Под нашими ногами Глава 2

Вернувшись домой значительно позже, чем следовало, и без какао-порошка, меня ожидал не лучший разговор с мамой. Я была слишком счастлива, чтобы ответить что-либо, поэтому просто стояла и улыбалась, а мама, махнув рукой, оделась и пошла в магазин сама.

Весь оставшийся день я то и дело хожу по дому, думая о том, когда увижу его снова. Впервые замечая за собой такие приливы сентиментальности, я не могла не заметить, что все мои мысли были заняты им – Робертом.
Мы провели вместе всего около часа, но когда он довел меня до дома, я все переминалась с ноги на ногу, ожидая, что он сам предложит встретиться еще раз. Не потому, что это – какой-нибудь дурацкий мой принцип, вовсе нет; все банально, как всегда – я просто не хотела быть навязчивой.
Но он ничего не сказал, и я уже было скрылась за дверью дома, как вдруг открыла ее, и, резко вернувшись обратно на крыльцо, спросила:
– Мы увидимся снова?
Я стояла в расстегнутой куртке, держась одной рукой за металлическую дверную ручку. Поднялся холодный ветер, и уходящая фигура Роберта обернулась – я увидела загадочную улыбку на его лице, от которой взгляд его холодных глаз стал чуть мягче и теплее. Затем, не сказав ни слова, развернулся и пошел дальше.
Пока ветер продолжал бушевать, а его фигура становилась все меньше и меньше, я стояла, не обращая внимания на холод, и думала – сколько времени мне понадобиться, чтобы узнать, какой он?
«Мне и вечности не хватит, – думала я. – Чтобы узнать».
Пока что он был просто загадочным, медлительным; возможно, ленивым или, как это казалось на первый взгляд, немного тщеславным. Я вспоминала свои мысли после первой нашей встречи – грубый, резкий? Когда мама позвала меня из дома, мне пришлось вернуться, хотя мысли мои были тогда далеко от реальности – они шагали рядом с тем парнем.

На следующий день я проснулась, и, стараясь не думать ни о чем, кроме как об отдыхе и о том, как прекрасно, когда тебе не нужно выходить на улицу, взяла немного еды из холодильника и отправилась в свою комнату.
Так как мама была на работе, дом пустовал, из-за чего чувство одиночества снова и снова порождало в моих глазах образ Роберта. Все утро прошло катастрофически скучно, пока, сидя на диване в гостиной и листая каналы телевизора, я не услышала стук в окно. От неожиданности я едва не выронила пульт, и сразу обернулась на длинное зеркало, висящее не стене; увидев в нем отражение пустого коридора, я посмотрела на окно, но за ним никого не оказалось. Я продолжала смотреть в окно, но за ним виднелся лишь кусочек зеленого газона и дорога перед домом; следующий стук ногтей по стеклу прозвучал в соседней комнате – на кухне, и я, встав, уже через секунду была там, вглядываясь в такое же пустое окно.
Я не успела подумать о чем-либо, как вдруг кто-то позвонил в дверь. Звонок эхом раздался по пустому дому, отскакивая от стен, и я снова вздрогнула.
С опаской открыв дверь, я увидела на пороге Роберта, явно довольного собой, хотя выглядел он все так же спокойно и безэмоционально. Я тоже выглядела совершенно невозмутимо, хотя внутри стало значительно спокойнее и радостнее, что это он, а не чокнутый сосед, любимым занятием которого было выходить по понедельникам из дома и стучать в окна соседей, каждый раз радостно сообщая, что понедельник настал вновь.
– Привет, – сказал он.
– Привет. Это твое хобби – пугать девчонок?
– Нет, мое хобби – соблазнять девчонок. – Роберт не улыбался, поэтому сложно было понять, шутил он или нет. – Я следил за тобой из окна.
Он слегка нахмурил свои густые брови (которые, кстати, придавали ему немало шарма), и чуть тише спросил:
– Увлекаешься средствами для похудения?
Мне понадобилось несколько секунд, прежде чем понять, что всего минуту назад видела по телевизору рекламу, которая пыталась впарить особенно внушаемым телезрителям какую-то новую ерунду для похудения, называемую «инновацией».
– Знаешь, – вздохнула я. – Мне будет значительно легче, если всякие странные парни перестанут следить за мной через окна.
Роберт усмехнулся.
– Ты одна?
– Да, – ответила я. – Ты можешь войти, если…
Вот только, как оказалось, Роберту не нужно было мое приглашение. Он вошел в прихожую так, будто это был его собственный дом. Я закрыла за ним дверь, стараясь не выглядеть негостеприимной, что, кстати, было несложно, ведь я была чертовски рада видеть его снова.
Пока мы сидели в моей комнате, я только и думала о том, что теперь он еще и странный, плюс ко всему. Наверное, каждого человека можно в какой-то степени назвать странным, но Роберт действительно порой вел себя совершенно непонятно.
Однако моя комната ему понравилась.
Он ходил вдоль стен, рассматривая плакаты с моими любимыми группами, мои полки с книгами, мои кассеты и диски. Он довольно долго молчал, а потом уставился на картину какого-то художника, на которой было изображено нечто странное – видимо, моя душа была слишком скудна, чтобы рассмотреть в ней хоть грамм «прекрасного», но все, что я видела на ней – брызги красок и немного блесток. Там еще был какой-то серебристый круг, который я воспринимала исключительно как Луну, хотя мама была уверена, что это нечто другое. Вот только она не знала, что; наверное, поэтому эта картина и висела у меня в комнате, а не где-нибудь на видном месте в гостиной, к примеру.
Но Роберта она увлекла. Он долго смотрел на нее, а я сидела на стуле и смотрела на него, ожидая, что он скажет хоть что-то. Спустя какое-то время он, не отрывая от нее глаз, спросил:
– Откуда она у вас?
Я пожала плечами.
– Мамин поклонник подарил.
– Давно?
– Давно, – ответила я и посмотрела на него с сомнением. – А что?
– Красивая, – негромко, но страстно сказал он. Я была немало удивлена, услышав в его голосе проявление новых эмоций.
– Правда? – Пораженно спросила я. – Я никогда не понимала ее.
– Цвета красивые, – не слыша меня, продолжал он. – Такие…живые.
Я сидела на стуле, наблюдая за его восторженным взглядом. Только спустя несколько минут, я осознала, что сидела с чуть открытым ртом. Поспешно захлопнув его, я продолжала смотреть на него с явным трепетом. Наверное, первоначально в моем списке людей, способных оценить красоту этой картины, Роберт был на последнем месте. Он открывался для меня с каждой секундой, и вот я снова стала думать о том, что он – иллюзия. Мне так хотелось сказать ему об этом, но я молчала, решив избавить его от бреда, который продолжал навязчиво лезть ко мне в голову.
– Я не думала, что ты оценишь ее. – Мой голос прозвучал ниже, чем обычно.
Наконец, он обернулся на меня.
– Да?
Я кивнула.
– Почему? – Спросил он.
Каждым своим словом, каждой фразой он будто ставил меня в тупик. И вот снова я сидела перед ним на стуле, понимая, что мне нечего ему ответить. Однако я ответила, пытаясь подбирать нужные слова.
– Я не думала, что ты такой.
– Какой?
Я вновь оказалась в тупике, а он прямо-таки пожирал меня проницательным взглядом своих холодных глаз. Я не смогла ответить ему – я просто смотрела на Роберта, чувствуя себя необычайно странно.
В конце концов, его взгляд стал более теплым, оставаясь при этом таким же проницательным, так что хотелось отвернуться.
– Ладно, – сказал он наконец. – Не хочешь – не говори.
Роберт топтался на месте, продолжая рассматривать мою комнату.
– Классная комната. Знаешь, бывает так – заходишь куда-то и сразу понимаешь, кто живет в ней. Не по фото, одежде или чем-то еще – по атмосфере. Обойди я хоть тысячу комнат, все равно скажу тебе, кто живет в этой.
– Спасибо. – Это было все, что я могла сказать. – Я привыкла к ней. Все здесь как будто…на своих местах.
Он кивнул.
– Да. На своих местах. – Роберт помолчал. – В моей комнате не так. В ней тоже есть плакаты, книжки, и все такое. Но она…другая.
Я не стала спрашивать, что он имеет в виду, тем более что в следующую секунду он спросил:
– Не хочешь прогуляться?
Я попросила его выйти из комнаты, чтобы переодеться, на что он без тени стеснений сел на мой стул, и, медленно вращаясь на нем из стороны в сторону, сказал, что ему все равно.
– Переодевайся, ты не мешаешь мне, – сказал он.
Теперь он был еще и наглым, но это не смущало меня – все время, что я натягивала на себя джинсы, он даже ни разу не посмотрел на меня, – все пялился на картину, будто красивее в жизни ничего не видел. Я действительно не мешала ему, стоя в одних джинсах и топе. Хотя могла бы.
Когда я была готова, он обернулся на меня, и, встав со стула, бросил последний взгляд на картину и вышел из комнаты. Я тоже взглянула на нее, хотя она не вызвала у меня никаких новых эмоций.
– Объясни – что в ней особенного? – Не выдержала я, выходя следом за ним.
– Однажды я расскажу тебе, – ответил Роберт, не оборачиваясь. – И ты поймешь.
В следующий момент он повернулся ко мне, и впервые за все время я увидела на его лице искреннюю и широкую улыбку – такую, как будто он был бесконечно рад чему-то.