Хохол

                Хохол.

                Реальная история жизни сильной личности.

               
   


Андрей Владимирович Бишков с детства хотел завести себе волчонка.
 Он слыл заядлым собачником,  но страсть держать подле себя волка, всю жизнь, не давала ему покоя.

 Ему нравились, эти большеголовые, сильные и расчетливые животные.
 Не перед кем не склоняющие головы и не поддающиеся дрессировки.
 Он и сам был сильным и независимым, но годы брали свое.
 Жизнь всегда бьет сильных, тот, кто идет впереди и не гнет шеи перед сворой собак и шакалов и получает сполна.

  Жизнь и у собак разная.
Не у всех есть тарелка с сухим кормом и сахарной косточкой и теплый коврик. И среди собачьего племени есть  львы.
 Но привязанного  и  сломленного волка не было и не будет.
 
 Поколесив, порядочно по стране, он осел с женой – старушкой в одной из низовых  станиц Дона.

Будучи еще на службе, и зная его мечту, его друзья и недруги, пытались неоднократно подарить ему волчонка.
 Но за всю жизнь, у него было только два настоящих друга.
 А брать из рук врага, себе друга, пусть, даже и серого, он не желал.
   Да и куда?
 В съемную или казенную квартиру.
 И только уйдя на пенсию, отдав долги, подросшим детям, он задумал осуществить  свою  мечту детства.

Андрей Владимирович за жизнь видел волка в природе несколько раз.
 В основном при прорыве флажков на загонной охоте.
Это были разгоряченные  бегством затравленные животные. Которые бессильно, поджав хвосты, бежали  вдоль линии флажков.
Лишь, опытные, матерые самцы, сходу перемахивали ограждение.
 То,  что волк, хитрый и умный зверь, который умеет приспособиться к окружающей  среде, он знал не понаслышке.
 
Раз осенью, в далекие восьмидесятые годы, они, еще семьей  отца, на машине возвращались домой по степной, пустынной дороге после загородного пикника.  По обочине спокойно  бежала большая серая собака.
 Его маленькая сестра, обрадованно закричала - « Какая собачка, дадим ей косточек».
Машина, еще не успев затормозить, как собачка, мгновенно преобразившись в серого волка, стремглав ушла в заросли камыша.

 Волк, зачастую не от хорошей жизни,  и в природе  скрещивался с собакой.  Происходило это часто в пригородных зонах, бывших,  когда то ареалами обитания волчьих стай.
Получался опасный, циничный к убийству гибрид.
 Который одинаково чувствовал себя хорошо, что по соседству человека, что с волком в лесу.

 Особенно, волки мстили за смерть выводка.
 В соседнем хуторе, дети,    возвращаясь с рыбалки, загнали в камышах,  волчонка. Он был слабенький, хромал на заднюю ножку, глаза слезились.
 « Подлечим»  - решили мальчишки.
Утром приехал ветеринар.
 Выдал родителям справку об  убое скота.
 Старая корова Марта, первотелка и два теленка были зарезаны - прямо в загоне.

Его старинный знакомый, еще по службе в Москве,  Алексей Гаврилович  Кагальницкий был известный  и влиятельный человек в Сальских степях.
 
 Отары, полные тучных баранов, стада мясных,    пород    быков, молочное скотоводство -  с коровами ведерницами, тысячи голов индюков, гусей, уток. Экзотические страусы.

 Изюминкой именья крупного землевладельца - были лошади.
Донские скакуны упоминались и в сказках Пушкина и ценились в повседневной жизни.   « Приезжай, рыбалка, на куропаток сходим, лошадок покажу» - приглашал старинный знакомый.

Выехал затемно. Стояла поздняя донская осень.
 Поля были сжаты, в садах убирали зимние сорта яблонь. Жгли костры из листьев.
 За три часа домчался до Сальска, еще час не спеша пылил по разбитым, сельским дорогам.

 « А Вы батенька настоящий барин, уважаемый Алексей Гаврилович» - обращаясь к хозяину усадьбы, сказал Андрей.
 « В дом, пьем чай и в степь, на волю, вели запрягать»  - махнул рукой помещик. Хлебосольный Дон не особо жаловал чай как напиток, но ведерный самовар на углях, подали.
 Многочисленные пироги, лендарики, холодные и горячие закуски, жареная баранина, всевозможные настойки и наливки.
 Из  за стола вышли к обеду.

 По широкой, Маныческой  степи ехали на линейке, донской разновидности дрожек. Старинном, вышедшем из моды, транспорте, на две лошади, с рессорами.
 Сзади трусили верхом два конюха, в роли загонщиков.

 По жнивью проса и сорго, поднимали не раз, многочисленных куропаток, изредка фазана. Хлопали выстрелы.
 В глухой, степной балке заметили большую, светло – серую собаку.

 « Что так собачка далеко забежала» -спросил гость?
« Эту собачку, ноги кормят. Пока степь полна, не опасны.  А в том году, зимой, в кашаре дюжину баранов зарезали и трех унесли. Волк это».
 Загонщики галопом помчались за зверем.

«Червонец за зверя, каждому»  - переводя линейку с рыси на галоп, командовал  хозяин

Погоня ничего не дала.
 « В лиман ушел,  зверюга.  И  добавил, там целый выводок.  Половина – черные, с Кавказа»  - отчитался загонщик.
 « Ну,  вот и поохотились и птицы на шулюм набили и волка погоняли» - подвел итоги Алексей Гаврилович.
 Повернули домой.

 На следующий день, опять на лошадях,  объезжали хозяйство.
 Вели не спешные беседы, вспоминали былое.

 На дальней кашаре, так знатно пообедали, что пришлось оставаться ночевать. Возвращаться было далеко, а вызывать машину не хотели.
Зачем разрушать мирок прошлого века, с лошадками и спокойным  ритмом жизни.

 Ближе к полуночи, при яркой полной луне раздался протяжный вой одинокого волка, затем позже еще один.
 Собаки,здоровенные волкодавы,  молчали, будет команда, они мгновенно прикончат этих двух, полуторогодовалых волчат.

Только из закрытого вольера доносился  яростный лай.
« У Лаймы течка, чует волка и бесится».
«А если»?
« Пробовали, волчица на кусочки разрывает, двух сук съела».
« Так, волчицу с выводком гоняли за Манычем, а эти молодые».
 «Гришка, Лайму на цепь длинную, и вперед от кашары на сто метров. Сам с Васькой на скирду, если начнут грызть, стреляйте. Сутенеры».

 Отдыхали еще три дня.
 Манычские раки, баран зажаренный целиком, пиво с икряным, цимлянским чебаком, вечером баня до одурения, под дубовые веники и визги прелестных пастушек.
 
 По  дороге  домой,  вспомнил  степенных,   добрых,   с виду волкодавов и подумал - " Я наверно, в той жизни  собакой был".
 Хозяйское добро охранял.
"Большую часть жизни, только к старости волком стал - злым".
 И усмехнулся про себя, улыбаясь.
 Продолжил разговор сам с собой  - « А добрых волков не бывает, кто не с нами, тот против нас».

Звонок разбудил как всегда неожиданно.
 « Пять штук, на Рождество. Тебе суку или кобеля»?
 « Мне волка»!

 Через два  месяца, с женой поехали за Серым.

 Донская степь, мать человечества, пробивалась первыми, робкими зелеными росточками трав, под еще не жарким солнцем.
 Каждый завоеватель мечтал иметь это не ограненный алмаз в своей короне.
 Дул теплый, южный ветер с Азова, по местному турок.

 Любой уроженец Ростовской области безумно любил степь.
 Ее  безумно красивую в разные времена года, ровную как стол, изредка разрезаемую не большими балочками и степными речушками, было не  возможно  не любить
.
 По весне она трижды преображалась как избалованная нарядами  красавица.
 Из зеленого океана, перед закатом, вечером, поутру одевалась, в ярко красную, цыганскую шаль.
 Цвели тюльпаны. « Цветок ты мой, лазоревый» - так называли только любимых женщин, за которую и жизнь не жалко отдать.
 Так же стремительно красавица и сбрасывала свой наряд.

 Но восточный ветер, калмык, не долго наслаждался ее наготой.
 Перенося своим горячим дыханием опавшие лепестки цветов. Она, верная своей красоте, опять вспыхивала ярким румяным оттенком.  Всю ее, до горизонта покрывал красный  огонь, цвели маки.
 Снежно белый цвет, дополняя этот наряд, цвели дички яблонь, груш. Пьянящий  воздух разносился по окрестностям, сбивающим с ног дурманом.

  Но век девичей красоты не вечен.
 Как людские заботы, ветры суховеи вытягивали, иссушали степь.

 Лишь в конце мая, она одаривала всех зрелой красотой, зацветала акация. Целую неделю, бушевала снежная пурга из белого цвета и феерии запаха.
 
Летом  степь выгорала и только ковыль, шевелимый ветром, как серебряные  украшение, напоминали ее былую красоту и  стать.

 Лишь осенью, куцые дождики омывали ее, как бы подталкивая на ответные  ласки. Как любовь у  зрелой женщины.
 Добавлялся сладкий запах переспелых плодов.
 В балках и редких перелесках вся земля под деревьями была усыпана ковром падалки.
 Степь ненадолго зеленела, покрываясь скудной травкой. Скоро это величие начинали заливать затяжные, осенние дожди.

 Бесконечная, не проходимая грязь сковывала все живое.
 Степь была мощным живым организмом.

 Андрей, будучи  мальчишкой,  помнил, на границе с Калмыкией, бесчисленные стада сайгаков.
 Несколько раз видел, убегающих по  стерне, дроф. Больших степных, реликтовых птиц, выбитых ради забавы.

Проехали Зерноград, станция Верблюд.
 Мечетинскую, родину оружейника Токарева.
 Станицу Егорлыкскую, станция Атаман.
 Эту станицу Андрей любил особой, не объяснимой любовью.

 Как понять значение слова Родина, мама, выращенный тобой сад, построенный своими руками дом. Как любят не послушных, но своих детей.
 Как любят престарелых родителей, бурчливых, въедливых, со своими устаревшими понятиями и предрассудками.
И любить их больше начинаешь после их смерти. 
Но телефон не возьмешь и не позвонишь родителям в вечность.
 Нет возможности извиниться за нанесенные  обиды.
 Андрей вспомнил, почему то пословицу, часто произносимую его покойной мамой
 « «Близок  локоток, а не укусишь».

 Проехали Сальск - станция Торговая.
Дальше город Пролетарск, по старому станица - Великокняжеская.
Донская степь- обильно политая  русской и казачьей кровью.
 Заморосил не сильный дождь.

   « Вот приплод, эти  два темно- серых, почти черных, это чисто волчата, без подмеса, с гор.  Во время чеченской войны в степи пришли. Эти два – собаки». 
 « Этот, Серый»?
 « По виду степной волк, светло – серый, хитрый, но левый».
 «Как левый»?
 "А ты посмотри. Волчата затравленные, из будки выходят только ночью. С братьями, похожим на собак не дружат".
 "А этот посередине, и нашим и вашим. К     человеку ластится, но смотрит зло. Сколько не корми. Одним словом -  Хохол».
 "Как  конюх, наш - Петрович. Родился на Украине, работает здесь. И дружит и с казаками и с калмыками".
" А позавчера драку устроил, обидели его. С кулаками кидался и на обидчика и на тех, кто разнимал".

В машине, Серый пригрелся в тепле, свернулся клубочком, уснул.

 Первую ночь, оставшись, без матери и братьев – выл.
 Не помогла и теплая грелка, завернутая в собачью шкуру, ни сахарная косточка.
 Местные собаки, обычно привыкшие брехать до утра, молчали.
 
 Месяц передержали во флигеле и в вольер.
 Особых забот никаких. Из серого уродца с большой головой, длинными ногами, он превращался в крепкого, рослого красавца с умным взглядом.
  Прогулки только на поводке, за рычание -  по морде. Любимец всей семьи.
 
 Так и жили почти полтора года, не могли налюбоваться.

 Но природа волка не собиралась сдаваться на милость человеку.
 
Рано утром, раздался крик соседа, напротив.

 Вова Сыроежкин, с которым он жил бок о бок и в ладах,  лет тридцать, бегал перед окнами,  разъярено маша ружьем.
 Серый сделал классический побег из вольера, сорвав доски пола, ушел через подкоп.
 Разломал  хлипкую дверь птичника, изорвал в клочья восемь здоровенных,   индюков.
Серый был оттаскан за шиворот, раза два получил ногой по морде.

 При экзекуции его умная морда была спокойна и не выражала чувство раскаивания.
 « Ну, влетел на рывке, ну и что. Такова наша воровская доля, надо страдать ».
 Сосед за разор птицы, деньги не взял.

 Андрей извинился. Привез сотню подрощенных  индюшат и три мешка корма.
 Сосед  не помня зла, помогал бетонировать пол вольера.

   Позвонил Алексей Гаврилович и с грустью сообщил - " Помнишь волчат, тех двух почти черных".
 "Ушли сегодня ночью, как волки завыли, так сразу и  ушли и жеребца племенного зарезали ".

Все текло, как и прежде.
 Летом ездили на пруд купаться, Серый с радостью бегал по мелководью, рассыпая миллион брызг.
Собаки  всей округи, из далека,  обегали места прогулок волка.

 Осенью случился еще один инцидент.

  Соседская свинья грубо нарушила территориальную целостность хозяйского участка, привлеченная запахом падалки спелых груш.
 Как израильские солдаты бульдозером, снесла кусок забора и также нагло,  вторглась на суверенную землю.
 И тут же была наказана методом ликвидации.

 Русские,  это не бедные, забитые арабы.
 
  Серый,  в  трех метровом прыжке, вверх,  подтянулся на лапах, ужом выскользнул через небольшую щель под потолком.
 Секундный  взвизг, огромная распаханная рана на глотке.
 « Ну, вот и мокрушником с вами стал».
 Когда тревожная группа, в лице  Андрея прибежала  на участок нарушения границы, Серый, от радости, даже раз махнул хвостом.
 « Принимай хозяин отлично сделанную работу».

 Разошлись миром.
 Андрей выставил  такую сумму неустойки за забор, что Денис заткнулся.
 Но здороваться перестал.
 Тело иностранного резидента тут же  было выдано на родину.
 Вечером того же дня отпели, точнее отъели.
В качестве шашлыка.

В тот злополучный  день, Андрей как всегда утром гулял на пустыре.

 Входные ворота остались,  открыты, вышли на пять минут. И по воле случая, перед их возвращением с прогулки, во двор на минуту зашел сосед Сергей.
 Серый на секунду раньше,  влетел во двор.
 Запах чужого, прыжок и глотку.
Сергей остался жив, только благодаря толстому свитеру с высоким воротником. Шерсть попала в глотку Серому и он на доли секунды ослабил хватку.
 Андрей оттащил Серого.

 Хорошего было мало.
 Отношения между хорошими соседями устанавливаются долго и шлифуется десятилетиями.
 Заявление в полицию никто не писал.
 Ростов это особый анклав, со своими особыми понятиями о чести и достоинстве.
 « Но волка с улицы убирай».

 Хирург оказал помощь, обрабатывая рану, сообщил - «Еще три миллиметра и рассек бы сонную артерию,  и  того все,  кирдык.  Не спасли бы жизнь ответственного работника.  Повезло Вам батенька».
 
Убить друга? Как этого требовали соседи.
 Об этом не было и речи.

 После обеда поехали в зоопарк, там работал ветеринаром, один из армейских подшефных Андрея. Очередной племянник – Мишка.
 Завзятый пьяница и скандалист.
  Андрей не раз вытаскивал его из всяких передряг.

 Специалистом был хорошим, поэтому терпели все его выходки.
Он как бы ассоциировал себе с этими несчастными животными.
 Его тело связанное цепью,  по рукам и ногам работой, семьей, кредитами в банках, оставалось  в заточении, а душа птицей рвалась вверх.

Глядя в глаза Серого, он произнес  - "Вышак пожизненный. Хорошо расстрел отменили".
" Мы тебе отдельную камеру подгоним, с хорошим видом. Волчицу найдем. А там может быть по амнистии, на домашний арест".

 Успокаивая Серого, он сам не верил в это, но по жизни был человек не злой и часто жалел мохнатых сидельцев.
От этих слов Серому,  стало смертельно грустно и невыносимо жалко себя. Захотелось поднять, свою вытянутую морду и завыть. Тоскливо и жалостно. Как жизнь в клетке.

В зоопарке пробыли до вечера, анализы, пробы, мазки.
 Как в космос отправляют. Ну, что прощай.
 « А можно я его завтра с утра сдам»  - с надеждой в голосе спросил он.
«Конечно, тем более Вы от денег отказались».
 
В сумерках проехали Батайск.

 Только сейчас Андрей вспомнил, что целый день, на нервах, не кормил Серого,   и не ел сам.
« Потерпи чуток, скоро приедем» -  и погладил питомца.
 Глаза наливались слезой, он вспомнил, что такое у него было давным  давно.
 Сына отправлял служить на Кавказ, после отпуска.
 Посадив  Валерку в  Ростове,  на поезд. Вернулся домой.
 Белугой выл, кусая,   в кровь губы, катаясь по постели, не в силах остановить душевные муки и боль.
 Жене ничего не сказал.
Каждую ночь у него саднило сердце, не спал.
  Сын,  отслужив на Кавказе три года, благополучно вернулся служить в Москву.

 На посту Гаи, остановили полицейские. Рядом  - ОМОН.
 «Проверка документов. Подозрительных   не видели?  Побег, особо опасные »  - ткнули в лицо фотографии.
 « Ну и рожи, а автоматик в лицо не суй и на предохранитель поставь -  вояка ».

  Проезжая ближайший хутор, на остановке, подобрал молодого мужчину, опоздавшего на автобус.
« Я собак не боюсь» - заверил он, садясь в салон машины. 
« Сам как собака пол - жизни бегаю или как волк, в вольере сижу».

 « Мокрый Батай проезжаем, раньше на трассе мокрые дела  бандиты ростовские делали, места глухие » - чтобы как то разбавить тишину, пояснил Андрей.

 Ехали молча.
«Отец, останови, по нужде малой приспичило» - попросил попутчик.   
"Да и я выйду, подышу, погуляю с собачкой".
Сам подумал  -  « Там, Серый с тобой гулять не будут».

 Удар кастета по голове остановил его мысль.
 Серый в прыжке вцепился пассажиру в глотку, опрокидывая его.
 Никто не мешал ему совершить месть за хозяина.
 Под мощными, стальными челюстями хрустнул кадык. Последняя  их мысль, прерываемая молниями ослабевающими ударами ножа и клыками  волка, была одинакова у обоих -  « Нет, пожизненная не для меня, лучше так.Больно как, мама».
 И каждый представлял свою маму.

 Измученную старушку, еле передвигающую ноги, плачущую по ночам и молившую бога за сына.
 Мать Серого,  в углу теплой кашары, на соломе, кормившую  щенят.  Шесть крепких клубочков.

 У обоих, что то необъяснимо больно, одновременно,  кольнуло под сердцем.

 Через пару минут  борьба  прекратилась.
Их кровь, фонтанируя, собрала целую лужу.
 Беглец еще раз, дернул в последних конвульсиях ногами и разжав руки,  выдохнул  в последний раз.
Серый,  мертвой схваткой сжав клыки, не отпуская горло врага, уснул навеки в последнем прыжке.
 С прищуренными, не закрытыми глазами, презирая смерть.

Слово, данное соседу - « Чтобы Серого,  ноги на улице не было».
 Андрей  нарушил.
Похоронил Серого в углу сада, под яблонями.