Чем пахнет смерть

Он отличался от всех, кого она знала.
Просто отличался и все.
Сказать точнее – она видела только его.
Не потому, что он был высокий и старше всех в отделении, а потому что от него веяло чем-то особенным.
Как только она узнала, что у него лейкоз, или  – как говорили нянечки, белокровие.
Страшное слово, поначалу ничего ей не говорящее, а потом ставшее почти родным, потому что столько тайн открывало о нем и вообще о жизни и смерти.
О смерти она знала мало и видела только одну – когда Лялечку сбил пьяный мотоциклист, и она упала и умерла тут же, даже не мучаясь. А тут человек – такой же, как ты, живет рядом и ходит по одному с тобой больничному коридору, но при этом носит в себе белую смерть. Как это?  Как с этим жить - не укладывалось у нее в голове. Жить, зная что скоро умрешь, и делать вид, что ничего особенного не происходит, как будто это обычное такое дело – умирать молодым, ничего не успев сделать.
Но он все-таки торопился, много читал –она видела горы книг у него на тумбочке. Иногда что-то писал, говорил, размахивая руками с какими-то студентами.
Он был старше ее года на три, значит, шестнадцать. Ребята из класса приносили ему домашнее задание, чтобы он не отставал и он, лежа в больнице, переходил из класса в класс.
Она не сразу поняла, почему ее так тянет к нему, а когда поняла –стыдно было в этом признаться даже себе: ей хотелось узнать, как ПАХНЕТ СМЕРТЬ. Ведь если она поселилась внутри, то должны быть какие-то признаки – на лице, руках, вокруг человека. Ведь если у него белокровие, значит, эта белая кровь как-то проступает на теле? Она искала в нем особенной бледности, и не находила. Иногда правда, он казался ей бледнее обычного, иногда кожа отдавала какой-то желтизной – но может, это только казалось? Она не знала, чем и как пахнет смерть, но чувствовала, что человек, живущий с ней, какой-то особенный. И если честно, боялась его. Даже думала поначалу, что смертью можно заразиться. Поэтому близко не подходила, а смотрела издалека, как на диковинку.
Он был тут завсегдатаем: знал всех врачей и нянечек, и они знали его. Изредка он пропадал. Говорили, что сбегал, не выдерживал больничного режима и воздуха, пропитанного запахом лекарств, вчерашней солянки и ненавистного кефира. Но потом всегда возвращался. И все смотрели на это сквозь пальцы – понимали, наверное.
Когда он шел по коридору, она жалась к стенке – близко подходить боялась, и смотрела на него – кругом носилась малышня, кто-то ковылял на костылях, кого-то поддерживали нянечки, а он шел всегда с высоко поднятой головой и смотрел как бы поверх, как будто что-то там уже открылось ему. И она пыталась увидеть то же, что и он, почувствовать то же, что и он.
Он казался ей самым красивым.
Дима Вербицкий –само имя звучало так необычно, единственно. Говорили, что он сын какого-то профессора. И что сам очень умный, что –то понимает и в высшей математике и физике, и мог бы стать великим ученым, как его отец, а может даже и больше, если бы не этот лейкоз, от которого умирают…
Иногда она думала – а вдруг это произойдет прямо здесь, в коридоре, у нее на глазах, и она никогда его больше не увидит? И тогда поняла, что любит его… Впервые, по-настоящему.
Лежа в палате, когда ей делали зондирование (исследовали желчный пузырь), она с презрением думала о своей незначительной болезни: по сравнению с его лейкозом, дискинезия желчных путей казалась ей совсем нестрашной, пустяшной, да и вообще не болезнью, а так, каким-то временным недоразумением. Значительность его заболевания делало его просто недосягаемым.
Так вот, лежа в палате с этим зондом, из которого в расставленные пробирочки стекала ее желчь, она думала о них – что если бы они жили вместе, она ходила бы за ним, как старенькие нянечки за больными, все бы ему подавала, кормила, читала, и главное – все время была бы рядом. Что летом они бы гуляли на свежем воздухе где-нибудь на даче, и белокровие уходило от него, как уходит ветрянка и другие болезни, и появлялся румянец, и он бы смеялся, шутил и брал ее за руку…
Никто не знал о ее тайных мечтах и страданиях. Да и сама она боялась в них признаться –все было спрятано глубоко, как в тайнике, где-нибудь под деревом в глухом лесу, куда и ходу никому нет.
Обычно дети мечтают поскорее выписаться домой, она же боялась этого, понимая, что больше никогда не увидит его. И даже специально жаловалась во время обхода на боли в правом боку и тошноту по утрам –чтобы еще подержали.
Ночью, когда гасили свет, и она закрывала глаза, то видела перед собой Диму –вот он идет по коридору, все расступаются перед ним, а он даже ничего не замечает, думая о чем-то своем: может, о смерти, что поселилась в нем, а может, о своей математике? Она никому не могла сказать о своем чувстве, но если бы он узнал… он узнал бы, что она готова любить его всяким – больным, немощным, лежачим – только бы быть рядом. И только бы он выздоровел.
А потом – это произошло довольно быстро -ее выписали.
И она никогда больше его не видела.
И не знает, что с ним. Может быть, он умер, а может, нашли какое-то новое средство, может даже он сам его изобрел? - и стал известным ученым, и живет своей удивительной жизнью, и ходит все так же –стремительно и глядя куда-то поверх всех.
Да это и не важно: для нее он так и остался молодым и прекрасным. И главное, она узнала, чем пахнет смерть.
Она пахнет Любовью.