Новогодняя сказка

Новый год крался по миру на пушистых снежных лапках. Пока что он еще стеснялся, прятался в тени подворотен, затаив дыхание сидел в обындевевших кронах деревьев и несмело ухал озорным ветерком в печные трубы. Маленький, неокрепший еще Новый год вместе с шумной ватагой ребятни катался с горки на санках, на речке – на коньках, с визгом играл в снежки и лепил самого лучшего в мире снеговика прямо под окнами важного старого  дома, высунув от усердия язык. Он бродил по городам и селам в облике розовощекого крепкого карапуза, в стоптанных, большого размера – на вырост – валенках и яркой шапке со смешным помпоном, который то и дело цеплялся за склоненные ветви деревьев, шкодливо обрушивая за шиворот своего хозяина пушистые, колкие снежные водопады.
Робкое бледное предновогоднее утро тихонько выглядывало из-за стены ближайшего парка, спешно поправляя растрепанные со сна волосы-лучики и сосредоточенно пытаясь выкрасить хрустально-белую, зимнюю свою кожу в румяно-алые тона, подражая дерзкой калине. Калина насмешливо подмигивала алым глазом, отороченным пушистыми снежно-ледяными ресницами и тихонько посмеивалась, звеня на ветру россыпью мелких сосулек на ветвях.
- Чхи! – вдруг звонко разнеслось по округе. Пугливое предновогоднее утро резво нырнуло под крахмальный, сизый передник ближайшей снеговой тучи, и на землю упала ее тень. Калина вздрогнула, осыпав праздничный свой наряд на землю роем алмазной пыльцы. Несколько секунд все было тихо, а затем из-под небольшого снежного холмика, в который обратилось невестино платье калины послышалось не менее звонкое, утвердившееся в своих правах второе «Чхи!».
Если первое «чхи» было удивленным, то второе – вполне уже осознанным, признавшим необходимость своего существования. Оно прозвучало бойко и уверенно, прокопав из снежного холмика туннель и бодро рванувшись куда-то в небо. В туннеле же совсем скоро появился беспокойный влажный черный нос, как подсолнечник, отороченный пушистой рыжей шерсткой. Вслед за носом же появился и его обладатель.
Пугнув рассевшиеся рядком, как куры на насесте, сосульки, на нижнюю еловую лапу тяжело опустился ворон Каррр. Каррр был лесным старожилом, зверушки лесные говорили, что дедушка ворон знает все-все на свете. Каррр осмотрел гостя степенно, сначала одним глазом, потом – другим, хмыкнул на рыже-черно-полосатую его шерстку.
- Прррриветсвую, - дребезжаще проговорил ворон. – Как тебя величать, дрррруг?
- Я Ирррр, - тонким голоском ответил выбравшийся из-под снега тигренок и вновь чихнул. Точно так же вместе с ним из-за туч выбиралось успокоившееся утро. – А где я?
- В лесу, - важно ответил птах. – Я – дедушка Каррр. Скажи мне, Иррр, как ты очутился здесь?
Тигренок сел на снег и совсем по-кошачьи поскреб за ухом правой задней лапой.
- Не знаю…чхи! Холодно здесь, - пожаловался он. Каррр кивнул:
- Снова Новый год проказничает. Каждый раз вытворяет, малец, покуда не повзрослеет. А люди-то знай радуются, чудесами шалости его кличут. Знать, так оно и надо. Да что же мне теперь с тобой делать?
Иррр сидел и зачарованно следил глазами за кружащейся у него перед носом снежинкой.
- А это что, дедушка? – спросил он.
- Снег, вестимо. Чудо твое новогоднее, - усмехнулся ворон. – Ну пошли, что ли, к людям тебя сведу. Чай замерзнешь в лесу, простудишься.
Иррр кивнул и встал, отряхивая от снега хвост.
Ворон привел тигренка в деревню, сел на подоконник надежного бревенчатого дома. Внутри звучал смех и вкусно пахло, скрозь незаметные щели по лапам Каррра задумчиво путешествовало тепло.
- А люди, они какие? – только теперь спросил Иррр, робко поджимая хвостик.
- Разные бывают, - повел крылом ворон. – Эти – хорошие.  Счастье они тебе принесут, а ты им. Мне Метелица то сказала, а она мудрая, ей все известно.
Иррр успокоился.
- А они не испугаются меня?
- Нет. Ты только вначале стань вооон туда, - ткнул крылом Каррр в теплое пятно солнца на снегу.
Как только тигренок встал, куда велено было, снег взметнулся вверх белыми крыльями, запуржил-завьюжил, да так и осел. Небыло больше там тигренка. Зато в доме, с мурлыканьем греясь печным теплом, качалась на елке диковинная игрушка – стеклянный блестящий тигр, расписанный яркой глазурью. И никто кроме вступившего уже в свои права Нового года не знал, откуда он взялся там. А от семьи, что жила в этом доме, весь год не отступало счастье, весь год стояла на подоконнике рыжая фигурка. Дивились соседи и друзья, да вот только следы, оставленные их удачей на предновогоднем снегу помнило только бледное робкое утро и старый молчаливый ворон.