Лара Нискер
Год 3 О О О...
(Там, за горизонтом)
Часть первая
Тарелка
Ослепительный отблеск больно резанул по глазам. Заслоняясь ладонью, я взглянул на небо. Так и есть! Вот он, красавец...
Серебряный диск, изящно развернув корпус и накренившись набок, блеснул на горизонте ослепительным светом... и пропал. Как всегда. Так же, как более трёх тысяч лет назад: появится, зависнет над понравившимся местом, насмотрится вдоволь и исчезнет. Бесшумно, бесследно, не повредив небесного полотна...
Может, владельцы загадочных кораблей обнаружили Землю ещё раньше, задолго до того, как мы на ней появились? Что они здесь делают, для чего прилетают? Почему появляются и исчезают, словно видение, словно миф? Что ищут? Спустились бы к нам, к человекам, оказали бы нам честь. Или... кажемся мы человеки им слишком опасными?
Ребенком я ужасно боялся, что один из кораблей-призраков утащит меня с собой в другой мир, поселит среди прозрачных стен в призрачном доме и останусь я там совсем один среди беззвучных теней. Навсегда.
Тогда я не мог даже предположить, что сегодня, спустя несколько лет это станет моей заветной мечтой. Моей несбыточной...
Год 3.000
Они хороши... Даже сегодня, когда, казалось бы, ничто больше не может удивить человеческого сознания, они, независимо от расхожих мнений, по-прежнему восхитительны... Пролетевшие мимо и скрывшиеся в вечность тысячелетия ничуть не изменили волшебного облика загадочных кораблей. Изменилось само человечество. Почти никто не замирает больше в восторге, задрав кверху голову и взирая в немом изумлении на сверкающие в небе диски. К прекрасным как мечта межпланетным кораблям-видениям из другого мира оно потеряло всяческий интерес. И в самом деле - что в них? Они - всего лишь случайная декорация небесного тела.
Человечество повзрослело, его обобщённо - среднестатистическое лицо стало хмурым. Нет, современному человечеству не до баловства...
А я..? Я так и остался отщепенцем. Хотя никто кроме меня этого не знает. Лишь отношение моё к балансирующим вверху «тарелкам» стало другим: я больше не боюсь их внезапного вторжения в мою жизнь. Я почти уверен, что этого не произойдёт никогда. Но мечтать об этом... Нет, никакое среднестатистическое общественное мнение не в силах отобрать у меня эту мечту.
Бредущие
Облачившись в немыслимое рваньё и смешавшись с толпой бредущих, я надеялся стать невидим, исчезнуть с глаз преследователей. Хотя бы на время. Похоже, мне это удалось.
Куртка моя, которая казалась рваньём, была, однако, не столь одеждой, сколько высокотехнологичным электронным прибором. Роскошная выдумка. В наше время каждый хитрит по собственному усмотрению и интеллектуальным возможностям, каждый выстраивает себе вариант защиты «на случай». Потому что спокойным мир наш кажется лишь на первый взгляд, на взгляд стороннего наблюдателя.
Любуясь нашим высокотехнологичным миром из необозримого далека инопланетянин столь восхищён, что рискует, наивный, и переносит к нам своё жизненное пространство. Его наивное восхищение столь велико, что он, переселяясь к нам, согласен на невероятные манипуляции с собственным организмом. Ради сомнительного удовольствия разделить жизнь землянина, оказаться среди нас, далёкие незнакомцы согласны рисковать собственной жизнью. Ах, если бы высокая технологичность соответствовала высокой морали и жизненному благополучию...
Придя в наш мир и познав его разрушающую действительность, пришелец клянёт свою наивность, но поздно... Вернуться назад? Исключено. Придя сюда, он прочно застрял здесь, увяз в земной жизни как древний зверь корова в доисторическом болоте. Нет, он никогда больше не вернётся назад. Для этого пришельцу потребовалось бы заново перестраивать всю свою физиологию и, соответственно, биоэнергетику. Рисковать жизнью второй раз, чтобы исправить ошибку? Кто пойдёт на такое? Где взять обычному пришельцу, потратившемуся на приход в наш мир, средства на возвращение?
Некоторые из них устраиваются здесь весьма неплохо. Но их благополучие чаще всего выстроено на неблагополучии местных.
Идея с бродяжничеством оказалась удачной. Такой выглядела она с самого начала: вот уже более трёх с небольшим лет по земному летоисчислению никто за мной не гонится. Порой я забываю даже о причине моего бродяжничества, бреду без мыслей и забот сквозь воздушные массы и кажется – стоит лишь вытянуть руки в стороны, словно птица крылья – и полетишь...
Обладай ищейки способностью к абсурдному мышлению и нелепой фантазии - найти меня не составило бы им никакого труда: «прибежище» моё было алогичным – практически, я был на виду. Даже внешний вид мой был открыт – не переношу ни грима, ни прочих искусственных деталей маскировки. Лишь небольшой горб – вмонтированная в нательную футболку небольшая кислородная подушка «на случай» изменяла мою фигуру. В этой чудесной футболке можно мыться и принимать солнечные ванны, её не снимая.
Собственно, нетерпимость к искусственным деталям, изменяющих внешний облик, отличает всех моих, рождённых на Земле, современников. Может быть, в целом Космосе мы остались единственными, кто сохранил свою естественную природу. Поэтому и преследователь мой, вместо того, чтобы купить своему дебильному отпрыску великолепные микроэлектронные мозги – он-то, с его неисчислимыми средствами, которые приносит ему известная «Харм –индустрия», торгующая запрещёнными медикаментами – он -то мог бы позволить себе любую модель... Но нет, он гоняется за моими, несовершенными, смертными...
Свобода бредущего
За три с небольшим года бродяжничество впиталось в мои кровь и плоть, превратилось в стиль жизни. Для человека репортёрской профессии - идеальный вариант бытия. Журналист везде найдёт интересную тему.
Погрузившись в тишину собственного внутреннего мира, я обрёл покой. Прежде сон мой был тонким и сквозным как решето. За спиной неотступно торчал невидимый некто, который больно толкал под рёбра, принуждая к спешке. Не давая как следует выспаться, он вклинивался в ночную дремоту и выгонял из сна. Не проходящая усталость накапливалась, вязла в мышцах и мыслях.
Примкнув к бредущим я ощутил свободу! Теперь меня удивляла бессмысленность, никчёмность извечной суетности. Ещё больше удивляла привязанность к ней человечества. И это - в наш век, когда человек повзрослел и не нуждается больше в поддержке толпы. Человек уединился. Но суетность так и не ушла из его подсознания, она клеится к мыслям, не позволяет дышать. Известно: толпа и суетность – суетность и толпа, эти два понятия существуют нераздельно. Даже если ты уединился в своём жилище, толпа стоит за твоей спиной и требует, требует... Повзрослевшее человечество должно рассматривать свою автономность не как одиночество, а как свободу вызревшего индивидуума. Человеку пора научиться ценить собственную личность и данное Создателем одиночество. Создатель дал каждому бесценную автономную свободу. От рождения до смерти, с исключением периода вызревания, детства. Хотя... Наиболее развитая особь даже в детстве остаётся вне толпы. Она уже в раннем развитии нуждается в уединённости. И если бы не давление «коллективного сознания», одиночество детства не заставляло бы ребёнка страдать. Уже на ранней стадии учился бы человек обнаруживать и осмысливать собственный, индивидуальный потенциал.
Почему же суетность столь живуча?! Почему толпа... вернее, её призрак так прилипчив? Почему столь легко принудить рабскую личность, забыть собственную сущность и отдаться бегу по кругу в закрытом, душном пространстве суетности? Что в этом беге так притягательно? Почему некий человек зазывает к себе в дом толпы чужих людей, тратит на них свои временные, материальные и биоэнергетические ресурсы? Ведь жизнь его и без того загружена... Чаще всего он делает это совсем не для лицеприятной беседы, и не из-за пущей привязанности к принявшим приглашение гостям... Нет. Что это..? Застрявший в генах страх, остаться незащищённым..? Потому что подсознание его, отяжелённое «фантомом толпы» кричит в истерике: «Зови, тащи толпу к себе, не упускай её из вида!»
Со временем открылись моему пониманию некоторые тайны изотерического характера. Прежде я даже не подозревал о том, как мало известно человеку о самом себе. Если бы человечество всего на пару часов прервало свой бег и дало себе труд задуматься, оно увидело бы, где следует искать. Поиск должен начинаться с себя. И лишь после, справившись с неким объёмом информации и постигнув некоторые секреты функциональности собственного внутреннего аппарата, принялось бы человечество пробовать (лишь пробовать!) вступать в контакт с внешними энергиями. Тогда соотношение живых органических тел и внешних энергий было бы выстроено иначе... Правильно выстроенные электронные технологии не разрушали бы ДОМ. Напротив, они приносили бы пользу в их истинном, в их подлинном назначении. Кто же, собираясь совершить прогулку, садится на дикую, необъезженную лошадь?! Удержаться на ней может лишь мастер. Любого другого, который попробует посягнуть на её свободу, она убьёт, не имея при этом ни капли злого умысла. И упряжка… Упряжка должна быть удобной не только для наездника, но и для лошади. Иначе, даже объезженная, в один их дней она сбросит его и копытом проломит несчастному череп.
Новые знания научили меня пользоваться кладовой внутренних, подаренных Создателем, резервов. Нет, конечно, не всеми - такое современному человеку «не по зубам», такое немыслимо – но некой их частью.
Бредущие на Восток
Толпа бредёт и бредёт... Она бредёт на Восток. Жизнь, расцветающая вокруг, выглядит истинным раем: бугор, по которому мы поднимаемся, светится нежной, залитой утренним солнцем зеленью; пролившийся накануне дождь застрял в воздухе микроскопическими бриллиантовыми каплями и делает день ещё светлее; мир пропах грозовой свежестью.
Жизнь, окружающая бредущих в тот день, сияла сумасшедшей улыбкой. И воистину – сумасшедшей...
Молчаливые путники рассеялись по всему бугру, безучастные, безликие... Иногда они кажутся мне огромным, разросшимся и разделившимся на части, шевелящимся монолитом тени. Никто из бредущих не делает попытки заговорить с другим, это не принято. Никто из молчаливой толпы не знает ни имени бредущего рядом, ни возраста, ни планеты, на которой тот был рожден. Не говоря о тех, которые лишь обликом похожи на человека – пришельцах из другого мира. Вся эта канцелярская информация – лишний, никому не нужный, состоящий из букв и слов мусор. Эта информация ни к чему, её презент опасен.
За бугром показалась крохотная деревушка. Оказавшись в её ореоле, толпа попала в облако блаженного аромата. Им был запах только что испечённого ржаного хлеба. Нет, деревенские ни за что не дадут нам этого лакомства. Когда в деревню входят бредущие, жители запирают двери и окна на все засовы, закупоривают каждую щель. Оборванные одежды и пронизывающий взгляд бродяг внушают им неосознанный ужас и ...ненависть.
Размышления бредущего.
Чего ищут молчаливые людские тени, бредущие на Восток? Чего хотят?.. Восточное направление… Выбрано оно осознанно, для достижения некой цели? Существует ли каждый сам по себе, или есть в толпе бредущих некая организованная структура? Кто определяет цель структуры? Кто среди них Ведущий? Есть ли такой? Если есть, то почему за три года я ни разу не ощутил его присутствия? Может, Ведущий – сама Судьба? И все мы, случайные попутчики, бредём на Восток, повинуясь её воле? А может, давно потеряв ориентир, толпа просто бредёт в некую сторону? И никого это не заботит..? Может, главное здесь не направление, а нечто другое: бредущие должны думать, что бредут на Восток?
Нуклеиново-водородный сквозняк
Размышления, уплывшее вглубь подсознания, встревожил тонкий, назойливый звук. Нарастая, звук цепко ввинчивался в плоть мозга.
Некоторые из моих попутчиков тоже обратили на него внимание и настороженно остановились.
Сомнений не оставалось - вслед нам нёсся нуклеиново-водородный сквозняк – сгусток неправильно соединившихся молекул.
Смертоносные энергетические комки молекул-мутантов носились по повреждённой планете вдоль и поперёк, нарушая все физические законы. Сталкиваясь с клетками живой, гармонично структурированной органической плоти, защищая право на собственное присутствие, они уничтожали живые её клетки огромным потенциалом своих энергий, расщепляя органику на беспомощные атомы и микролептоны, и присоединяли к себе их высвобожденные энергии.
Прогнозировать появления сквозняков не мог ни один современный учёный-ядерщик. Никакой электронно-магнетический прибор не чувствовал «сквозняка» заранее. Единственным утешением служили наручные счётчики, вмонтированные в браслеты часов. Они реагировали локально и кратковременно, за пять – шесть минут до начала беды. Этого времени было бы достаточно, чтобы скрыться в хорошо оснащённом подземном убежище. Но приборчики были слишком дороги и не надёжны, они часто выходили из строя.
Бредущие были нищими, они не имели ни счётчиков, ни убежищ.
В моём мозгу сформировалась идея… В распоряжении бредущих оставалось не более трёх с половиной минут. Встав на колени, я принялся выстраивать направленным воображением невидимую энергетическую капсулу. Рискуя потерять время я строил её намеренно большой - те из моих нечаянных товарищей, которые успеют разгадать смысл усилий моих и сообразят встать рядом – те спасены. Остальные... Космос им судья.
На отдельно взятой планете, которая смертельно ранена и не может больше служить человеку защитой, космический беспредел особенно жесток. При этом никто из нас, людей, не вправе вмешиваться в превратности судьбы другого. Не обладающий высшими знаниями (а несведущих – почти абсолютное большинство), намереваясь помочь, может нечаянно навредить и неуклюжей попыткой помощи отнять у попавшего в беду его последний шанс. Однако предоставить возможность, указать на план спасения – это не возбраняется.
Капсула была выстроена ровно за три минуты. Попутчики мои группировались вокруг меня плотной массой, образовывая единый биоэнергетический монолит. Через полминуты капсула затянется плотной энергетической тканью и спрятавшиеся в ней станут недоступными смертоносному воздействию сквозняка.
Взгляды спасённых были прикованы к одной точке: за пределами «банки» бился о незримую стену неуспевший... Я закрыл глаза. Видеть, как плавится человеческое лицо, голова, тело... Такое зрелище не для меня.
Прошло несколько минут. Сквозняк, должно быть, миновал. Но деревня не просыпалась. Это было странным. По появившимся за окнами домов людям можно было бы судить о том, что смертоносный сквозняк, действительно, миновал. И значит, капсулу можно разрушить. Но люди не появлялись. Товарищи мои тоже были встревожены – неизвестность может таить в себе новую, неожиданно-жёстокую опасность. Отсутствие информации – отсутствие шанса.
Оставшийся за пределами капсулы товарищ... На том месте, где ещё пять минут назад был живой человек, с его эмоциями, страхом, с ещё не воплощёнными желаниями… Там осталась лишь кучка тряпья.
Отважившись войти в один из домов я не нашёл там хозяев. По всему полу валялась бесхозная, отдельными кучками лежащая одежда. Значит, деревенские жители были столь бедны, что не могли позволить себе даже общего оснащенного убежища...
Уходя из деревни каждый бредущий, осторожно прижимая к груди драгоценную ношу, уносил с собой каравай хлеба. Хлеб больше не пах, нуклеиновый сквозняк разрушил в нём его тёплую душу. Он был так хрупок, что в любое мгновение мог рассыпаться пылью. Тем не менее - это был хлеб!
Людские тени уносили с собой добычу – тень хлеба.
Я оглянулся, чтобы ещё раз взглянуть на неприветливое место и... лицо мое свело судорогой. Такого я не видел еще никогда, знал лишь понаслышке: на пыльной деревенской улице извивались два скрюченных, смятых в единый комок человеческих тела. Объединённые невидимыми путами, они тщетно пытались оттолкнуться друг от друга. Лица несчастных краснели и раздувались от напряжения, пытаясь привлечь внимание уходящих.
Эти двое пренебрегли строгими законами Высшей биоэнергетики, сделав внутри моей защитной «банки» свою, автономную. И теперь никто уже не был в силах им помочь. Под воздействием внешних энергий различного уровня оболочка «стакана» будет постепенно сжиматься, пока в конце концов не раздавит находящихся внутри. Сама капсула в подобном случае распадается лишь тогда, когда умирает создавший её мозг. И если предположить, что создавший капсулу умрёт раньше, чем его товарищ, тогда у второго остался шанс...
Бредущие на Восток
Мы брели на Восток. Безучастные, тихие, подобные теням... Бесчисленное количество земных циклов сменяло друг друга, солнце сменялось звёздами, звёзды, прихватив с собой луну, уступали небосвод солнцу.
С возвращением ночи жаждущие отдыха останавливались на ночлег. Остальные брели дальше. Некоторые, чьей родиной были так называемые теневые карлики – маленькие планеты, находящиеся в тени больших планет и заслонённые ими от наблюдателей земли - эти бредущие совсем не нуждались в отдыхе. Заряд их энергий не требовал постоянной внутренней реанимации. Завидовать им, однако, не стоило. В обмен на внутренний энергетический perpetum mobile они располагали абсолютно короткой жизнью. Прожив семьдесят лет по земному летоисчислению, становясь с возрастом всё активнее, они умирали, сожженные собственным, накопившимся внутри, биоэнергетическим потенциалом. И это - на самом взлёте жизненных сил, на самой вершине интеллектуальной, физической и физиологической состоятельности!
Не нуждающиеся в отдыхе брели дальше. Группа отставших, однако, не становилась меньше - с наступлением утра к ней присоединялись новые бредущие. Таким образом, группа постоянно обновлялась.
Рассуждения бредущего
Ещё никогда не была Земля так опасна. Легкомысленное человечество от души наигралось, манипулируя тончайшими субстанциями микро - и - макрокосмоса, бездумно экспериментируя во всех отраслях науки. И - доигралось. Теперь ни одна организация планеты – будь она политического, военного или стихийно-общественного толка - не смогла бы вычислить фактор, сыгравший роль «последней капли». Да и к чему? Планету погубили не последние капли, а их необузданная, не поддающаяся контролю энергетическая смесь. Тратить время на поиски виновного – затея никчёмная. Искать следовало бы Спасителя. Если такой существует… Захочет ли спасать? Найдёт ли это целесообразным..?
Чёрные
Солнце поднималось медленно, высвечивая надвигающуюся из-за горизонта тяжёлую, с металлическим отблеском тучу. Всмотревшись в даль, я увидел сидящих вдоль дороги чёрных. Они обсели обочину, словно галки - провода. Козырьки их траурных капюшонов издали напоминали птичьи клювы.
Чёрных бояться не стоит. Чёрных нельзя бояться. Они никогда не заметят проходящего мимо, если тот спокоен. Но стоит тому испугаться и впасть панику – чёрный мгновенно ощутит бегущий по его нервам импульс и, впившись в плоть страха, вместе с «кипящим» норадреналином высосет из человека всю его сущность.
Мне не раз попадались на дорогах несчастные, побывавшие в лапах у чёрных. Лишенные разума и природных инстинктов, они погибают в считанные дни.
Очнувшись от мыслей и не увидев больше чёрные капюшоны, я огляделся. Чёрные фигуры остались далеко позади. Так я поступаю всегда: стоит на горизонте появиться черным - я сразу погружаюсь в собственный внутренний мир. Причём ныряю в него так глубоко, что реальность исчезает на заданное время почти полностью. Лишь подсознательный центр контроля следит за происходящим.
Иногда в моей голове бродят сумасшедшие идеи – остаток прежней суетности: подойти бы к одной из таинственных «ворон», приподнять её капюшон и... И встретить под ним тихое, застенчивое лицо земной женщины.
Жирный мутант Харм
И тут случилось… В правой лопатке возникла резкая, обжигающая боль. Электронный датчик, вмонтированный в бицепс правой руки, сигнализировал о близкой опасности.
В первую секунду я растерялся... Я совсем забыл об этом приборе. С тех пор, как я смешался с бредущими, он напомнил о себе впервые.
Поддаваться панике было некогда - датчик призывал сознание к предельной концентрации.
Что ж, когда-то это должно было случиться... Долго догадываться, кто из преследователей «наступает мне на пятки», не приходилось. Им был жирный мутант Харм... Он всё ещё не отказался от идеи, имплантировать его единственному, невероятными усилиями биологов рождённому от него сыну мои гениальные мозги. Если бы я вовремя сориентировался и выдал при последнем обследовании фальшивые биометрические данные – так поступают в наше непредсказуемое время все дальновидные интеллектуалы - одной проблемой у меня было бы меньше. И никто не мешал бы мне заниматься моим истинным делом. После того, как любящий папочка искусственно рождённого уродца узнал, что биологические данные его чада (и в основном – редкая группа крови) почти один к одному идентичны моим, он организовал на меня охоту. Единственно возможный вариант его жалкого потомства должен обладать здоровым, хорошо функционирующим мозгом.
Ищейки-роботы были совсем близко. Спрятаться от них было некуда. Энергетическая капсула в этом случае бессильна. Стать невидимым для электронного робота новейшей технологии, увы, не умею.
Ситуация казалась безнадёжной. Вот я и попался! И что толку от всех моих талантов и намерений, если через пару часов меня больше не станет...
Я огляделся. Пустыня, в которую мы забрели, намекала на то, что мы где-то на территории, населённой в прошлом экзотичным этносом - обладателем огромных чёрных глаз, изящных тел и страстью к гонкам на двугорбых верблюдах. Это - единственное, что запомнилось мне- бездельнику из истории Древнего Востока. Неужели это место станет моим последним прибежищем?
Снова оглядевшись, я огорчился: головы бывших моих попутчиков, окутанные облаком пыли, были едва видны. Через минуту они исчезнут за вершиной последнего бархана. Теперь я ощутил некую ностальгию по безликим, уходящим от меня теням. Пройдёт лишь несколько минут, и я окажусь парализованным аппаратом–ищейкой. Пролистать на прощанье внутри себя книгу собственной жизни не было сил.
И вдруг я вспомнил о небольшом предмете, спрятанном в потайном кармане куртки в самом начале бродяжничества. Как мог я о ней забыть?!
Высвободив из кармана тонкую пластиковую гильзу, я накинул на голову глубокий капюшон и, закрывая лицо, затянул замок-молнию. Ощупью приставив капсулу к почве, я с силой нажал кнопку. Песчаник взорвался, впуская меня в своё лоно. Теперь я должен мгновенно «премагнитить» капсулу к левой подошве и распрямить корпус.
Взрывая под ногами нагромождение песка, я зарывался в него всё глубже, словно дождевой червь в землю, в период засухи. Чтобы сбить с толку сенсорных ищеек, необходимо пройти не менее семи метров вглубь. После каждого взрыва следовало с силой наступать на «премагниченный» к ступне приборчик, каждый взрыв погружал тело в песчаную почву на следующие три метра. (Мне повезло: при более плотной почве можно было бы рассчитывать всего лишь на два или даже на полтора метра). Шутник-оптимист заметил бы вскользь – «Господин репортёр, красавица Фортуна вас любит». Ну да... Опасность кроется ещё и в том, что двух взрывов недостаточно. Третий, однако, погрузит тело на целых девять метров. Хватит ли кислорода в небольшой, прихваченной на случай, кислородной подушке? Не заснуть бы случайно...
***
Cсумасшедшая мечта... Или скверный сон.
Я смеялся. Я был счастлив! Знакомо ли Вам это ощущенье? Ощущение блаженства? Я был влюблён...
В кого? Скорее – во что... В жизнь, конечно же!
Наверх, в загадочные недра корабля-медузы, вели сверкающие, почти невидимые ступеньки. (Что за чудесный материал!) Я смеялся. К щекотливому ощущению внутри, ощущение проникновения в тайну, примешивался лёгкий оттенок страха – я боялся ступить мимо сверкающей ступеньки. Но бояться было нечего. Я был уверен – здесь всё рассчитано до столь высокой степени, что можно позволить себе шагать с закрытыми глазами. Этот другой, этот незнакомый мир, полный тишины и комфорта!..
Нет, изящные небесные диски, это вовсе не мираж. Они – огромные межпланетные летающие аппараты. Они - сверкающие окна в другой мир! Теперь я это знал.
К лацкану моего пиджака пристёгнут датчик – едва заметная глазу, тёмно-красная, контурами напоминающая паука, сетка. Она – трансформатор речи. Через пару минут я вступлю в контакт с... С НИМИ!
Ступеньки закончились. Впереди простирался огромный зал с гладким, матово поблескивающим полом. В самом конце зала едва просматривался, скрытый лёгким ароматным туманом ...человек. Человек?!
Я направился прямо туда. Но «человек» оказался вдруг передо мной.
- Гость, - проговорил он елейным голосом. – Ах, гость! – Он суетился вокруг меня, тело его колыхалось, задевая меня мягкими боками. Он подходил настолько близко, что лицом своим касался моего лица. Это было неприятно. – Гость, - ликовал «человек» и будто норовил облизать моё лицо языком. На меня пахнуло невыносимым гнилостным запахом. Запах исходил изо рта киселеобразного человека.
- Пропустите его ко мне, - раздался спокойный, низкий голос. Голос этот я узнал бы и через сто лет. Это был голос Харма.
- Ну что, мечтатель? Поймали мы тебя? Мы тебя по снам отследили. Мы вторглись в твой сон, проникли в твоё подсознание. И не сомневайся, если нам это удалось, то недалека та минута...
Всё-таки заснул... Значит, отследили... Этого опасался я с самого начала, именно поэтому решил, было, обойтись без сна, стимулируя систему мощным ноотропным препаратом. Это давало возможность отдыхать, засыпая лишь одной малой частью сознания. Выход не из лучших, но другого не было вовсе. Или – я этот выход не увидел.
Вступив в толпу бредущих я успокоился и совсем забыл про осторожность. Но позволяя себе ночной отдых, всегда следил за тем, чтобы не заснуть полностью. Я был уверен, что хорошо подготовлен к любому непредвиденному случаю.
Теперь, скрытый под массой песка, я оказался беспомощным. Кислорода в моей подушке было немного, лишь аварийный запас. В сон клонило неудержимо. Принять медикамент – невозможно – тело полностью скованно. Единственное, что могло двигаться, были мысли. И ступни – под ними оставалось около пары сантиметров свободного от песка пространства.
Жаль, что с полюбившимся образом бродячей жизни придётся проститься. Что ж, бродяжничество было с самого начала избрано мной лишь как «Вариант – 1». Теперь придётся от него отказаться и поменять его на «Вариант – 2». Он, этот вариант, не столь романтичен, но абсолютно надёжен. Положившись на него можно уйти от преследователя навсегда. Про него можно было бы просто забыть, вычеркнуть из памяти. Но... выдержит ли система внутренних органов..?
Я закашлялся и ощутил, что начинаю задыхаться. Почему? Песок, проникший в капюшон..? Нет, заканчивался аварийный запас кислорода, он был рассчитан лишь на короткое время. Дышать стало нечем. Скорей наверх, пока не потерял сознание!
Нажав локтём кнопку на уровне пояса, я активировал механизм, распрямивший сжатый внутри капюшона аварийный шлем. Мощным усилием боковой части правой ступни активировал вшитый в кроссовку пластиковый сенсор (такой сенсор “тяжёл на подъём” и реагирует только тогда, когда к нему применят физическую силу, что в моей «сдавленной» ситуации могло привести к полной катастрофе). Сенсор, однако, сработал, и меня, почти без физических повреждений - головная боль не в счёт - вытолкнуло на поверхность пустыни.
Отплёвываясь чудом проникшим под капюшон песком я огляделся. Вокруг не было ни одной живой души. Пустыня, покрытая синеватым светом луны, казалась ослепительно белой. Серебристо-белая ночь дышала удивительным спокойствием...
С каким удовольствием лёг бы я на песок и, широко раскинув руки и взирая на огромные южные звёзды, отдался бы мечтам... Но наслаждаться покоем было некогда.
Из кармана, расположенного подмышкой, я достал капсулу с зелёной жидкостью. Карманов этих в моей одежде - без счёта. Фактически, она состоит из них. И из вложенных или вмонтированных туда приборчиков. Некоторые находятся в карманах, другие вшиты автономно. В кармане номер один, в микроскопическом компьютере, находится пронумерованный перечень всех приборчиков - номер кармана и его содержимое. Правда, моя биологическая память ничем не хуже механической, при необходимости я мог бы и без этого списка вспомнить, где что лежит.
Рассматривая капсулу в иллюзорном свете луны, я пытался проникнуть в смысл её загадочной плоти. Может, отказаться от “Варианта - 2" и сразу перейти к “Варианту - 3"?.. “Вариант - 3" опасен тем, что он – мираж. Если на него положиться, можно проиграть всё... Или – наоборот… Этот «наоборот» был мне незнаком и тем самым разжигал моё человеческое, и что ещё хуже, моё репортёрское любопытство. На таком выстраивать собственную дальнейшую судьбу..? Человек разумный на это бы не решился. Но я... Однако он, этот вариант, избран мной не без причины. Как вариант для безвыходной ситуации, для той, в которой терять больше нечего...
Не в такой ли ситуации я сейчас нахожусь?
Вариант 3
Да, я выбрал его, этот рискованный вариант. Я решился... Да, это неразумно. Я знаю. Но это решение – часть моей внутренней свободы. Я позволяю себе такое – право остаться самим собой, человеком нерациональной, независимой натуры.
И так, «вариант 3»...
Дорогой читатель, поклонник моих изощрённых репортёрских поисков и журналистских репортажей, в этих строках я обращаюсь к Вам: если случится так, что после этих строк ниже никакого текста больше не последует, значит и меня больше нет. Значит, «вариант 3» меня «проглотил» и я нахожусь в другой, в совершенно незнакомой жизненной плоскости.
Теперь я могу открыть Вам моё подлинное имя. Здесь был я, Ваш, исчезнувший три года назад журналист Никсе, последователь и наследник моего знаменитого коллеги Никсе из легендарного начала третьего тысячелетия.
Прощайте...
Лара Нискер
Год 3 О О О...
(Там, за горизонтом)
Часть первая
Тарелка
Ослепительный отблеск больно резанул по глазам. Заслоняясь ладонью, я взглянул на небо. Так и есть! Вот он, красавец...
Серебряный диск, изящно развернув корпус и накренившись набок, блеснул на горизонте ослепительным светом... и пропал. Как всегда. Так же, как более трёх тысяч лет назад: появится, зависнет над понравившимся местом, насмотрится вдоволь и исчезнет. Бесшумно, бесследно, не повредив небесного полотна...
Может, владельцы загадочных кораблей обнаружили Землю ещё раньше, задолго до того, как мы на ней появились? Что они здесь делают, для чего прилетают? Почему появляются и исчезают, словно видение, словно миф? Что ищут? Спустились бы к нам, к человекам, оказали бы нам честь. Или... кажемся мы человеки им слишком опасными?
Ребенком я ужасно боялся, что один из кораблей-призраков утащит меня с собой в другой мир, поселит среди прозрачных стен в призрачном доме и останусь я там совсем один среди беззвучных теней. Навсегда.
Тогда я не мог даже предположить, что сегодня, спустя несколько лет это станет моей заветной мечтой. Моей несбыточной...
Год 3.000
Они хороши... Даже сегодня, когда, казалось бы, ничто больше не может удивить человеческого сознания, они, независимо от расхожих мнений, по-прежнему восхитительны... Пролетевшие мимо и скрывшиеся в вечность тысячелетия ничуть не изменили волшебного облика загадочных кораблей. Изменилось само человечество. Почти никто не замирает больше в восторге, задрав кверху голову и взирая в немом изумлении на сверкающие в небе диски. К прекрасным как мечта межпланетным кораблям-видениям из другого мира оно потеряло всяческий интерес. И в самом деле - что в них? Они - всего лишь случайная декорация небесного тела.
Человечество повзрослело, его обобщённо - среднестатистическое лицо стало хмурым. Нет, современному человечеству не до баловства...
А я..? Я так и остался отщепенцем. Хотя никто кроме меня этого не знает. Лишь отношение моё к балансирующим вверху «тарелкам» стало другим: я больше не боюсь их внезапного вторжения в мою жизнь. Я почти уверен, что этого не произойдёт никогда. Но мечтать об этом... Нет, никакое среднестатистическое общественное мнение не в силах отобрать у меня эту мечту.
Бредущие
Облачившись в немыслимое рваньё и смешавшись с толпой бредущих, я надеялся стать невидим, исчезнуть с глаз преследователей. Хотя бы на время. Похоже, мне это удалось.
Куртка моя, которая казалась рваньём, была, однако, не столь одеждой, сколько высокотехнологичным электронным прибором. Роскошная выдумка. В наше время каждый хитрит по собственному усмотрению и интеллектуальным возможностям, каждый выстраивает себе вариант защиты «на случай». Потому что спокойным мир наш кажется лишь на первый взгляд, на взгляд стороннего наблюдателя.
Любуясь нашим высокотехнологичным миром из необозримого далека инопланетянин столь восхищён, что рискует, наивный, и переносит к нам своё жизненное пространство. Его наивное восхищение столь велико, что он, переселяясь к нам, согласен на невероятные манипуляции с собственным организмом. Ради сомнительного удовольствия разделить жизнь землянина, оказаться среди нас, далёкие незнакомцы согласны рисковать собственной жизнью. Ах, если бы высокая технологичность соответствовала высокой морали и жизненному благополучию...
Придя в наш мир и познав его разрушающую действительность, пришелец клянёт свою наивность, но поздно... Вернуться назад? Исключено. Придя сюда, он прочно застрял здесь, увяз в земной жизни как древний зверь корова в доисторическом болоте. Нет, он никогда больше не вернётся назад. Для этого пришельцу потребовалось бы заново перестраивать всю свою физиологию и, соответственно, биоэнергетику. Рисковать жизнью второй раз, чтобы исправить ошибку? Кто пойдёт на такое? Где взять обычному пришельцу, потратившемуся на приход в наш мир, средства на возвращение?
Некоторые из них устраиваются здесь весьма неплохо. Но их благополучие чаще всего выстроено на неблагополучии местных.
Идея с бродяжничеством оказалась удачной. Такой выглядела она с самого начала: вот уже более трёх с небольшим лет по земному летоисчислению никто за мной не гонится. Порой я забываю даже о причине моего бродяжничества, бреду без мыслей и забот сквозь воздушные массы и кажется – стоит лишь вытянуть руки в стороны, словно птица крылья – и полетишь...
Обладай ищейки способностью к абсурдному мышлению и нелепой фантазии - найти меня не составило бы им никакого труда: «прибежище» моё было алогичным – практически, я был на виду. Даже внешний вид мой был открыт – не переношу ни грима, ни прочих искусственных деталей маскировки. Лишь небольшой горб – вмонтированная в нательную футболку небольшая кислородная подушка «на случай» изменяла мою фигуру. В этой чудесной футболке можно мыться и принимать солнечные ванны, её не снимая.
Собственно, нетерпимость к искусственным деталям, изменяющих внешний облик, отличает всех моих, рождённых на Земле, современников. Может быть, в целом Космосе мы остались единственными, кто сохранил свою естественную природу. Поэтому и преследователь мой, вместо того, чтобы купить своему дебильному отпрыску великолепные микроэлектронные мозги – он-то, с его неисчислимыми средствами, которые приносит ему известная «Харм –индустрия», торгующая запрещёнными медикаментами – он -то мог бы позволить себе любую модель... Но нет, он гоняется за моими, несовершенными, смертными...
Свобода бредущего
За три с небольшим года бродяжничество впиталось в мои кровь и плоть, превратилось в стиль жизни. Для человека репортёрской профессии - идеальный вариант бытия. Журналист везде найдёт интересную тему.
Погрузившись в тишину собственного внутреннего мира, я обрёл покой. Прежде сон мой был тонким и сквозным как решето. За спиной неотступно торчал невидимый некто, который больно толкал под рёбра, принуждая к спешке. Не давая как следует выспаться, он вклинивался в ночную дремоту и выгонял из сна. Не проходящая усталость накапливалась, вязла в мышцах и мыслях.
Примкнув к бредущим я ощутил свободу! Теперь меня удивляла бессмысленность, никчёмность извечной суетности. Ещё больше удивляла привязанность к ней человечества. И это - в наш век, когда человек повзрослел и не нуждается больше в поддержке толпы. Человек уединился. Но суетность так и не ушла из его подсознания, она клеится к мыслям, не позволяет дышать. Известно: толпа и суетность – суетность и толпа, эти два понятия существуют нераздельно. Даже если ты уединился в своём жилище, толпа стоит за твоей спиной и требует, требует... Повзрослевшее человечество должно рассматривать свою автономность не как одиночество, а как свободу вызревшего индивидуума. Человеку пора научиться ценить собственную личность и данное Создателем одиночество. Создатель дал каждому бесценную автономную свободу. От рождения до смерти, с исключением периода вызревания, детства. Хотя... Наиболее развитая особь даже в детстве остаётся вне толпы. Она уже в раннем развитии нуждается в уединённости. И если бы не давление «коллективного сознания», одиночество детства не заставляло бы ребёнка страдать. Уже на ранней стадии учился бы человек обнаруживать и осмысливать собственный, индивидуальный потенциал.
Почему же суетность столь живуча?! Почему толпа... вернее, её призрак так прилипчив? Почему столь легко принудить рабскую личность, забыть собственную сущность и отдаться бегу по кругу в закрытом, душном пространстве суетности? Что в этом беге так притягательно? Почему некий человек зазывает к себе в дом толпы чужих людей, тратит на них свои временные, материальные и биоэнергетические ресурсы? Ведь жизнь его и без того загружена... Чаще всего он делает это совсем не для лицеприятной беседы, и не из-за пущей привязанности к принявшим приглашение гостям... Нет. Что это..? Застрявший в генах страх, остаться незащищённым..? Потому что подсознание его, отяжелённое «фантомом толпы» кричит в истерике: «Зови, тащи толпу к себе, не упускай её из вида!»
Со временем открылись моему пониманию некоторые тайны изотерического характера. Прежде я даже не подозревал о том, как мало известно человеку о самом себе. Если бы человечество всего на пару часов прервало свой бег и дало себе труд задуматься, оно увидело бы, где следует искать. Поиск должен начинаться с себя. И лишь после, справившись с неким объёмом информации и постигнув некоторые секреты функциональности собственного внутреннего аппарата, принялось бы человечество пробовать (лишь пробовать!) вступать в контакт с внешними энергиями. Тогда соотношение живых органических тел и внешних энергий было бы выстроено иначе... Правильно выстроенные электронные технологии не разрушали бы ДОМ. Напротив, они приносили бы пользу в их истинном, в их подлинном назначении. Кто же, собираясь совершить прогулку, садится на дикую, необъезженную лошадь?! Удержаться на ней может лишь мастер. Любого другого, который попробует посягнуть на её свободу, она убьёт, не имея при этом ни капли злого умысла. И упряжка… Упряжка должна быть удобной не только для наездника, но и для лошади. Иначе, даже объезженная, в один их дней она сбросит его и копытом проломит несчастному череп.
Новые знания научили меня пользоваться кладовой внутренних, подаренных Создателем, резервов. Нет, конечно, не всеми - такое современному человеку «не по зубам», такое немыслимо – но некой их частью.
Бредущие на Восток
Толпа бредёт и бредёт... Она бредёт на Восток. Жизнь, расцветающая вокруг, выглядит истинным раем: бугор, по которому мы поднимаемся, светится нежной, залитой утренним солнцем зеленью; пролившийся накануне дождь застрял в воздухе микроскопическими бриллиантовыми каплями и делает день ещё светлее; мир пропах грозовой свежестью.
Жизнь, окружающая бредущих в тот день, сияла сумасшедшей улыбкой. И воистину – сумасшедшей...
Молчаливые путники рассеялись по всему бугру, безучастные, безликие... Иногда они кажутся мне огромным, разросшимся и разделившимся на части, шевелящимся монолитом тени. Никто из бредущих не делает попытки заговорить с другим, это не принято. Никто из молчаливой толпы не знает ни имени бредущего рядом, ни возраста, ни планеты, на которой тот был рожден. Не говоря о тех, которые лишь обликом похожи на человека – пришельцах из другого мира. Вся эта канцелярская информация – лишний, никому не нужный, состоящий из букв и слов мусор. Эта информация ни к чему, её презент опасен.
За бугром показалась крохотная деревушка. Оказавшись в её ореоле, толпа попала в облако блаженного аромата. Им был запах только что испечённого ржаного хлеба. Нет, деревенские ни за что не дадут нам этого лакомства. Когда в деревню входят бредущие, жители запирают двери и окна на все засовы, закупоривают каждую щель. Оборванные одежды и пронизывающий взгляд бродяг внушают им неосознанный ужас и ...ненависть.
Размышления бредущего.
Чего ищут молчаливые людские тени, бредущие на Восток? Чего хотят?.. Восточное направление… Выбрано оно осознанно, для достижения некой цели? Существует ли каждый сам по себе, или есть в толпе бредущих некая организованная структура? Кто определяет цель структуры? Кто среди них Ведущий? Есть ли такой? Если есть, то почему за три года я ни разу не ощутил его присутствия? Может, Ведущий – сама Судьба? И все мы, случайные попутчики, бредём на Восток, повинуясь её воле? А может, давно потеряв ориентир, толпа просто бредёт в некую сторону? И никого это не заботит..? Может, главное здесь не направление, а нечто другое: бредущие должны думать, что бредут на Восток?
Нуклеиново-водородный сквозняк
Размышления, уплывшее вглубь подсознания, встревожил тонкий, назойливый звук. Нарастая, звук цепко ввинчивался в плоть мозга.
Некоторые из моих попутчиков тоже обратили на него внимание и настороженно остановились.
Сомнений не оставалось - вслед нам нёсся нуклеиново-водородный сквозняк – сгусток неправильно соединившихся молекул.
Смертоносные энергетические комки молекул-мутантов носились по повреждённой планете вдоль и поперёк, нарушая все физические законы. Сталкиваясь с клетками живой, гармонично структурированной органической плоти, защищая право на собственное присутствие, они уничтожали живые её клетки огромным потенциалом своих энергий, расщепляя органику на беспомощные атомы и микролептоны, и присоединяли к себе их высвобожденные энергии.
Прогнозировать появления сквозняков не мог ни один современный учёный-ядерщик. Никакой электронно-магнетический прибор не чувствовал «сквозняка» заранее. Единственным утешением служили наручные счётчики, вмонтированные в браслеты часов. Они реагировали локально и кратковременно, за пять – шесть минут до начала беды. Этого времени было бы достаточно, чтобы скрыться в хорошо оснащённом подземном убежище. Но приборчики были слишком дороги и не надёжны, они часто выходили из строя.
Бредущие были нищими, они не имели ни счётчиков, ни убежищ.
В моём мозгу сформировалась идея… В распоряжении бредущих оставалось не более трёх с половиной минут. Встав на колени, я принялся выстраивать направленным воображением невидимую энергетическую капсулу. Рискуя потерять время я строил её намеренно большой - те из моих нечаянных товарищей, которые успеют разгадать смысл усилий моих и сообразят встать рядом – те спасены. Остальные... Космос им судья.
На отдельно взятой планете, которая смертельно ранена и не может больше служить человеку защитой, космический беспредел особенно жесток. При этом никто из нас, людей, не вправе вмешиваться в превратности судьбы другого. Не обладающий высшими знаниями (а несведущих – почти абсолютное большинство), намереваясь помочь, может нечаянно навредить и неуклюжей попыткой помощи отнять у попавшего в беду его последний шанс. Однако предоставить возможность, указать на план спасения – это не возбраняется.
Капсула была выстроена ровно за три минуты. Попутчики мои группировались вокруг меня плотной массой, образовывая единый биоэнергетический монолит. Через полминуты капсула затянется плотной энергетической тканью и спрятавшиеся в ней станут недоступными смертоносному воздействию сквозняка.
Взгляды спасённых были прикованы к одной точке: за пределами «банки» бился о незримую стену неуспевший... Я закрыл глаза. Видеть, как плавится человеческое лицо, голова, тело... Такое зрелище не для меня.
Прошло несколько минут. Сквозняк, должно быть, миновал. Но деревня не просыпалась. Это было странным. По появившимся за окнами домов людям можно было бы судить о том, что смертоносный сквозняк, действительно, миновал. И значит, капсулу можно разрушить. Но люди не появлялись. Товарищи мои тоже были встревожены – неизвестность может таить в себе новую, неожиданно-жёстокую опасность. Отсутствие информации – отсутствие шанса.
Оставшийся за пределами капсулы товарищ... На том месте, где ещё пять минут назад был живой человек, с его эмоциями, страхом, с ещё не воплощёнными желаниями… Там осталась лишь кучка тряпья.
Отважившись войти в один из домов я не нашёл там хозяев. По всему полу валялась бесхозная, отдельными кучками лежащая одежда. Значит, деревенские жители были столь бедны, что не могли позволить себе даже общего оснащенного убежища...
Уходя из деревни каждый бредущий, осторожно прижимая к груди драгоценную ношу, уносил с собой каравай хлеба. Хлеб больше не пах, нуклеиновый сквозняк разрушил в нём его тёплую душу. Он был так хрупок, что в любое мгновение мог рассыпаться пылью. Тем не менее - это был хлеб!
Людские тени уносили с собой добычу – тень хлеба.
Я оглянулся, чтобы ещё раз взглянуть на неприветливое место и... лицо мое свело судорогой. Такого я не видел еще никогда, знал лишь понаслышке: на пыльной деревенской улице извивались два скрюченных, смятых в единый комок человеческих тела. Объединённые невидимыми путами, они тщетно пытались оттолкнуться друг от друга. Лица несчастных краснели и раздувались от напряжения, пытаясь привлечь внимание уходящих.
Эти двое пренебрегли строгими законами Высшей биоэнергетики, сделав внутри моей защитной «банки» свою, автономную. И теперь никто уже не был в силах им помочь. Под воздействием внешних энергий различного уровня оболочка «стакана» будет постепенно сжиматься, пока в конце концов не раздавит находящихся внутри. Сама капсула в подобном случае распадается лишь тогда, когда умирает создавший её мозг. И если предположить, что создавший капсулу умрёт раньше, чем его товарищ, тогда у второго остался шанс...
Бредущие на Восток
Мы брели на Восток. Безучастные, тихие, подобные теням... Бесчисленное количество земных циклов сменяло друг друга, солнце сменялось звёздами, звёзды, прихватив с собой луну, уступали небосвод солнцу.
С возвращением ночи жаждущие отдыха останавливались на ночлег. Остальные брели дальше. Некоторые, чьей родиной были так называемые теневые карлики – маленькие планеты, находящиеся в тени больших планет и заслонённые ими от наблюдателей земли - эти бредущие совсем не нуждались в отдыхе. Заряд их энергий не требовал постоянной внутренней реанимации. Завидовать им, однако, не стоило. В обмен на внутренний энергетический perpetum mobile они располагали абсолютно короткой жизнью. Прожив семьдесят лет по земному летоисчислению, становясь с возрастом всё активнее, они умирали, сожженные собственным, накопившимся внутри, биоэнергетическим потенциалом. И это - на самом взлёте жизненных сил, на самой вершине интеллектуальной, физической и физиологической состоятельности!
Не нуждающиеся в отдыхе брели дальше. Группа отставших, однако, не становилась меньше - с наступлением утра к ней присоединялись новые бредущие. Таким образом, группа постоянно обновлялась.
Рассуждения бредущего
Ещё никогда не была Земля так опасна. Легкомысленное человечество от души наигралось, манипулируя тончайшими субстанциями микро - и - макрокосмоса, бездумно экспериментируя во всех отраслях науки. И - доигралось. Теперь ни одна организация планеты – будь она политического, военного или стихийно-общественного толка - не смогла бы вычислить фактор, сыгравший роль «последней капли». Да и к чему? Планету погубили не последние капли, а их необузданная, не поддающаяся контролю энергетическая смесь. Тратить время на поиски виновного – затея никчёмная. Искать следовало бы Спасителя. Если такой существует… Захочет ли спасать? Найдёт ли это целесообразным..?
Чёрные
Солнце поднималось медленно, высвечивая надвигающуюся из-за горизонта тяжёлую, с металлическим отблеском тучу. Всмотревшись в даль, я увидел сидящих вдоль дороги чёрных. Они обсели обочину, словно галки - провода. Козырьки их траурных капюшонов издали напоминали птичьи клювы.
Чёрных бояться не стоит. Чёрных нельзя бояться. Они никогда не заметят проходящего мимо, если тот спокоен. Но стоит тому испугаться и впасть панику – чёрный мгновенно ощутит бегущий по его нервам импульс и, впившись в плоть страха, вместе с «кипящим» норадреналином высосет из человека всю его сущность.
Мне не раз попадались на дорогах несчастные, побывавшие в лапах у чёрных. Лишенные разума и природных инстинктов, они погибают в считанные дни.
Очнувшись от мыслей и не увидев больше чёрные капюшоны, я огляделся. Чёрные фигуры остались далеко позади. Так я поступаю всегда: стоит на горизонте появиться черным - я сразу погружаюсь в собственный внутренний мир. Причём ныряю в него так глубоко, что реальность исчезает на заданное время почти полностью. Лишь подсознательный центр контроля следит за происходящим.
Иногда в моей голове бродят сумасшедшие идеи – остаток прежней суетности: подойти бы к одной из таинственных «ворон», приподнять её капюшон и... И встретить под ним тихое, застенчивое лицо земной женщины.
Жирный мутант Харм
И тут случилось… В правой лопатке возникла резкая, обжигающая боль. Электронный датчик, вмонтированный в бицепс правой руки, сигнализировал о близкой опасности.
В первую секунду я растерялся... Я совсем забыл об этом приборе. С тех пор, как я смешался с бредущими, он напомнил о себе впервые.
Поддаваться панике было некогда - датчик призывал сознание к предельной концентрации.
Что ж, когда-то это должно было случиться... Долго догадываться, кто из преследователей «наступает мне на пятки», не приходилось. Им был жирный мутант Харм... Он всё ещё не отказался от идеи, имплантировать его единственному, невероятными усилиями биологов рождённому от него сыну мои гениальные мозги. Если бы я вовремя сориентировался и выдал при последнем обследовании фальшивые биометрические данные – так поступают в наше непредсказуемое время все дальновидные интеллектуалы - одной проблемой у меня было бы меньше. И никто не мешал бы мне заниматься моим истинным делом. После того, как любящий папочка искусственно рождённого уродца узнал, что биологические данные его чада (и в основном – редкая группа крови) почти один к одному идентичны моим, он организовал на меня охоту. Единственно возможный вариант его жалкого потомства должен обладать здоровым, хорошо функционирующим мозгом.
Ищейки-роботы были совсем близко. Спрятаться от них было некуда. Энергетическая капсула в этом случае бессильна. Стать невидимым для электронного робота новейшей технологии, увы, не умею.
Ситуация казалась безнадёжной. Вот я и попался! И что толку от всех моих талантов и намерений, если через пару часов меня больше не станет...
Я огляделся. Пустыня, в которую мы забрели, намекала на то, что мы где-то на территории, населённой в прошлом экзотичным этносом - обладателем огромных чёрных глаз, изящных тел и страстью к гонкам на двугорбых верблюдах. Это - единственное, что запомнилось мне- бездельнику из истории Древнего Востока. Неужели это место станет моим последним прибежищем?
Снова оглядевшись, я огорчился: головы бывших моих попутчиков, окутанные облаком пыли, были едва видны. Через минуту они исчезнут за вершиной последнего бархана. Теперь я ощутил некую ностальгию по безликим, уходящим от меня теням. Пройдёт лишь несколько минут, и я окажусь парализованным аппаратом–ищейкой. Пролистать на прощанье внутри себя книгу собственной жизни не было сил.
И вдруг я вспомнил о небольшом предмете, спрятанном в потайном кармане куртки в самом начале бродяжничества. Как мог я о ней забыть?!
Высвободив из кармана тонкую пластиковую гильзу, я накинул на голову глубокий капюшон и, закрывая лицо, затянул замок-молнию. Ощупью приставив капсулу к почве, я с силой нажал кнопку. Песчаник взорвался, впуская меня в своё лоно. Теперь я должен мгновенно «премагнитить» капсулу к левой подошве и распрямить корпус.
Взрывая под ногами нагромождение песка, я зарывался в него всё глубже, словно дождевой червь в землю, в период засухи. Чтобы сбить с толку сенсорных ищеек, необходимо пройти не менее семи метров вглубь. После каждого взрыва следовало с силой наступать на «премагниченный» к ступне приборчик, каждый взрыв погружал тело в песчаную почву на следующие три метра. (Мне повезло: при более плотной почве можно было бы рассчитывать всего лишь на два или даже на полтора метра). Шутник-оптимист заметил бы вскользь – «Господин репортёр, красавица Фортуна вас любит». Ну да... Опасность кроется ещё и в том, что двух взрывов недостаточно. Третий, однако, погрузит тело на целых девять метров. Хватит ли кислорода в небольшой, прихваченной на случай, кислородной подушке? Не заснуть бы случайно...
***
Cсумасшедшая мечта... Или скверный сон.
Я смеялся. Я был счастлив! Знакомо ли Вам это ощущенье? Ощущение блаженства? Я был влюблён...
В кого? Скорее – во что... В жизнь, конечно же!
Наверх, в загадочные недра корабля-медузы, вели сверкающие, почти невидимые ступеньки. (Что за чудесный материал!) Я смеялся. К щекотливому ощущению внутри, ощущение проникновения в тайну, примешивался лёгкий оттенок страха – я боялся ступить мимо сверкающей ступеньки. Но бояться было нечего. Я был уверен – здесь всё рассчитано до столь высокой степени, что можно позволить себе шагать с закрытыми глазами. Этот другой, этот незнакомый мир, полный тишины и комфорта!..
Нет, изящные небесные диски, это вовсе не мираж. Они – огромные межпланетные летающие аппараты. Они - сверкающие окна в другой мир! Теперь я это знал.
К лацкану моего пиджака пристёгнут датчик – едва заметная глазу, тёмно-красная, контурами напоминающая паука, сетка. Она – трансформатор речи. Через пару минут я вступлю в контакт с... С НИМИ!
Ступеньки закончились. Впереди простирался огромный зал с гладким, матово поблескивающим полом. В самом конце зала едва просматривался, скрытый лёгким ароматным туманом ...человек. Человек?!
Я направился прямо туда. Но «человек» оказался вдруг передо мной.
- Гость, - проговорил он елейным голосом. – Ах, гость! – Он суетился вокруг меня, тело его колыхалось, задевая меня мягкими боками. Он подходил настолько близко, что лицом своим касался моего лица. Это было неприятно. – Гость, - ликовал «человек» и будто норовил облизать моё лицо языком. На меня пахнуло невыносимым гнилостным запахом. Запах исходил изо рта киселеобразного человека.
- Пропустите его ко мне, - раздался спокойный, низкий голос. Голос этот я узнал бы и через сто лет. Это был голос Харма.
- Ну что, мечтатель? Поймали мы тебя? Мы тебя по снам отследили. Мы вторглись в твой сон, проникли в твоё подсознание. И не сомневайся, если нам это удалось, то недалека та минута...
Всё-таки заснул... Значит, отследили... Этого опасался я с самого начала, именно поэтому решил, было, обойтись без сна, стимулируя систему мощным ноотропным препаратом. Это давало возможность отдыхать, засыпая лишь одной малой частью сознания. Выход не из лучших, но другого не было вовсе. Или – я этот выход не увидел.
Вступив в толпу бредущих я успокоился и совсем забыл про осторожность. Но позволяя себе ночной отдых, всегда следил за тем, чтобы не заснуть полностью. Я был уверен, что хорошо подготовлен к любому непредвиденному случаю.
Теперь, скрытый под массой песка, я оказался беспомощным. Кислорода в моей подушке было немного, лишь аварийный запас. В сон клонило неудержимо. Принять медикамент – невозможно – тело полностью скованно. Единственное, что могло двигаться, были мысли. И ступни – под ними оставалось около пары сантиметров свободного от песка пространства.
Жаль, что с полюбившимся образом бродячей жизни придётся проститься. Что ж, бродяжничество было с самого начала избрано мной лишь как «Вариант – 1». Теперь придётся от него отказаться и поменять его на «Вариант – 2». Он, этот вариант, не столь романтичен, но абсолютно надёжен. Положившись на него можно уйти от преследователя навсегда. Про него можно было бы просто забыть, вычеркнуть из памяти. Но... выдержит ли система внутренних органов..?
Я закашлялся и ощутил, что начинаю задыхаться. Почему? Песок, проникший в капюшон..? Нет, заканчивался аварийный запас кислорода, он был рассчитан лишь на короткое время. Дышать стало нечем. Скорей наверх, пока не потерял сознание!
Нажав локтём кнопку на уровне пояса, я активировал механизм, распрямивший сжатый внутри капюшона аварийный шлем. Мощным усилием боковой части правой ступни активировал вшитый в кроссовку пластиковый сенсор (такой сенсор “тяжёл на подъём” и реагирует только тогда, когда к нему применят физическую силу, что в моей «сдавленной» ситуации могло привести к полной катастрофе). Сенсор, однако, сработал, и меня, почти без физических повреждений - головная боль не в счёт - вытолкнуло на поверхность пустыни.
Отплёвываясь чудом проникшим под капюшон песком я огляделся. Вокруг не было ни одной живой души. Пустыня, покрытая синеватым светом луны, казалась ослепительно белой. Серебристо-белая ночь дышала удивительным спокойствием...
С каким удовольствием лёг бы я на песок и, широко раскинув руки и взирая на огромные южные звёзды, отдался бы мечтам... Но наслаждаться покоем было некогда.
Из кармана, расположенного подмышкой, я достал капсулу с зелёной жидкостью. Карманов этих в моей одежде - без счёта. Фактически, она состоит из них. И из вложенных или вмонтированных туда приборчиков. Некоторые находятся в карманах, другие вшиты автономно. В кармане номер один, в микроскопическом компьютере, находится пронумерованный перечень всех приборчиков - номер кармана и его содержимое. Правда, моя биологическая память ничем не хуже механической, при необходимости я мог бы и без этого списка вспомнить, где что лежит.
Рассматривая капсулу в иллюзорном свете луны, я пытался проникнуть в смысл её загадочной плоти. Может, отказаться от “Варианта - 2" и сразу перейти к “Варианту - 3"?.. “Вариант - 3" опасен тем, что он – мираж. Если на него положиться, можно проиграть всё... Или – наоборот… Этот «наоборот» был мне незнаком и тем самым разжигал моё человеческое, и что ещё хуже, моё репортёрское любопытство. На таком выстраивать собственную дальнейшую судьбу..? Человек разумный на это бы не решился. Но я... Однако он, этот вариант, избран мной не без причины. Как вариант для безвыходной ситуации, для той, в которой терять больше нечего...
Не в такой ли ситуации я сейчас нахожусь?
Вариант 3
Да, я выбрал его, этот рискованный вариант. Я решился... Да, это неразумно. Я знаю. Но это решение – часть моей внутренней свободы. Я позволяю себе такое – право остаться самим собой, человеком нерациональной, независимой натуры.
И так, «вариант 3»...
Дорогой читатель, поклонник моих изощрённых репортёрских поисков и журналистских репортажей, в этих строках я обращаюсь к Вам: если случится так, что после этих строк ниже никакого текста больше не последует, значит и меня больше нет. Значит, «вариант 3» меня «проглотил» и я нахожусь в другой, в совершенно незнакомой жизненной плоскости.
Теперь я могу открыть Вам моё подлинное имя. Здесь был я, Ваш, исчезнувший три года назад журналист Никсе, последователь и наследник моего знаменитого коллеги Никсе из легендарного начала третьего тысячелетия.
Прощайте...
Лара Нискер
Год 3 О О О...
(Там, за горизонтом)
Часть первая
Тарелка
Ослепительный отблеск больно резанул по глазам. Заслоняясь ладонью, я взглянул на небо. Так и есть! Вот он, красавец...
Серебряный диск, изящно развернув корпус и накренившись набок, блеснул на горизонте ослепительным светом... и пропал. Как всегда. Так же, как более трёх тысяч лет назад: появится, зависнет над понравившимся местом, насмотрится вдоволь и исчезнет. Бесшумно, бесследно, не повредив небесного полотна...
Может, владельцы загадочных кораблей обнаружили Землю ещё раньше, задолго до того, как мы на ней появились? Что они здесь делают, для чего прилетают? Почему появляются и исчезают, словно видение, словно миф? Что ищут? Спустились бы к нам, к человекам, оказали бы нам честь. Или... кажемся мы человеки им слишком опасными?
Ребенком я ужасно боялся, что один из кораблей-призраков утащит меня с собой в другой мир, поселит среди прозрачных стен в призрачном доме и останусь я там совсем один среди беззвучных теней. Навсегда.
Тогда я не мог даже предположить, что сегодня, спустя несколько лет это станет моей заветной мечтой. Моей несбыточной...
Год 3.000
Они хороши... Даже сегодня, когда, казалось бы, ничто больше не может удивить человеческого сознания, они, независимо от расхожих мнений, по-прежнему восхитительны... Пролетевшие мимо и скрывшиеся в вечность тысячелетия ничуть не изменили волшебного облика загадочных кораблей. Изменилось само человечество. Почти никто не замирает больше в восторге, задрав кверху голову и взирая в немом изумлении на сверкающие в небе диски. К прекрасным как мечта межпланетным кораблям-видениям из другого мира оно потеряло всяческий интерес. И в самом деле - что в них? Они - всего лишь случайная декорация небесного тела.
Человечество повзрослело, его обобщённо - среднестатистическое лицо стало хмурым. Нет, современному человечеству не до баловства...
А я..? Я так и остался отщепенцем. Хотя никто кроме меня этого не знает. Лишь отношение моё к балансирующим вверху «тарелкам» стало другим: я больше не боюсь их внезапного вторжения в мою жизнь. Я почти уверен, что этого не произойдёт никогда. Но мечтать об этом... Нет, никакое среднестатистическое общественное мнение не в силах отобрать у меня эту мечту.
Бредущие
Облачившись в немыслимое рваньё и смешавшись с толпой бредущих, я надеялся стать невидим, исчезнуть с глаз преследователей. Хотя бы на время. Похоже, мне это удалось.
Куртка моя, которая казалась рваньём, была, однако, не столь одеждой, сколько высокотехнологичным электронным прибором. Роскошная выдумка. В наше время каждый хитрит по собственному усмотрению и интеллектуальным возможностям, каждый выстраивает себе вариант защиты «на случай». Потому что спокойным мир наш кажется лишь на первый взгляд, на взгляд стороннего наблюдателя.
Любуясь нашим высокотехнологичным миром из необозримого далека инопланетянин столь восхищён, что рискует, наивный, и переносит к нам своё жизненное пространство. Его наивное восхищение столь велико, что он, переселяясь к нам, согласен на невероятные манипуляции с собственным организмом. Ради сомнительного удовольствия разделить жизнь землянина, оказаться среди нас, далёкие незнакомцы согласны рисковать собственной жизнью. Ах, если бы высокая технологичность соответствовала высокой морали и жизненному благополучию...
Придя в наш мир и познав его разрушающую действительность, пришелец клянёт свою наивность, но поздно... Вернуться назад? Исключено. Придя сюда, он прочно застрял здесь, увяз в земной жизни как древний зверь корова в доисторическом болоте. Нет, он никогда больше не вернётся назад. Для этого пришельцу потребовалось бы заново перестраивать всю свою физиологию и, соответственно, биоэнергетику. Рисковать жизнью второй раз, чтобы исправить ошибку? Кто пойдёт на такое? Где взять обычному пришельцу, потратившемуся на приход в наш мир, средства на возвращение?
Некоторые из них устраиваются здесь весьма неплохо. Но их благополучие чаще всего выстроено на неблагополучии местных.
Идея с бродяжничеством оказалась удачной. Такой выглядела она с самого начала: вот уже более трёх с небольшим лет по земному летоисчислению никто за мной не гонится. Порой я забываю даже о причине моего бродяжничества, бреду без мыслей и забот сквозь воздушные массы и кажется – стоит лишь вытянуть руки в стороны, словно птица крылья – и полетишь...
Обладай ищейки способностью к абсурдному мышлению и нелепой фантазии - найти меня не составило бы им никакого труда: «прибежище» моё было алогичным – практически, я был на виду. Даже внешний вид мой был открыт – не переношу ни грима, ни прочих искусственных деталей маскировки. Лишь небольшой горб – вмонтированная в нательную футболку небольшая кислородная подушка «на случай» изменяла мою фигуру. В этой чудесной футболке можно мыться и принимать солнечные ванны, её не снимая.
Собственно, нетерпимость к искусственным деталям, изменяющих внешний облик, отличает всех моих, рождённых на Земле, современников. Может быть, в целом Космосе мы остались единственными, кто сохранил свою естественную природу. Поэтому и преследователь мой, вместо того, чтобы купить своему дебильному отпрыску великолепные микроэлектронные мозги – он-то, с его неисчислимыми средствами, которые приносит ему известная «Харм –индустрия», торгующая запрещёнными медикаментами – он -то мог бы позволить себе любую модель... Но нет, он гоняется за моими, несовершенными, смертными...
Свобода бредущего
За три с небольшим года бродяжничество впиталось в мои кровь и плоть, превратилось в стиль жизни. Для человека репортёрской профессии - идеальный вариант бытия. Журналист везде найдёт интересную тему.
Погрузившись в тишину собственного внутреннего мира, я обрёл покой. Прежде сон мой был тонким и сквозным как решето. За спиной неотступно торчал невидимый некто, который больно толкал под рёбра, принуждая к спешке. Не давая как следует выспаться, он вклинивался в ночную дремоту и выгонял из сна. Не проходящая усталость накапливалась, вязла в мышцах и мыслях.
Примкнув к бредущим я ощутил свободу! Теперь меня удивляла бессмысленность, никчёмность извечной суетности. Ещё больше удивляла привязанность к ней человечества. И это - в наш век, когда человек повзрослел и не нуждается больше в поддержке толпы. Человек уединился. Но суетность так и не ушла из его подсознания, она клеится к мыслям, не позволяет дышать. Известно: толпа и суетность – суетность и толпа, эти два понятия существуют нераздельно. Даже если ты уединился в своём жилище, толпа стоит за твоей спиной и требует, требует... Повзрослевшее человечество должно рассматривать свою автономность не как одиночество, а как свободу вызревшего индивидуума. Человеку пора научиться ценить собственную личность и данное Создателем одиночество. Создатель дал каждому бесценную автономную свободу. От рождения до смерти, с исключением периода вызревания, детства. Хотя... Наиболее развитая особь даже в детстве остаётся вне толпы. Она уже в раннем развитии нуждается в уединённости. И если бы не давление «коллективного сознания», одиночество детства не заставляло бы ребёнка страдать. Уже на ранней стадии учился бы человек обнаруживать и осмысливать собственный, индивидуальный потенциал.
Почему же суетность столь живуча?! Почему толпа... вернее, её призрак так прилипчив? Почему столь легко принудить рабскую личность, забыть собственную сущность и отдаться бегу по кругу в закрытом, душном пространстве суетности? Что в этом беге так притягательно? Почему некий человек зазывает к себе в дом толпы чужих людей, тратит на них свои временные, материальные и биоэнергетические ресурсы? Ведь жизнь его и без того загружена... Чаще всего он делает это совсем не для лицеприятной беседы, и не из-за пущей привязанности к принявшим приглашение гостям... Нет. Что это..? Застрявший в генах страх, остаться незащищённым..? Потому что подсознание его, отяжелённое «фантомом толпы» кричит в истерике: «Зови, тащи толпу к себе, не упускай её из вида!»
Со временем открылись моему пониманию некоторые тайны изотерического характера. Прежде я даже не подозревал о том, как мало известно человеку о самом себе. Если бы человечество всего на пару часов прервало свой бег и дало себе труд задуматься, оно увидело бы, где следует искать. Поиск должен начинаться с себя. И лишь после, справившись с неким объёмом информации и постигнув некоторые секреты функциональности собственного внутреннего аппарата, принялось бы человечество пробовать (лишь пробовать!) вступать в контакт с внешними энергиями. Тогда соотношение живых органических тел и внешних энергий было бы выстроено иначе... Правильно выстроенные электронные технологии не разрушали бы ДОМ. Напротив, они приносили бы пользу в их истинном, в их подлинном назначении. Кто же, собираясь совершить прогулку, садится на дикую, необъезженную лошадь?! Удержаться на ней может лишь мастер. Любого другого, который попробует посягнуть на её свободу, она убьёт, не имея при этом ни капли злого умысла. И упряжка… Упряжка должна быть удобной не только для наездника, но и для лошади. Иначе, даже объезженная, в один их дней она сбросит его и копытом проломит несчастному череп.
Новые знания научили меня пользоваться кладовой внутренних, подаренных Создателем, резервов. Нет, конечно, не всеми - такое современному человеку «не по зубам», такое немыслимо – но некой их частью.
Бредущие на Восток
Толпа бредёт и бредёт... Она бредёт на Восток. Жизнь, расцветающая вокруг, выглядит истинным раем: бугор, по которому мы поднимаемся, светится нежной, залитой утренним солнцем зеленью; пролившийся накануне дождь застрял в воздухе микроскопическими бриллиантовыми каплями и делает день ещё светлее; мир пропах грозовой свежестью.
Жизнь, окружающая бредущих в тот день, сияла сумасшедшей улыбкой. И воистину – сумасшедшей...
Молчаливые путники рассеялись по всему бугру, безучастные, безликие... Иногда они кажутся мне огромным, разросшимся и разделившимся на части, шевелящимся монолитом тени. Никто из бредущих не делает попытки заговорить с другим, это не принято. Никто из молчаливой толпы не знает ни имени бредущего рядом, ни возраста, ни планеты, на которой тот был рожден. Не говоря о тех, которые лишь обликом похожи на человека – пришельцах из другого мира. Вся эта канцелярская информация – лишний, никому не нужный, состоящий из букв и слов мусор. Эта информация ни к чему, её презент опасен.
За бугром показалась крохотная деревушка. Оказавшись в её ореоле, толпа попала в облако блаженного аромата. Им был запах только что испечённого ржаного хлеба. Нет, деревенские ни за что не дадут нам этого лакомства. Когда в деревню входят бредущие, жители запирают двери и окна на все засовы, закупоривают каждую щель. Оборванные одежды и пронизывающий взгляд бродяг внушают им неосознанный ужас и ...ненависть.
Размышления бредущего.
Чего ищут молчаливые людские тени, бредущие на Восток? Чего хотят?.. Восточное направление… Выбрано оно осознанно, для достижения некой цели? Существует ли каждый сам по себе, или есть в толпе бредущих некая организованная структура? Кто определяет цель структуры? Кто среди них Ведущий? Есть ли такой? Если есть, то почему за три года я ни разу не ощутил его присутствия? Может, Ведущий – сама Судьба? И все мы, случайные попутчики, бредём на Восток, повинуясь её воле? А может, давно потеряв ориентир, толпа просто бредёт в некую сторону? И никого это не заботит..? Может, главное здесь не направление, а нечто другое: бредущие должны думать, что бредут на Восток?
Нуклеиново-водородный сквозняк
Размышления, уплывшее вглубь подсознания, встревожил тонкий, назойливый звук. Нарастая, звук цепко ввинчивался в плоть мозга.
Некоторые из моих попутчиков тоже обратили на него внимание и настороженно остановились.
Сомнений не оставалось - вслед нам нёсся нуклеиново-водородный сквозняк – сгусток неправильно соединившихся молекул.
Смертоносные энергетические комки молекул-мутантов носились по повреждённой планете вдоль и поперёк, нарушая все физические законы. Сталкиваясь с клетками живой, гармонично структурированной органической плоти, защищая право на собственное присутствие, они уничтожали живые её клетки огромным потенциалом своих энергий, расщепляя органику на беспомощные атомы и микролептоны, и присоединяли к себе их высвобожденные энергии.
Прогнозировать появления сквозняков не мог ни один современный учёный-ядерщик. Никакой электронно-магнетический прибор не чувствовал «сквозняка» заранее. Единственным утешением служили наручные счётчики, вмонтированные в браслеты часов. Они реагировали локально и кратковременно, за пять – шесть минут до начала беды. Этого времени было бы достаточно, чтобы скрыться в хорошо оснащённом подземном убежище. Но приборчики были слишком дороги и не надёжны, они часто выходили из строя.
Бредущие были нищими, они не имели ни счётчиков, ни убежищ.
В моём мозгу сформировалась идея… В распоряжении бредущих оставалось не более трёх с половиной минут. Встав на колени, я принялся выстраивать направленным воображением невидимую энергетическую капсулу. Рискуя потерять время я строил её намеренно большой - те из моих нечаянных товарищей, которые успеют разгадать смысл усилий моих и сообразят встать рядом – те спасены. Остальные... Космос им судья.
На отдельно взятой планете, которая смертельно ранена и не может больше служить человеку защитой, космический беспредел особенно жесток. При этом никто из нас, людей, не вправе вмешиваться в превратности судьбы другого. Не обладающий высшими знаниями (а несведущих – почти абсолютное большинство), намереваясь помочь, может нечаянно навредить и неуклюжей попыткой помощи отнять у попавшего в беду его последний шанс. Однако предоставить возможность, указать на план спасения – это не возбраняется.
Капсула была выстроена ровно за три минуты. Попутчики мои группировались вокруг меня плотной массой, образовывая единый биоэнергетический монолит. Через полминуты капсула затянется плотной энергетической тканью и спрятавшиеся в ней станут недоступными смертоносному воздействию сквозняка.
Взгляды спасённых были прикованы к одной точке: за пределами «банки» бился о незримую стену неуспевший... Я закрыл глаза. Видеть, как плавится человеческое лицо, голова, тело... Такое зрелище не для меня.
Прошло несколько минут. Сквозняк, должно быть, миновал. Но деревня не просыпалась. Это было странным. По появившимся за окнами домов людям можно было бы судить о том, что смертоносный сквозняк, действительно, миновал. И значит, капсулу можно разрушить. Но люди не появлялись. Товарищи мои тоже были встревожены – неизвестность может таить в себе новую, неожиданно-жёстокую опасность. Отсутствие информации – отсутствие шанса.
Оставшийся за пределами капсулы товарищ... На том месте, где ещё пять минут назад был живой человек, с его эмоциями, страхом, с ещё не воплощёнными желаниями… Там осталась лишь кучка тряпья.
Отважившись войти в один из домов я не нашёл там хозяев. По всему полу валялась бесхозная, отдельными кучками лежащая одежда. Значит, деревенские жители были столь бедны, что не могли позволить себе даже общего оснащенного убежища...
Уходя из деревни каждый бредущий, осторожно прижимая к груди драгоценную ношу, уносил с собой каравай хлеба. Хлеб больше не пах, нуклеиновый сквозняк разрушил в нём его тёплую душу. Он был так хрупок, что в любое мгновение мог рассыпаться пылью. Тем не менее - это был хлеб!
Людские тени уносили с собой добычу – тень хлеба.
Я оглянулся, чтобы ещё раз взглянуть на неприветливое место и... лицо мое свело судорогой. Такого я не видел еще никогда, знал лишь понаслышке: на пыльной деревенской улице извивались два скрюченных, смятых в единый комок человеческих тела. Объединённые невидимыми путами, они тщетно пытались оттолкнуться друг от друга. Лица несчастных краснели и раздувались от напряжения, пытаясь привлечь внимание уходящих.
Эти двое пренебрегли строгими законами Высшей биоэнергетики, сделав внутри моей защитной «банки» свою, автономную. И теперь никто уже не был в силах им помочь. Под воздействием внешних энергий различного уровня оболочка «стакана» будет постепенно сжиматься, пока в конце концов не раздавит находящихся внутри. Сама капсула в подобном случае распадается лишь тогда, когда умирает создавший её мозг. И если предположить, что создавший капсулу умрёт раньше, чем его товарищ, тогда у второго остался шанс...
Бредущие на Восток
Мы брели на Восток. Безучастные, тихие, подобные теням... Бесчисленное количество земных циклов сменяло друг друга, солнце сменялось звёздами, звёзды, прихватив с собой луну, уступали небосвод солнцу.
С возвращением ночи жаждущие отдыха останавливались на ночлег. Остальные брели дальше. Некоторые, чьей родиной были так называемые теневые карлики – маленькие планеты, находящиеся в тени больших планет и заслонённые ими от наблюдателей земли - эти бредущие совсем не нуждались в отдыхе. Заряд их энергий не требовал постоянной внутренней реанимации. Завидовать им, однако, не стоило. В обмен на внутренний энергетический perpetum mobile они располагали абсолютно короткой жизнью. Прожив семьдесят лет по земному летоисчислению, становясь с возрастом всё активнее, они умирали, сожженные собственным, накопившимся внутри, биоэнергетическим потенциалом. И это - на самом взлёте жизненных сил, на самой вершине интеллектуальной, физической и физиологической состоятельности!
Не нуждающиеся в отдыхе брели дальше. Группа отставших, однако, не становилась меньше - с наступлением утра к ней присоединялись новые бредущие. Таким образом, группа постоянно обновлялась.
Рассуждения бредущего
Ещё никогда не была Земля так опасна. Легкомысленное человечество от души наигралось, манипулируя тончайшими субстанциями микро - и - макрокосмоса, бездумно экспериментируя во всех отраслях науки. И - доигралось. Теперь ни одна организация планеты – будь она политического, военного или стихийно-общественного толка - не смогла бы вычислить фактор, сыгравший роль «последней капли». Да и к чему? Планету погубили не последние капли, а их необузданная, не поддающаяся контролю энергетическая смесь. Тратить время на поиски виновного – затея никчёмная. Искать следовало бы Спасителя. Если такой существует… Захочет ли спасать? Найдёт ли это целесообразным..?
Чёрные
Солнце поднималось медленно, высвечивая надвигающуюся из-за горизонта тяжёлую, с металлическим отблеском тучу. Всмотревшись в даль, я увидел сидящих вдоль дороги чёрных. Они обсели обочину, словно галки - провода. Козырьки их траурных капюшонов издали напоминали птичьи клювы.
Чёрных бояться не стоит. Чёрных нельзя бояться. Они никогда не заметят проходящего мимо, если тот спокоен. Но стоит тому испугаться и впасть панику – чёрный мгновенно ощутит бегущий по его нервам импульс и, впившись в плоть страха, вместе с «кипящим» норадреналином высосет из человека всю его сущность.
Мне не раз попадались на дорогах несчастные, побывавшие в лапах у чёрных. Лишенные разума и природных инстинктов, они погибают в считанные дни.
Очнувшись от мыслей и не увидев больше чёрные капюшоны, я огляделся. Чёрные фигуры остались далеко позади. Так я поступаю всегда: стоит на горизонте появиться черным - я сразу погружаюсь в собственный внутренний мир. Причём ныряю в него так глубоко, что реальность исчезает на заданное время почти полностью. Лишь подсознательный центр контроля следит за происходящим.
Иногда в моей голове бродят сумасшедшие идеи – остаток прежней суетности: подойти бы к одной из таинственных «ворон», приподнять её капюшон и... И встретить под ним тихое, застенчивое лицо земной женщины.
Жирный мутант Харм
И тут случилось… В правой лопатке возникла резкая, обжигающая боль. Электронный датчик, вмонтированный в бицепс правой руки, сигнализировал о близкой опасности.
В первую секунду я растерялся... Я совсем забыл об этом приборе. С тех пор, как я смешался с бредущими, он напомнил о себе впервые.
Поддаваться панике было некогда - датчик призывал сознание к предельной концентрации.
Что ж, когда-то это должно было случиться... Долго догадываться, кто из преследователей «наступает мне на пятки», не приходилось. Им был жирный мутант Харм... Он всё ещё не отказался от идеи, имплантировать его единственному, невероятными усилиями биологов рождённому от него сыну мои гениальные мозги. Если бы я вовремя сориентировался и выдал при последнем обследовании фальшивые биометрические данные – так поступают в наше непредсказуемое время все дальновидные интеллектуалы - одной проблемой у меня было бы меньше. И никто не мешал бы мне заниматься моим истинным делом. После того, как любящий папочка искусственно рождённого уродца узнал, что биологические данные его чада (и в основном – редкая группа крови) почти один к одному идентичны моим, он организовал на меня охоту. Единственно возможный вариант его жалкого потомства должен обладать здоровым, хорошо функционирующим мозгом.
Ищейки-роботы были совсем близко. Спрятаться от них было некуда. Энергетическая капсула в этом случае бессильна. Стать невидимым для электронного робота новейшей технологии, увы, не умею.
Ситуация казалась безнадёжной. Вот я и попался! И что толку от всех моих талантов и намерений, если через пару часов меня больше не станет...
Я огляделся. Пустыня, в которую мы забрели, намекала на то, что мы где-то на территории, населённой в прошлом экзотичным этносом - обладателем огромных чёрных глаз, изящных тел и страстью к гонкам на двугорбых верблюдах. Это - единственное, что запомнилось мне- бездельнику из истории Древнего Востока. Неужели это место станет моим последним прибежищем?
Снова оглядевшись, я огорчился: головы бывших моих попутчиков, окутанные облаком пыли, были едва видны. Через минуту они исчезнут за вершиной последнего бархана. Теперь я ощутил некую ностальгию по безликим, уходящим от меня теням. Пройдёт лишь несколько минут, и я окажусь парализованным аппаратом–ищейкой. Пролистать на прощанье внутри себя книгу собственной жизни не было сил.
И вдруг я вспомнил о небольшом предмете, спрятанном в потайном кармане куртки в самом начале бродяжничества. Как мог я о ней забыть?!
Высвободив из кармана тонкую пластиковую гильзу, я накинул на голову глубокий капюшон и, закрывая лицо, затянул замок-молнию. Ощупью приставив капсулу к почве, я с силой нажал кнопку. Песчаник взорвался, впуская меня в своё лоно. Теперь я должен мгновенно «премагнитить» капсулу к левой подошве и распрямить корпус.
Взрывая под ногами нагромождение песка, я зарывался в него всё глубже, словно дождевой червь в землю, в период засухи. Чтобы сбить с толку сенсорных ищеек, необходимо пройти не менее семи метров вглубь. После каждого взрыва следовало с силой наступать на «премагниченный» к ступне приборчик, каждый взрыв погружал тело в песчаную почву на следующие три метра. (Мне повезло: при более плотной почве можно было бы рассчитывать всего лишь на два или даже на полтора метра). Шутник-оптимист заметил бы вскользь – «Господин репортёр, красавица Фортуна вас любит». Ну да... Опасность кроется ещё и в том, что двух взрывов недостаточно. Третий, однако, погрузит тело на целых девять метров. Хватит ли кислорода в небольшой, прихваченной на случай, кислородной подушке? Не заснуть бы случайно...
***
Cсумасшедшая мечта... Или скверный сон.
Я смеялся. Я был счастлив! Знакомо ли Вам это ощущенье? Ощущение блаженства? Я был влюблён...
В кого? Скорее – во что... В жизнь, конечно же!
Наверх, в загадочные недра корабля-медузы, вели сверкающие, почти невидимые ступеньки. (Что за чудесный материал!) Я смеялся. К щекотливому ощущению внутри, ощущение проникновения в тайну, примешивался лёгкий оттенок страха – я боялся ступить мимо сверкающей ступеньки. Но бояться было нечего. Я был уверен – здесь всё рассчитано до столь высокой степени, что можно позволить себе шагать с закрытыми глазами. Этот другой, этот незнакомый мир, полный тишины и комфорта!..
Нет, изящные небесные диски, это вовсе не мираж. Они – огромные межпланетные летающие аппараты. Они - сверкающие окна в другой мир! Теперь я это знал.
К лацкану моего пиджака пристёгнут датчик – едва заметная глазу, тёмно-красная, контурами напоминающая паука, сетка. Она – трансформатор речи. Через пару минут я вступлю в контакт с... С НИМИ!
Ступеньки закончились. Впереди простирался огромный зал с гладким, матово поблескивающим полом. В самом конце зала едва просматривался, скрытый лёгким ароматным туманом ...человек. Человек?!
Я направился прямо туда. Но «человек» оказался вдруг передо мной.
- Гость, - проговорил он елейным голосом. – Ах, гость! – Он суетился вокруг меня, тело его колыхалось, задевая меня мягкими боками. Он подходил настолько близко, что лицом своим касался моего лица. Это было неприятно. – Гость, - ликовал «человек» и будто норовил облизать моё лицо языком. На меня пахнуло невыносимым гнилостным запахом. Запах исходил изо рта киселеобразного человека.
- Пропустите его ко мне, - раздался спокойный, низкий голос. Голос этот я узнал бы и через сто лет. Это был голос Харма.
- Ну что, мечтатель? Поймали мы тебя? Мы тебя по снам отследили. Мы вторглись в твой сон, проникли в твоё подсознание. И не сомневайся, если нам это удалось, то недалека та минута...
Всё-таки заснул... Значит, отследили... Этого опасался я с самого начала, именно поэтому решил, было, обойтись без сна, стимулируя систему мощным ноотропным препаратом. Это давало возможность отдыхать, засыпая лишь одной малой частью сознания. Выход не из лучших, но другого не было вовсе. Или – я этот выход не увидел.
Вступив в толпу бредущих я успокоился и совсем забыл про осторожность. Но позволяя себе ночной отдых, всегда следил за тем, чтобы не заснуть полностью. Я был уверен, что хорошо подготовлен к любому непредвиденному случаю.
Теперь, скрытый под массой песка, я оказался беспомощным. Кислорода в моей подушке было немного, лишь аварийный запас. В сон клонило неудержимо. Принять медикамент – невозможно – тело полностью скованно. Единственное, что могло двигаться, были мысли. И ступни – под ними оставалось около пары сантиметров свободного от песка пространства.
Жаль, что с полюбившимся образом бродячей жизни придётся проститься. Что ж, бродяжничество было с самого начала избрано мной лишь как «Вариант – 1». Теперь придётся от него отказаться и поменять его на «Вариант – 2». Он, этот вариант, не столь романтичен, но абсолютно надёжен. Положившись на него можно уйти от преследователя навсегда. Про него можно было бы просто забыть, вычеркнуть из памяти. Но... выдержит ли система внутренних органов..?
Я закашлялся и ощутил, что начинаю задыхаться. Почему? Песок, проникший в капюшон..? Нет, заканчивался аварийный запас кислорода, он был рассчитан лишь на короткое время. Дышать стало нечем. Скорей наверх, пока не потерял сознание!
Нажав локтём кнопку на уровне пояса, я активировал механизм, распрямивший сжатый внутри капюшона аварийный шлем. Мощным усилием боковой части правой ступни активировал вшитый в кроссовку пластиковый сенсор (такой сенсор “тяжёл на подъём” и реагирует только тогда, когда к нему применят физическую силу, что в моей «сдавленной» ситуации могло привести к полной катастрофе). Сенсор, однако, сработал, и меня, почти без физических повреждений - головная боль не в счёт - вытолкнуло на поверхность пустыни.
Отплёвываясь чудом проникшим под капюшон песком я огляделся. Вокруг не было ни одной живой души. Пустыня, покрытая синеватым светом луны, казалась ослепительно белой. Серебристо-белая ночь дышала удивительным спокойствием...
С каким удовольствием лёг бы я на песок и, широко раскинув руки и взирая на огромные южные звёзды, отдался бы мечтам... Но наслаждаться покоем было некогда.
Из кармана, расположенного подмышкой, я достал капсулу с зелёной жидкостью. Карманов этих в моей одежде - без счёта. Фактически, она состоит из них. И из вложенных или вмонтированных туда приборчиков. Некоторые находятся в карманах, другие вшиты автономно. В кармане номер один, в микроскопическом компьютере, находится пронумерованный перечень всех приборчиков - номер кармана и его содержимое. Правда, моя биологическая память ничем не хуже механической, при необходимости я мог бы и без этого списка вспомнить, где что лежит.
Рассматривая капсулу в иллюзорном свете луны, я пытался проникнуть в смысл её загадочной плоти. Может, отказаться от “Варианта - 2" и сразу перейти к “Варианту - 3"?.. “Вариант - 3" опасен тем, что он – мираж. Если на него положиться, можно проиграть всё... Или – наоборот… Этот «наоборот» был мне незнаком и тем самым разжигал моё человеческое, и что ещё хуже, моё репортёрское любопытство. На таком выстраивать собственную дальнейшую судьбу..? Человек разумный на это бы не решился. Но я... Однако он, этот вариант, избран мной не без причины. Как вариант для безвыходной ситуации, для той, в которой терять больше нечего...
Не в такой ли ситуации я сейчас нахожусь?
Вариант 3
Да, я выбрал его, этот рискованный вариант. Я решился... Да, это неразумно. Я знаю. Но это решение – часть моей внутренней свободы. Я позволяю себе такое – право остаться самим собой, человеком нерациональной, независимой натуры.
И так, «вариант 3»...
Дорогой читатель, поклонник моих изощрённых репортёрских поисков и журналистских репортажей, в этих строках я обращаюсь к Вам: если случится так, что после этих строк ниже никакого текста больше не последует, значит и меня больше нет. Значит, «вариант 3» меня «проглотил» и я нахожусь в другой, в совершенно незнакомой жизненной плоскости.
Теперь я могу открыть Вам моё подлинное имя. Здесь был я, Ваш, исчезнувший три года назад журналист Никсе, последователь и наследник моего знаменитого коллеги Никсе из легендарного начала третьего тысячелетия.
Прощайте...
3000
© Copyright: Лариса Нискер, 2017
Свидетельство о публикации №217030402120
Свидетельство о публикации №217030402120
Рецензии