Выбросить выбросила, но идеями начала активно пользоваться. Зерна моей концепции вдруг начали появляться в журнале «Этнопедагогика», в речах Беркимбаевой на научных конференциях, что интересно, в ее статье в газете «Адебиет Айдыны» Союза Писателей Казахстана, членом которого являюсь я, а не она.
Что получается? Откровенное интеллектуальное рейдерство! Отобрать силой чужое, использовать интеллектуальные наработки в качестве своих, отобрать законное профессорское место?! Вот такая вот «мораль» и такое «право» царят сегодня в казахском образовании и науке.
Так идем мы к европейским стандартам или откатываемся назад?