Лоскутки продолжение

18.10.03
     Сегодня ветер за окном, северный ветер. Какой у него мощный, красивый голос!.. Кот Пират и кошка Машка наелись и дремлют - Машка у Васи на колене, кот - на моём одеяле. А мне вспоминается тиксинская пурга.
     Вот - дома все, кроме папы, потому что папа ходит на работу в любую пургу. Ветер несёт по улицам снег, восставший стеной, от земли до неба. Никто не выходит из дому в такую погоду, один только наш папа.
     Света в доме нет: электричество отключили по всему посёлку. Но это не страшно: в каждом доме есть запас свечей, и в каждом окошке теплится слабый огонёк. Если можно разглядеть огоньки в такую пургу. Да и окна заросли мохнатой снеговой шубой.
     У нас в каждой комнате по две-три свечи. Свечи стоят в стеклянных банках из-под консервов. При свечах мы играем и читаем, и уроки делаем; мама проверяет тетрадки или готовится к урокам, или вышивает, или тоже читает что-нибудь. Иногда она прислушивается к ветру и вздыхает, потому что ей тревожно, когда папы нет в такую погоду.
     Таня и Она на кухне. Там тоже есть свечи, но они их не зажигают, а сидят около печки и секретничают. Иногда слышно, как они смеются, и нам с Юркой обидно, что они нас не принимают. Но у них свои разговоры, которых нам не понять: у нас ещё нос не дорос. Им хорошо... В печке солнечно пылает уголь, тепло, темно, только блики на стенке от огня - его видно через щёлочку в дверце.
     Да и нам, в общем, неплохо. У нас в комнате ковровая дорожка, зелёная, с чёрными волнами продольных полос. Это река. Иногда это бывает море, иногда - железная дорога; да и чем она только не бывает! Но сейчас это река, через которую Юрка переправляет свои дивизии из шахмат, шашек и катушек. Они двигаются к моей доминочной крепости, которая построена на вершине подушечно-одеяльной горы. Я очень волнуюсь, я не уверена в своих стратегических способностях. Мне бы хотелось выйти из игры, не дожидаясь штурма; но это будет не по-честному. Я изо всех сил стараюсь припомнить всё, что мне известно о штурме и обороне крепостей; но мой запас сведений очень уступает Юркиному: во-первых, он старше; Во-вторых, у нас разный круг чтения...
     Но вот собачонка Кука, дремавшая на Таниной кровати, вскакивает и бежит к двери: это папа пришёл! Все выбегают в коридор.
     Папа весь в снегу, на его красном лице ледяная корка, на бровях, на ресницах лёд. Он тяжело дышит, и у него на лбу, над правой бровью, белеет маленький шрам. Обычно этот шрам незаметен, но когда папа устал или очень расстроен,его ясно видно. Этот шрам у него остался после одной из авиакатастроф.   Папа давно на Крайнем Севере, и он не раз попадал в авиакатастрофы; а в тот раз, после которого у него остался шрам, выжил только чудом. Его очень сильно тогда контузило; и теперь у него иногда быстро-быстро дёргается веко. Которое под шрамом...
    Мама снимает с папы кожух, вытирает ему лицо полотенцем, как маленькому. Вот он отдышался, наконец, и говорит: "Пурзит, однако". "Пурзит" - значит "пуржит". Папа все слова и буквы выговаривает правильно, просто это он кому-то подражает. Кому-то из своих с мамой знакомых, которых мы не знаем...
     И вот уже стол накрыт, и мы все собрались, и едим горячий борщ, сваренный из сухих овощей, но зато на крепком мясном бульоне, и Кука делает стойку около папиного стула. На столе горят свечи, посреди стола в высокой вазе красуются перья крашеного ковыля - память о далёком юге. И не страшно теперь никому, что за окном пурга. Всем хорошо!..
     А меня и моих солдат папин приход спас от разгрома.

       (продолжение следует)