ПЫЛЬ

Глава 1

Ясный и солнечный день. Солнце уже взошло и своими лучами, проникая через потертые занавески, согревает комнату мягким и приятным светом. На дальней от окна стене, на потертых обоях серо-зеленого цвета висит огромное количество рамок с фотографиями. Любому, кто посмотрел бы на них, могло легко показаться, что кто-то разместил здесь все существующие снимки своей родословной. Со стены смотрели и сгорбившиеся седые старики, и жизнерадостная молодежь, и маленькие свертки в руках у светящихся, новоиспеченных, мамаш и папаш. В этой комнате находится мой кабинет. Моя обитель тонн бумаги и тысяч человеческих лиц. Все эти фотографии, висевшие на стене, как и все те, которые были раскиданы по ящикам стола, шкафа и даже по полу – это моя жизнь. Это то, чему я посвящаю все свои силы и всё своё свободное и не свободное время. Меня зовут Алексей, я психолог. Все люди, смотрящие на меня с фотографий, не что иное, как материалы для изучения. Для меня они безлики и бездушны. Каждая складка на их лицах не просто естественные процессы старения, а еще и отражение образа жизни этих лиц, их характера, интересов, различных событий и тому подобное. Но о подробностях моей работы вы узнаете немного позже. Сейчас же, я просто обязан познакомить вас со своей семьей. Сейчас, готовит завтрак на кухне, молодая, обаятельная, светловолосая девушка неземной красоты – моя жена Аня. Рядом с ней, маленькая девочка с толстенькими щечками и бездонными глазами, которая всё же чуть-чуть превосходит мою жену в красоте – это моя любимая дочь Соня. И даже то, что ей только вчера исполнилось 8 месяцев, не мешает ей с честью носить это звание. Моя жизнь круто изменилась три года назад, когда ко мне, заклятому холостяку, на улице подошла девушка ангельской внешности. Она спросила меня, как ей добраться до Н-ной площади и после моих объяснений засияла самой красивой улыбкой на свете. Я, как дурак, проплелся за ней до этой самой площади. По пути, она отвесила мне еще пару улыбок и, я понял, что потерял в них себя. Мы виделись не так часто, как мне бы хотелось, но даже эти встречи вселяли в меня огромное количество эмоций и жизненных сил. Мне казалось, что я не совсем достоин её, да и она, похоже, после некоторого времени, переставала испытывать ко мне всякий интерес. Но затем, всё как-то резко поменялось и, полтора года назад, мы уже стояли на пороге местного ЗАГСа, а еще через некоторое время, я переминался с ноги на ногу под окнами роддома.

Сегодня понедельник, а значит я, поцеловав моих девчонок на прощание, отправляюсь на работу. Кабинет, в котором я веду прием пациентов, расположен в самом центре города. Вокруг целая куча торговых и бизнес центров, элитных новостроек, ресторанов, кафешек, фитнесс залов и комнат отдыха от этих залов. Всё это окружение сильно сказывается на тех людях, которые приходят ко мне за помощью. Если ко мне в кабинет заходит девушка, я могу с точностью до 90% определить, что она пребывает в депрессии от скучной и однообразной жизни. Конечно, бесконечный шопинг и омолаживающие процедуры в салонах красоты, кого хочешь, изнурят. «Он не обращает на меня внимания, всегда думает только о работе, а я ведь целый день тратила его деньги, чтобы стать красивой и бла-бла-бла». Мужики же, хоть и бывают у меня реже, но, как ни странно, испытывают те же трудности. Всех интересует только одно – лицо (или даже лица) противоположного пола. Их жены и мужья, любовники и любовницы. В общем – сексуальные партнеры. Мне приходится учить туповатую блондинку с четвертым размером, что сказать мужу, чтобы он не догадался про любовника и продолжал спонсировать их бурный роман. И это-то с золотым дипломом и кучей сертификатов по психологии! Но, ничего не поделаешь. Будь то блондинка или брюнетка, толстый бизнесмен или перекаченный альфонс, мне они платят, а значит, позволяют мне содержать себя и свою семью. 

С утра, обычно, клиентов не бывает и я, принимаюсь рассматривать кучу фотографий, скопившихся на моём столе. Это утро исключением не стало, хотя, интересно, что бы я делал, если бы прямо сейчас узнал, что оно станет последним спокойным утром моей жизни… Фотографии приносят, по моей просьбе, мои клиенты, мои друзья и знакомые, моя помощница – Кира. Это темноволосая девушка двадцати пяти лет. Мне поррекомендовал её один мой коллега, как перспективного специалиста в области психологии. Кира закончила университет с красным дипломом и полна интереса к данной работе. Мне она нравится тем, что понимает меня с полу слова. Что касается фотографий, то у неё, как мне иногда кажется, в роду, с самого появления фотоаппаратов, начала развиваться какая-то мания, которая с утроенной силой передалась и самой Кире. Её инстаграм содержит тысячи бессмысленных моментов жизни. Её семейные альбомы – миллионы. Вот одна из фотографий, которую я взял со стола первой. Скорее всего, какая-то подруга её прапрабабки или что-то в этом роде. Фотография очень старая, не имеет никакой подписи, а значит личность этой женщины, неизвестна и моей помощнице. Итак, приступим. 

Глаза – зеркало души человека. У этой женщины рассмотреть их цвет хоть и не получится, так как фотография, разумеется, черно-белая, но зато легко можно уловить другие, не менее важные детали. На вид ей около 30 лет. Она улыбается, фотографируясь на фоне незамысловатого пейзажа. Ясно, что эта фотография сделана не ради фона, а ради человека на этом фоне. Скорее всего, была просто подарена «на память». По складочкам в уголках губ, можно почти с точностью сказать, что это был жизнерадостный человек. Она часто улыбалась, выставляя напоказ свои ровные и, видимо, белоснежные зубы. Эта женщина, точно, не работает на «земле». Ей приходится много писать, об этом говорят её руки, особенности её осанки и взгляд с небольшим прищуром. Достаточно высокие, для того времени, каблуки также подтверждают догадку, что она работала каким-либо секретарем или писарем. Ей не приходилось много ходить, поэтому она жертвовала удобством ради красоты. Её туфли, были куплены, явно, не в сельмаге, а её красивое платье, светлого цвета с кружевными вставками на рукавах, может сказать только то, что эта женщина точно не испытывала проблем со средствами. Таким образом, мы видим перед собой женщину, безусловно, красивую, ухоженную и открытую. Судьба вряд ли испытывала её достаточно сильно, по крайней мере, до данного снимка, ведь черты лица её легкие и, почти не тронутые временем. Она с легкостью могла работать секретарем, например, в райсовете.

Анализ одной фотографии, обычно, занимал у меня от получаса до часа, в зависимости от многих факторов, будь то качество снимка или мой личный интерес к конкретному человеку. Данная женщина, честно говоря, не увлекала меня совсем. Типичный вид и типичный характер немного ветреной и глуповатой девушки того времени. Я отложил снимок в сторону, написав карандашом на его задней части несколько заметок. Моё внимание привлекла фотография, лежащая несколько поодаль от меня и на половину закрытая другими. Там, кажется, был запечатлен какой-то мужчина, но, как только я протянул руку, чтобы достать его, в мою дверь постучали. Я дал разрешение войти, а сам принялся сгребать все снимки со стола и пристраивать их на рядом стоящую тумбочку. Подняв глаза, я увидел на пороге своего кабинета широкоплечего мужчину, ростом под два метра со смуглой кожей и темными, с небольшой проседью, волосами до плеч. Одет он был более чем странно. И еще большую странность придавало то, что вот именно в таком виде, он шел ко мне по улице, здесь, в самом центре города. На его плечах, как бесформенная тряпка, висел балахон черно-серого цвета до самого пола, на котором было, по меньшей мере, около десятка различных дырок, потертостей и затяжек. Видимо, его он не снимал с себя уже порядком долгое время. Что было на его ногах, был ли он вообще в какой-либо обуви или пришел босиком, я разглядеть не смог. Балахон не только доставал до пола, но и струился за ним, подобно шлейфу свадебного платья у невесты. Между нами возникла некоторая пауза. Около минуты он стоял у двери, так и не закрыв её за собой, оглядываясь по сторонам и разглядывая меня, как будто это я здесь как-то не к месту появился, а не он. Я же сам, тоже не решался заговорить, надеясь, что этот мужчина сейчас взмахнет руками, извинится, что зашел не в ту дверь, не в то здание или не в тот город и удалится также неожиданно, как и пришел. Но этого не случилось. Он, наконец, сдвинулся с места и, сделав два широких шага, подошел и устроился в кресле для пациентов. Своими огромными ручищами, расправил на коленях свой балахон и уперся глазами прямо в меня. Мне стало как-то не по себе. Чтобы немного разрядить обстановку, я встал и подошел к двери, чтобы закрыть её и начать выяснять у этого странного существа, что же ему вдруг потребовалось в кабинете у психолога. Выглянув в коридор, я увидел, что моя помощница сидела за своим столом, как ни в чём не бывало, и, уткнувшись в телефон, наверное, переписывалась с одной из тысячи своих подруг. «Опять сидит со своим телефоном и ничего вокруг не замечает», - подумал я. После того как дверь оказалось закрытой, я сел обратно за свой стол и приготовился начать самый странный разговор в своей жизни. Разговор, перевернувший всю мою жизнь.

- Здравствуйте и добро пожаловать в клинику психологической помощи «Разгрузка», - проговорил я слова, которые должна была говорить Кира всем нашим посетителям. Надо будет устроить ей взбучку, из-за очередного пропущенного клиента.
Мужчина медленно оторвал взгляд от каких-то из снимков, висевших на противоположной стене, и, повернув голову ко мне, но, абсолютно, не изменившись в лице, начал говорить, -  Доброе утро, мне необходима ваша помощь, - сказал он эти слова как заученные, абсолютно без эмоций и с минимумом мимики на лице. Как будто, я видел перед собой не человека, а маску с человеческим лицом.
Откровенно говоря, до этой самой минуты я надеялся, что этот мужчина, всё-таки, пришел не ко мне. Просто зашел по ошибке в незнакомый кабинет, к незнакомому врачу и по ошибке уселся в кресло для пациентов, но, видимо, ошибался здесь я. Сделав глубокий вдох, я пододвинул поближе к себе свою записную книжку и, взяв ручку, приготовился слушать.
- Понимаете, - начал он, - у меня серьезные проблемы. Это началось полтора года назад. Я обращался к десятку различных психологов и, даже, был у психиатра. Психологи отказывались меня слушать, а психиатр прописал мне какие-то таблетки, но, ни один из них, даже не удосужился понять мою проблему и помочь мне, но, только увидев вас, я, кажется, понял…
Мне пришлось перебить своего собеседника, чтобы довести до него важную информацию:
- видите ли, - сказал я,- вы пришли в психологический кабинет, вы не на приеме у психиатра. Сюда приходят выговориться, излить душу и получить в ответ квалифицированную помощь. Мы не лечим душевнобольных. Наша задача, не допустить того, чтобы какие-либо трудности или события приводили человека к психическим заболеваниям. И поэтому, если вам, после приема психиатра прописали таблетки, лучшим выходом для вас, будет эти таблетки принимать и продолжать наблюдение у специализированного врача.

Я предполагал, что услышу в ответ убеждения или просьбы дослушать его до конца, помочь ему не смотря ни на что и т.д. Но, мой собеседник, ничуть не поменял тона своей речи. Такое чувство, что он вообще не услышал, что я сказал. Не шелохнувшись и не сводя с меня такого тяжелого взгляда, он продолжил:

- Как только я вошел сюда, в ваш кабинет, я начал понимать, что со мной происходит. И что, происходит с вами, - услышав это, я слегка удивился, но не придал особого значения, так как уже почти был уверен в том, что этот человек не здоров. Я решил попытаться дослушать его историю до конца, в конце концов, это очень важная часть моей работы. Но тут одно наблюдение привлекло мое внимание. Заканчивая данную фразу, мужчина проявил первую эмоцию за наш разговор. Его глаза сверкнули как-то радостно, но и, одновременно, с долей злобы. Возможно, обычному человеку, это бы было не заметно, но мне, тому, кто даже за завтраком разглядывает пару фотографий, это было очевидно. Он опустил свой взгляд, как-то облегченно вздохнул и снова заговорил.

Глава 2

- Я не знаю, как объяснить вам это, но я должен. Я целый год искал именно вас. Я видел кучу этих фотографий в своих снах, но не понимал, что они означают. Я знал, что рано или поздно найду вас. Мне нужна помощь. Постараюсь рассказать обо всем по порядку. Около полутора лет назад, у меня начались жуткие головные боли. Они повторялись не часто, шли какими-то спазмами. По началу, мне еще удавалось терпеть их. Затем, ничего кроме черной пелены перед собой, я во время этих приступов, не видел. Я обратился к врачам, сдал кучу анализов и провалялся в больнице на осмотре целый месяц. Но, ни один врач не поставил мне диагноз. Мне прописали болеутоляющие и сказали побольше спать и поменьше нервничать. Всё это, конечно же, не помогало мне нисколько. Спазмы боли продолжались и, в один из таких приступов, я потерял сознание, а очнувшись, обнаружил себя забросанным бумагой и канцелярскими принадлежностями со стола. Хорошо еще, что в этот момент я был дома! Но самое странное здесь совсем другое. Головные боли можно было списать на различные болезни или, например, какие-то детские травмы. Но каждый раз, приходя в себя, я вспоминаю те видения, которые приходили ко мне, пока я был без сознания. Раньше, я не обращал на них особого внимания, но потом, все видения начали приобретать некую связь друг с другом. А смысл всей этой, увиденной мною, истории, я начинаю понимать только сейчас…

Выслушивая этого мужчину и внимательно наблюдая за его лицом, руками, движениями, я составил себе вполне ясную картину – он помешанный. В его голове, разумеется, помимо недуга, из-за которого он теряет сознание, есть еще и целая куча отклонений и переплетений. Скорее всего, в результате некой болезни (это может быть любой диагноз, начиная от банального стресса и заканчивая онкологией) у этого мужчины помешался рассудок. Он холост, это я смог определить почти сразу, как он вошел. Детей у него тоже, скорее всего, нет. Живет он один и, вероятно, не очень то и доволен своей жизнью. Когда он поправлял свой балахон, рукав его немного пополз вверх и, чуть выше запястья, я увидел несколько полос, похожих на последствия  неудачного суицида. Честно говоря, это было достаточно странно. Я видел перед собой действительно огромного мужика средних лет, с достаточно спортивной фигурой и правильными, волевыми чертами лица, но, тем не менее, лишенного всяких жизненных сил. Видимо, его недуг или его видения, и в правду, стоили ему таких огромных затрат.

- Да, на моей руке, действительно, есть порезы, - сказал он вдруг, - но понимаете, я думал, что просто сошел с ума, а рассказать мне это не кому. И, да, я одинок, вы абсолютно правы, - видимо, в данный момент мои зрачки расширились, а пульс подскочил. Мне показалось, что он отчетливо услышал все мои умозаключения.
- Я не наблюдал у себя никакого улучшения, наоборот, боли происходили все чаще и чаще. Да еще и эти чертовы видения, которые, по началу, казались мне картинками какого-то рая. Я видел счастливую жизнь, видел смех и радость вокруг себя. Затем, я стал замечать, что все это происходит не со мной. Я попадаю в этот волшебный сон как наблюдатель и просто смотрю на все происходящее со стороны.
- Послушайте, - я решил, наконец, вмешаться, - но ведь абсолютно всё, что вы мне сейчас рассказываете, это стандартное течение одного из самых распространенных психических отклонений, которое называется помешательство. Вы подтвердили мою догадку о вашем одиночестве (хоть я и не понимал, как он это сделал, но, все же, решил не заострять на этом внимания). Соответственно, при ваших обмороках, ваше подсознание начало строить то, чего бы вы желали наяву. Человеческий мозг не изучен и на половину и, каким образом все ваши видения имеют какую-то связь, можно только предполагать. Я же, посоветовал бы вам, пройти курс лечения. И лечить, прежде всего, эти ваши головные боли, а с ними пропадет и все остальное, так как ваше помешательство развивается только благодаря этим приступам. В любом случае, как я теперь убедился, это дело не психиатра и, тем более, не психолога. Обратитесь в хорошую клинику и опишите все ваши симптомы. Я думаю, вам должны помочь. Себя же, в данном случае, в роли помощника, я не вижу совсем.

В кабинете возникла пауза. После этих слов, мне показалось, что мой посетитель серьезно задумался. Он опустил голову и принялся бормотать что-то несвязное, как бы разговаривая сам с собой. Я, движением руки, зачем то, лишний раз убедился, что тревожная кнопка вызова охраны находится там же где и была.
- Не стоит меня бояться, я никому не собираюсь причинять никакого вреда. Вы совершенно правы. Пока я не пришел к вам, я думал также, что всё происходящее, всего лишь болезнь. Я потерял всякую надежду на понимание этого, но сейчас, кажется, я всё понял. Просто послушайте то, что я вам сейчас скажу, и постарайтесь это понять. В своих видениях, я видел вас. Да, совершенно точно, это были вы. Все эти кучи фотографий, этот светлый и просторный кабинет в самом центре, симпатичная помощница и … счастливая семья, ваша супруга и маленькая дочь.

После этих слов, я еле удержался, чтобы не свалиться со стула. Сил что-то сказать, сейчас, у меня не находилось, но здравый смысл выдавал мне кучу возможных вариантов, откуда он получил эту информацию. Я достаточно известное лицо, пусть и в узких кругах. В конце концов, есть тот же интернет и хоть я и не размещал там ни одной моей фотографии со своей семьей, это мог сделать кто-то другой, например один из моих многочисленных знакомых. Ясно было одно, он подготовился и навёл обо мне справки. Но зачем? Что ему надо?

Похоже, что этот более чем странный человек, каким-то образом услышал и эти мои мысли. Он, почти незаметно усмехнулся и продолжил, - я не наводил никаких справок и, более того, в интернет я не заходил ни разу после того, как это все началось. Врачи запретили пялиться в монитор, боялись, что у меня начнутся приступы эпилепсии. Давайте так,- он неожиданно переменил тон, - я сейчас расскажу вам всё, что видел. Я не буду ждать от вас никаких ответов. Зайду к вам завтра, скажем часа в три и мы повторно все обсудим. Уверяю вас, мне непременно многое нужно вам рассказать и объяснить - наш разговор перетек в такое русло, что казалось, что это я пришел к нему и несу всякую ахинею, а не он. Но, кивком головы, я согласился. Похоже, это был единственный способ заставить его рассказать всё до конца и, наконец, покинуть мой кабинет.

Видимо, удовлетворенный моим решением, он продолжил, - каждый приступ, каждый этот сон, обретал очертания целого, обычного дня. Видение начиналось с восхода солнца, я видел рассвет, видел, как солнце играло бликами на рамках фотографий на стене. Скорее всего, это был ваш дом, так как здесь я вижу иную обстановку. Видел вашу жену Аню, её прекрасную утреннюю улыбку. Слышал плач и заливистый смех вашей дочери, кажется, Соня, верно? - я молчал, внутри меня всё сжалось, - я смотрел как вы живете, как вы кладете в чай две ложки сахара, выходите из дома ровно в 8-00, всех этих ваших пациентов, видел Светлану Л. на приеме у вас на прошлой неделе, ваших друзей, знакомых, но я не видел главного – кто вы. Вы для меня все это время оставались наподобие засвеченного пятна на фотопленке. И только увидев знакомые очертания здания, кабинета и вашу помощницу я понял, что наконец-то нашел вас. Я много думал над тем, зачем ко мне приходят все эти видения и что они означают. Я проводил некоторые эксперименты, если можно так выразиться. Я пытался со стороны зрителя повлиять на происходящее в этих снах. И, однажды, это получилось! Сейчас, я могу с точностью сказать, что причиной этому может служить только наша с вами связь. Она намного теснее, чем вы думаете. Я это вы. Мы одно целое.

Глава 3

После этих слов он замолчал. Тишина в кабинете продолжалась не меньше трех минут. Я в этот момент перебирал все возможные варианты происходящего. Откуда он мог узнать все эти подробности моей жизни? Он маньяк? Вымогатель? Частный детектив или сотрудник спец. служб? Сейчас потребует от меня некую сумму денег за неразглашение личных сведений о моей жизни? Но мой собеседник, в очередной раз, каким-то образом, понял мои терзания и отрицательно помотал головой. По моей коже пробежал озноб. Казалось, что он слышит все, о чем я думаю, но как такое возможно? Мужчина встал с кресла и сказал последние слова на сегодня:

- меня зовут Михаил. Михаил Александрович Семенов. Вы можете попытаться найти любую информацию обо мне, чтобы подтвердить ваши догадки, но, уверяю вас, вы ничего не найдете. До завтра.

Сидя за своим столом, я находился в ступоре еще долгое время. Больше ни одного клиента у меня так и не было. До конца рабочего дня оставалось еще пара часов, но, не чувствуя в себе сил оставаться здесь, я схватил свой портфель и вышел из кабинета. Кира была на своем месте и вела себя совершенно обычно. Конечно, к ней только что не приходил этот здоровяк и не выкладывал ей всю её жизнь, как будто он только и делает, что следит за ней. Я думаю, Кира бы мгновенно накинулась на него и расцарапала ему лицо. Может и мне стоило сделать что-то подобное? Я отпустил её домой, сказав, что не очень хорошо себя чувствую. Она была рада и убежала быстрее меня, хоть я и стоял на тот момент уже полностью готовым. Добравшись до дома, я, только поцеловав свою Аню и Соню, сразу же пошел в ванну, набрал её полной горячей воды и растворился в ней весь. Всё оставшееся время я много думал. Я действительно не понимал, что сегодня со мной произошло и, что это был за человек. Скажу честно, я даже обшарил все углы своей квартиры, мне вдруг показалось, что всё это он может видеть по скрытым камерам, которые заранее расположил здесь. Естественно, я ничего не нашел и сам одернул себя от этих мыслей. Так не далеко и до мании преследования и я это понимал намного лучше других. Он заставил меня поверить ему. Надавил на какое-то больное место. Мое подсознание искренне сопротивлялась этому, а здравый смысл вообще вопил тревогу, но, всё-таки, сдавался под натиском всех произошедших сегодня событий. Я решил не терзать себя, дождаться завтрашней встречи и прямо в лоб выпалить этому здоровяку все свои вопросы. В этот вечер, я был задумчив и не многословен. Аня, кажется, понимала, что у меня на работе что-то произошло, но решила ничего не спрашивать, пока я не заговорю сам. Она всегда с точностью могла определить, когда я хочу выговориться, а когда помолчать и подумать про себя. Иногда мне казалось, что она гораздо лучший психолог, чем я.

Следующее утро ничем не отличалось от остальных. Позавтракав, я вышел из дома в 8-00 (как верно подметил мой новый вчерашний знакомый) и направился на работу. Кира уже ждала около двери в нашу клинику. Я открыл её, и моя помощница с высочайшей скоростью бросилась за рабочий компьютер, ведь он, как и её телефон, в который она тыкала пальцами, пока ждала меня, был подключен к её любимому интернету. Я зашел в кабинет и первым делом убедился, что на сегодня, как назло, на прием не записался ни один человек. Надеялся, что пообщавшись с кем-либо, смогу немного проветрить свою голову. Кира на эту кандидатуру не подходила. Она была хорошей помощницей и во всем меня устраивала. За каких-то два месяца она так разрекламировала нашу клинику в социальных сетях, что поток клиентов увеличился практически втрое. Она с невероятной быстротой пополняла нашу базу пациентов. Бывало, что кто-то еще не успевал одеться и все еще возился с курткой в нашем гардеробе, а я уже видел на своем компьютере всю информацию о нем. И, к тому же, она обладала прекрасной памятью. Кира могла вспомнить на лицо любого пациента, который приходил неделю или месяц назад и с точностью описать его проблему. Но вот для живого общения, а тем более для общения по душам, она не подходила. Её специальность – всемирная паутина.

Все утро я прождал хоть каких-то клиентов, но никто так и не захотел излить мне душу. Фотографии меня тоже сегодня особо не привлекали. Я рассматривал какого-то ребенка, возрастом около 7 лет, но так и не смог ничего о нем узнать. И вот, я со страхом обнаружил, что скоро наступит назначенное время и застыл в ожидании. Ровно в три часа, моя дверь открылась. На пороге стоял тот, которого я ждал все эти сутки. Выглядел он точно также как и вчера. Было такое чувство, что он вообще никуда не уходил, а прождал меня все это время где-то за дверью. Помню, тогда, я заметил и еще одну деталь. При первой нашей встрече, у него на лице была небольшая щетина. Сегодня, как только он показался на пороге, я увидел, что и щетина его абсолютно такая же. Вчера он приходил ко мне значительно раньше трех часов и предположить, что он просто бреется с утра и выглядит каждый день одинаково, просто нельзя. Он зашел теми же мощными и широкими шагами, занял свое место в кресле и посмотрел на меня с небольшой, нескрываемой улыбкой. Я поймал себя на мысли, что боюсь и этого мужика и нашего с ним разговора. Он посмотрел мне в глаза еще некоторое время и, как будто, никуда и не уходил, возобновил нашу беседу. Стоит сказать, что если бы я знал, какие последствия меня ожидают, я бы, несмотря на нашу разницу в росте и комплекции, накинулся на него уже сейчас.
- Я хочу сразу сказать вам очень важную вещь - начал он, - я не преследую цели нанести вам какой-либо вред или унизить вас. Я здесь, чтобы вам помочь. Делаю я это, по той причине, которую озвучивал ранее. Мы с вами имеем самую тесную связь.
Он, по обыкновению, очень точно прочитал все вопросы, которые в данный момент, буквально съедали меня изнутри. Принял более удобную позу, видимо, готовясь к долгому и серьезному разговору, и продолжил:

- У меня самого, были некоторые сомнения, правильно ли я поступаю. Я долгое время и не пытался найти вас. Но потом, очень неожиданно для меня, вы сами попросили меня это сделать.

Я не выдержал и перебил его, - перестаньте нести всякую чушь! Я вижу вас первый раз в своей жизни! Ни о чем я вас не просил и собираюсь попросить вас только об одном – оставить меня в покое! Я не верю ни единому вашему слову, есть куча способов узнать ту, информацию, которую вы вчера говорили. Если прямо сейчас вы всё мне не объясните, я вызову полицию! Пусть они разбираются, почему вы следите за мной!
- Пожалуйста, не надо полицию. Просто поверьте, что это будет хуже только для вас. А что вы скажете о том, что я знаю, о чем вы думаете? – произнес он совершенно спокойным голосом.
- Это может быть гипноз, экстрасенсорика или что-то в этом роде. Я никогда в это не верил, но теперь, видимо, придется. Вы сказали, что не собираетесь меня пугать или наносить какой-то вред, но, вынужден вас предупредить, что если вы прямо сейчас не объясните мне все до самого конца, это сделаю я! – я почувствовал, как мой голос переходит на крик. Я не смог совладать с собой, этот человек просто вывел меня из себя.
- Хорошо, я попытаюсь вам доказать, что я не вру. Скажите, вы действительно считаете, что никогда меня не видели?
- Конечно не видел! Как видите, вас достаточно сложно было бы забыть.
- Подумайте внимательно. На вашей стене в квартире висит куча фотографий, порядка двадцати. Все они располагаются ровными горизонтальными рядами и только одна из них висит выше всех остальных, прямо посередине, помните?
Я представил свою стену в кабинете. Четыре ряда фотографий. Между рядами около десяти сантиметров. Одна из них наверху… кажется, так и есть.
Мужчина, жестом руки остановил меня от произношения этих мыслей вслух и спросил
- А вы помните, кто изображен на этой фотографии?

Я попытался напрячь память. Дело в том, что почти все эти рамки я вешал уже очень давно, лет пять или шесть назад. Это были самые первые фотографии, по которым я пытался провести свой анализ. Ничем другим примечательным они для меня не были. Затем, я еще добавлял на стену несколько особо интересных мне личностей. Помню, как-то я даже хотел совсем снять их или, хотя бы, вложить в рамки другие снимки, но делать этого так и не стал. А еще через некоторое время, они и вовсе стали для меня чем-то вроде незначительного элемента интерьера. Я не мог вспомнить человека, изображенного именно на той фотографии. Повесил я её года два назад или около того. Висит она выше других, потому что я планировал начать новый ряд, но так этого и не сделал. После продолжительного раздумья, я, несмотря на всю странность нашего разговора, который более походил на мой монолог с самим собой, решил все-таки хоть что-то сказать вслух, - нет, не помню.
Он вздохнул, - давайте так. Пожалуйста, прямо сейчас, позвоните Ане, пусть опишет вам того человека.

Я не хотел этого делать. Это полный бред. Кто там мог быть? Те фотографии я брал у своих близких и друзей. Использовать снимки своей родни не хотелось. Ну, окажется там какой-то прадед или прабабка моего друга и что с того? Он похвастается мне, что заранее знал, кто там изображен? Я и так уже понял, что он обладает очень обширной информацией обо мне. Еще немного подумав и посмотрев, как он с абсолютно спокойным выражением лица наблюдает за мной, я понял, что выхода у меня нет. Мне, во что бы то ни стало, надо было решить весь этот вопрос до конца и, я подумал, что пока просто подыграю ему, а потом попытаюсь добиться от него ответа на основной вопрос: «почему он думает, что мне вообще нужна хоть чья-то помощь?». Я взял телефон и набрал Ане.

- Привет дорогая, тут на работе возникла необходимость проанализировать одного человека и, мне показалось, что на моей стене я видел снимок схожий по типу. Не могла бы ты подойти к стене в моем кабинете и описать мне в двух словах фотографию, висящую на самом верху?
- Хорошо, Лёш, сейчас, – господи, какой же у неё, всё-таки, ангельский голос – фотография черно-белая. Тут один мужик на каком-то сером фоне. Здоровый такой, плечи широкие и ручищи. Волосы до плеч где-то, похоже, с сединой или свет так упал, не знаю. Щетина вроде бы.
- Ань, скажи, в чём он одет,- сказал я совсем не своим голосом.
-  На нём непонятное что-то. Какая-то мантия что ли. Темная такая и длинная. По полу еще струится. Больше одежды никакой и нет или не видно просто. Странный дядька какой-то.
Я не смог произнести больше ни слова и положил трубку. Аня поймет. Просто подумает, что я очень занят, да и все. Человек напротив слегка улыбался. Объяснять ему было нечего. Он, каким-то образом, слышал весь наш разговор.

Глава 4

- Предупреждаю вас, вы зашли слишком далеко! – я встал со стула, но даже так был не сильно выше него и продолжал чувствовать себя маленькой рыбешкой загнанной в угол, - помимо того, что вы как-то узнали подробности моей личной жизни, вы еще и проникли в мой дом! Это уголовная статья!
Мужчина продолжал быть абсолютно спокойным. Он тоже привстал и положил свою тяжеленную руку мне на плечо. Учитывая и то, что никаких сил и желания сопротивляться ему у меня не было, я сел, а он, как не в чем ни бывало, продолжил.
-  Я никогда не был у вас дома. Ну, конечно же, если не считать моих видений.
- А каким образом вы тогда повесили в мой кабинет свою фотографию?
- Я этого не делал. Это сделали вы. Вроде бы, пару лет назад.
- И там вы выглядите также как сейчас? Не несите ерунды! Вы, наверное, просто знаете одного из моих друзей и, отредактировав под старину фотографию, передали или подкинули её. Я не хочу слышать от вас никаких слов и никаких ваших трюков. Прямо сейчас назовите причину всего этого! Зачем вы это делаете?
- Алексей – он впервые назвал меня по имени – Все эти видения открыли мне глаза и я пытаюсь открыть их вам, помочь вам. С вами происходит что-то странное. Я не могу с точностью сказать что именно, но я должен узнать. Для начала, хотя бы поверьте в то, что мы с вами одно целое. Ваше сознание – это мое сознание. Пока вы не поймете этого, ничего не получится.
- Открыть мне глаза? Помочь мне!? Чем вы собрались мне помогать, если самая большая проблема в данный момент это вы! У меня хорошая работа, счастливая семья. У вас всего этого нет. В вас играет банальная зависть!?
- Зависти во мне нет совсем. Не забывайте, что все эмоции, в том числе и счастье, я переживаю также как и вы. Ладно, я вижу, что вас не переубедить. Уже очень поздно, мы проговорили с вами часа три, не меньше. Нужно закругляться. Помните, я говорил вам, что пробовал повлиять на нашу с вами жизнь и однажды у меня это получилось? Я не думаю, что у нас очень много времени и поэтому я вынужден доказать вам, что я не вру. Всё что происходит в моих видениях или в вашей жизни, что является одним и тем же, является голой выдумкой! Сейчас я сделаю одну вещь. Вы сказали, что у вас счастливая семья. А что если и ваша семья, это выдумка? Что если я прямо сейчас докажу вам это? Пожалуйста, успокойтесь и просто дайте мне договорить, - он очень точно почувствовал тот момент, когда я хотел схватить со стола папку с документами и, швырнув в него, вступить в, пусть и не равную, драку – Сегодня, когда вы придете домой, вашей супруги там не будет. Я не хотел сразу переходить к таким кардинальным мерам, но по-другому вы просто не поверите мне. Не будет её по одной простой причине – её там никогда и не было. Постарайтесь принять и проанализировать это. На сегодня наш разговор можно считать оконченным. Я приду завтра в то же время. Повторюсь, что пока вы не поверите мне, смысла продолжать нет. Помогите мне. Помогите сами себе. 

Хоть я и являюсь очень сдержанным человеком (в моей профессии иначе нельзя), я заорал на него во весь голос. Что именно, я уже не помню. Я был взбешен. Мой собеседник же практически не изменился в лице, казалось, он вообще не умеет испытывать эмоции. Он, молча, встал, кивнул мне головой, когда я все еще продолжал орать и вышел. Я кинулся к своему портфелю, схватил его и тоже выбежал из кабинета. Я не собирался его преследовать, мне нужно было срочно попасть домой. Конечно, я не поверил во всю эту чушь, но раз он уже смог узнать обо мне столько вещей, добраться до моей семьи ему не составит никакого труда. Не помню, была ли на своем месте Кира. Не помню, как я вышел и как бежал всю дорогу домой. Моя семья – это все, что у меня есть. Я согласился бы проживать какие угодно моменты, какие угодно неудачи и печали на работе или где-либо еще, лишь бы рядом со мной были они. Мои два ангела хранителя. Если я и мог еще о чем-то думать в данный момент, то только о том, как мне справится с этим идиотом, как спасти от него себя и свою семью? Кто мне может помочь? Если, сейчас, дома что-то произошло, я решил, что сразу обращусь в полицию. Это зашло слишком далеко, и жертвовать своими самыми близкими людьми я не могу.

Забегаю в подъезд. Лестница. Лифт. Нет, слишком долго. Бегом быстрее. Лестница. Второй этаж. Третий. Пятый. Быстрее! Еще быстрее! Дверь. Ключ. Поворачиваю его и открываю дверь так быстро, как только могу. Забегаю в обуви в квартиру. Тишина. Не слышу ни звука. Где они? Спят в комнате? Просто тихо сидят на кухне? Сразу в спальню, в кабинет -  никого. Кухня - тоже самое. Нет. Нет. Нет. Слышу звук. Да, в гостиной кто-то есть. Точно есть. С ними все в порядке. Протягивая руку к двери гостиной, понимаю, что слышу тихий, еле заметный плач своей дочери. Соня! Я кричу. Я готов убить любого постороннего, кто окажется там. Я разотру в порошок того, кто заставил её плакать. Открываю дверь… Вижу её. Моя дочь. Броском через всю комнату, хватаю её на руки. Прижимаю к себе очень крепко, изо всех сил. Смотрю по сторонам… Никого…
 
Она плачет. Сколько времени она была одна? Где Аня? Где мама? Спрашиваю я вслух у самого себя и у Сони. Она ни за что не оставила бы её одну, никогда. Это произошло. Он или его люди добрались сюда раньше меня. Я наливаюсь кипящей злобой, а сам прижимаю малютку к себе и чувствую, как по моим щекам катятся огромные и горячие слезы. Она замолчала. Положила свою головку мне на грудь и, кажется, успокоилась, только иногда немного всхлипывая. Она очень устала и закрывает глаза, сил плакать у нее уже не осталось. А я продолжаю. Бедная. Бедная. Мы сидим на полу. Она заснула у меня на руках. Больше в квартире никого нет.

Я не хочу отпускать её из рук, больше никогда не хочу этого делать, но сейчас, мне нужно вернуть Аню. Нужно позвонить в полицию. Захожу в спальню и очень осторожно кладу Соню в кроватку. Боюсь отходить. Боюсь даже отвернутся от нее. Вспоминаю, что пока бегал по дому, заметил, что в квартире что-то изменилось. Не могу понять, что именно. Оглядываюсь по сторонам. Что-то изменилось и здесь. На этой стене, прямо над комодом, висели большие и очень яркие часы, с каким-то рисунком. На той полке стояло несколько статуэток, по-моему, из Египта. Выхожу из спальни. В коридоре вижу, что помимо моей обуви и пары детских сандалий, которые пока еще ждут своей очереди, больше ничего нет. Бегу в гостиную. На стене нет огромной картины с изображением корабля в море и еще кучи всяких мелочей. В ванной три флакона с шампунем, мой и два Сониных, одна большая и одна маленькая зубная щетка. Начинаю понимать. Часы купила Аня, практически сразу после свадьбы. Статуэтки ей подарила подруга. Картину она принесла совсем недавно. Сказала, что она так ей понравилась, что просто не смога пройти мимо и купила. Вместе с Аней пропали и все ее вещи. Открываю шкафы, ящики, полки – только мужская и детская одежда и больше ничего. Ни одной мелочи, старой заколки или белокурого волоска. Нужно звонить в полицию, как можно быстрее. Открываю ящик с документами, её паспорта нет. Только мой и свидетельство о рождении дочери. Беру свой, набираю номер, жду. Низкий мужской голос спрашивает меня причину моего звонка, я объясняю, что моя жена пропала без вести. Он задает стандартные в этих случаях вопросы. Я настолько не в себе, что не могу назвать даже дату рождения Ани. Трясущимися руками я перелистываю страницы своего паспорта до отметки о браке и вижу, что там пусто. Я замолчал.

- Алло, вы меня слышите? Назовите дату рождение вашей супруги и все обстоятельства исчезновения – говорит мужской голос на том конце. Я молчу.
- Попробуйте перезвонить, наверное, связь такая – советует он.
Я понимаю, что перезванивать не буду и кладу трубку.

Всматриваюсь в паспорт, листаю страницы, разглядываю его со всех сторон. Это точно он. Сомнений быть не может. Как бы спохватившись, быстро открываю страницу с детьми и вижу, что моя Соня здесь, на месте, где и была всегда. Беру телефон, не нахожу ее в справочнике. Набираю на память. Абонент не отвечает или временно недоступен. Я не знаю, что делать. Вспоминаю, что у меня в руках устройство, способное не только звонить. Захожу в галерею, открываю папку «Отдых». На всех фотографиях либо я один, либо с дочкой. Тот же фон, те же случайные люди, попавшие в кадр, но нет её. Моей любимой жены нет! Я сошел с ума.
На улице уже давно стемнело. Я сидел на кухне и просто смотрел в окно. Каждые пять минут я заглядывал в спальню и проверял дочь. Голова раскалывается. Хотел найти какие-нибудь таблетки, но открыв аптечку, увидел, что ничего кроме моей мази от растяжений и пары бинтов там нет. Да, все остальное приносила она. Я зашел в спальню и очень осторожно взял на руки Соню. Неужели, она единственная, кто у меня остался? Почему так произошло? Как моя семья может быть выдумкой? Я держу на руках мою дочь, которую забирал из роддома 8 месяцев назад, но не знаю, существовала ли когда-нибудь моя жена. Больше сил не осталось. Я кладу Соню рядом с собой на кровать, накрываю нашим одеялом. Нашим с Аней. Беру её за ручку. Ни за что не отпущу её. Закрываю глаза и пытаюсь уснуть, но даже через сон чувствую, как моя подушка мокнет.

Глава 5

Утро. Я открываю глаза и несколько секунд, несколько прекрасных секунд, думаю, что Аня просто пошла на кухню и переложила дочку из кроватки ко мне, но потом все вспоминаю. В надежде, что это всё мне приснилось, я оглядываю комнату и понимаю, что всё происходило наяву. Соня просыпается. Открывает свои глазки, смотрит на меня и улыбается. У неё глаза мамы. Мамы, которой никогда не существовало. Она поворачивает головку и перекатывается на другой бок, ищет кого-то глазами по комнате. Я беру её на руки и несу на кухню, пора завтракать. У меня не полезет в горло ни куска. Кормлю её, одеваю, набираю с собой целый пакет сухих смесей. Оставить её не с кем, да я и не собираюсь бросать нее. Я возьму ее с собой. Мне нужно встретиться с этим человеком. Что я ему скажу? Наброшусь на него? А разве это что-то изменит? Все произошло, в точности как он сказал. Может попросить его вернуть Аню? Он сможет это сделать? Я начинаю верить ему. Других объяснений происходящему у меня просто нет.

Я несу Соню на руках. Даже такое расстояние, как от меня до коляски, кажется мне слишком большим и я боюсь её потерять. Прихожу и открываю дверь, Кира заходит почти сразу за нами.

- Ой, привет, - она склоняется над Соней и улыбается ей, - Лёш, что-то случилось? У тебя ужасный вид и дочка с тобой. Что-то с Аней? Она заболела, да?
Я сдавливаю в груди ком и пытаюсь заговорить обычным тоном, - да, наверное, сейчас эпидемия гриппа. Аня где-то подхватила.
- Ужас. Передай ей, пусть выздоравливает. Хорошо, что у нас на прием не записались на сегодня. Может и не придет никто. Что-то на этой неделе вообще провал с клиентами, хотя я и конкурс в нашей группе запустила. Но, в любом случае, если нужно посидеть с Соней, я даже с удовольствием.
- Спасибо, Кир. Пока сам. Я к трем часам жду клиента, тогда и отдам тебе её – я, почему-то ни при каких обстоятельствах не хотел показывать этому мужику мою Соню.

Мы вошли в кабинет. Всё время ожидания рокового часа пролетело за хлопотами и играми с дочкой. Когда я посмотрел на часы, было без десяти минут три. Я вышел и отдал дочку Кире. Мне очень не хотелось терять Соню из поля зрения, но Кире я доверял полностью. Она мгновенно нашла на компьютере какие-то мультики, и они стали вместе хохотать над ними. Я сел за стол и уставился во входную дверь. Мой собеседник никогда не опаздывал, не опоздал и сейчас. Зашел, два широких шага, кресло, взгляд, заговорил.
- Не держите на меня зла. Я ничего у вас не отнимал. Просто открыл вам глаза. Показал, что вы видите то, чего нет.
К горлу подкатил ком. Я попытался заговорить, но только с трудом выдавил из себя какие-то фразы, - верните мою жену, пожалуйста.
- Я не забирал ее у вас. Более того, я вообще никак не повлиял на вас и, тем более на вашу жизнь. Я просто сказал вам правду. Сказал вам то, чего вы никогда не слышали. Как только я упомянул, что ваша жена, это выдумка, ваше сознание сразу начало сомневаться и, как видите, было право. Вы же наверняка проверили отсутствие вашей супруги миллион раз и, наконец, можете поверить мне?

Я не чувствую в себе никаких сил спорить с ним. Что-то доказывать ему, мне также не хочется. Я не вижу объяснений и не понимаю, что будет дальше. После вчерашнего вечера в моей голове совсем не осталось никаких мыслей, может поэтому он ничего и не понял. Я опускаю руку в карман брюк, медленно достаю из него нож и делаю резкий выпад в сторону этого ублюдка. Я видел, что он успел среагировать, но было слишком поздно. Мой нож уже торчал у него в плече. Я смог дотянуться только туда, но даже этого мне было достаточно. Убить кого-то я, точно, никогда бы не смог. Он испуганно повернул голову к плечу, но, через мгновение, смотрел уже  на меня, как на провинившегося школьника.
- Это делать было глупо, - сказал он так, как будто я случайно наступил ему на ботинок, а не кидался на него с ножом, - и тем более, бесполезно. Вы выдумали, что у вас в руке что-то есть? Посмотрите сами на мое плечо, что вы видите?
Я оторвал взгляд от его глаз и увидел, что его плечо было абсолютно невредимым. Даже его страшный балахон был цел. Я опустил голову на стол. Похоже, что вся моя прежняя жизнь подошла к концу. Шансов что-то изменить, вернуть Аню и продолжать жить, как ни в чем не бывало, у меня не было. Приподняв голову, я сказал.
- Пожалуйста, оставьте меня в покое. Что бы вы ни говорили, но именно вы рушите мою жизнь. Именно после вашего визита у меня пропала жена. Прошу вас, только не трогайте мою дочь, - последние слова я проговорил, задыхаясь от наплыва эмоций.
- Алексей, в очередной раз повторяю, чтобы все закончилось, вы должны поверить мне и помочь. Вы согласны принять все следующие слова, которые я скажу, как абсолютную правду?
- Согласен, - видимо, выбора у меня нет…
 - Хорошо. Тогда слушайте внимательно. Я донесу до вас много новой информации. Вам будет тяжело поверить в нее, намного тяжелее, чем новость о вашей супруге. В какие-то моменты, вы сами умоляете меня помочь и я больше не в силах пытать и вас и себя самого. Я попытаюсь вам объяснить, откуда взялась и куда исчезла ваша Аня. Помните вашу первую встречу? Она подходит к вам на улице, что-то спрашивает, улыбается. Вы, как дурак, плететесь за ней, затем подходите и после недолгого разговора просите её номер телефона. Вы помните, что она ответила?
- Конечно же, помню, - сказал я, - она долго пыталась отшучиваться, говорила, что не знакомиться на улице, но потом все-таки дала мне его – от этих воспоминаний у меня перехватывает дыхание…Аня…

Он отрицательно покачал головой, - нет. Она просто сказала нет и ушла. Вы больше никогда не встречали её.
В моей голове все перемешалось. Я отчетливо помнил этот разговор, её прекрасный голос, наши свидания, свадьбу, годы совместной жизни. Нашу совместную дочку.
Мужчина опустил голову вниз. Он, практически, в первый раз, за все наши встречи, проявил хоть какую-то реакцию на происходящее.
- Алексей, этого не было.

Он не успел договорить, а я, опрокидывая свой стул, вырываюсь из кабинета и кричу. Кричу что есть сил. Затем со всего размаху луплю кулаком по монитору на столе, за которым сидит Кира. Одна. Монитор слетает и, ударяясь об стену, с громким ударом, падает на пол. Я подбегаю к ней, беру её за руки, за плечи и начинаю трясти.

- Где моя дочь? Где она? Где?, - я ору в никуда, в пустоту. Лицо Киры расплылось от нахлынувших слез, которые градом падают мне на щеки, грудь, руки. Я не хочу слышать, что она ответит и продолжаю орать. Затем бросаю её со всего размаха в сторону стула, падаю на пол и вижу, как Кира пропадает тоже… Пол, стены, потолок, всё начинает кружиться передо мной в диком танце. Стены меняют цвета, передвигаются, комната то сужается, то становится невыносимо огромной, такой, что я боюсь остаться здесь один, навсегда. Меня несет в пропасть. Мне кажется, что я падаю с немыслимой скоростью в огромную черную дыру. Я согласен провалиться хоть в самый ад. Моя жизнь кончена… Немыслимым образом, я вспоминаю, что положил в левый карман брюк Сонины носочки. Пытаюсь поднять руку с пола, чтобы достать их. Она похожа на свинцовую. Отдавая все оставшиеся силы, все-таки, запускаю свою левую руку в карман и… достаю их. Они. Маленькие, розовые. Сжимаю изо всех сил их в кулаке и улыбаюсь. Улыбаюсь, рыдаю и закрываю глаза.

Глава 6

- Сколько времени я тут лежал? – спросил я, не ожидая услышать ответ.
- Часа два, не меньше – знакомый голос. Не Аня, не Кира. Это он.

Всматриваюсь в потолок и вижу голый бетон с лампочкой посередине, висящей на проводе. Боюсь представить, где я. Боюсь привстать или повернуть голову. В такой тишине я пролежал еще минут десять. В голове, как в ускоренной перемотке, бежала вся моя жизнь. Вся моя вымышленная жизнь.
- Лёх, ты сейчас о чём-то думаешь? – спросил всё тот же голос.
Я нашел в себе силы и повернулся к своему собеседнику. Он выглядел точно также как я раньше. Совершенно никаких изменений.

- Да, - сказал я. Больше ничего произносить не хотелось.
- Ну наконец-то! – не скрывая своей радости сказал мужик. До этого, ты не молчал практически ни секунды. Ты рассуждал всегда только вслух, рассказывал все, о чем думаешь.
- Кто ты такой?
- А ты как думаешь? Посмотри вокруг.

Я привстал и оглянулся. Комната, в которой мы находились, была очень маленькая. В ней умещались две кровати, две тумбочки, один стул, умывальник и ржавый унитаз. Вся мебель была приколочена к полу. Одну стену, практически полностью, занимала дверь с маленьким окошком посередине. На противоположной стене, почти под самым потолком – окно с металлической решеткой. Слева от меня, прямо над моей кроватью, висело десятка два потрепанных фотографий без рамок. Приглядевшись, я не узнал ни одного человека на них и, вообще, эти фотографии теперь уж точно будут вызывать у меня только отвращение. Я сел и спустил ноги на пол. Посмотрел на моего соседа. Он слегка улыбался.
- Расскажи мне всё, что знаешь. Я в тюрьме? За что я сюда попал?
- Ладно, - начал он, - Меня Мишей зовут, ты, наверное, помнишь. Это не тюрьма. Лечебница для душевнобольных, спец. отделение. Я к тебе в палату года полтора назад попал. Сколько ты здесь, я не знаю. Ты, говорят, психологом был, потом сам с ума сошел из-за каких-то личных проблем. Фотографии эти с тобой вместе привезли, разрешили повесить в качестве исключения, вроде коллега же. Думали, они помогут тебе в себя прийти. Ты какие-то научные труды по ним писал. Помню, сначала испугался тебя. Ты лежал, в потолок смотрел и болтал без перерыва. Какие-то имена произносил, разговаривал с кем-то. Когда нам еду приносили, ты всё спасибо какой-то Ане говорил. Я думал, что ты просто с катушек слетел окончательно, а потом стал вслушиваться в твой бред и понял, что ты там у себя в голове целую жизнь построил, семья, дети. Пробил через врачей и знакомых, оказалось, никакой семьи у тебя никогда и не было. Я начал нашим врачам это всё рассказывать, а они только отмахивались и лишнюю дозу тебе давали, когда ты слишком шумным становился. Я тут за полтора года про тебя все, до мельчайших подробностей, изучил. Предлагал врачам, чтобы подыграли тебе, да и помогли выкарабкаться, а они ни в какую. Это, говорят, неизученная область, может привести к каким угодно последствиям. Я даже к главному на прием попадал. Он вообще меня слушать не стал. А мне, понимаешь делать-то тут особо и нечего, я и начал разговор с тобой поддерживать. Сначала аккуратно. Ты всё свои фотографии перебирал, разговаривал с ними. Я взял одну из них и говорю тебе – «вот это я на ней, видишь?», - ты не реагировал долго, а потом взял её и на самый верх повесил. Затем, я услышал, что ты вроде с какими-то людьми разговариваешь. Как будто они к тебе за помощью пришли, а ты врач. Я и начал подыгрывать тебе, пациентами разными представляться. То бабой какой-нибудь, то еще кем. А когда понял, что ты верить мне стал, я и пришел, вроде как, сам. Ну а дальше ты знаешь. Ты только, это, не выдавай врачам, что это я тебя тут из комы твоей вывел. Скажи, сам проснулся, чудо произошло и т.д. А то меня вообще в одиночку переведут…

Я не мог соединить все части в моей голове, она раскалывалась на маленькие кусочки. Не понимал, как то, что я считал своей жизнью, вдруг становится бредом больного психопата. И спас меня от всего этого, получается, такой же псих. Вдруг, вспомнил, как нащупал в кармане ту ниточку с реальным миром, когда всё вокруг рушилось, но опустив голову, увидел, что на моих штанах и карманов-то нет. Психам карманы не к чему. Могут спрятать там что-то, потом еще и себя покалечить. Странное ощущение – я чувствую себя в здравом уме. Отлично помню то, что было со мной. Помню все имена и все лица из той жизни, но, также отлично понимаю, что это всё была выдумка. Вот она, моя реальная жизнь. Палата для душевнобольных и сосед – мой исцелитель. Еще пару дней назад у меня было всё – теперь, ничего нет. Пару дней назад я жил полный счастья и беззаботности, окруженный любящей семьей и кучей друзей и знакомых. Пару дней назад, я просто жил. Сейчас всё, что меня окружает, это серые стены палаты.

Судя по отсутствию света из окна, на улице была ночь. Мыслей о сне, разумеется, не было. Мне казалось, что я находился здесь первый день в своей жизни, но, подойдя к зеркалу, я увидел совсем другое лицо, нежели смотрело на меня в прошлой жизни. Мои волосы сильно поредели и свисали с головы неровными прядями. Мутные глаза обведены черными кругами. Тело исхудало и лишилось сил. Из зеркала на меня смотрел неизвестный мне человек, лишь с какими-то знакомыми чертами лица.

Утро. Открывается дверь в палату. На пороге трое. Седой и сгорбленный дедушка в белом халате и два высоких мордоворота - санитара. Подходят ко мне.

- Как себя чувствуете, Алексей? – спрашивает старик и принимается что-то записывать, а два мужика, почему-то, начинают заливисто ржать.
- Иван  Семеныч, да разве он когда отвечал нормально-то? Вот вы настырный конечно. Он один раз только ответил, что всё хорошо, да и то в конце «Аня» добавил,- сказал один из санитаров. Второй продолжал ржать, забрызгивая слюной всё вокруг себя. Миша поджал ноги под себя и забился в угол кровати, закрывая голову руками.
- Всё в порядке, Иван Семенович. Если так можно выразиться, конечно, - произнес я, не смотря на своих гостей.

Здоровяки мгновенно умолкли, а Иван Семенович, от удивления, выпрямил спину. У нас состоялся долгий разговор. Сначала в палате, затем у него в кабинете, после в кабинете у главного. Я рассказывал всё, что видел, чувствовал, как жил. Они с интересом записывали, снимали меня на камеру, фотографировали. Моё выздоровление, связывали с правильно назначенными лекарствами. Про моего соседа, по нашей договоренности, я не упоминал. Позже, меня начали выставлять, как показную куклу. Со мной разговаривали доктора наук, врачи, студенты, журналисты. Главный, каждый раз, сиял от радости и, как я случайно подслушал, уже надеялся, на какую-то заоблачную премию. Однажды, после очередного посещения нашей клиники студентами, пока меня еще не успели отвести в палату, мы остались наедине с главным. Он был немного пьян и очень доволен прошедшим семинаром, на котором, как обычно, рассказывал об уникальной методике лечения. Я решил, что другого такого случая у меня может и не быть.

- Ответьте мне на один вопрос, для меня это очень важно, - начал я без церемоний, так как понимал, что с минуты на минуту, за мной могут прийти, - мои воспоминания настолько четкие, что я до сих пор не могу поверить, что у меня никогда не было ни жены, ни дочери, это правда?

С лица главного мгновенно сошла улыбка, - Алексей, ну, конечно же, не было. Это и есть одна из причин вашего заболевания. Постоянное одиночество и общение с нуждающимися в психологической помощи. Мы же, можно сказать, коллеги. Вы должны прекрасно все понимать. И хочу дать вам один совет – никогда больше не упоминайте про свою семью. Мы представляем вас, как полностью здорового человека, не сомневающегося в происходящем и понимающего где правда, а где последствия болезни. Через некоторое время, вы покинете наше заведение. Я понимаю, что это происходит слишком быстро, ведь вас еще не до конца обследовали, но этого требует ситуация. Нужно, так сказать, закрепить свой успех в глазах коллег. Выпустить вылеченного человека. Пусть живет полной жизнью. И я, надеюсь, тоже скоро заживу получше, - закончил он, с нескрываемой радостью. 

На этом наш разговор был окончен. Больше, поговорить мне с ним не удалось. Спустя несколько месяцев этого цирка, в котором я был за главную обезьянку, мне сказали, что настало время возвращаться к людям, проще говоря – выписываться. Лечение и наблюдение моё продолжалось, но в домашних условиях. Мне нужно посещать кабинет психотерапевта раз в неделю и рассказывать ему обо всем, что со мной происходит и, что я чувствую. Мой сосед по палате, в последнее время, был не очень разговорчив. Он оставался один и, видимо, очень этого боялся. У меня нет желания с ним разговаривать. Я не хочу благодарить его за выздоровление или за что-либо еще. В бреду мне было гораздо лучше, чем здесь. Я не знаю, как дальше жить и куда мне идти. Иван Семенович, говорил мне, что моя квартира не выдумка и даже адрес был тот же. Но что мне там делать?

В назначенный день за мной пришли санитары. Миша, по своей привычке, забился в угол и, мне так и не удалось пожать ему руку. Меня привели в какую-то комнату, полную ярко-белого света и сказали ждать. Через некоторое время, принесли коробку с  моей одеждой и связкой ключей, видимо, от квартиры. Все вещи были мне очень хорошо знакомы. Я их видел каждый день. Я трогал и использовал их, пока находился в четырех стенах палаты. Моя синяя футболка, темно-серые брюки и кожаные ботинки. Всё то, в чем я помнил себя в последний раз в своем кабинете. Иван Семенович крепко пожал мою руку и, кажется, даже всплакнул. Вообще, по поведению врачей и санитаров, можно было понять, что я один из немногих за всю историю этой больницы, кто выходит отсюда нормальным человеком. Обычно, отсюда либо выкатывают на каталке, доживать остаток жизни среди родных, либо уносят через задний двор. Меня выпустили. Я выздоровел, но никакой радости от этого не чувствовал. Быстрыми шагами, я пошел в сторону остановки. Мне объяснили, как до нее дойти и, на какой автобус сесть. С их слов, отсюда около полутора часов до моего дома. Подойдя, я вспомнил, что практически перед тем, как за мной закрылась дверь больницы, Иван Семенович сказал мне, что положил деньги на проезд в карман брюк. Я опустил руку и почувствовал, как по моей спине побежал озноб, а сердце бешено заколотилось. Денег там не было. Там было что-то мягкое, такое теплое и такое знакомое. Это были они.    

Глава 7

Я присел на ближайшую лавку. Рука была в кармане и судорожно сжимала наполнявшую его вещь. Надо набраться смелости и посмотреть на них. Достаю руку. Маленькие. С половину моей ладони. Белые, а подошва и то место, где должны быть пальчики – розовые. Сижу, как дурак, и разглядываю маленькие носочки, лежащие на моей руке. Я же почти смирился с тем, что всю оставшуюся жизнь проживу один. Забил камнями мысли о семье, постарался выкинуть их из головы, как и советовал мне главный. Сейчас же, они снова полезли изо всех щелей моего дырявого сознания. Сколько я ни пытался, у меня не получалось вспомнить ни минуты из того времени, которое мне описывал доктор и сосед по палате. Мне казалось, что семья была у меня всегда, но, события, произошедшие в моем кабинете, окончательно разрушили мою веру в то, что это было на самом деле. В конце концов, я мог, будучи не в себе, просто купить эти носки и засунуть в карман. Это ничего не доказывает и, лучше для меня, просто избавиться от них и забыть. Не будоражить и без того не здоровую память. Но зачем тогда соврал Иван Семенович? Я перепроверил все карманы, денег так и не нашел. Он сказал мне про них, чтобы я, наверняка, полез в этот чертов карман и нашел там нечто другое. Может пойти назад, позвать Ивана Семеновича и спросить у него все это? Нет, бред. Из-за каких-то вещей, непонятно каким образом, попавшим ко мне, снова поднимать этот шум. К тому же, меня легко могут вернуть и назад. Надо просто молчать о своих догадках и все будет хорошо… Я сотворил свой мир внутри своей головы и только там был счастлив. Но теперь, когда я остался один в мире настоящем, лучше бы мне засунуть свои воспоминания куда подальше. Рядом с лавкой, на которой я просидел все это время, стояла урна для мусора. Я поднес руку к ней, но, так и не набравшись сил, положил их обратно в карман, встал и пошел домой, пешком.

Вся дорога заняла у меня, по моим подсчетам, около трех часов. Я шел вдоль автомобильного шоссе, а когда началась более и менее знакомая местность, сократил путь через лес. И вот я стою перед дверью своей квартиры и боюсь войти. Я боюсь увидеть там пустоту. Боюсь увидеть одиночество, которое будет жить там вместе со мной до конца жизни. Мне не хочется входить туда. Я стою и вспоминаю, как там было хорошо и уютно с Аниными вещами. Как всё пространство наполнялось радостью от смеха Сонечки. Однажды, я вернулся с работы немного пораньше и не застал своих девочек дома. Помню, что тогда у меня был очень трудный день и, мне так хотелось взять на руки мою маленькую дочку и прижаться к своей жене. Я прождал их всего около получаса, но как тогда тянулось это время. Сейчас, оно стало густым и вязким как смола, ведь ни Ани, ни Сони никогда и не существовало. 

Я вставил ключ и открыл дверь. Темно. Старая и нежилая квартира. Видимо, окна зашторены или почернели от слоя пыли. А скорее, и то и другое. Я прохожу на кухню и резким движением дергаю штору. Она падает на пол и с ней же, с грохотом, падает и гардина. Бегу и открываю дверь в свой кабинет. Впускаю свет таким же образом. Поворачиваюсь от окна и вижу завешенную фотографиями стену. С невероятной злостью начинаю бить по стене, по рамкам, по фотографиям. Осколки рамок впиваются мне в кулаки, а я продолжаю бить их. Я хочу чувствовать боль. Хочу причинить себе очень много боли. Отхожу. Стена вся измазана кровью. Остатки рамок валяются на полу. Бегу в спальню и ударом ноги открываю дверь. Иду к окну, но что-то больно впивается в ногу. Опускаю голову, пинаю это в стену и, только тогда, замечаю. В углу комнаты, сжавшись в клубок, сидит Аня и держит в руках, сильно прижимая к себе, нашу дочь. Я стою посередине комнаты и боюсь пошевелиться. Аня бесшумно плачет и поглаживает Соню по головке. Медленно подхожу к ним, сажусь на колени, опускаю голову на пол и начинаю кричать. Громко. Просто выпускаю из себя всю душу. Потом выпрямляюсь  и смотрю своей жене в глаза. Она напугана. Дочка молчит, а сама трясется и прижимается изо всех сил к маме. Я подползаю поближе и обнимаю их так крепко, как только могу.

- Где ты был? Что с тобой случилось? – у неё все такой же приятный голос.
Меня немного отпускают нахлынувшие эмоции. Я молчу. Беру у нее из рук Соню и несколько минут просто смотрю в её глаза. Она узнает меня, перестает бояться и протягивает свою ручку к моему лицу. Я целую ее маленький кулачок. Потом кладу её на кровать, поворачиваюсь к Ане и снова прижимаю её к себе. Чувствую, как горят руки. Слышу, как кровь капает на пол. Чувствую, как сгораю весь внутри.
- Почему ты молчишь? Мы тебя так долго ждали. Нам так было плохо без тебя. Не уходи никуда, пожалуйста.

Я не могу сказать ни слова. Глаза, в одно мгновение, наполнились кучей слез. Мы просто стоим. Мы снова вместе. Снова. Вот я и вернулся туда, где и должен быть. Мне так хорошо. Вдруг, через приоткрытую штору, замечаю, что окно покрыто огромным слоем пыли. Смотрю на полки, стол, стекла у шкафа. Все обволокла чернота. Я с огромным трудом выдавливаю из себя слова.
- Я никуда не уходил. Это вы ушли. Ушли навсегда. Если бы ты знала, как мне плохо без вас,- я говорю и чувствую, как из глаз хлынули слезы – Я не могу начать жить без вас. Меня хватило только на какие-то три часа без препаратов, чтобы продержаться. Какой же я слабак.
- Какие препараты, о чем ты? Мы никуда не уходили, мы всегда были здесь. Мы так боялись, что ты не придешь.
- А я боюсь тебя! – я теряю всё терпение, разрываю свои нервы на маленькие кусочки – ты не настоящая! Тебя нет, понимаешь! Уходи! Уходи отсюда! Никогда больше не возвращайся! Никогда! Я ненавижу тебя! Оставь меня в покое!

Я вижу, как по еще щекам начинают течь слезы – Зачем ты так? Я люблю тебя, всегда буду любить… - я не выдерживаю и отталкиваю ее со всей силы. Она отлетает в сторону стены, но не ударяется об нее, а просто медленно в ней пропадает. Я кричу. Снова. Не знаю, как еще выплеснуть из себя все то, что накопилось там, за это время.

Спустя несколько минут, поворачиваюсь к кровати. На ней лежит моя дочка и, задрав ножки, любуется своими пальчиками, трогая их и мысленно пересчитывая. Я достаю из кармана носочки и аккуратно надеваю их Соне. Затем беру её на руки и сажусь на пол.
- Малышка моя, тебя тоже нет, представляешь? Я тебя тоже выдумал. Вот такой вот у тебя папа…идиот и псих. Хорошо, что ты не настоящая, а то бы тебе было стыдно за меня. Прощай. Я тебя очень сильно люблю. Передай маме, что я её тоже люблю. Не знаю, как я буду без вас… 
Сказав это, я целую её в лоб, кладу на кровать и отворачиваюсь. Еще некоторое время, я слышу, как Сонечка лепечет что-то на своём языке, но еще через мгновение наступает тишина. Мертвая пустая тишина. Я потерял их в очередной раз. Моя жизнь снова стала пуста.

Вытираю слезы с глаз окровавленной рукой, нахожу в тумбочке мелочь, выхожу из квартиры, не захлопнув дверь. Дойдя до остановки, сажусь на нужный автобус и отправляюсь в полутора часовой путь. Я возвращаюсь.

Последняя глава.

Яркий и солнечный день подходил к концу. Когда я доехал до места, уже почти стемнело. По дорожке, я прошел к центральному входу, из которого меня, полностью здорового человека, выпускали только сегодня утром. Дверь мне открыл незнакомый молодой человек и с удивлением посмотрел на меня. Я попросил позвать Ивана Семеновича, хотел рассказать обо всем ему и попроситься назад. Хотел, чтобы мне вкололи двойную или тройную дозу лекарства. Пусть сделают меня овощем, обколют лекарствами, лишь бы больше ничего не чувствовать. Да пусть хоть убьют меня, мне уже все равно. Я попытался войти вслед за ним, но он, с еще большим удивлением, сказал мне:

- Это закрытое учреждение, посторонним вход воспрещен. Сами понимаете, куда пришли. Ожидайте здесь – и скрылся за толстой дверью.
Наверное, он не признал во мне психа. Неужели, я выгляжу как нормальный человек? Я поймал не один десяток косых взглядов в автобусе и, до конца пути, так никто и не решился сесть со мной рядом. Ожидание доктора затягивалось. Прошло уже около 15 минут, но ко мне так никто и не выходил. Я постучал еще раз. Дверь приоткрылась и я увидел того же молодого человека.

- Скажите, пожалуйста, сколько мне еще ждать? – сказал я, как будто, куда-то опаздывая.
-  Ждите столько, сколько нужно. Иван Семенович очень занят, у него операция. Как только освободится, выйдет к вам – быстро произнес он и, с грохотом, закрыл передо мной дверь.
- Какая еще операция, - сказал я вслух, - вы что там, начали ставить опыты над душевнобольными, разрезая их как лягушек и показывая студентам? Бред какой-то. Вот тебе и … - сказав это, я поднял голову на табличку с названием учреждения, висевшую над дверью и замолчал. На черном фоне золотыми буквами было написано: «Городской морг № 3».

Я обернулся вокруг, отошел с крыльца и осмотрел всё здание. Сомнений быть не может, именно из него меня сегодня выписывали. По пути сюда, я видел ту же дорогу, что и утром и, даже остановился возле той самой лавочки, на которой сидел и разглядывал мою находку.   
 
Открылась дверь и на пороге показался Иван Семенович. Единственный человек, который, как мне казалось, мог все объяснить. Он, молча, махнул мне рукой, призывая зайти, и скрылся в темном коридоре. Я проследовал за ним. Иван Семенович, ждал меня в небольшом кабинете, слева от входа, в котором умещался только стол и два стула. Тяжело вздохнув, он сел и закурил сигарету. Я остался стоять.

- Присаживайся, не бойся. Я так понимаю, что теперь-то ты к нам насовсем? – произнес он с легкой улыбкой.
   - Вообще-то, я шел не сюда. Да и с утра мы с вами встречались совсем не в этом месте.
- Ну, здесь ты не прав, сынок. Именно тут мы с тобой и виделись. Я, вообще, тут со многими людьми знакомлюсь. Жаль, что ненадолго.
- Что я мог тут делать? Я же сумасшедший. У меня глюки, видения, паранойи, фобии и еще целая куча всяких болезней, я в больнице должен был лежать, а не здесь.
- Это нормально, что все происходящее, ты воспринимал просто как психические отклонения. Ты же был то с одной стороны, то с другой. Тяжело, наверное, тебе пришлось, вот мозг и устроил такое представление.
- Какое представление, что вы несете? Вы лучше меня знаете всю мою историю. Всю эту вымышленную жизнь, семью, работу. Вы заполняли мою историю болезни и ставили мне уколы. Не могли же вы ставить уколы… мертвецу.
- Тогда ты еще им и не был. Валялся в больнице, что неподалеку. Врачи над тобой суетились. Насколько я знаю, ты в коме был. У тебя состояние то на улучшение шло, то резко хуже становилось. Теперь уж, видимо, всё, раз сам сюда пришел, а не как в прошлый раз. Неужели ты и сейчас не можешь ничего вспомнить? По идее, должен начать-то.
- Я.. нет, не помню. И, вообще, не понимаю, что вы говорите, - всё происходящее, казалось мне невозможным. В очередной раз.

- Вспоминай тогда. Обидно будет уйти навсегда, так и не поняв ничего. Жена, ребенок твой, это все, конечно, правда. Не говорили мы тебе, чтобы помочь выкарабкаться. Боялись, ты вспомнишь, что с ними случилось, да и понесешься за ними. Полгода назад ты с семьей в аварию попал. Один только выжил, да и то, без сознания остался. Знаешь ведь, говорят, что человек, ожидая смерти, вспоминает всю свою жизнь? Так и есть. Ты начал вспоминать всё, что с тобой происходило до аварии. Решение о жизни или смерти, по сути, в таких случаях, принимает сам человек. Не понимая этого, конечно, на подсознательном уровне. Если бы твои воспоминания дошли до момента аварии, ты бы, разумеется, не стал бы больше бороться за жизнь. Пошел бы следом за своими, да и всё. Мы сразу и подумали, что шансов у тебя маловато, все-таки трагедия ужасная. Не выбросить ее просто так из головы. Но потом этот Миша появился. Он помочь тебе очень хотел, себе-то уже не мог. Начал убеждать тебя, в том, что все твои воспоминания, просто чушь. Что не было у тебя никого и, соответственно, в аварии ты никого не терял. Силы хотел тебе придать. Забыл бы ты свою настоящую жизнь, да и очнулся бы, наверняка. Я тоже подыгрывать ему стал, думал, что получится. Насовал еще тебе, целую кучу фотографий в воспоминания, думал, узнаешь кого-нибудь. Это же твои родственники. Все те, кто переживает за тебя и хочет, чтобы ты жил. Но, видимо, просчитались мы. Ты забыл вообще всех. В твоей голове осталось место, лишь для самых любимых. Очень сильно ты к ним прикипел, никак забыть не мог. Вот и теперь, пришел сюда сам. А в прошлый раз, ты слишком тяжело перенес слова Миши, что твоих-то не существует. Всё это отразилось на твоем самочувствии, вот ты и заглянул к нам. Одним глазком на тот свет, как говорится. Теперь-то уже понятно, что нет тебе никакой жизни без них. Значит, скоро я с тобой и настоящим познакомлюсь.

Он замолчал. Сигарета дымилась в его руке. Он так ни разу и не поднес её ко рту. Я не мог поверить услышанному. В который раз. Как заставить себя поверить, что ты одновременно лежишь где-то там под капельницами и находишься здесь? Где все эти золотые лестницы в небо и божественные ангелы, возносящие тебя? Я умираю, но, тем временем, сижу в этой комнате и разговариваю с живым человеком, пусть и патологоанатомом. Каким образом тогда он меня слышит, разговаривает со мной и пытался помочь мне очнуться? Он…

- Вы Бог?

- Хаха, нет, ты что, - он засмеялся бодрым заливистым смехом, - у него, точно, не так много времени, чтобы заниматься каждым заблудившимся. Я всего лишь проводник. Слежу за переходом из одного мира в другой. Когда ко мне твои родные поступили, у меня внутри перевернулось все, понимаешь, хоть я тут и далеко не первый год работаю. Нам нельзя вмешиваться в ваш выбор, помогать вам, но тут я не удержался. Жалко тебя стало. Этот Миша еще помогать начал.
- Кто он?
- Это тот, из-за которого всё и произошло. Виновник аварии. Алкоголик и суицидник. Каким-то чудом вообще права получил. Поссорился с женой, выпил водки с горя, да и поехал к друзьям за город. Вылетел на встречку. Сам он мгновенно погиб, даже осознать ничего не успел. А когда понял, слишком поздно было. Рвался помочь тебе. Хотел хотя бы тебе жизнь сохранить, - он затушил окурок, догоравший у него в руке, откинулся на спинку стула и посмотрел на часы, - что-то долго везут. Слушай, парень, может не поздно еще. Теперь ты все знаешь. Давай, беги отсюда. Постарайся выкинуть из головы все это горе. Жизнь то она может и продолжаться, ты ведь молодой еще. Стисни зубы и борись. Сил тебе не отбавлять, выкарабкаешься.
- Зачем же вы Сонины носочки мне в карман положили, если хотите, чтобы я выкинул их из головы?
- Что? – он сделал удивленное лицо, - какие еще носочки? Я не клал ничего… Миша тоже не мог… Ну, наверное, привет тебе такой получился, от твоей семьи. Жена и положила, на память, наверное…

Я глубоко вздохнул и опустил глаза. Наконец, я всё понял. Мне не нужно больше никуда бежать, не нужно отличать правду от вымысла. Не нужно думать, реальны ли те люди из моей памяти или нет.

- Спасибо, Иван Семенович, за предложение, но я уже пришел куда хотел. Я так долго ждал моей встречи с любимыми, что просто не могу опять уйти от них или довольствоваться плодами моей фантазии. Аня не на память мне их положила, плохо ей там без меня, скучает. Я тоже больше не могу без них. Устал. Я понимаю, вы тут судьбы вершите, с помощью алкоголика-убийцы, но разве вам в голову не приходило, что не может быть никакой жизни, после случившегося? Не смогу я очнуться, выписаться из больницы и начать заново жить, даже в окружении толпы любящих родственников. Невозможно прийти в наш дом, видеть Анины вещи, одежду, трогать Сонины игрушки и просто продолжать жить. Я согласен гореть в аду, лишь бы они рядом были. Они и есть моя жизнь. Без них я никто, просто пыль.

На этом наш разговор закончился. Через открытое окно кабинета, стало слышно, как к зданию подъехала машина. Иван Семенович, молча, пожал мою руку и пошел принимать тело. Я сидел на стуле и думал только о том, что уже очень скоро увижу своих любимых девчонок. Наконец-то все закончится. Придет покой и тишина. Уже очень скоро я обниму их и больше никогда не отпущу. Мы будем вместе. Навсегда.