Все напоследок сели за круглый стол.
В комнате был полумрак – свет включать не хотелось.
Упакованные вещи лежали в узлах и в сумках на пороге большой комнаты.
Людмила Васильевна долго молча смотрела на свои руки, лежащие на столе.
- Я сказала всё.
- Я не согласная переезжать к тёте Тамаре – Лида повернулась к окну отчуждённо глядя в сторону.
- Объясни мне почему?
- Я уже объясняла.Что мы там будем делать?
- Там дом зимней и пока не приедет Тамарин брат Володя мы будем там жить.
- Сколько там жить?
- Он ещё не скоро приедет – ему ещё служить и служить на севере.
- А вдруг сейчас приедет?
- А вдруг не приедет?
- А на что жить там?
- Ну видишь, как Ольга с нами поступила.
- Мама, о чём ты?
- Она дедовский дом втихаря продала! Себе все деньги присвоила и в Петербург смылась, чтобы с нами не делится! Мы тоже наследники этого дома! Ваш отец – её брат, он тоже внук её деда! Федька твой – Людмила Васильевна кивнула на Нину – «домик недостроенный с мансардой, домик недостроенный с мансардой», а домик говорят в четыре этажа, с лифтом, с бассейном, с тёплыми полами и с бильярдной! Двенадцать миллионов потянул! Чего это она не захотела с нами делится?
- Мама, какой лифт?! Какие двенадцать миллионов?! Ну дали бы они нам немного денег – так что из этого?
- Как что?! Мы бы сейчас с деньгами сидели! – возмутилась Людмила Васильевна.
- Не сидели бы мы с деньгами! Проели бы мы их, как и всегда проедали, когда они их нам давали и остались бы вот так же сидеть у разбитого корыта! Я с вами не еду!
- Как не поедешь?! Окончательно не поедешь?
- Я с Павловым договорилась! Я иду к нему работать и остаюсь здесь жить.
- С каким Павловым? С Иваном? С этим торгашом со столами на шоссе?
- Да!
- А ты знаешь, что он за человек?
- Знаю!
- В торгашки идёшь к нему работать?!
- Ну вы же в бомжи идёте жить?!
- В какие бомжи?
- В чужой дом на птичьих правах идёте жить до первого пинка под зад.
- Нам больше не куда идти, а тётка Тамара нам родственница! – закричала на Лиду мать - Счастье, что у неё родительский дом в наследство достался!
- Не дом, а пол дома. Пол дома в наследство досталось, а не целый дом!
- Пусть будет пол дома! Вторая половина её брату принадлежит! Пока её брат Владимир не приедет – она в нем хозяйка! Чем пустому дому стоять?! Лучше, чтобы люди в доме жили, протапливали бы дом, следили за всем! Томка ведь не рядом с домом живет, ей с другого конца деревни не уследить.
- Ну, а наш дом зачем за сто пятьдесят тысяч продали?
- Не продали, а отдали! А ты продай его дороже! Стасов уже судом грозился – долги назад требовал! Хорошо, что дом за долги взял! Теперь хоть чисты – ничего на нас не висит!
- В общем – делаете, что хотите, а моё последнее слово – я остаюсь!
- Ох-ох-ох – Людмила Васильевна завертела ладонями перед лицом - Где жить то будешь здесь, «остаюсь»?
- К Павлову в дом пойду жить. У его жены сейчас с ногами плохо – сказал с начало ей помочь по хозяйству. Там у них есть комнатка свободная для меня.
- Комнатка? Прислугой что ли идёшь к ним работать? – мать ехидно смотрела на старшую дочь.
- За деньги иду прислугой работать, за деньги! Сначала прислугой, если тебе это так нравится! А что – здесь в Сосновке другая работа есть?
- Тьфу! – в конец разозлилась мать на Лидию.
Стасов пришел к часу, забрал у Людмилы Васильевны ключи от уже своего дома и помог снести сумки и узлы к автобусной остановке.
Лида подождала со всеми автобуса, помогла занести вещи, грустно постояла в ожидании, когда автобус поедет, помахала рукой вслед уезжающим и пошла в дом к Павловым.
Всё, теперь здесь она осталась одна – без дома и без денег.
Елена Сергеевна тяжело ступая и держась за косяки дверей показала Лиде её комнату.
- Здесь будешь.
- Да, хорошо.
- Нам эта часть дома от предыдущих жильцов достался - Иван Васильевич её выкупил. Мы здесь ещё ремонт не делали.
- Так у вас теперь весь дом в собственности?
- Да, Иван Васильевич так захотел.
- А что я должна здесь делать?
- Ну ты видишь, как я хожу? Мне с кровати встать трудно. Расхожусь, когда, то ещё ходить могу. Обед приготовить нужно. Ты готовить умеешь?
- По-простому могу, а что-то сложное – не пробовала.
- Ну в этом разберёмся. Обед по-простому приготовить, посуду помыть, бельё в машинке постирать, полы…пыль… У нас сыну пятнадцать лет – он отцу помогает в работе, а девочки ещё маленькие – Маше одиннадцать лет, а Наташе восемь. Я их заставляю по дому что-то делать – не хочу, чтобы они белоручками росли.
- А это что – кухня раньше была?
- Да. Та комната больше – там Иван Васильевич свои товары на ночь привозит, как склад комнату использует.
- А что мне сейчас делать?
- Осмотрись, какая мебель тебе нужна – затащи её к себе в комнату. Вот тут шкаф стоит – Елена Сергеевна постучала по дверце шкафа рукою - Он нам не нужен. Можешь его взять. Диван у тебя тут уже стоит.
- Мне этого достаточно.
- Обед на сегодня у нас есть. В магазин девочки сами будут бегать. Пол сегодня подмети и где нужно – помой. Цветы на подоконниках посмотри – я Машеньку просила полить их, а полила она их или забыла я не смотрела. Антресоли вот здесь посмотреть. Что там в них лежит? Выбросить, если есть хлам.
- Хорошо – я сейчас вещи разложу и займусь.
- Иван Васильевич сегодня обедать не придёт, так что вместе сядем обедать в комнате.
- Я поняла. Хорошо.
- Обед в холодильнике.
- Я всё поняла, я разогрею.
- Ну и хорошо.
После обеда Лида полила цветы, подмела и помыла полы во всём доме, передвинула шкаф в отведённую ей комнату и поставила его около окна.
Лида видела в окно, как старшая девочка Машенька возилась во дворе у сарая.
Машенька обернулась на окно, посмотрела на Лиду и крикнула ей.
- Марта хорошенького котёночка принесла.
Лида вышла по чёрному ходу из дома во двор.
- Марта котёночка принесла – повторила Машенька - Он такой хорошенький.
- Да-а-а – согласилась с ней Лидия.
Котёночек правда был хорошенький-хорошенький, светло серенький с беленькой мордочкой и лапками и бирюзовыми глазками.
- Ах какой красавчик, какой миленький.
- Как игрушечный.
- Прелесть, что за котёночек.
Машенька сбегала за молоком для котёночка и принесла его в блюдце.
- Можно его погладить? Я осторожно.
- Погладь, погладь, можно погладить.
- Хорошенький.
Лидия выпрямилась и посмотрела в сторону - а как интересно их кот Васька в старом доме?
Один остался.
Что там с ним?
А как там мама с сестрами?
Они же уже, наверное, доехали.
Это же у чёрта на куличиках куда они поехали.
Ну, продержатся они там какое-то время, а дальше что?
- Жуть.
- Что?
- Жуть, как красив этот котёнок.
- Жуть.
Вечером Иван Васильевич с Артёмом приехали домой.
Они после ужина прибили волейбольное кольцо во дворе к стене сарая и стали кидать в него мяч.
Маша унесла кошку с котёночком в дом от них подальше.
В заброске мяча в кольцо победил Артём.
Лида смотрела из окна на их соревнование, спать ей не хотелось и от нечего делать Лида сначала походила по комнате взад-вперед переставляя вещи, а потом вспомнив, что Елена Сергеевна просила ещё посмотреть антресоли в этой комнате и решила заглянуть, есть ли что на этих антресолях.
Она пододвинула стол, забравшись на него и открыла дверцы.
В глубине виднелся тюк с перевязанными старыми вещами брошенные видимо предыдущими хозяева.
Лида подцепила тюк шваброй и скинула его вниз.
Ветхий рваный свитер, старый пиджак, рабочая грязная куртка, какие-то юбки, детские колготки…
Лида развязала и перетряхнула эту кучу вещей – вдруг какая ни будь из этих тряпок нужной окажется.
Неожиданно из тряпья выскочило кольцо, и покатилось кругом по полу.
Лида ловко его поймала.
Она положила кольцо на свою ладонь и стала рассматривать его.
Кольцо было большое, широкое, явно женское, насыщенно-оранжевого цвета.
Золотое кольцо определила Лида.
Червонное золото.
Обручальное...
Это что – примета для неё, ей что – быть замужем?
Как это кольцо туда попало?
Кто его туда спрятал?
А кто его раньше носил?
А если в неудачном браке женщина кольцо это носила?
Эта неудача перейдёт к ней?
Лида подержала кольцо на ладони, покачала его в воздухе.
Тяжёлое.
Прямо сокровище в руке.
Или это не сокровище?
Мерить кольцо Лида не стала.
Побоялась.
Она нашла узенькую розовую ленточку в вещах, отрезала нужную длину и продела её через кольцо.
Обручальное кольцо на ленточке на шее не носят, но куда его ещё девать?
Лида спрятала кольцо за воротник блузки.
А вдруг это кольцо жениха притянет?
Хорошего-то жениха хочется.
Артём до позднего вечера стучал мячом по сараю.
Не то, чтобы он мешал Лиде уснуть, просто монотонный стук порядком надоел ей.
- Ты что Артём прячешься от нас? – прямо под окном раздался чужой голос.
Лида вздрогнула от неожиданности.
- Мы тебя ищем, ищем везде.
- Ничего я не прячусь.
- А деньги, когда за провода отдашь?
Лида тихо встала с дивана и подошла к окну.
Витька Голиков и Лешка Черный стояли под окнами.
У Витьке Голикова в руках была верёвка с привязанной к ней гайкой – он, раскрутив её вертел перед собой.
- На счётчик поставим, если до выходных не отдашь.
- Верну. Сказал – верну – Артём боязливо отступил к сараю.
- Тридцать тысяч. Если до выходных не принесёшь – тридцать пять тысяч будет. Мы финансовый урон из-за тебя терпеть не будем. Ты сам к нам напросился.
- Отдам – что пристали – Артём уперся спиной в стену сарая.
- В бизнесе не только прибыль бывает.
- И убыль бывает – добавил Лешка Черный.
- Вот именно – убыль – поддержал Лешку Витька Голиков.
- Хоть у своего отца укради, а принеси нам деньги и учти, в бизнесе – это как карточный долг – это вопрос чести.
- Я сказал принесу. Что пристаёте?
Артём прошмыгнул на крыльцо и открыв дверь черного хода проскользнул в дом.
Лида слышала, как он прошел по комнате обходя коробки с товаром к двери и вошел в хозяйскую половину дома.
Лида на цыпочках вышла из своей комнатки и осторожно подошла к окну большой комнаты.
- Во дурачок – Витька Голиков рассмеялся под окном.
- Как мы его на испуг то взяли?
Они пошли вдоль дома к калитке.
- Нечего было к нам навязываться.
- Конечно – мы бы и без него справились, а тут дели всю прибыль на троих. На двоих удобнее.
- А машину мы где теперь возьмём, чтобы провода вывести?
- Тихо ты. Надо подальше их отвести отсюда, в другой приёмник металлолома отвезём, чтобы не попасться.
- На чём теперь отвести то их? Машины нет.
- А если у его отца напрокат машину взять?
Они оба громко рассмеялись.
Лида отошла от окна – так вот значит кто провода со столбов срезал в Кузино.
И хозяйский Артём в этом участвовал.
Ну и дурак.
На следующий день к обеду Иван Васильевич приехал домой.
Лида специально вышла в коридор после того, как он снял куртку в прихожей и повесил её на крючок посмотреть, как он повесил свою куртка.
Артём повертелся по комнатам после приезда отца и вышел к вешалке.
Лида выглянула за ним – куртка его отца висела уже с другими складками – значит Артём трогал её.
Деньги в ней скорей всего искал.
Лида вышла к Артёму в коридор.
Он хотел уйти, но она остановила его взяв за локоть.
- Тебе сколько лет?
- Пятнадцать.
- Пятнадцать? Возраст дурака?
Лида показала Артёму на куртку.
- Что?
- Ты что?
- Это ты что? Я вчера весь ваш разговор на дворе слышала.
- Ну и что? – Артём вывернул руку от Лилии.
- Как это что? Отец обнаружит, что деньги у него пропали из кармана. На кого он подумает? Я здесь новый человек – кого он в первую очередь заподозрит?
Артём молчал.
- А ты знаешь, когда ты ушел я и дальнейший их разговор слышала? Они смеялись над тобой. Это они ваши ворованные провода перепрятали, чтобы с тебя за них деньги потребовать.
Артём отшатнулся.
- Я своими ушами это слышала. У твоего отца хотят машину на прокат взять, чтобы эти провода подальше отвести в другой приёмный пункт металлолома, и чтобы их никто не поймал. Ты понял, о чем тут речь? Ты что – идиот? Они взрослые парни – ты им нужен был ради машины. Ты предаёшь отца своего, семью свою ради чего? Ты понимаешь, что ты делаешь?
- Да.
- Что значит «да»? Ты свою семью на этих шаромыжников променял?
- Я не знал.
- Что ты не знал? Что воровать грешно?
Иван Васильевич выглянул из-за двери услышав их разговор.
- Что здесь происходит?
- Я тебя покрывать не буду – Лида повернулась к Ивану Васильевичу.
Иван Васильевич посмотрел на сына.
- Иван Васильевич, у вас в куртке деньги были?
- Деньги?
- Проверти – они на месте?
- Артём, что это такое? – Иван Васильевич развернул Артёма к себе.
- Иван Васильевич, я вчера была свидетелем разговора Витьки Голикова и Лешки Черного с вашим сыном. Эти ребята пришли с улицы в ваш двор, а я была у окна в доме и всё слышала. С вашего сына вымогали деньги – тридцать тысяч рублей. Витька Голиков и Лешка Черный с вашим Артёмом срезали провода со столбов в Кузино.
- Я не срезал провода! – Артём стоял весь красный у вешалки.
- Ты во что ввязался? Какие деньги? – повернулся к нему отец.
- Меня Витька Голиков и Лешка Черный на счётчик поставили.
- На какой счётчик?
- Иван Васильевич – я вам всё сейчас объясню. Они срезали провода.
- Я не срезал! – опять возразил Артём.
- Тогда, что ты делал?
- Я оттаскивал провода и закручивал их.
- Они потом спрятали эти провода – Лидия продолжала объяснять Василию Ивановичу ситуацию.
- Мы их за забором у лесопилки за кустами спрятали, где высокая трава, а они пропали – виновато оправдывался Артём.
- Эти пацаны перепрятали затем эти провода, а Артёму вашему впарили, что это по его вине провода пропали и требуют с него деньги за эти провода. Тридцать тысяч рублей, а после выходных уже тридцать пять тысяч.
Иван Васильевич с силой дал сыну подзатыльник.
Артём отлетел в угол.
- Что это такое?! Что я такое слышу?! До чего я дожил?!
- Это они его научили украсть у вас деньги для них.
Иван Васильевич очередной раз замахнулся на сына – Артём отшатнулся в сторону.
- Не надо, папа!
- Что ты там у меня из куртки вытащил?
- Семь тысяч.
Артём достал деньги из своего кармана и протянул их отцу.
- Ты понимаешь, что их поймают, а это тюрьма?
- Я не хочу в тюрьму – начинал плакать Артём.
- Почему они с тебя деньги требуют?
- Я Ромке Логинову сказал, что мы провода срезали и много денег на этом заработаем, а он ребятам похвастался, что всё знает о срезанных проводах – провода-то после этого и исчезли - ну и они сказали, что в этом я виноват, что разболтал всё.
- Значит весь посёлок у нас уже знает, что это вы провода срезали.
- А что теперь будет со мной? – всхлипывал Артём.
- Тюрьма тебе будет.
Артём заплакал.
- Пошли.
- Куда?
- В тюрьму, тьфу, совсем запутали – в полицию пошли сознаваться.
- Меня ребята за это убьют.
- А так я тебя убью – Василий Иванович вытолкал Артёма из угла - Выбирай, кто тебя убивать будет?
- Я не пойду, я боюсь – упёрся Артём.
- А воровать не боялся?
- Я не воровал, я только закручивал проволоку.
- Я не хочу, чтобы у всего посёлка на виду к нам приехала полицейская машина и тебя в наручниках при всем честном народе вывели из дома.
- Они меня арестуют?
- Ну не расстреляют же.
- Папа! Что ты говоришь! Я же твой сын всё-таки!
- А я твой отец всё-таки, и я лучше знаю, что сейчас нужно делать.
- Иван Васильевич – Лида вмешалась в разговор – вы скажите, что это вы услышали у окна их разговор во дворе – поэтому полиция и узнала о них. Получится, что это они виноваты, что в полиции всё узнали.
- Во, слышишь, как за тебя люди переживают? – Василий Иванович опять дал Артёму тумака.
У отделения полиции рядом с машиной Иван Васильевич столкнулся с Алексеем Шульгиным.
- Здравствуй, полиция.
Алексей в приветствии махнул головой.
- Ну, не нашел ещё тех, что провода срезали в Кузино?
- Нет, ищем ещё.
- А я вот словил – Иван Васильевич махнул на Артёма.
- Витька Голиков, Лешка Черный и мой провода срезали. Идём к вам с повинной сознаваться.
- Я не резал – возразил Артём со страхом глядя на Алексея Шульгина.
- Он не резал, он на атас стоял и провода, срезанные сматывал.
- Папа! – взмолился Артём.
- Арестовывай его Лешка – Иван Васильевич моргнул Алексею – Ты его как следует допроси -
Иван Васильевич показал кулак за спиной сына - Чтобы он хорошенько всё это пронял.
- Что, действительно ты провода срезал? – Алексей повернулся к Артёму.
- Да, я их только сматывал.
- Ну ты даёшь. Пошли в отделение.
Артём пришел домой через час – бледный, серьёзный – женская часть семьи встретила его взволновано.
Елена Сергеевна последняя обо всём все узнала и увидев Артёма бросилась к нему навстречу.
- Что я узнала! Артём!
- Меня отпустили домой и сказали, что я не опасен. Поехали за Витькой Голиковым и Лешкой Черным.
- Артём – Лида вышла вперёд – ты на меня не обижайся – я всё сделала правильно и в твоих интересах.
- Я думал так деньги можно по-быстрому заработать.
- Так это же воровство!
- Я это конечно понимал, но они так правильно и солидно говорили – я всё перепутал.
- Отец что сказал?
- Повторить?
- Не надо.
Вечером Иван Васильевич привёз на машине коптильный шкаф.
Вдвоём с сыном они его разгрузили и затащили на задний двор за сарай.
- Я тебе, Лида, такую работу придумал – сам удивился. Чего тебе на шоссе со всеми на ветру стоять – будешь дома коптить рыбу. Я тебя научу и за главного тебя здесь оставлю. Годится?
- Я не знаю, как коптят рыбу.
- Я тоже не очень знаю. Вот – ящик с коптильни мне отдали. Нужны ольховые стружки. Ты завтра к лесу сходи – ветки ольхи принеси. Ты знаешь, как ольха выглядит?
- Конечно знаю.
- А рыбу я завтра привезу.
- А как с Артёмом? – тихо спросила Лида.
- Да он же несовершеннолетний, да сам в полицию пришел.
- А те?
- А они совершеннолетние и это они срезали провода.
- Они сейчас в полиции?
- А кто его знает?
- Ясно.
Лида с Машей с утра сходили за лесопилку, где было много невысоких кустов, по засохшим серёжкам на ветках безошибочно нашли ольху и наломали веток сложив их в небольшую кучку.
«Как там мама с сестрами»? – всё время крутилось у Лиды в голове.
Она в хороший дом попала, комната своя, пусть даже это бывшая кухня, но отдельная комнатка.
Да что там говорить – фактически однокомнатная отдельная квартирка – редко кто на эту сторону дома заходит.
Можно у себя днём отдохнуть, полежать, побыть одной.
Вот кольцо золотое нашла.
Лидия погладила себя по груди – кольцо легко нащупывалось через тонкую блузку.
Хороший дом, но чужой – по-другому говорят, по-другому шутят, смеются.
Не её это дом.
Маша понесла все собранные ветки домой, а Лида зашла на неработающую лесопилку, походила по ней, побила носком туфли опилки под ногами, потом прошла по дороге к поселку, мимо площади и их бывшего дома.
Дом стоял на старом месте.
Лида остановилась у забора и облокотилась о штакетник, погладила ржавый почтовый ящик.
Кот Васька вышел из-за угла дома, прошел под крыльцом и сел на солнышке у окна.
- Киса, киса, киса. Васенька, Васенька.
Никакой реакции.
Родной дом, а не войдёшь.
До последней доски знаком, а чужие занавески на окнах уже весят.
Старший сын Стасова Валерка сюда въехал с женой.
Свадебный подарок отца.
Почему так получилось?
А с другой стороны – не всю же жизнь тут жить?
Да, не всю.
Как там мама с девочками?
Рыбины, что привёз Иван Васильевич были удивительно большие.
Лещи.
Их мужики сетями наловили.
Половину нужно было закоптить и отдать, а половину забрать себе за копчение.
Иван Васильевич показал, как надо их положить на решётки в коптильном шкафу.
Ольховые ветки он нарубил топориком на мелкие обрубки.
Первую партию коптили совместно, собравшись за сараями.
Лещи были вкусными.
Костлявыми, но вкусными.
Очень костлявыми и очень вкусными.
Косточек мелких было много-много.
Наелись все.
- Елена Сергеевна, а кто раньше жил в этой части дома, где я сейчас живу? - Лида подсела к хозяйки.
- Титовы там жили.
- А что съехали?
- Мишка у Гали второй муж был. Мишка хороший мужик был, две девочки у них общие. А до Миши Галя за Васькой Полуяновым замужем была. Ревновал, всё бить её пытался, всё кричал, что под её каблуком жить не будет – такие тут мадридские страсти кипели.
- И тайны.
- Что?
- И мадридские тайны.
- Тайны?
- Да.
- Ну, в общем он как напьётся, так к сыну ходил и скандалы по привычке устраивал. Мишка с Галкой не выдержали и нам свою часть дома продали и уехали в Заречье.
- Вот значит, как.
- А о каких тайнах ты говоришь?
- Да не знаю – рассказывать вам или нет.
- Рассказывай, если начала.
- Я тут по вашей просьбе антресоль освобождала от старого барахла. Там вещи ваши были?
- Нет, откуда нашим вещам там быть?
- Кольцо обручальное у них из вещей выкатилось.
- Кольцо? Обручальное кольцо? Покажи.
Лида потянула за ленточку и вытянула наружу кольцо.
- Ох какое – Елена Сергеевна потрогала его рукой – Это не Галино кольцо. Это старинное кольцо червонного золота. Галя такое не носила и носить не могла. Они скромно жили.
- Может по наследству досталось?
- Это наверно Варино кольцо. До них Варя с дочкой тут жили. Вот на Варю это похоже. У неё тётка оперная певица была – богатой женщиной слыла. У её тётки с возрастом голос сел, петь больше не могла. Семьи у неё не было – она и попросила у своего брата – Вариного отца – одну девочку на воспитание взять. Их три сестры было у родителей – вот старшенькую Наташу эта тётка и взяла. Их три сестры было, брат старший и три сестры – только брат был им по отцу родной. Отец его овдовел в первом браке и второй раз женился, так брат их мать за мать считать отказался, особняком держался. Ещё правда младший брат у них был, так тот умер мальчиком. Наташа могла или их тётка Варе это кольцо на свадьбу подарить.
- Я вот нашла и себе присвоила.
- Ну и правильно сделала. Когда это всё было? Лет десять назад если не больше. Варя с мужем то развелась. Там и Варены вещи могли спокойно быть на антресолях. Мы же русские люди – у нас же что до нас положили, то пусть и лежит дальше пока хозяин не отыщется. Галина спокойно могла вещи оставить не тронутыми и просто свои рядом положить.
- Ничего, что я забрала это кольцо себе?
- А кому ещё его было забирать? Ты нашла – ты и забирай. Только на шее обручальное кольцо не носят – это к незарегистрированному браку.
- Я замуж не собираюсь.
- А если соберёшься?
- Тогда кольцо сниму.
- Варя хорошей была женщиной – Елена Сергеевна размешала ложечкой сахар в чашечке и посмотрела на кружащие по стенке чашки чаинки - И Галя хорошей женщиной была – там негатива на кольце не должно быть. Я вот наблюдаю сколько – даже уже в маленьких девочках заложено природой правильное понимание семьи. Есть конечно исключение, но как правило девочки более правильные семейные люди, чем мальчики. Причина то разводов какая обычно бывает?
- Что – мужчины на семью не так ориентированы?
- Вот именно.
За забором у соседей разгоралась суета.
Как же – сын пришел с армии.
Возникла идея.
На Руси как – ребёнок родился – обмыть ручки-ножки нужно, радость если какая – напиться с радости нужно, если горе какое – святое дело над стаканом пьяным поплакать, годовщина взятие Бастилии – наш день, диссертацию человек защитил – а как же без этого, не защитил, обругали его – стресс снять, умер кто – а как же не помянуть, в армию сын идёт – пол посёлка гуляет, чтобы служилось хорошо, с армии вернулся – посёлок на изготовке.
С армии человек вернулся!
Повод есть!
Соседка за помощью прибежала к Ивану Васильевичу.
- Завтра гуляем?
- Да.
- Договорились.
Лида согласилась им помочь.
С утра всё варилось, пеклось, столы на веранде у соседей накрывались, мужики бегали уже с утра пьяные в магазин за хлебом и ещё раз за водкой, открывались припасённые баночки с солёными огурчиками, имя белой свиньи ещё вчера ушло в прошлое.
К четырём часам все стали собираться.
Пять машин и трактор загородили соседский забор.
Мужчины организовали кострище и вынесли таз с маринованным мясом.
Гурий включил на полную мощность музыку.
Елена Сергеевна осторожно дошла до соседей и села у них на веранде.
Когда лещи закоптились Лида выложила их на больше блюдо и отнесла блюдо к соседям.
- Танцуем все!
Гурий подлетел к ней и потащил танцевать.
- Да уймись ты, освобожденный.
- Дембель! Дембель!
- Рассаживайтесь, рассаживайтесь за столом.
- Огурчики сюда пододвиньте.
- Холодец поставьте на холодильник – место освободится – мы его на стол перенесём.
- А хлеб порезали?
- Водки достаточно?
- Ещё у Вити в комнате есть.
- Селёдочку, селёдочку сюда.
- А я с вами сяду.
- А я за вами ухаживать буду.
- Морс забыли!
- Шашлык попозже – пусть костёр догорит.
- Я аджику принёс собственного изготовления.
- Картошечка, картошечка горячая кому?
- За Гурия выпьем!
- Ура!
- Гурий – за тебя!
Лида сидела за столом уже порядочно измученная всеми этими приготовлениями.
Ноги гудели от беготни.
- Как служилось?
- Во! – Гурий поднял большой палец вверх.
- Дедовщина была?
- Ещё не родился тот дед, что бы надо мной командовал! – Гурий поднял над собой кулак с кастетом.
- Правильно! В обиду себя давать нельзя!
- Гурий, за тебя!
- Ура-а-а!
- Ура нашей армии!
- Ура-а-а…
- Выпьем за наши вооруженные силы!
- Гурий, за тебя! Молодец, что отслужил!
Пили, ели, поставили холодец на освободившееся место на столе, переменили грязные тарелки, нарезали ещё хлеба, устроили танцы на свободном месте у столов, вышли на улицу за готовыми шашлыками – есть в помещении шашлыки было кощунственно – только на свежем воздухе шашлык имеет правильный вкус.
Пили за родителей, за здоровье, за внешнюю политику страны, за предстоящее на днях день рождение матери отслужившего Светланы Петровны, за молодёжь.
Гурий шатаясь объяснял всем, как он отличился на соревнованиях в части.
- Рукой – и кирпич пополам! Лучший результат!
- Выпьем за лучший результат!
- Гурий, дай я тебя поцелую!
- Какой парень! Какой парень!
- За родителей воспитавшего такого сына!
Лида устала от такого застолья и встала, чтобы потихоньку уйти.
- Подожди, Лида, помоги Витьку в комнату отвести, а то он уже совсем хороший.
Лида со Светланой Петровной взяли её Витьку под руки и подталкивая довели его до соседней комнаты.
- Толкни его на тахту – и Светлана Петровна бросилась разнимать сорившихся на веранде гостей.
Лида довела её Витька до тахты и толкнула его на постель.
Витька упал, не просыпаясь и мыча подобрав чью-то куртку под голову как подушку захрапел.
Лида повернулась, чтобы уйти – Гурий широко расставив ноги стоял в дверях и шатаясь держался за дверь.
- Это ещё что такое?
Гурий шагнул в комнату.
- А ну дай пройти – Лидия пошла на него.
Гурий обернулся и защёлкнул за собой на щеколду дверь.
- Ты что? – остановилась Лидия.
- А ты что – не поняла?
- А ну давай отсюда.
- Сейчас.
Гурий толкнул её на тахту к спящему отцу.
Лида попятилась и спотыкнувшись упала на спину на чужие куртки.
Гурий расстегнул брюки.
Что?
Лида попыталась встать – Гурий с силой толкнул её обратно.
- Ты что – с ума сошёл?
- Да.
На пол посёлка гремела музыка.
Отец Гурия дядя Витька заходился храпом в полуметре от неё.
Лида сделала отчаянную попытку хоть бы сесть.
Гурий схватил её за горло и толкнул обратно на тахту.
Она видела, что пьяный Гурий её даже не видит.
- Пусти.
Гурий залез рукой в карман и достал оттуда что-то.
Стоя коленом на её ногах он это что-то стал одевать на правую руку.
Лида оцепенело смотрела, что он делает.
Гурий одел кастет, сжал руку в кулак и повертел им перед глазами Лиды.
Потом он размахнулся и резко ударил кулаком, не доведя его до её лица.
- Поняла?
Лида была парализована.
- С тебя же не убудет.
Отец Гурия захрапел ещё сильнее.
К грому музыки прибавилась барабанная дробь.
Как хотелось жить…
Как хотелось побыстрее отсюда уйти…
Как она сюда попала?
Лида закусила губы.
- Давно бы так.
Гурий отключился сразу – он отвернулся от отца и задышал в скомканные куртки.
Лида встала, наскоро привела себя в порядок, отодвинула задвижку и оглядев коридор пошла к выходу.
- Лидочка, где ты была? Я так тебя искала везде – помоги Серёжу пьяного туда же отвести, а то он буянит – Светлана Петровна удерживала приятеля сына за руку.
- Мне одной с ним не справится – не глядя на Светлану Сергеевну сказала Лидия.
- Я помогу.
Лида подхватила Сергея под другую руку и разворачивая его в нужном направлении стала помогать Светлане Петровне вести пьяного гостя в комнату.
На тахте на чужих куртках раскинувшись во всю её ширину храпели отец с сыном.
- Ну – сын со свином. Надрались. Может этого в соседнею комнату?
- Я не могу.
Лида вывернулась и ушла на улицу.
Что это такое?
Зачем это?
Откуда взялось?
Почему это ей досталось?
Лида вошла в свою комнату и закрылась на засов, чтобы никто не мог достать её.
Раздевшись она легла на диван и закрылась с головой одеялом.
Музыка гремела и доставала её и там.
Звон пустых бутылок, разбиваемых о телеграфный столб у дома напротив добавился к музыке.
И зачем это только такую хорошую бедную свинью Машку два дня назад забили?
Для этого?
- Ты что так рано ушла? – утром за чаем спросила её Елена Сергеевна.
- Разве рано?
- Я хватилась, а тебя нет. Я думала ты мне поможешь дойти до дома.
Всем помогай…
- Да я вчера так устала, что сама ели дошла до дома. – целый день же крутилась, как белка в колесе.
- Тебе не понравилось?
- Да напелись все.
- Да, это было.
Иван Васильевич привёз тринадцать больших лещей, и Лида во дворе закрывшись щитом от соседей стала их коптить.
Устала быстро.
После обеда так захотелось полежать на диване в одиночестве свернувшись калачиком и никого не видеть.
Её ещё тогда удивило, что калачиком никогда до этого не любила лежать.
Что-то новенькое в ней появилось.
На следующий день догадалась.
Решила – не может быть.
С ней это никогда не могло случится.
С другими – да, с ней – никогда.
Сейчас успокоится, отдохнёт, в себя придёт и всё станет на круги своя.
Надо было ни о чём не думать, а готовить обеды, мыть полы, коптить рыб для хозяина, разговаривать с Еленой Сергеевной о чём той было интересно, стирать в машинке бельё и сушить его на проволоке на улице, гладить простыни и рубашки.
За первый месяц Иван Васильевич заплатил ей десять тысяч рублей, как они и договаривались вначале и пять тысяч добавил за Артёма – так и сказал – «за Артёма».
Лида сшила на руках маленький матерчатый кошелёк с длинной ручкой, положила в него деньги, застегнула английской булавкой и повесила кошелёк себе на шею.
В России русские женщины всё вешают себе на шею.
С наступлением жары Елена Сергеевна стала чувствовать себя ещё хуже.
Лида крутилась по дому как могла, была и поварихой, и служанкой при больной, и воспитательницей для хозяйских девочек, и помощницей Ивану Васильевичу в его работе.
День за днём, день за днём…
Всё было понятно.
Времени на себя не было.
Константин приезжавший иной раз вместо хозяина за рыбой и сидел на её половине в большой комнате, пил чай и не сводил с неё глаз.
Она ему нравилась.
- Я уже не молодой, Лида. С женой два раза разводился. Два раза женился и два раза разводился.
- Что – характерами не сошлись?
- Ну, с такой не сойдёшься. Танк, а не баба.
- А дети есть?
- Дочка. Ей девятнадцать лет сейчас. В семнадцать родила мальчишку от мальчишки. Замуж за него не вышла, а ребёнка родила.
- Так любила, наверно?
- А я знаю? Сначала поженились с Надькой – её отчим ей свою комнату в коммуналке отдал. Дочь родилась. Переругались. Развелись. Я на дачах стал строить, зарабатывать хорошо. Она – «давай опять сойдёмся – дочь у нас, ей отец нужен». Расписались опять. Сосед-старик через два года с инфарктом слёг – его сын к себе забрал, а комнату стал продавать, ну – мы её и купили. Двухкомнатная квартира получилась, в центре города. Я в долги влез – она денег насобирала. Полтора года отдавали. Ругались всё время – люди же со временем не меняются. Опять развелись. Я в маленькой комнате остался жил. Потом дочка болела – вместе лечили, а потом так переругались – я домой прихожу, а она замки в дверях поменяла и меня не пускает. Обидно стало – ей значит всю квартиру, а я живи, где хочешь. У брата пожил какое-то время. Брат меня и научил – через суд отсудил себе шесть метров в своей квартире, а она всё равно меня не пускает. Вот так и живу. Шабашничаю, дачи строю, летом в детском лагере работал. Сейчас вот у Ивана на шоссе.
- Хорошо там?
- Да пустырь там. Пересечение двух дорог. Близко ни деревьев нет, ни домов – пыль одна в глаза летит. Сейчас жара – искупаться негде. Лучше бы я в лагерь детский пошел работать. Звали меня. Деньги те же, а работа спокойнее.
- Так уйди от него.
- А куда сейчас?
После выходных Иван Васильевич приехал днём за копчённой рыбой и сразу же стал спрашивать Лиду.
- Где Лида?
Лида вышла на хозяйскую часть дома.
- Ну ты меня удивила. Тебе письмо по голубиной почте пришло.
- Какое письмо?
- Проезжает мимо КАМАЗ, водитель меня спрашивает и вот – отдаёт письмо.
Иван Васильевич достал из кармана склеенный из тетрадного листка в клеточку конверт.
- Фамилия моя, имя-отчество – моё, приписка – «передать Лидии Иволгиной». Я опешил. Кто такая? Мужики надо мной смеются - «Ты, говорят, фамилию и имя-отчество сначала спрашивай».
Потом Костя догадался – «А у Лиды, говорит, какая фамилия?» Ну тут я понял, что это тебе письмо. У меня как-то твоя фамилия из ума выпала – всё Лида, да Лида.
Помятый склеенный из тетрадного листка конверт лёг на руки Лиды.
На одной его стороне было написано – «Сосновка, Павлов Иван Васильевич» и в скобках «передать Лидии Иволгиной».
Почерк был знаком – фамильный.
Удивительно, но и клетчатый лист из тетрадки пошедший на изготовления конверта тоже был узнаваем.
- Это от домашних моих. Спасибо вам.
Лида посмотрела письмо на просвет, отрезала ножницами край конверта и ушла к себе читать.
Письмо было на двух больших листках из тетрадки – Лида заглянула в конец письма – там была поставлено имя – Нина, и дата.
От Нинки, значит, письмо.
А дата?
Больше месяца значит шло письмо.
Лида села читать.
Так, Нина подробно писала, как они доехали до Ольховки, как ещё с вещами три километра шли в другой конец деревни к тётке Тамары, как та, даже не напоив их чаем повела их обратно и дальше в дом своей матери.
Домик оказался небольшой – две комнатки и коридор, который служил и кухней.
Посидели, поговорили в доме, Тамара ушла – у неё дочка Света болела.
Дом запущен, еды никакой, денег нет.
Стали всё выметать и мыть.
Нашли две вскрытые упаковки макарон.
Электрические провода срезаны за неуплату электричества.
Печку затопили – печка старая – дым весь в комнаты пошел – там что-то в ней завалилось и дымоход перекрыло.
Тамара чинить, а точнее перекладывать печку не собирается – ей деньги от брата за пол дома только нужны и всё.
Они сейчас с Надей грибы и ягоды собирают и продают их на дороге.
Катька сначала им помогала, а потом познакомилась с ребятами из агитбригады и пропадает там с ними целыми днями, бегает четыре километра в соседнюю деревню.
Мама сильно похудела и сидит вся серая дома и ничем не интересуется.
Что будет дальше?
Зимой тут жить нельзя.
Они с Надей считают, что она, Лида, поступила правильно, оставшись в Сосновке.
Надеются, что у неё всё в нормально.
Хорошо бы в Петербург поехать и работу там найти, да денег нет на дорогу и жить там негде.
Они не знают – дойдёт ли это письмо до неё.
Письмо отдадут бригадиру на ферме, а он обещал передать водителю машины, которая поедет в Сосновку.
Крыша ещё в доме течёт от дождя – приходится подставлять таз и кастрюли.
Почему они такие не счастливые?
До холодов они здесь доживут, а как дальше – не знают.
Нашли в сарае старую ржавую печку-буржуйку и на улице готовят на ней – варят грибы, гречку заливают водой, и она разбухает и её можно уже есть, хлеб покупают, кильку с овощами в железных банках.
Консервного ножа в доме нет.
Рядом домов тоже нет – так, что не видно, как они нище живут.
И как они докатились до жизни такой?
Неужели всю жизнь так прожить придётся?
Лида весь вечер просидела грустная у себя думая о том, что с ними со всеми произошло.
Утром по просьбе Ивана Васильевича она отвезла копчёную рыбу на шоссе.
Знакомый ей Константин у мангала возился с шашлыками.
- Лида, Лида, ну ты нас насмешила. Иван Васильевич привёз тебе письмо?
- Привёз. Это письмо от сестры – она адрес мой не знает.
- Прямо «на деревню дедушке» письмо. И главное – дошло.
- Иван Васильевич пошел насчёт дров договариваться, а меня к вам с рыбой послал.
- Давай её.
- Шашлык будешь?
- Ну конечно хочется попробовать, а Иван Васильевич ругаться не будет?
- Мы его щадим – мы в его отсутствие шашлыками балуемся.
- А у вас здесь хорошо?
- Смотри.
Действительно – шоссе пересекала дорога, у них тут стояло три стола, шашлыки на мангале, хлеб, копчённая рыба, картошечка варёная с зелёным лучком и капустой, чай, пирожки с чем-то, что-то ещё.
С одной стороны, был виден лес далеко-далеко, с другой – несколько домов в отдалении.
Скучная природа.
Костя подсел к Лиде.
- Работы то много у них в доме?
- А что ещё делать в деревне?
- Работать?
- Работать.
- Всё по Энгельсу.
- Это который Карл Маркс?
- Который.
Лида нравилась Константину, и он грустно сидел около неё посматривая в сторону.
- Мне ехать пора. За шашлык спасибо. Что я должна от вас забрать?
- Вот, коробку забери – Иван её упаковал.
Костя помог Лиде поставить коробку в машину и встал около дверцы глядя на Лиду.
- Мне пора.
Лида помахала рукой, села в машину и уехала.
Грустный он, этот Константин.
Тихий.
Даже скучный какой-то.
Лида всё думала о полученном письме.
Приятно было весточку от родных получить и грустно, что у них всё так плохо.
В августе похолодало, и Лида с радостью одела объёмный свитер.
Что дальше делать?
С соседом она несколько раз столкнулась на дороге – ничего у него в глазах не было.
Кивнул головой и прошел.
Ничего он не помнит.
Что ей дальше делать?
Оставаться в доме нельзя, да и из Сосновки уезжать надо.
Позорище-то какое.
Иван Васильевич и за второй, и за третий месяц заплатили ей по десять тысяч рублей.
Тридцать пять тысяч получилось.
Ещё один месяц можно продержаться – значит сорок пять тысяч у неё получится.
Где-то должен быть выход.
Она чувствовала – где-то должен быть выход.
Лида прокручивала в голове по несколько раз разные варианты и каждый раз понимала, что что-то важное пропускает мимо.
Вторая половина августа выдалась дождливая и Лида нацепила на себя ещё и большую черную безрукавку.
- Ну, совсем, как старушка стала, и сутулится ещё начала – критиковала её Елена Сергеевна.
Константин очередной раз приехал за рыбой и привёз ей ещё одно письмо от Нины.
Катька сбежала в Петербург!
Им там попалась газета с объявлением, что Ленфильм набирает подростков двенадцати-шестнадцати лет для съёмок нового фильма и Катька с каким-то тринадцатилетним мальчишкой из деревни сбежала сниматься в кино!
Ничего им не сказала – вечером все ждали, ждали её домой с гулянки, а когда подвинули подушку, а там записка от Катьки.
Мама почти не среагировала.
Всё сидела и сидела на крыльце под козырьком, кашляла, потом сказала, что сейчас умрёт – вошла в дом, легла на кровать и умерла.
Даже страшно не было.
Всё – больше мамы нет.
Похоронили её, тётя Тамара с соседом помогли.
Надька хочет в Митино ехать – там у неё подружка по школе в швейных мастерских при комбинате работает – детские вещи шьют и рабочую одежду.
Она будет туда проситься на работу.
Сама Нина решила переехать к тётке Тамаре – в доме уже стало холодно и сыро.
Тётка Тамара согласилась без энтузиазма.
А что делать?
Там у неё утеплённая мансарда есть – если дверь не закрывать, то она прогреется от печки градусов на двенадцать – Тамара так сказала.
А что делать?
У тётки дом большой.
Она что – тарелку супа ей не нальёт?
Надо что-то придумать.
Нина написала в конце адрес тётки Тамары и просила ей ответить, чтобы не потеряться совсем.
Лида всё крутила и крутила письмо сестры в руках.
И разом всё поняла.
Она разом поняла, что она всё время пропускала до этого.
В прошлом году, когда ещё отец был жив около лесопилки сгорел дом и растерянную бабу Тоню отец привёл к ним домой на время пожить.
Её младший сын Колька пьяный заснул с непотушенной папиросой – баба Тоня только успела телевизор поставить на кровать и завернуть его во все то, что было на кровати и выбраться со всем этим через окно.
Протрезвевший Колька прятался потом по соседям.
Тётю Тоню поместили тогда в кладовке с окном под лестницей – другого места в доме не было.
Вроде временно на несколько дней – так в сельсовете сказали, а получилось, что она три месяца у них прожила.
Деньги у бабы Тони сгорели и мать приглашала её к столу обедать.
Стеснительная была баба Тоня, тихая, с Лидой часто разговаривала о жизни, о своей молодости.
Потом старший сын Бабы Тони Виктор приехал с Североморска и всё младшего брата хотел найти и убить.
Дом в Ольховке нашел для матери, всё боялся, что купит дом, а младший Колька переедет туда жить к матери, опять будет на её шее сидеть и нигде не работать.
- Ещё в доме пропишется и его оттуда не выгнать будет! – возмущался старший.
- А вы дом на себя купите – посоветовала ему тогда Лида – дом будет ваш – вы же за него деньги платите, а маму пропишите, как бы к себе.
- О-о-о! Умница! – хлопнул себя по лбу старший сын Тони.
Тётя Тоня уезжая плакала, благодарила всех за приют.
А ведь Ольховка далеко от сюда, километров двадцать будет.
К ней приехать и в ноги кинутся – помоги по старой памяти.
Больше не к кому.
И письмо от Нинки кстати.
- Елена Сергеевна, у меня мама умерла – вот сестра пишет.
- Боже мой! – Елена Сергеевна схватилась руками за лицо – несчастье-то какое! А умерла-то отчего?
- Да видимо простудилась, кашляла последнее время.
- Воспаление легких?
- Наверное.
- А сколько ей лет было?
- Пятьдесят один.
- Какая молодая! – ахнула Елена Сергеевна.
- Нина меня к себе зовёт.
- Насовсем уехать?
- Да.
- Как же так?
- Ну не знаю, как, да надо.
- Поедешь?
- Поеду.
- А как же мы без тебя?
- Елена Сергеевна, у вас дочки взрослые – вон Машенька какая умница.
- Иван Васильевич будет расстроен.
- А что делать? Нужно ехать. Я какое-то время побуду там у Нины, а потом видно будет.
- Ох, какое расстройство.
Иван Васильевич рассчитался с Лидой, как за целый месяц.
Сорок пять тысяч у неё получилось.
Лида выпросила у него старую сумку-тележку из сарая, собрала свои вещи, оделась потеплее и расплакавшись с Еленой Сергеевной напоследок пошла к остановке автобуса.
Когда она завернула за угол и стала не видна с окон дома, Лида соседней улицей повернула на дорогу к Леспромхозу и пошла, таща за собой тележку со своими вещами.
Был холодный сухой день, машин на дороге почти не было, идти было легко и споро.
Километра через четыре у обочины остановилась грузовая машина и водитель – молодой парень поинтересовался куда она одиноко идет по пустой дороге.
- В Ольховку.
- У-у-у, так это километров пятнадцать от сюда. Давай садись, до Поворотного камня я тебя подвезу, а дальше мне не по пути.
Они ехали и смеялись.
- Я в конторе работать не хочу. Мне подвижная работа нравится. Вот, как эта. Простор перед глазами.
- Значит водителем работать интересно?
- Конечно, ездишь везде по дорогам.
- А у меня хозяин у дороги столики держал с шашлыками, рыбой копчёной для водителей.
- В Сосновке?
- В Сосновке.
- На шоссе?
- На шоссе.
- Знаю. Его Иваном зовут. Шашлыки хорошие.
- А рыба?
- И рыба хорошая, но костлявая очень.
- Ты ел эту рыбу?
- Конечно. Я там останавливался перекусить и в дорогу что-то взять.
- Эту рыбу я хозяину коптила.
- Да? Ты умеешь коптить рыбу?
- Ну ты же её ел?
- Ел.
- Ну вот это я коптила.
- Вкусно.
Доехали до Поворотного камня.
- Меня Владиславом зовут на всякий случай.
- Меня Лидой, и тоже на всякий случай.
Они рассмеялись.
Машина уехала, и Лида пошла по грунтовой дороге и весь оставшийся путь прошла пешком.
Устала она – не устала – она не понимала – нужно было дойти и она шла.
Дорога раздваивалась у Ольховки и шла вдоль берега реки.
Куда идти дальше – направо или налево – она не знала.
Лида села на цементный блок у дороги и стала ждать кого ни будь из прохожих.
Пожилой мужчина с лопатой в руке вышел не далеко от неё из леса.
- Вы не скажите мне, где живёт Антонина Кочергина? – Лида повернулась к мужчине.
- А кто это? – остановился он.
- Она к вам в Ольховку год назад переехала. Она из Сосновки приехала к вам – у неё там дом
сгорел и сын у вас для матери здесь домик купил.
- А, понял. Её Тоней зовут?
- Да-да.
- Тебе туда надо – мужчина махнул вправо - Вдоль берега идти нужно, там четыре дома в ряд будут стоять – один из них её.
- Ага, поняла, спасибо вам.
После небольшого перерыва идти по дороге уже было трудно – болела спина и правая рука.
Всё как полагается – ничего в жизни не даётся просто.
Четыре дома действительно стояли вдоль реки за небольшим леском.
Лида пошла по тропинке вдоль заборов.
В первом доме уже горел свет, и какая-то девчушка в глубине комнаты что-то говорила кому-то стоя лицом к окну.
Во втором доме окна были тёмными.
В третьем доме кто-то в комнате прошел мимо окон – Лида, не разглядев сразу узнала тётку Тоню.
Она зашла в калитку, подошла к окну и постучала в стекло.
- Да – услышала она знакомый голос – Я сейчас.
Лида прошла к крыльцу.
Тоня вышла, сделала шаг вперёд.
- Да кто это к нам?
Она взглянула на Лиду, прищурилась разглядывая её и вдруг поняла, удивлённо шагнула назад.
- Лидочка! Лида! Это ты? Заходи моя девочка, заходи. Как я рада. Как ты тут оказалась?
На маленькой кухне под висящими на гвоздях вещами сидел меленький мужичок и большой иглой с толстой ниткой зашивал порванный холщовый мешок.
Лида кивнула ему встретившись с ним глазами.
- Проходи ко мне в комнату. Это Лида – объяснила Тоня мужичку.
Лида вошла в небольшую опрятную комнату и села на свободный одетый в чехол стул.
- Ой, устала. Я же пол дороге к вам пешком шла.
- Как пешком? Лидочка!
- Тётя Тоня, я к вам за помощью пришла – не прогоняйте меня, мне идти не куда.
- Что такое? – Тоня закрыла за собой дверь.
- А это кто у вас? – Лида кивнула на закрытую дверь.
- Так – зашептала Тоня – притулился. Ты не обращай на него внимание. Ему жить не где, а мне помощь по хозяйству.
Тоня села рядом с Лидой на кровать.
- Я рада тебя видеть. Что случилось?
- Да беда у меня. Спрятаться надо на полгода от людей.
- Лида?!
- Меня пьяный мужик с кастетом у виска изнасиловал.
Тоня внимательно посмотрела в глаза Лиды, подумала, перевела взгляд ниже, помолчала и опять подняла глаза на Лиду.
Лида кивнула.
- Да ты что?
- Да вот так.
- А мама как?
- А мама умерла полтора месяца назад.
- Люда?!
- Да.
- Что так?
- От воспаления легких.
- А отец?
- В феврале.
- И Олег умер?
- Мы дом за долги отдали, мы без дома после смерти отца остались.
- А девочки?
- Катя в Петербург работу искать поехала, Надя в Митино на швейные мастерские хочет пойти работать – там у неё школьная подруга работает. Нина к тётке нашей пошла жить.
- Как вас жизнь разбросала. А у тебя значит такое дело?
- Такое, тётя Тоня, такое. К вам пришла напроситься это время пережить. Больше не к кому. У меня сорок пять тысяч рублей есть на жизнь. Не выгоните?
- Нет, что ты, конечно не выгоню. А потом как? С ребёночком как?
- Я от насильника ребёнка растить не буду.
- Оставишь в больнице?
- Оставлю – Лида покачала головой - не смотрите на меня так – оставлю.
- Бедный ребёнок.
- Вы кого жалеете?
- Да тебя, Лидочка. Ох как жизнь людей крутит.
- Крутит, крутит. А вы как тут живёте?
- Хорошо, Лидочка, хорошо. Домик видишь – не большой, тот больше был, но не такой старенький, как тот. Река рядом. Бельё полоскать на речку хожу.
- А как у вас сыновья?
- Ой, Колька глаз не кажет, там с одной сошелся. Дояркой. Она на ферме работает – говорят у неё двое детей своих и вот от Кольки сейчас ждёт. Пьёт говорят, ругается, слава богу ко мне не приезжает.
- А старший?
- Витька? На севере в Североморске работает. Тоже много пьёт. Работает много и пьёт много. С женой разошелся или она с ним разошлась. Его детей я только один раз и видела. Жена городская у него – ничего деревенского делать не умеет – поросёнка и того боялась накормить. Витька вот сюда хочет переехать жить. Это он специально дом у реки купил, рыбак он у меня заядлый. Пусть приезжает. А что? Он, старшенький-то у меня хоть гвоздь в стенку забить умеет, с ним жить можно – это не Колька. А Кольку жалко.
Маленького мужчину, что сидел под вешалкой оказалось зовут Кузьмичом.
Он несколько раз сидел в тюрьме за мелкое воровство.
Жить ему негде, родных у него никого нет, а тут тётка Тоня одна у реки живёт – он одним глазом не сводя смотрел на плеск рыбы у камышей, вторым – не сбитую тётю Тоню с кастрюлей борща на горячей плите.
Он вошел к ней в дом и уже никуда из него не уходить не собирался.
Тоня отдала Лиде маленький диванчик за обеденным столом, а сама осталась на полуторной кровати.
Кузьмич редко заходил дальше кухни и спал под вешалкой на маленьком топчане.
Кузьмич копал картошку и в мешках на тачке привозил её с дальнего участка домой.
Тоня с Лидой перебирали привезённую картошку, отделяли мелкую от средней, среднюю от крупной и обсушили её на расстеленном на земле покрывале.
Ещё Кузьмич ходил на рыбалку, у него была своя лодка с мотором, сети, удочки и военная плащ-палатка на случай непогоды.
Крупную рыбу Кузьмич возил на лодке на продажу.
- Он вверх по течению ездит в Заречье, там Егору отдаёт на продажу.
Лида промолчала, что знала Егора – до восьмого класса она с Егором в одной школе училась и он ей тогда очень нравился.
Зачем ей нужно было, чтобы в Заречье о ней знали…
- А я у Ивана Васильевича рыбу коптила – у него коптильня была железная сделана. Он мужикам рыбу к пиву продавал.
- Слышишь? Слышишь, что умные люди говорят? – тётка Тоня повернулась к вешалке.
Кузьмич появился в дверях.
- Это здорово будет – рыбу коптить. Она дороже будет стоит.
- Коптилку сделайте – я коптить буду и работой какой-то занята буду.
- А как?
- Я рисунок могу сделать.
- А кто сделает?
- Это я уже не знаю.
Через несколько недель Кузьмич из Заречье привез на лодке металлический ящик с дверцей.
- Вот, Егор сказал из него коптилку можно сделать.
- А он у тебя будет копчённую рыбу брать?
- Будет. Её ещё легче продать будет.
Кузьмич во дворе за домом установил металлический ящик на кирпичах и из проволоки сделал решётку для рыбы.
- Вот, похоже на коптилку?
- Похоже.
- Давай попробуем?
- Давай.
Лида занялась привычной работой, копчёная рыба стоила дороже – все деньги по договорённости Кузьмич отдавал бабе Тони, себе оставлял только на бензин для своей лодки и на бутылочку пивка.
Наступил октябрь – Кузьмич ловил рыбу – Лида коптила.
Потом пришел холодный ноябрь – рыба ещё ловилась.
В декабре Кузьмич продолжал неизвестно откуда приносить рыбу.
В январе река встала – Кузьмич стал сверлить дырки во льду на реке не далеко от дома и сидеть целыми днями с удочками над ними.
В феврале Тоня стала уговаривать Лиду съездить в больницу и стать на учёт.
- Мало ли что случится - здесь близко врачей нет.
- Как я в Заречье поеду со своим паспортом? Там меня все знают, разговоры пойдут. Что делать?
- А когда у тебя срок?
- В середине марта.
- Ну, такие вещи день в день не бывают. Лида, тебе нужно в больничку.
- А что, есть ещё что ни будь недалеко от нас с больничкой?
- Вниз по реке Троицкое есть.
- Большой посёлок?
- Большое, там должна быть больничка
- Как туда добраться?
- На дорогу выйти – там, где правление совхозное, там договорится можно, машины там ходят, проголосовать там.
- Ну значит в Троицкое поеду.
Лида подождала ещё несколько дней.
Тоня сходила в правление посёлка и выяснила, когда лучше ехать.
- В четверг поедет машина в Троицкое. Лида, тебя довезут до больницы.
Наступало что-то страшное.
Документов медицинских у Лиды не было – значит ругать будут, ребёнка рожать – ладно, она это перетерпит, от ребёнка отказываться будет – как на неё смотреть будут, как стыдить, ругать, уговаривать, за спиной что-то о ней говорить…
И это надо пережить.
По-другому она не может поступить…
Почему-то именно сейчас она решила, что окрепнет после этого всего и уедет в Петербург – Катюшка же туда уехала и наверняка пристроилась как-то – значит можно.
Денег с неё Тоня не взяла за проживание – значит с чем-то она начать свою новую жизнь может.
Утром Лида договорилась с Тоней, что та за неё волноваться не будет, вещи свои она оставила в доме и сразу без задержки вернётся к ней.
Ничего с ней ужасного не произойдёт – к людям же едет.
Жива будет – не помрёт.
Больница в Троицком была большая, двухэтажная, из белого кирпича.
Лида по надписям на дверях нашла куда ей надо войти.
Внутри в приёмной никого не было.
Лида села на стул.
С двери сильно дуло.
Никто не приходил – внутри здания была гробовая тишина.
Лида посидела, ноги от сквозняка замёрзли, голова заболела и ей стало плохо.
Лида легла на дерматиновую кушетку, подобрала ноги и отвернулась к стене.
- Это кто у нас тут?
Лида почти проснулась, села и опустила ноги на пол.
Женщина посмотрела на неё, на её живот.
- И что никого не зовём?
- Мне плохо было, а полежала – стало лучше.
- Тогда пошли за мной.
Женщина-врач сидела за столом и удивлялась.
- Ну смотри – опять без медицинской карты. Как вы беременная ходили?
- Нормально.
- Я не в смысле «нормально», я в смысле – как без медицинского сопровождения? Ну, что мне с тобой делать?
- А что хотите – мне уже всё равно.
- Понятно.
Лиду оставили в больнице.
В комнате их было трое – одна всё время лежала на кровати и плакала в подушку – что там у неё за беда была Лиду не интересовало, не до неё ей было, а вторая всё время хвасталась вкусными передачами, красиво связанными свекровью пене точками для ещё не родившегося ребёночка, заработками мужа и маленькой собачкой породы карликовый пинчер.
На пятый день всё изменилось и, хотя Лида опыта не имела, она сразу поняла, что день наступил.
До шести она тихо промучилась.
В шесть её перевели в родильное отделение.
В восемь она стала кричать в перерывах извиняясь за своё неприличное поведение.
В пол девятого ей сказали ложиться на кресло.
И в десять сорок три она родила мальчика.
Ребёнок недовольно закряхтел, захныкал, а потом огласил отделение больницы громким криком.
Его подхватили под животик и показали Лиде.
- Мальчик.
Лида успела увидеть – вылитый Гурий.
- Три восемьсот…пятьдесят три сантиметра…
- Мария Сергеевна, ножка, ножка у ребёнка…посмотрите.
- У ребёнка дефект левой ножки, она короче.
Мальчика унесли, завернув в пелёнку.
Лиду ещё оставили в родильном отделении, а потом её перевезли в палату, и она с удовольствием легла на живот и закрылась с головой одеялом.
- Мамаша, корми сына – утром медсестра вошла в палату.
- Унесите, мне нужен главный врач.
- Ты кормить сына не будешь?
- Не скандальте со мной – мне нужен главный врач.
Медсестра с ребёнком ушла.
Через минуты три пришла врач и кивнув головой вызвала её в коридор.
- Пошли ко мне.
В кабинете женщина села за стол.
- Что происходит?
- Я ребёнка забирать из роддома не буду.
- Это из-за ножки ребёнка?
- Этот ребёнок родился вследствие изнасилования.
- Ну и что? Это же ваш ребёнок? Он то при чём?
- Я не могу. У меня внутри не получается. Видеть перед глазами всю жизнь полную копию его отца-насильника?
- Но вы же ещё не видели своего ребёнка!
- Видела.
- Я вам дам время подумать. Жалеть же потом будите.
- Дайте мне бумагу – я напишу отказную и сейчас же уйти.
- Ну хоть покормите ребёнка.
- Нет!
- Завтра поговорим!
На завтра Лида написала отказную на ребёнка и ушла.
На попутной машине она почти доехала до Ольховки, прошла ещё несколько километров по ледяной дороге до дома бабы Тони и вошла в дом.
Открыла дверь, молча разделась и легла на диванчик.
- Ну, как ты? – Тоня встала над Лидой.
- Нормально.
- А кто?
- Мальчик.
- А от кого – ты так и не скажешь?
- Вы его знаете, так зачем же говорить?
- Может он возьмёт?
- Он ничего не знает и не помнит. Всё, тётя Тоня – это вчерашний день. Будем жить дальше.
Лида месяц отболела потихоньку, приходила в себя и большую часть времени просто лежала на диванчике и дремала.
- Тетя Тоня, а постригите мне волосы.
- Хочешь волосы обрезать?
- Хочу внешность поменять.
- А не жалко такие волосы резать?
- Я себя не пожалела, а тут волосы. Хочу другой стать.
- А как тебя резать?
- Как у Мирей Матье.
- Как?
- Здесь большая чёлка, а тут ровненько.
- А у меня получится? У меня ножницы тупые.
- У нас в России у всех ножницы тупые и у нас в России у всех всё получается. Режьте.
Кузьмич возил рыбу в Заречье.
- Там, ниже по течению реки ещё туристы есть и ещё летом детских лагерь откроют.
Лида вспомнила разговор с Константином о детском лагере.
- А где там лагерь?
- Не доезжая до Ягодного – Кузьмич вылез из-под своей вешалки – На берегу за заборчиком – там сосны кругом, место красивое и пляж есть.
- И пляж есть?
Вот о чём Константин мечтал – в жару на пляже покупаться.
- А далеко это от сюда?
- Да километров шестнадцать.
- А доехать туда как?
- По дороге на Ягодное. Мимо него не проедешь - справа – лагерь и река будет, а слева – лес по крутому холму.
Лида отлежалась и отдохнула ещё какое-то время, а потом попросила Кузьмича наладить старый велосипед что валялся в сарае у Тони.
Велосипед был неказистый, старый, с выгоревшей зелёной краской, но после того, как Кузьмич его перебрал, что-то там заменил и смазал – велосипед легко пошел по дороге.
- СССР! Знак качества! – сказал он, передавая велосипед Лидии.
- Пройдёт шестнадцать километров?
- Пройдёт.
- А туда и обратно по шестнадцать километров пройдёт?
- Пройдёт.
Лида выбрала тёплый апрельский солнечный день и на велосипеде поехала в сторону Ягодного.
Пионерлагерь она сначала проскочила – ей потом на дороге объяснили, где он находится, и Лида вернулась назад.
Голубенький выгоревший заборчик из штакетника, несколько деревянных штукатуренных домов выкрашенных в желтый цвет, сосны кругом, умывальники на улице, спортивная площадка с волейбольными кольцами, река в камышах, пляж с мостками…
На территории никого не было.
Лиде очень понравился лагерь, и она решила ещё раз приехать и постараться застать кого ни будь из начальства детского лагеря и напроситься на работу.
Здесь же совсем другая жизнь.
Здесь же люди из города приедут.
Люди совсем другие.
Петербуржцы.
А что если попробовать?
Шестнадцать километров на велосипеде проехать не проблема.
Каждый день ездить смысла нет – нужно в выходные подъехать.
В субботу в лагере так же никого не было, в воскресенье – тоже.
Только в четвёртый приезд Лида застала на территории расхаживающего под соснами мужчину.
Лида въехала на велосипеде за калитку и не сходя с велосипеда подъехала к нему.
- Здравствуйте. Вы здесь работаете?
- Да.
- А не подскажите – как мне директора лагеря найти?
- Он завтра здесь будет.
- А как его зовут?
- Носиков Владимир Вячеславович.
- Я хочу на работу к вам на лето напроситься. Как вы думаете – это можно?
- А чего нельзя – он сейчас как раз укомплектовывает состав. Вот лагерь подготавливаем к заезду.
- А когда лучше мне подъехать сюда?
- Завтра он приедет.
- А когда?
А как сейчас – он с утра будет.
- Хорошо, я завтра и подъеду. Спасибо вам. А вы здесь работайте?
- Завхоз.
- Ясно. А зовут вас как?
- Игорем Петровичем.
- Меня Лидой зовут.
- Очень хорошо. Я запомню. Приезжайте.
На следующий день Лида с утра приехала на велосипеде в лагерь.
Директор был на берегу пляжа вместе с завхозом, они осматривали мостки и кабинки для переодевания.
- Здесь починить тоже.
- Будет сделано.
Лида подошла, поздоровалась.
- Вот эта девушка, о которой я вам говорил – Игорь Петрович кивнул на Лиду.
- Да, я сейчас освобожусь, и мы поговорим.
Лида отошла к домам и села на скамейку.
Пекло солнце, птички щебетали.
Директор ещё долго ходил с завхозом по территории и уточнял предстоящий ремонт.
- Вы извините меня, но здесь много работы и её срочно нужно делать. Вы хотите на лето у нас поработать?
- Да.
- Кем?
- А кем возьмёте.
- Так – директор раскрыл папку – У меня вакантные места рабочего по территории есть, два места воспитателей в отряды, уборщицы, прачки - стираем машинами, библиотекаря…
- Библиотекарем.
- Библиотекарем? Опыт есть?
- Есть. Я в школе помогала и замещала, когда не было библиотекаря.
- Хорошо. Библиотекарь есть – директор пометил в бумажках – Семнадцать тысяч оклад, пять тысяч вычитываем за питание. Это вас устроит?
- Устроит.
- Можно ещё кружки какие-то вести для ребят – это две пятьсот каждый кружок стоит. Два раза в неделю. Кружки можно вести не больше двух.
- А дети у вас какого возраста в лагере?
- Пятые, шестые, седьмые, восьмые и девятые классы.
- Я могу кружок рисования вести для малышей – я в школе хорошо рисовала и в изостудию ходила.
- Отлично – директор записывал в бумагах – у нас изостудии ещё не было. Что ещё?
- Мягкую игрушку.
- Мягкая игрушка уже есть.
- Поделки из природных материалов – у нас в школе этим очень увлекались.
- Вот – поделки из природных материалов. Я записал. Теперь главное – как вас зовут?
- Иволгина Лидия Олеговна.
- Очень хорошо, Иволгина Лидия Олеговна. Вы здесь не далеко живете?
- В Ольховке.
- Я не знаю где это. Паспорт есть?
- Конечно.
- Трудовая книжка?
- Нет. Я до этого работала по договору.
- Медицинская книжка?
- Нет.
- Ладно, это сделаем. Как вас найти?
- Вы скажите, когда мне приехать надо – я и приеду.
- А вы что – сейчас нигде не работайте?
- Нет, я у знакомых здесь временно живу.
- А вы можете сейчас выйти на работу? Мне здесь подготовить лагерь нужно к открытию.
- Могу.
- Прямо сейчас?
- Прямо сегодня.
- Нужно территорию убрать, привести всё в порядок.
- Хорошо, я смогу.
- Игорь Петрович всё знает. Он всё вам расскажет. Значит вы выходите на работу?
- Я уже вышла.
- Прекрасно. Паспорт?
- Завтра привезу.
- Я комнату могу вам дать для проживания на территории лагеря.
- Я в восторге от вашего предложения.
- И я в восторге. Игорь Петрович вам всё покажет, что нужно делать.
- Я всё поняла. Давайте я сейчас начну?
- Игорь Петрович, у тебя уже есть подчинённый и он рвётся в работу.
- Сейчас я всё объясню.
Директор ушел смотреть хозяйственный блок, потом вернулся и крикнул из далека.
- Так вы сейчас сюда переедите жить?
- Завтра вещи привезу и останусь!
- Я до заезда детей вас сторожем оформлю и рабочим по территории – это получится восемнадцать тысяч в месяц. Вас это устроит?
- За восемнадцать тысяч в месяц я уже начинаю убирать территорию.
- Премию не обещаю!
- То есть как это без премии? – удивлённо встала Лидия.
- Игорь Петрович?
- Грабли в сарае – крикнул Игорь Петрович – сарай открыт!
- Слушаюсь, мой генерал! – отдала честь Игорю Петровичу Лида.
Руководство рассмеялось.
Лида откатила велосипед к сараю, нашла там веерные грабли и с дальнего угла начала сгребать насыпавшиеся за зиму иголки и шишки с сосен.
- Ну вот уже и работа кипит – порадовался директор, переходя от дома к дому.
- Лида, вы потом всё это к костру сгребите, и мы потом сожжем все это. Сгребите все с территории и на сегодня хватит, а завтра корпуса посмотрит – что помыть и покрасить.
- Хорошо!
- Паспорт не забудьте!
- Хорошо!
- Заявление на работу завтра напишем с сегодняшнего числа, или даже с понедельника!
- Я завтра утром буду здесь!
- Мы поехали!
- Да!
- Сарай не забудь закрыть! Ключ у себя оставите!
- Поняла! Закрою!
И Лидия осталась одна.
Хорошо.
Она сгребла весь мусор к костру, села на велосипед и уехала к себе.
- Где ты так долго была – я уже волноваться стала? Обед весь остыл.
- Ой, не ругайте меня тётя Тоня – я на работу устроилась.
- Как на работу устроилась? Куда?
- А вот с легкой руки Кузьмича в детский пионерлагерь у Ягодного.
- Устроилась в Ягодное? – Кузьмич выглянул из-за ватников.
- А кем?
- Библиотекарем, и ещё кружки для детей вести буду.
- Так сейчас ещё детей в лагере нет. Они ещё не приехали.
- Сейчас мне территорию лагеря нужно подготовить к сезону, а когда дети приедут, то буду библиотекарем работать.
- А ты сможешь?
- Я уже в школе работала, когда в библиотеке никого не было.
- Какая ты молодец! А? Наши то все сиднем сидят по своим домам и ругают советскую власть, что работы никакой нет рядом с домом и государство о них забыло. А Лидочка подсуетилась и нашла себе работу. Умница какая!
- Она временная, только на лето.
- У нас вся жизнь временная – махнула на неё Тоня.
- Я кое-какие вещи соберу и туда завтра поеду. Хорошо?
- Да, конечно хорошо.
- Мне там и комнатку на лето дают.
- Ещё и комнатку на лето дают! Ты слышишь?
- Остальные вещи я у вас пока оставлю?
- Да оставляй сколько хочешь – место, то есть.
Утром Лида приехала в лагерь, в сарае нашла садовые ножницы и постригла ими все разросшиеся кусты шиповника, пилой спилила нижние засохшие ветки сосен и пересадила на клумбу у столовой разрозненно вылезшие в разных местах цветы примулы.
Приехал Игорь Петрович, оглядел всё проделанное, показал большой палец руки и повел Лиду выбирать комнату.
- Бери с южной стороны – в жару будет жарко, зато в остальное время не холодно.
Лида прибралась и устроилась в выбранной комнате.
Игорь Петрович походил по территории и постучал ногами по стенам домов.
- Рухлядь одна.
- Лето простоят?
- Бери ключи и владей всем этим. Завтра уборщица придёт из деревни и всё здесь перемоет. Мужика ещё нанял на лето, что бы он всё здесь починил и покрасил. Он опытный, работу знает, у меня уже работал – так что жди. Немножко покомандуй тут без меня, чтобы он без дела не сидели.
- Я воль, мой генерал – щёлкнула каблуками Лидия.
- Ну вот и хорошо, что ты всё поняла. Это на немецком ты так говоришь?
После отъезда Игоря Петровича Лида прекратила работу, посидела на солнышке под щебет птиц, походила по берегу реки, покидала камушки в воду, собрала небольшой букетик весенних цветов и поставила его себе в комнату в обрезанную пластмассовую бутылку на подоконник.
Утром у калитки притормозила грузовая машина, из неё выбрался мужчина и закинув большую дорожную сумку за плечо пошел к калитке.
Лида с удивлением поднимая и поднимая брови смотрела на приближающего мужчину из окна.
Костя!
Константин!
Константин, который работал у Ивана Васильевича на шоссе, который приезжал в дом и сидел на её половине в доме, пил чай и так смотрел на неё.
Почти родной человек!
Лида вышла из дома и картинно встала у крыльца.
Константин остановился.
- Как это?! – он радостно всплеснул рукой.
- А вот так.
- Лида?! Лидочка! И ты тут?!
- И я смотрю и удивляюсь – кто это сюда идёт?
Костя бросил сумку, подбежал и обнял её.
У него тряслись руки.
- Как ты изменилась, как похорошела! Волосы обрезала! Я думал, что больше никогда тебя не увижу! Куда ты пропала тогда? - он радостно смотрел на неё.
- У меня умерла мама.
- Я знаю, Иван рассказывал.
- Сестры все разъехались в разные стороны – надо было уехать. Потом не совсем здорова была. У знакомых зиму зимовала, а тут услышала от мужичка тёти Тони про детский лагерь, ну и я вспомнила, как вы мне говорили про лагерь, про купание в реке и поехала сюда устраиваться на работу. Вот, взяли. Библиотекарем взяли.
- Лидочка, а разве мы были с тобой не на «ты»?
- Я не помню.
- Я помню.
Костя обнял её за плечо и прижал к себе.
- На «ты» были, на «ты».
- Я теперь над тобой чуть-чуть начальник. Игорь Петрович сказал следить, чтобы вы все пока его нет тут без дела не сидели.
- Ха-ха-ха… а он что – сейчас работает? Ладно, я согласен, командуй.
- Комнату выбери себе.
- Да что тут выбирать – у нас там мужской угол в конце коридора свой.
- Потом костёр разжечь. Я одна побоялась, что мусора много и огонь будет большой, а то я одна на территории.
- Ну это с удовольствием – вечерком, у костра, с красивой девушкой, с винцом…
- Не надо меня совращать.
- Ха-ха-ха! Но я чуть-чуть попробую.
Они пошли в дом смотреть комнату.
- Как там Иван Васильевич и Елена Сергеевна?
- Ну у Ивана его бизнес ни жалко ни валко идёт, а с женой у него плохо – почти совсем перестала вставать с постели. У неё с суставами что-то редкое и не лечится. Сиделку уж ей наняли.
- Жалко-то как – такая хорошая женщина и ещё не старая совсем. И девочки ещё очень маленькие. Я понимала тогда, что всё к этому идёт, но как-то неожиданно и грустно очень.
- Жизнь.
К обеду подошла уборщица и найдя в сарае вёдра и тряпки принялась мыть полы в столовой и на кухне.
- Вот, оживает лагерь.
Вечером Константин развёл большой костёр, в котором стал жечь мусор, спиленные сухие ветки, старые доски, обрезки старой фанеры, а на углях затем поджарил сардельки на прутиках.
- Лида, иди к костру – у меня хлеб с сардельками есть.
Они потом долго сидели рядком у почти прогоревшего костра, пили заваренный на огне чай заедая его чёрным хлебом с поджаренными сардельками, и Константин рассказывал, как он в детстве ходил на рыбалку, далеко уплывал на лодке от берега, а река была гладкая-гладкая, как стекло и комары над водой и от воды тянет холодом и сыростью.
- Ласточки ещё над водой летали, а надо забираться по пояс и вытаскивать зацепившейся крючок
- ну, совсем, как и у неё в детстве в Заречье.
- А за грибами через день ходили… свои места были… о них – ни-ни, никому не рассказывали.
- У нас на Косой дороге одни маховики росли – когда не придёшь – всегда полную корзину насобираешь.
- И белый мох кругом.
- А они стоят и их издалека видно.
- И сыроежки брали.
- Я их больше всего люблю жаренными есть.
- А белые?
- Мы их сушили.
- И мы сушили.
- Сейчас бы субчик из белых грибов поесть. А?
- С перловкой.
- С перловкой, картошечкой и лавровым листом.
- Здесь есть места, куда можно сходить – я покажу.
Наутро приехал Игорь Петрович, и работа невесть откуда прибавилась.
Тётка Маша мыла уже полы в спальных корпусах.
Лида красила голубой забор свежей краской.
Константин поправил крыльцо, прибил отлетевшей козырёк над ним, заменил ступеньки на лестнице, по наказу завхоза вырубил кусты за библиотекой и сбил старый пустой скворечник с дерева.
Нужно было ещё проверить не текут ли крыши, и он полез по чердакам.
Вечером опять разожгли костёр из того, что натаскал Константин с чердаков.
Константин сидя на чурбачке кидал шишки в горевший костёр и молчал.
Было тихо-тихо, комары ещё не досаждали, с реки иногда доносился всплеск рыбы, машины изредка проезжали мимо забора не останавливаясь.
Приезжали новые люди и лагерь потихоньку оживал.
Долго налаживали работу водокачки – прогоняли через нее хлорированную воду, а санэпидстанция всё придиралась и браковала пробы.
Директор уже каждый день приезжал в лагерь.
Приехала кладовщица и выдала на все отряды матрасы, подушки и одеяла.
Спортсмены натаскали свежего песку в яму для прыжков.
Лида убралась и всё перемыла в библиотеке и поставила на подоконники букетики цветов.
В июне приехала первая смена детей и жизнь Лидии переменилась к лучшему – работы по суть те не было никакой.
Толком она ни за что не отвечала.
На занятия по рисованию пришло семь человек, и они все вместе пошли по дальним уголкам территории собирать цветочки, чтобы потом нарисовать их на бумаге.
В кружок по природным поделкам пришло восемь ребятишек, и они тоже пошли гулять вместе с ней по окрестностям лагеря и собирать с земли сухие шишки ольхи, сосны и ели, чтобы наделать из них ежиков и оклеить ольховыми шишечками стеклянные баночки для красоты.
Константин записался в библиотеку.
Сидя перед Лидой и не смотря на те книжки, которые она ему давала, он забирал их и уходил.
Лида была младше Константина и видела, что это его пугало.
Она после стрижки волос стала выглядеть моложе, задорнее и так красиво встряхивала головкой, что он терялся.
Лида видела влюблённость Константина, она ей нравилась, она стала для неё даже привычной.
Ей это было приятно, но развивать отношения она не хотела, а может она этого просто боялась.
- Лидия Олеговна, зайдите в медпункт – директор остановил её у библиотеки – У вас же медкарты нет – Наталья Ильинична вам её сделает.
Лида повернулась и пошла к медпункту.
Наталья Ильинична ей сразу понравилась – высокая, несколько полноватая, с копной непослушных вьющихся волос, распадающихся в причёске.
- Здравствуйте. Мне директор сказал к вам зайти. Я так понимаю – это насчёт медицинской книжки.
- Да, он говорил, что у нас у шестерых человек нет медицинских книжек. Вы кто?
- Я Иволгина Лидия Олеговна.
- Ага, я сейчас вас запишу – вы садитесь пожалуйста.
Наталья Ильинична записала все данные Лидии на листок.
- Я запрошу данные из медицинской карты по месту вашего жительства и если вы не болели ничем, то так и напишу.
- Так я к врачам не обращалась никогда.
- Значит вы здоровы и у вас нет туберкулёза, вы не сумасшедшая, не пьяница, не наркоманка и у вас нету СПИДА.
- Вы о чём?! – ахнула Лидия.
- Вот это и будет написано у вас в медицинской книжке – засмеялась Наталья Ильинична.
- Можете сейчас всё это написать, не запрашивая никакую организацию так как я живу, где не прописана.
Наталья Ильинична улыбалась – было видно, что ей нравится эта приветливая и спокойная девушка.
- Вы здесь первый раз работаете?
- Да, а вы?
- И я первый. Вы ведь библиотекарь у нас?
- Да.
- Хорошее место тут.
- Да, река рядом, я вот жду, когда вода в реке прогреется, чтобы поплавать. Так соскучилась по воде. Мы в Заречье раньше жили, так на реке всё лето пропадали с девочками, а потом в Сосновку переехали, а там воды близко нет – так было летом муторно без воды.
- Я тоже поплавать люблю. Вечером, когда солнце садиться, плывёшь тихонько, а какая-то рыбёшка перед тобой из воды выскакивает и комары тучей за тобой увиваются. Красота. И такая бодрость в теле.
- Боже, я вспомнила – у меня же купальника нет.
- Надо сшить.
- Сейчас быстро займусь.
- Есть из чего?
- Не знаю ещё.
- Поторопитесь-поторопитесь, воздух уже тёплый – вода быстро нагреется – тут у берега мелко. Главное в воду тёплую сначала войти, а потом уже температура воды не так важна.
- Сегодня же сошью.
- И приходите ко мне – я с удовольствием вместе с вами плавать буду.
- Приду, обязательно приду. Я побежала шить.
Из того, что Лида привезла с собой купальник сшить было нельзя.
Она догадалась пойти в прачечную и попросить какие-либо забытые вещи с прошлого сезона.
- Вон рундук стоит – там посмотрите.
В ящик у стены были выброшены с предыдущего лета, забытые после стирки детские вещи – в основном это были застиранные футболки, вытертые полотенца, носки, мальчишеские рваные трусы.
Лида выбрала небольшую махровую маечку на девочку – беленькую в крупный малиновый горох.
И через час у неё уже был весёленький купальник в малиновый горох с завязочками по бокам.
Лида померила его, повертелась перед небольшим зеркальцем на стене и осталась довольна – купальник плотно облегал фигуру, а расцветка и завязочки делали Лиду совсем девочкой.
- Сшили? – Лида столкнулась с Натальей Ильиничной на полднике.
- Сшила! Обалденной красоты!
- А слабо вечером сегодня пойти искупаться?
- Прохладно.
- Так кофту или свитер с собой взять.
- Тогда не слабо!
Вода конечно ещё была не тёплая, но так хотелось искупаться.
Лида с забытой дрожью входила в воду.
- Плавайте то хорошо? – Наталья Ильинична заходила следом.
- На воде могу продержаться сколько хочу.
- Наш человек. Поплывём к середине?
- Хорошо.
Они доплыли до середины – вода на поверхности реки была прогретой, но чуть глубже обжигала холодом.
Течение реки слабо волновало воду и не относило плывущих в сторону.
Они поплавали ещё вдоль берега, вернулись и вышли на песок.
Константин сидел на пляжных камнях и смотрел на них.
- Ну вы девочки и даёте – он мотал от удивления головой.
- Вода хорошая.
- Верю, но подожду, когда она прогреется.
Лида и Наталья Ильинична переоделись, войдя в раздевалку, одели сверху тёплые кофты, прополоскали в реке купальники.
- Костя, ты же мечтал на пляже поплавать. Будет теплее – знаешь, как дети с баламутят воду?
- Ладно, договорились, с завтрашнего дня присоединяюсь к вам. А до противоположного берега можете доплыть?
- Я смогу. Я в Заречье доплывала и не раз.
- Да и я, пожалуй, доплыву.
- Вызываю вас на соревнование.
- Ох уж мне эти спортсмены-любители – если мы первые места не займём, мы тебя поколотим, а так вызов принимаем.
И уже через несколько дней у них сколотилась команда – к вечеру Лида, проходя мимо окон Константина или мимо его самого, поднимала руку и крутила ладонью вверху, что означала «мы идём», доходила до Натальи Ильиничны и они направлялись на пляж.
К ним ещё присоединились тренер Дима и воспитатель старшего отряда Олег.
Иной раз они после купания засиживались на камнях поджидая кого-то из задержавшихся в воде.
Хорошее время настало.
Лида и Наталья Ильинична отстали по дороге от мужчин.
- Лида, а ты серьёзно нравишься Константину – я вижу, как он на тебя смотрит.
- Ну, да.
- Лида, ты серьёзно отнесись к этому.
- Наталья Ильинична.
- Ну что Наталья Ильинична? Ты меня извини – тебе сколько лет?
- Двадцать восемь уже есть.
- А замужем была?
Лида поняла, почему она задала такой вопрос и неопределённо пожала плечами – пусть думает, что у неё что-то там было, чем догадается о настоящим.
- Вот видишь? Ты не обижайся на меня, но он последний, кто тебя замуж может позвать. После тридцати лет другая жизнь у женщины, ты пока все в двадцать с хвостиком находишься. Он мужчина хороший. На сколько он тебя старше?
- На четырнадцать лет.
- Это конечно много. Мы тут с ним разговаривали – он последний, третий ребёнок у матери – этакий маменьки сынок. Первая жена у него в девушках была бойкая, решительная, за словом в карман не лезла – на это он и повёлся, а как пожил с ней – разговор громкий, всё, чтобы по ней было, если, что не так – в ругань и крик. Он сейчас тихую семейную жизнь хочет. Его выслушать, по голове погладить, как мама его гладила – он за тебя горы свернёт. Ты давно с ним знакома?
- Мы с ним у одного хозяина работали, там и познакомились.
- Понятно. Ты конечно привыкла, что он не равнодушен к тебе, как должное это воспринимаешь.
- Но он такой взрослый.
- Кроме него тебя никто замуж уже не позовёт – исходи из этого. Об этом нужно думать. Тебе скорее тридцать лет, чем двадцать два.
- Он хороший – я это вижу.
- Ты поговори с ним, побеседуй, присмотрись. Я тебя замуж за него не толкаю, но не проходи мимо, подумай. Я знаешь, почему сижу здесь? От любви прячусь. Я ушла от своего мужчины. Попросила его устроить меня на другую работу – это было в его власти, и вот с сентября перехожу на другую работу подальше он него, а здесь сейчас отсиживаюсь и раны душевные зализываю. Одна я – так жизнь сложилась, одна я, семьи нет и ребёнка у меня тоже нет. Потом тебе всё расскажу, а ты над моими словами подумай.
Они ещё погуляли по лагерю, сходили на ужин, в кинозале посмотрели со всеми вместе фильм «Граф Монте-Кристо» и пошли чаёвничать к Наталье.
- Я ведь из необычной семьи. Нас у родителей было пятеро детей. Старший Виталик, через десять лет я родилась, через год – Григорий, а через четыре года после Гриши ещё две сестры-погодки. С Виталиком большая разница в возрасте была, он особняком держался, помню, как он маме дерзил – я тогда на него всё удивлялась. Мама молчала, терпела его выходки. Я потом, уже взрослая узнала, что моя мама была ему не мать. Отец овдовел, когда Виталику было восемь лет. За мамой отец очень ухаживал – мама тогда ногу повредила – на неё велосипедист наехал и у неё был серьёзный перелом голени. Так он за ней ходил – мама из благодарности вышла за него замуж. Мне потом созналась, что не любила его, просто видела, что человек он хороший. Виталька её за мать не принял. А я с Григорием очень дружна была. Мы погодки были – младшие сестрёнки были младше нас – они нам были не интересны. Гриша такой замечательный мальчик был. У него ножка левая была больная с рождения.
У Лиды холодная волна прошла по сердцу.
- Операцию делали, он ботиночек специальный носил на ножке. Гриша почти не хромал. А в семь лет он умер.
- Умер?
- Ну знаешь, что детям прививки делают от разных болезней, чтобы они не болели – ну и у некоторых мамаш есть мнение, что лучше их не делать, мол ничего хорошего они не дают, один вред от них. И мама нас не прививала. Гриша умер от дифтерии. Быстро умер. Единственный смертный случай от такого заболевания на весь Ленинград тогда был, и этот случай был в нашей семье.
- Кошмар.
- Да, кошмар. Как-бут-то часть меня у меня умерла. А тут папина сестра – она оперная певица была – голос у неё пропал, петь она больше не могла на сцене, семьи у неё никогда не было, детей тоже не было – ну вот она и предложила моему отцу кого-то из нас детей взять к себе на воспитание. Вот меня она и взяла к себе жить.
- Подождите, подождите – оживилась Лидия - Я это уже однажды слышала. Мне уже такое рассказывали.
- Как рассказывали? – удивилась Наталья.
- А как звали ваших младших сестёр? – спросила у неё Лидия.
- Оля и Варя.
- Варя! Точно – Варя! – обрадовалась Лида - Я у хозяйки в доме жила. У них был большой деревянный дом когда-то на три семьи – три однокомнатные квартиры были в нём. Две они занимали давно, а третью недавно выкупили у соседей. Я антресоли освобождала от старых брошенных вещей, перетряхивала эти вещи, а из них вдруг выкатилось старинное обручальное кольцо червонного золота. Елена Сергеевна сказала мне, что у предыдущих хозяев такое кольцо быть не могло, а вот до них в этой квартиры жила Варя с дочерью.
- Варя! У неё дочка есть! У Вари дочка есть!
- Она разведена была с мужем.
- Правильно, Варя разведена с Аркадием, когда Леночке было три годика они развелись.
- Так вот это кольцо скорее всего было Варино. Елена Сергеевна сказала, что у неё тётка – сестра отца была оперная певица, у неё пропал голос, семьи не было, и детей не было, и эта певица забрала старшую сестру Вари к себе на воспитание, в дочки забрала и что это кольцо ей, Вари, могла подарить на свадьбу либо старшая сестра, либо тётка. Кольцо у меня сейчас здесь.
- Да ты что? Как всё удивительно! Я не помню, чтобы мы Варе кольцо дарили на свадьбу. Какой удивительный мир! Как он тесен! Ты меня удивила! Ничего, что я на «ты»?
- Ничего, нормально.
- Давай на «ты» перейдём – это как-то нормальней – мне тридцать восемь, ты на десять лет моложе меня, чего нам «выкать»
- Давайте.
- Как?
- Давай.
- Ну, это другое дело. Значит у тебя Варино кольцо?
- Оно у меня здесь – я могу его сейчас принести.
- Не надо. Тут какая-то загадка – прятать обручальное кольцо в старых вещах.
- А может она о нём забыла?
- Но ты бы так сделала? Ты, наверное, положила бы его где ни будь в укромном месте, но так, чтобы в любое время можно было проверить его сохранность. Может ей свекровь дала своё кольцо на свадьбу?
- Где вы видели такую свекровь?
- Ты видела.
- Где ты видела такую свекровь?
- Ладно, ты нашла – у тебя пусть оно и будет. Но это очень удивительно.
- Прямо фантастика какая-то, что у нас общие знакомые нашлись.
- Фантастика. Я же после того, как к тёте Люды попала в другую жизнь окунулась. Я её со временем мамой звать стала. Она в театре постижёром работала.
- Постижёр – это кто?
- Она научилась парики делала, усы, бороды артистам для сцены.
- А-а-а…поняла.
- Ей нравился мир театра, и она не хотела из него уходить, поэтому и меня стала приучать к нему и водить по театрам, спектаклям. В массовках и она и я на сцену выходили. Для меня специально одежду шили, на репетициях я участвовала и на первый план меня маленькую ставили в массовых сценах – знаешь, как это всё было интересно, особенно после провинции. А дома сидеть за столом, а спина должна быть прямо-прямо, вилка в левой руке, ножик в правой. Совершенно в другой мир попала. В квартире мебель – сплошной девятнадцатый век, картины Клевера – Клевер – это такой художник известный был в девятнадцатом веке. Платьице на меня шили теперь только в ателье и только из крепдешина. Совершенно всё не так было, как раньше. Ах, я вот о чём – я у родителей редко бывала и с сестрами как-то не вместе была. Потом стала замечать, как пусть и хорошо, но так простовато родители жили, как денег им ни на что не хватала. Мама родная всё возмущалась, что я в шелках маленькая хожу, а это так дорого и не практично. Я уже к ним не хотела возвращаться. К хорошей жизни привыкаешь быстро. Я умом понимала, что родители мне родные и сестры мне сестры, но тянулась к тётке, к новой жизни. Я не знала о чём с сестрами разговаривать – у них со временем были какие-то приземленные житейские разговоры – мне совершенно чуждые.
- Порознь росли – поняла Лилия.
- Да. Мы не ругались, но жили как-то отдельно – поэтому и история с кольцом мне не знакома. Я и на свадьбе у Вари не была – они просто скромно расписались с Аркадием и всё. Да, смотри – Наташа кивнула в окно – твой-то Константин костёр жжёт.
- А мы уже с ним сиживали у костра.
- Иди и сейчас, посиди с несчастным, поговори с ним.
- Наташа.
- Я сто лет Наташа. Иди, говорю. Встала и вышла.
- Наташа.
- Вышла – я сказала. Он там сидит один – в самый раз побыть с ним наедине, повздыхать рядом.
Наташа вытолкала Лиду из комнаты.
Лида вышла из дома и обернувшись подошла к костру.
Наташа зашторила окно.
- Я гляжу, ты тут один сидишь – Лилия поёжилась от вечерней сырости.
- Мне в столовой картошку выдали – вот, пеку – Константин пошевелил цголья.
- На меня картошечка будет?
- Лидочка – Костя встал – да для тебя самая хорошенькая будет. Садись, посиди со мной рядом.
Лида села.
- А где ты после купания была – я тебя нигде не видел?
- У Наташи чай пили. Представляешь – у нас общая знакомая нашлась.
- Ну, да – удивился Костя.
- Я в той половине дома жила у Ивана Васильевича, где раньше жила сестра Наташи.
- Как это?
- А история жизни Наташи совпадает с историей жизнью Вари, что жила раньше в той части дома – вот мы и выяснили, что они сестры. Удивительно – правда?
Константин выкатил палочкой кругленькую картофелину из золы, взял её, покатал в руках и протянул Лиде.
- На, попробуй – эта готовая.
Лида взяла, протёрла сверху и откусила.
- Вкусная.
- Я, кстати, люблю готовить.
- Я подумаю над твоим предложением.
Костя перестал улыбаться и посмотрел на Лиду.
- Ты о чём?
- Никогда не задавай таких вопросов.
Лида засмеялась, встала и ушла от него доедая картофелину.
- Я ничего не понимаю – Костя остановился перед вышедшей на крыльцо Наташей.
- Осторожно. Не спугни её, а с ней я уже поговорила – Наташа похлопала ладонью по груди Константина.
- Так, что она этим хотела сказать?
- Что её устраивает муж, любящий готовить.
- Я на самом деле люблю готовить.
- Константин, она будет наша.
Константин удивлённо смотрел на Наташу.
Детишки из Лидиной изостудии нарисовали свои собранные букетики цветов, раскрасили их акварельными красками и гуашью, сверху ещё порисовали по ним фломастерами – получилось сказочно красиво и на деревянной стене кинозала, выпросив у директора лагеря кнопки, они прикрепили свои работы на всеобщее обозрение.
На занятиях по природным поделкам ребята наделали ежиков с глазками, а из разных коряг – подрезав и подпилив их и нарисовав им также глазки – сделали динозавров и драконов, а маленькие стеклянные баночки из-под приправ оклеили ольховыми шишечками – получились чудесные маленькие вазочки для маленьких букетиков.
Решили потом сделать подставочки под фотографии – поискать небольшие коряги, сделать пропилы вдоль стволов и вставить в эти пропилы фотографии – получится и природа рядом и своими руками сделано.
Настал купальный сезон.
Отряд за отрядом по пять минут, по очереди купались в отгороженном загоне под командой директора.
Директор свистел в свисток стоя на мостках, дети визжа заходили в воду и барахтались на метровой глубине песком баламутя воду.
Кто-то на радость остальным терял трусики в воде и его выводили закутанным в полотенце из воды.
Весь лагерь уже знал, что дядя Костя влюбился в библиотекаршу и что она бегает к нему на свидания и вечерами купается с ним на пляже.
Холодно же вечерами, а они купаются...
Что любовь с людьми делает...
Константин наконец-то поцеловал Лиду.
Стоял, разговаривал с ней, разговаривал, потом обнял её с ни с того ни с чего и поцеловал.
Лида ахнула и отпрянула.
- Ты что?
- Влюблён.
Лида не знала, что ответить.
Они стали целоваться, когда были одни.
И Константин позвал её замуж.
В конце первой смены они стали считаться в лагере уже женихом и невестой.
Костя уговорил Лиду съездить на день в Петербург, когда была пересмена в заезде детей и подать заявление в ЗАКС.
- Там два месяца ждать надо – как раз к сентябрю очередь подойдёт.
Лида же с Наташей по-прежнему вечерами пили чай после отбоя.
- Ну и правильно сделала – поедешь к нему в Петербург.
- Так у него там жить негде – пол комнаты высудил у жены – шесть квадратных метров.
- Это Петербург, шесть квадратных метров – это тоже площадь для Петербурга, за которую и дерутся, и судятся.
- А жить как на этих шести метрах?
- А как деньги за шесть метров в центре города получить с бывшей жены? Это же не её метры. Эти метры денег стоят. Этими деньгами можно заплатить первый взнос за квартиру.
- А если она денег не даст?
- Ну она что – она совсем дурочка? Найдутся другие люди, которые с удовольствием эти пол комнаты купит, пропишутся и въедут на эти шесть метров большим табором, и за полкопейки купят у неё остальные метры квартиры и она, спасая свою жизнь, с удовольствием их им продаст. Отъём квартиры уже отработан по всем правилам закона.
- Ой, как этого не хочется – Лидия закачала головой.
- Правильно, надо поговорить сначала с ней об этом – пусть она сама выбирает варианты выхода из их квартирного тупика. Эти шесть метров ей не принадлежат и за них нужно платить, а не захватывать силой. Умница какая нашлась. Ты, Лида, на себя это все возьми – Костя не такой человек, чтобы с кем-то воевать. Не говори ему ничего, а сама съезди к ней и поговори, посмотри по крайней мере, что это за человек.
- Страшновато это как-то.
- Не страшнее жизни. Надо уметь отстаивать свои права и свое место под солнцем.
Лето до конца июля было жарким – по три раза в день бегали на речку купаться.
Детишки нехотя ходили в кружки, и Лида ставила в журнале несуществующие дни занятий.
Тут ещё одно событие взбудоражило всю взрослую часть лагеря – недалеко от берега у противопожарных канав в яму провалился лось и сломал ногу.
- Лежит, уже обессиленный, ходить естественно не может.
- Не жилец.
- Ну да – мучится только будет дальше.
Мужчины собрались в кружок обсудить это дело.
- Лида, ты туда пока не ходи.
- Забивать будете?
- А что мясу пропадать?
Лида подошла попозже – Костя и Дмитрий уже разделывали тушу.
- Жалко бедолагу.
- Да, когда мясо ешь – всегда есть кого пожалеть.
- А что с мясом делать будете? Оно же специфическое, довольно грубое?
- Разделим. Тебе нужно?
- Дадите – возьму.
- А чего не дать? Дадим. Ты что с ним делать будешь?
- Могу тётки отвести – она меня всю зиму бесплатно кормила – вот, отблагодарю. Тушёнки наделает – его же за один раз не съесть.
- А что обычно с лосём делают?
- Котлеты – на мясорубке провернуть, большое количество лука добавить, посолить, поперчить и всё.
- Вот я тебе говорил, что котлеты хорошо сделать – Костя повернулся к Дмитрию.
- Наедимся сегодня.
- С водочкой.
- Можно и с водочкой.
Завернув громадный кусок туши в полиэтиленовую плёнку и привязав его на багажник к велосипеду Константин помог Лиде выкатить велосипед из леса на дорогу.
- Там останешься ночевать? – спросил он у Лидии.
- Скорей всего. Тут километров двадцать мяса. Что – мне ночью на дороге возвращаться?
- Нет-нет, ты осторожней там.
- Хорошо.
Костя поцеловал Лиду в щёчку и, она села на велосипед.
- Поехала.
Тетя Тоня и Кузьмич были дома.
Лида прислонила велосипед к сараю и вошла в дом.
- Лидочка! – Тоня обрадованно всплеснула руками – Девочка моя!
- Это я, это я, я вам гостинец привезла.
- Да? Какой?
- Да килограммов двадцать мяса лосиного.
- Да ты что?
- Лось ногу сломал около лагеря – вот ребята его и порешили втихаря, чтобы не мучился.
- Кузьмич – посмотри там – Тоня кивнула головой.
Кузьмич пошел развязывать мясо.
Лида, увидев сейчас Тоню решила не рассказывать ей, что замуж выходит, а то ходила тут с животом, ходила, ребёнка в роддоме оставила, а тут нате тебе – через четыре месяца замуж собралась выходит.
Лучше ей этого не знать.
И разговоров будет меньше.
- А ко мне сынок приезжает!
- Какой?
- Тьфу на тебя. Витя конечно.
Кузьмич с трудом втащил перевязанное мясо.
- Как ты довезла его? – он удивлённо посмотрел на Лидию.
- Так на велосипеде было не тяжело.
- А как ты на багажник это закрутила?
- Так мужики помогли, что лося рубили.
- Как много! – радовалась тетя Тоня.
- Много не мало – Кузьмич принялся развязывать привезённое мясо.
- А что с ним делать?
- Можно котлеты, можно тушёнку.
- Можно закоптить – Кузьмич поднял значительно палец к верху.
- А вы рыбу до сих пор коптите?
- Коптим.
- Лида, он и меня заставляет коптить. Вот Витя приедет – я пожалуюсь.
- Жалуйся сколько угодно.
Тоня наклонилась к Лиде.
- Он приезда сына моего боится.
- А-а-а… - Лидия махнула рукой - Два рыбака найдут общий язык. Когда приезжает?
- Вот, скоро-скоро.
- Мясом его угостите.
- Было бы хорошо. А у тебя как? Как там с работой?
- Да работа городская – развлекай детишек, чтобы они не скучали и всё. Кормят в столовой.
- О, как хорошо – порадовалась за Лидию Тоня.
- В Петербург после лагеря поеду на работу устраиваться.
- Да ты что? – всплеснула руками Тоня.
- Мне сказали, как это можно сделать.
- Ну, дай тебе бог.
- А Витя насовсем приезжает?
- Похоже на то.
- Ну вот ещё один рыбак у вас будет, ещё больше рыбы наловят вам.
- Ой, как это счастье мне нужно.
Лида заночевала, а утром после завтрака забрала все свои вещи и уехала в лагерь.
Август был дождливый и тёплый – все как безумные бродили по ближнему лесу и приносили в лагерь полные полиэтиленовые сумки грибов.
Лида и Наталья продолжали по вечерам ходить на пляж и плавать там одни в речной тишине.
Директор лагеря Владимир Вячеславович предложил Константину после лагеря пойти к нему в школу работать трудовиком и по мелочи что-то ещё там чинить.
- У меня нет педагогического образования.
- А какое?
- Техникум.
- Подойдёт. А живёшь где?
- С жильём проблема – у первой жены шесть квадратных метров мои, но там жить нельзя.
- А прописка питерская?
- Питерская.
- Полкласса могу тебе временно дать под жильё. Лида пойдёт ко мне в школу работать?
- Пойдёт. А кем?
- Определимся.
- Пойдёт.
После пляжа Лида с Натальей жарили втихаря от начальства грибы на электрической плитке, пили, чай не зажигая света и разговаривали.
- Первая любовь у меня была непонятная – Наталья поставила вырезанные из пластмассовых бутылок розетки под варенье – Это я малину за домом насобирала и перетёрла с сахаром.
- Душистая какая.
- У нас команда была волейбольная, мы дружили все. Что такое город есть Петербург – знаешь?
- Конечно.
- Пять миллионов жителей, а его отец был во власти вторым человеком в городе. Принц был мой избранник, сын короля был. Мне он очень нравился. Сейчас-то я понимаю – «пришла пора – она влюбилась», а тогда… Сердце трепетало, а ум был холодный. Рядом был – я себя забывала, глаз с него отвести не могла, а он куда-то пропадал на время – и как вода сквозь песок – мне было всё равно есть ли он на свете, нет ли его. Я тогда не понимала, что это со мной.
- Наверное всё-таки его не любила.
- Не могу тебе ответить. Меня волновала моя реакция на него, а не он сам. Меня раздражала его жаргонная речь, я не уважала его троечную учёбу в школе и в институте, его взгляды на людей не его круга, как на обслугу, мне было неприятно, что он иной раз кому-то хамил. Он считал себя неровней всем. Как же – он сын большого начальника, и он всегда это помнил… Кто-то поцарапал однажды их машину – им такое в страховке написали – новую машину можно было купить на те деньги, что им выплатили – помню хвастался об это мне. Мне такие вещи говорить было нельзя. Для них закон не писан были. Так люди эти жили. И я была в него влюблена, но вот так странно влюблена. Девочки вокруг него умненькие были, понимали, что, если завести его в ЗАКС – жизнь будет обеспеченная. На что только не шли, чтобы женить его на себе, даже близкие мои подруги – и он, смеясь и об это обо всём рассказывал мне – смотрел, как я на это реагирую.
- Сволочь.
- Согласна.
- Ну это же ненормально?
- Для них – нормально. Золотая молодёжь. Я – нет, я была гордой и на положение его отца не обращала внимания. Я и сама была непростой девочкой – то ли дочкой, то ли племянницей известной певицы и не считала себя неровней ему. Я ему очень нравилась – я это видела, он ко мне по-особенному относился, выделял меня из всех… Несколько раз у нас дома был, а у нас вся прихожая в квартире в тётиных афишах, в фотографиях с концертов, со спектаклей, мы с ней там в нарядных платьях рядом со знаменитыми людьми – очень это производило на него впечатление. И я была один раз в их загородном доме – гостиная метров пятьдесят, белый рояль, из гостиной выход в сад, а там всё в цветах – как же – его мама редиску выращивать не будет – это «фи» - только розы, лилии, что-то диковинное и необычное, павлин в саду.
- А замуж тебя звал это павлин?
- Не поверишь – после окончания института пришел и тщательно подбирая слова сказал, что мне уже нужно познакомится с его отцом. Я всё поняла и так испугалась.
- Испугалась?
- У нас же детство-юность затянуто – это в Пушкинское время было – «она была не молода, ей было двадцать», а у нас в двадцать два, в двадцать три года ещё молодость, а ещё плюс тот мир, в котором мы с тётушкой жили, а тут – «знакомство с его родителями». Я как в голове прокрутила всё – это значит еду ему готовить, посуду мыть, стирать, полы тряпкой елозить, с ним в постель ложиться… Ни за что! Не буду! Не хочу! Влюблённость, трепет был, а быть замужем за ним мне не хотелось.
- Не пошла за него?
- Я согласилась с его отцом познакомится, стали ждать, когда он приедет из командировки. Он приехал – у меня две недели срочных зачётов вдруг неожиданно в институте настали – я ему так сказала. Тянуть стала, говорить, что времени у меня к сожалению, нет, потом к телефону перестала подходить, потом его отец опять куда-то уехал, а потом я тётушку подключила к этому процессу. Она прямо ахнула, когда узнала, что он настроен меня со своими родителями знакомить. Она его терпеть не могла и всё боялась, что я за него замуж выскочу.
- А что так?
- Даже не знаю. Она его отдельно от его отца рассматривала и он, по её мнению, не годился в мужья для такой принцессы, как я.
- Ах – вот оно как.
- А ты как думала? Тётушка много больших людей за свою жизнь видела – её положением в обществе не удивишь.
- Отказала ему значит.
- Нет. Отец придумал отправить его в провинцию работать на какое-то буксующее производство и денег через министерство ему выделить для выправления там ситуации, а потом вернуть его сюда, как молодого, умеющего работать и имеющего такие результаты специалиста.
Я капризно сказала, что ни в какую провинцию из Санкт-Петербурга не поеду и ему не советую.
- Обиделся?
- Обиделся, уехал один, там женился – она его выбегала, и он ей как большая награда достался за труды праведные и не праведные. Вернулся через год. В двадцать четыре года отец сделал его директором одного из крупнейших объединений города. Секретарша… машина с шофёром… Жизнь, как и полагается жизнь принца и сына слуги народа. Но отец оказался у него не вечным. А потом я как-то телевизор включила, а там по программе «Время» показывают, как ОМОН штурмом берут в Санкт-Петербурге засевших в здании управления знакомого мне объединения рабочих выгнавших всю дирекцию за ворота. Стеклянные двери ОМОН дубинками бьёт, работяги на богатом русском языке всё руководство по домам увольняет. Свою старую пассию я в телевизоре естественно не увидела, но поняла, что он не в здании управления находится, а за воротами стоит уже безработный. А позже я подругу встретила на улице – спрашивать её не стала, но она и так поняла, что мне интересно всё узнать – ну и она сказала, что видела его несколько раз после этого случая. Он её не узнал – прошёл мимо, а Ленка говорит – «знаю, что он не бомж и только это его от бомжа и отличает». Спившийся, грязный, заросший совсем, в чём попала одет.
- Да ты что? – ахнула Лидия.
- Вот такая у меня первая любовь была. До сих пор с нежностью помню того мальчика, в которого влюблена была, помню, как мы ходили смотреть салюты на набережную Невы, как сидели в мороженицах и как однажды нам рубля не хватило, чтобы расплатиться, как он мне на восьмое марта дарил букетики первых подмороженных весенних цветов, а я их сентиментально засушивала потом и долго берегла, спрятав их в коробочках из-под шоколадных им же подаренных конфет. И абсолютно не интересовал меня тот духовно посредственный сынок местного королька, который возомнил себя принцем и хотел, чтобы и я бегала за ним, как все остальные девчонки бегали и добивалась его, и чтобы он, как награда достался мне, и конечно отвратителен был мне спившейся алкоголик не сумевший найти себя в этом большом городе, где – согласись – возможностей предостаточно. Вот так – и всё это один человек. Я даже до сих пор не понимаю почему всё так было со мной. Вот такая у меня была первая любовь.
- А я в мальчика из параллельного класса была влюблена – засмеялась Лида.
- Да ты что? А вообще-то правильно – в кого же влюбляться в те годы.
- Он не знал, а я сохла по нему.
- Ах, ты мая скромница.
- Он встречался со своей одноклассницей – вся школа за них переживала. Красивая была пара – оба высокие блондины, он в школьном оркестре играл.
- То есть – гармонист на деревне?
- Что-то так. Поженились они сразу после школы. Почему-то его родители были против неё – причину я не знаю. Я так, со стороны подглядывала за ними и страдала.
- Страдала?
- Страдала. В армию он потом ушел – она его дождалась – я тоже интересовалась втихаря. Он на сверхсрочную службу остался – она к нему уехала. Сына рожать приехала к матери – как же – мать поможет, с ней легче. А следом анонимка пришла, что не очень он по ней скучает в её отсутствие. Она не поверила, ребёнка подхватила и без предупреждения к нему и нагрянула.
- А он не один оказался?
- А он не один оказался – она развернулась и обратно к матери – на сто процентов была уверена – подругам потом рассказывала – что кинется за ней следом, в ногах валятся будет, а она ещё думать будет – прощать его или нет, а он мучится не стал и заявление на развод следом ей и отправил.
- Ужас! – отпрянула Наташа.
- Ужас ещё в том, что он теперь втихаря от той ездит навещать своих родителей, а она пытается каждый раз отбить его у той, а у той, естественно, уже двое детишек растёт для надёжности от него рожденные.
- Ужас какой! – Наташа руками закрыла лицо.
- Шекспир, чисто Шекспир.
- И у нас такие свои страсти.
- Вот и такая у меня была первая любовь без взаимности.
- Ха-ха-ха! Зато настрадалась. Настрадалась? – Наташа заглянула в глаза Лидии.
- Причём за всех. А ты сказала, что здесь от любви прячешься?
Наташа тихо изменилась в лице.
- А ты запомнила мои слова? – поглядела Наташа своими серьёзными серыми глазами на Лиду.
- Так вышло – запомнила.
- Просто уехала захотелось, одной побыть захотелось. Боря, Боренька, Борис... Женатый человек, начальник над начальником моего начальника. С начало и не поняла – просто понравился очень хороший человек. Рафинированный интеллигент – выше всего ценю интеллигентность в человеке. Высокий, некрасиво-породистый, очень спокойный, приветливый, и в профессии выдающийся врач. Он года через два на одной из случайных встреч выдал себя, что не равнодушен ко мне – я тут и вспыхнула. Такой страсти молодёжной не было, было спокойное понимание, что люблю, что это мой человек, до кончиков пальцев мой человек, но женатый и не свободный. Десять лет прятались от всех. Разбивать семью я не хотела – там хорошая семья и двое замечательных детей. Он мне как-то сказал, что на свою беду ему в жизни встретилось две прекрасные женщины. Что было делать? Любила его и люблю сейчас. Мы и за границу вдвоём несколько раз ездили отдыхать и здесь вместе проводили время. Конечно осторожничали – никто не догадывался о наших отношениях. Я понимала, что никого будущего у нас нет. Хорошо, что его жена ничего не знала. Я один раз видела её – у нас было юбилей организации, праздновали в гостинице «Москва», а в середине застолья смотрю – он быстро встал после звонка по телефону и пошел к входной двери – я подошла к стеклу и за пальму встала, а это жена его подъехала на машине, вижу, он ей ключи передаёт, за руку её взял, он на неё так смотрел… Увидела, что не на меня одну он так смотрит, что надо ставить точку на наших отношениях и уходить, пока там в семье всё хорошо. Стояла, всё стояла тогда за пальмой и уйти из-по неё никак не могла. Так тяжело было. Сейчас в сентябре в городской детской больнице место главного врача освобождается – я вот попросила его дать это место мне, и он всё понял. Не хочу больше жить двойной жизнью. Совсем одна конечно остаюсь, но знаешь – я решила ребёночка взять из дома малютки, чтобы было ради кого-то жить, о ком-то заботится. Девочка или мальчик – мне всё равно, главное, чтобы ребёнок на душу лег. Я сейчас буду брать ребёнка, в конце августа, чтобы на новой работе я уже была матерью с ребёнком, и никто не знал, что он у меня не родной.
- А тебе дадут?
- Я же детский врач. Поможешь мне переехать из лагеря домой? Я от сюда за ребёночком поеду и сразу потом оттуда домой, а вы на автобусе мне мои вещи привезёте. Я их после заберу у тебя.
- Конечно перевезу.
- Не говори только никому здесь обо мне.
- Я вообще никому ничего говорить не буду. Зачем это?
- Правильно.
- А если Костя спросит откуда у тебя ребёночек?
- Скажи, что в санатории детском был у меня - есть такие санатории для маленьких детей. Поменьше ему говори – мужчины мало, что понимают в этом.
- Точно.
В конце августа третья смена разъехалась по домам.
Наташа, упаковав свои вещи и перенеся их в комнату Лиды и оставив ей свой адрес и номера телефонов, срочно уехала на следующий день по своим делам.
Разъезжались все по одиночке.
Владимир Вячеславович организовал автобус для перевозки вещей в свою школу и Костя с Лидой погрузив всё, что было нужно уехали на нём вместе с директором в город.
Школа оказалась большая, трёхэтажная, недалеко от Театральной площади.
Выгрузили и занесли все вещи в вестибюль.
Владимир Вячеславович открыл в конце коридора последний класс у черной лестницы и отдал Кости ключи.
- Владейте.
Класс весь был запущен и заставлен старой и частично поломанной школьной мебелью.
В конце класса находилась такая же запущенная лаборантская – вот её то Костя с Лидой и заняли.
И ничего – отмыли, отчистили, поставили в неё, что нужно и получилась чистенькая и неуютная комнатка с давно не крашенными стенами и полом в чёрно-синие шашечки.
Жить можно.
Прокрутив несколько вариантов работ по школе Владимир Вячеславович и Костя остановились на том, что Костя будет вести уроки труда в средних классах на одну ставку, заниматься мелким ремонтом по школе и дежурить сторожем через день с восьми вечера до восьми утра.
Притом чутко спать во время дежурства на рабочем месте благосклонно разрешалось.
Костя в уме подсчитал количество будущего заработка и попросил Владимира Вячеславовича вторую ставку ночного сторожа дать Лиде.
- Мы между собой разберёмся, кто будет дежурить.
Директор согласился.
Через несколько дней Лида освоилась на новом месте.
Двадцать шестого августа вышли на работу учителя – приборка и мелкий ремонт шел по всей школе.
Лида познакомилась с соседкой по коридору из кабинета рисования и черчения Ниной Николаевной.
Костя чинил её стеллажи для гипсов, и Лида стоя рядом рассказывала Нине Николаевне, как она любила в школе уроки рисования и ходила в изостудию при поселковом Доме Культуры.
- Я хорошо рисовала, а изостудию у нас вел директор школы.
- Так вам нужно дальше идти учится. Вот в Санкт-Петербургском Колледже Моды есть отделение росписи тканей.
- Где?
- В Санкт-Петербургском Колледже Моды. Я сама хотела в этом году пойти туда учиться, да нагрузку мне в этом году большую дали – не получится со временем.
- Ой, как интересно – Лида повернулась и посмотрела на Костю - Роспись тканей – это же так красиво.
- Но, вот как хорошо, что мы с вами поговорили. Вы же рисовать умеете.
- А приём там не закончен?
- Да они до декабря трясутся, что у них недобор – всех принимают без экзаменов.
- А возраст?
- А вы посмотрите на меня – там принимают без ограничения возраста. У меня там знакомая пенсионерка отучилась и мне посоветовала туда пойти.
- Ой, как это интересно – Лида опять обернулась на Костю - А где этот колледж находится?
- В Купчине.
- Я не знаю, где это.
- На метро до «Международной» доехать, а потом пройти нужно. Я вам адрес сейчас напишу.
- Вы считаете стоит съездить?
- Я считаю, что стоит съездить и поступить учится.
- Костя, ты как? – Лида смотрела на Костю.
- Съезди и посмотри, понравится – поступай. Это интересный вариант – согласился он, весело посматривая на Лиду.
- Это вдвойне интересно будет, когда учиться начнёте – ободрила их соседка по кабинету - Преподавателя зовут Татьяна Ильинична. Сначала к ней подойдите – им нужно трёх человек привести на учёбу в их колледж – они за это премию получают – вот она вас и сосчитает, как свою. Она хорошая женщина и всё вам объяснить, что нужно. Это первый этаж, направо, сотая мастерская.
- А если у меня не получится каждый день ходить?
- Значит будите ходить не каждый день. Кормят обедами бесплатно, стипендия, льготный проезд на городском транспорте и гарантированный красный диплом по окончании учёбы.
- Прямо сказка какая-то.
- Мы рождены, чтоб сказку сделать былью.
- Костя?
- Я согласен.
В субботу Лида позвонила Натальи.
- Это я. Ха-ха-ха. Как у тебя дела?
Наталья обрадовалась и стала делится новостями.
- Кто у тебя? – Лида отошла подальше по коридору – Мальчик? – Лида закрыла ладонью трубку телефона – Удивительно на Гришу похож? Пять месяцев? Гришей назвала? Как я за тебя рада… Мы где? Недалеко от Театральной площади… Как от тебя не далеко? Я Петербург не знаю… Меня не ругаешь, что я так долго не звонила? Нет? Так, вещи твои из лагеря у нас… Костя работой завален – и за себя, и за меня работает… Да, ты говорила… Когда к тебе можно приехать? Приди? Это что – так близко? Подожди, я сейчас запишу, как пройти… Как улица называется? Союза Печатников? Во дворе? Под арку? Третий этаж… окна… Записала. Костю накормлю и прибегу.
Лида без труда нашла нужную улицу и арку во двор.
Вошла во двор, пробежала глазами по окнам третьего этажа – два окна были больше по размеру, чем остальные, в одном из них стояла Наталья с ребёнком на руках.
Лида радостно замахала руками – Наталья ответила ей показывая рукой, что идёт открывать дверь.
- Лида! Лидочка! Проходи! Ну, наконец-то ты пришла ко мне, а то я всё думаю и думаю о вас – как вы там устроились? Ты что и сумку мою тяжёлую принесла? Лида, что ты делаешь?
- Да не тяжёлая она, она просто большая, но не очень тяжёлая.
Лида поставила сумку на пол и огляделась.
- Как у тебя всё красиво. А где наш Григорий?
- В кроватки, пойдём – посмотришь. Знаешь, как его увидела – сердце прямо перевернулось – вылитый мой братик Гриша маленький.
Лида подошла к детской кроватки и нагнулась.
- Где тут наш замечательный мальчик?
Замечательный мальчик повернулся и поднял на Лиду свои глаза.
Гурий!
Лида замерла.
- Ты знаешь – у него левая ножка больная, совсем, как у моего брата была. Представляешь – какое совпадение.
- Да – сказала Лида, не отводя испуганного взгляда от мальчика – Хороший мальчик.
- И такой спокойный.
- Да.
Ребёнок замер, не сводил глаз с Лиды.
- Как он на тебя смотрит! Лида! Ты ему явно нравишься.
- А сколько ему? Пять месяцев?
- Да, шестого марта родился. Шестого сентября будет ровно полгода.
- Хороший ребёнок – вся побелев Лида стояла у кроватки.
- А ножку мы вылечим – Наталья нагнулась над кроваткой и погладила детское одеяльце - Брату почти вылечили и ему вылечим. Наука далеко с тех пор ушла. Я на следующей недели выхожу на работу и Гришу в свою клинику на обследование положу. Мы справимся, правда справимся, заинька мой ненаглядный?
- Правда – ответила Лида.
Наталья поправила заиньку подушку и показала рукой Лиде выйти в другую комнату.
Они осторожно закрыли за собой дверь.
- А что ты знаешь о матери мальчика? – Лидия смотрела в сторону рассматривая комнату.
- Она была изнасилована и не хотела растить ребёнка от насильника.
- Какой кошмар – Лидия закусила губу.
- Понять её можно. Врачи положительно женщину охарактеризовали.
- Наверное для этого ребёнка это самый лучший вариант.
- Не говори – такое совпадение с Гришей.
- Счастье твоему ребёнку – Лидия посмотрела в глаза Натальи.
- Но как он на тебя серьёзно смотрел! - удивлённо развела руками Наталья.
- На голос мой среагировал.
- На какой голос? – не поняла Наталья.
- Наверное при всех моих грехах я не самый плохой человек на свете, если этот неповинный ни в чём ребёнок так на меня смотрел.
- Да что ты такое о себе говоришь? Ты ему явно понравилась. Лида, я его крестить хочу до операции – уж если ты ему так понравилась, он тебя выбрал, а это было видно – давай ты будешь ему крёстной матерью?
- Крестить его будешь?
- Да.
- Куда от таких глаз денешься – давай буду.
- Вот и хорошо.
- У меня голова разболелась – Лида потёрла виски и тяжело села на диван.
- Таблетку дать?
- Нет, не надо, пусть всё так проходит.
- Что у тебя?
- Так, ничего, погода видимо меняется.
- Сейчас давление скачет и магнитные бури на солнце.
- Вот-вот – магнитные бури на солнце… Виновник всех наших бед найден.
Лида как в тумане вспоминала, как они с Костей отъезжали из лагеря и какие там были события и разговоры.
Наташа вся была полна волнением, как ребёнок потянул к ней свои ручки, когда она подошла в больнице к его кроватке.
Лида, сбиваясь рассказывала, как они устроились в школе и обжили лаборантскую и что туда поставили из найденной мебели.
Наташа поделилась с Лидой, что там в больнице были ещё два ребёнка – мальчик и девочка, но душу перевернул именно Гриша.
Лида насмешила Наталью объяснив, как она придумала мыться в школе.
- После восьми вечера все уходят, и мы с Костей остаёмся одни в школе, двери закрываем на засов, я ставлю табуретку в туалете девочек над сливным отверстием в полу, на него пустое пластмассовое ведро от шпаклёвки, набираю горячей воды из-под крана и сначала мою голову, а потом вся сама моюсь – воду лью сколько угодно, всё с себя смываю – и вода вся уходит в трубу.
- А какой спокойный – ночью спит. Чего ты мучаешься – приходи ко мне и мойся в ванной сколько угодно. И постирать у меня можешь в машинке. А знаешь какой он забавный – ему верёвочку дашь – он её перебирает, перебирает, до кончика доберётся и смотрит на него. Так смешно. Вот – кончик верёвочки нашел.
Лида посмотрела на закрытую дверь комнаты.
От себя не убежишь – мир тесен.
Надо же такому случится…
Она перечеркнула и почти забыла всё, что тогда случилось с ней, а оно с другой стороны неожиданно так подошло и толкнуло её – вот, смотри, я тут, я никуда не исчезло.
Виновата она или не виновата?
Может всё-таки виновата?
Или её можно понять и не считать её виновной?
Ну да – грешна она…
Грешна.
Значит Гриша…
И она теперь ему будет крёстной матерью…
Крёстной матерью…
И она его теперь может «сыночком» называть, а он её «кокой».
Не чужим человеком она ему получается…
Ну, что ж – подставит она ему своё плечо, если ему нужно будет - она же теперь его мать, крёстная мать...
Какая жизнь на поверхности скучная и спокойная, а какие тайны прячутся в сердцах иных людей.
- Как это у Натальи Ильиничны ребёнок? – Костя удивлённо смотрел на Лиду.
- Он в детском санатории был всё это время.
- А почему не с ней в лагере? Многие женщины из-за детей в лагерь устраиваются работать, чтобы со своими детьми быть рядом.
- У неё мальчик родился с больной ножкой – нужно было пройти тщательное обследование в серьёзной клинике и подготовить ребёнка к операции.
- А-а-а…
- Сейчас будут делать операцию на левой ножке – Наташа боится, не знает, как она пройдёт.
- А что там у него?
- Наташа мне по латыни говорила - я так поняла, что исправить всё это будет можно, но есть риск.
- А муж то у неё есть или нет?
- Я так поняла, что был мужчина – то ли разведённый, то ли разводящейся с женой. Семьи у них с Наташей не получилось, а ребёнка она оставила. Он о ребёнке ничего не знает.
- Во, как... Ну, у неё возраст.
- Вот именно.
Лида купила золотой крестик для Гриши на крестины.
- Лида, ты что? Это дорого! – Наташа разглядывала крестик.
- Я не тебе его купила. Это мой крёстный сын – что хочу, то и дарю ему. Пусть знает, что у него есть ещё одна мать.
- Лида!
- Всё нормально.
Костя дежурил вечерами и за себя, и за Лиду, а Лида только рано, когда приходила в шесть часов утра столовая жалея мужа выходила открывать им двери.
Лида подсчитала – две ставки сторожа, ставка учителя труда и рабочего по школе давали приблизительно шестьдесят тысяч рублей заработка.
- Можно купить квартиру в ипотеку.
- Это дорого.
- Надо узнать, как квартира покупается.
- Там первый взнос нужен.
- Твои шесть квадратных метра и пойдут на первый взнос.
- Как это?
- Посмотрим. Покупать нужно. Жить то где-то мы должны.
- А получится?
- Я всё узнаю и тебе расскажу.
Лида позвонила Наташе – Грише сделали первую операцию.
Пока всё хорошо.
Наташа днюет и ночует в больнице рядом с сыном.
Лида подала заявление в Санкт-Петербургский Колледж Моды на отделение росписи по ткани и стала ездить на занятия каждый день.
Костя гордился женой.
Через две недели после операции Гошу выписали из больницы.
Лида принесла ему подарочную коробку с пластмассовыми машинками.
- Как он себя чувствует? У него всё хорошо? Вот машинки – пусть играет.
- Да. Сейчас будет перерыв в один месяц, а потом и вторую операцию нужно будет делать.
- Ой, как жалко ребёнка.
- Будет всё в порядке. Прогнозы очень хорошие.
- Хромать не будет, когда на ножки встанет?
- Нет. Ножка конечно не будет абсолютно здоровой, и нагрузку на неё нельзя будет большую давать, а так всё будет нормально.
- Спортсменом значит не будет?
- Нет, не будет.
- Ну и хорошо. А я в Санкт-Петербургский Колледж Моды поступила учиться.
- Да ты что? На кого?
- На художника по росписи тканей.
- С ума сойти, как звучит! Ну, ты молодец! Сколько учится?
- Два года.
- Это очень хорошо. Художник по росписи тканей… Всегда была не равнодушна к творческим людям.
- Наташа, а вот ты с детства в театре была, на сцену выходила ещё девочкой – неужели тебе не хотелось быть артисткой?
- Не поверишь – и артисткой хотелось стать и врачом одновременно. Врачом из-за брата Гриши, а артисткой потому, что знала уже эту притягательность сцены. Причем поступить в театральный институт было для меня без проблем – я гарантированно бы поступила. Некоторые из тех известных артистов театра, что я знала и кто меня знал, холил и лелеял в театре, были преподавателями в театральном институте. Они меня уговаривали идти в театральный, они бы порепетировали со мной отрывки, что нужно было читать на экзаменах и они бы приняли у меня эти экзамены.
- Почему же не пошла?
- Тётушка поговорила со мной, объяснила, какая эта зависимая от многих обстоятельств профессия и что единицы становятся полноценно востребованы. А сколько тех, у которых профессиональная жизнь не сложилась по тем или иным причинам.
- Не жалеешь, что не пошла?
- Нет, не жалею.
В субботу Лида, не сказав ничего Константину поехала на его старую квартиру.
Она без труда нашла нужный дом, подъезд, поднялась по узкой лестнице на второй этаж.
Дверной замок висел у двери на проводах, ели видимая голубая серединка кнопочки контрастировала с давно покрашенными стенами.
- Кто там?
- Крашенинниковы здесь живут?
Замок щёлкнул и дверь открылась.
- Здравствуйте, мне нужна Надежда Васильевна Крашенинникова.
- Это я – женщина гордо запрокинула голову.
- Мне войти можно? У меня к вам разговор.
Женщина попятилась.
- Вы Надежда Васильевна Крашенинникова? Ваш бывший муж в этой квартире имеет шесть квадратных метров площади по суду.
- Вы кто такая?
- Лидия Олеговна Крашенинникова.
- Как это?
- Догадайтесь с одного раза, кто я такая.
- Он что – женился?
- Да.
- На вас?
- Да.
- Ну и что? – женщина ещё дальше запрокинула голову.
- Шесть метров в вашей квартире вам не принадлежат.
- Ну и что? А ваше какое дело? Вы то тут при чём?
- Выслушайте меня – я пришла не ругаться, а договорится.
- О чём?! – женщина подняла верхнюю губу показывая зубы.
- Ну давайте вы сначала выслушайте меня.
- Да что вы можете мне сказать?!
- Мы будем продавать эти шесть квадратных метров.
- Кому?!
- Можно вам.
- У меня нет денег! Ты кто такая?!
- Я жена Константина. Если вы у нас не купите эти шесть метров мы вынуждены будем продать их другим людям.
- Каким людям?! Лариса! – хозяйка квартиры повернула голову и крикнула в глубину квартиры - А ну ка выйди из комнаты сюда – здесь разговор интересный намечается!
Невысокая очень похожая на Константина девушка вышла в коридор.
- Что тут у вас такое?! – сразу агрессивно набросилась она на Лиду.
- Я тебя поздравляю – это новая жена твоего отца! – женщина картинно развела руками представляя Лиду дочери.
- Эта?! Что ей нужно от нас?! Что тебе нужно от нас, шлюха?!
- Выслушайте меня – я ведь зачем-то пришла сюда и пришла не ругаться.
- Ну, слушаем – дочь Константина подбоченилась.
- В вашей квартире по суду вашему бывшему мужу принадлежит шесть квадратных метров площади.
- Мы это уже слышали. Дальше что?!
- Да помолчите вы! – не выдержала Лида - Научитесь слушать! Мы эти метры будем продавать. Хотите купить их, чтобы у вас была вся квартира в вашей собственности?
- Денег нет! У дочери маленький ребёнок! Она не работает! Откуда у нас такие деньги?!
- Тогда разменяйте квартиру на однокомнатную и комнату.
- Что?! – дочь Константина ринулась на Лидию - Ещё что выдумала?! Ему значит целая комната достанется, а мы живи, как хочешь?! А как мы втроём в однокомнатную квартиру поместимся! А? Ты подумала над этим?! Да что ты к нам пришла?! Зачем? А ну пошла отсюда!
Дочка пошла на Лиду, мать её едва успела схватить за плечи, та попыталась вывернутся и ударить Лиду ногой.
Лида увернулась.
- Я тебя сейчас здесь прибью!
- Поймите – эти метры всё равно не ваши и мы за них хотим получить деньги.
- Я сейчас тебе деньги выдам! Подойди по ближе, сейчас эти деньги получишь у меня!
Мать схватила дочь за плечи.
- Лариса, успокойся!
- Дай я ей врежу! – дочь вырывалась от матери.
Лида вышла на лестничную площадку.
- Поймите – сюда может въехать чиченская мафия и большим таджикским табором выдавить вас из вашей квартиры. Они же умеют отнимать квартиры. Вы квартиру можете потерять.
Бывшая жена Константина смотрела непонимающе на Лиду.
- Как потерять квартиру?
- Я же договорится к вам пришла, чтобы за вами квартира осталась.
- Пусти меня – разъярённая дочь пыталась вырваться и ударить ногой Лиду – Квартиру разменять – ишь, что захотела! У отца полкомнаты, а не комната! Полкомнаты у него! Комнату они захотели с нас поиметь! Сейчас ты у меня поимеешь!
Бывшая жена, удерживая дочь смотрела то на Лиду, то на дочь, то опять на Лиду.
- А ну пошла от сюда дрянь белобрысая!
- Я-то пойду, но вы не пеняйте на меня потом – вы сами выбрали этот вариант.
- Дай я ей поддам хорошенько, чтобы летела от сюда куда подальше!
- Лариса, успокойся, ушла она уже – неслось Лиды вслед.
Вот и сходила.
Сумасшедший дом.
Через две недели Костя с Лидой продали эти шесть метров желающим купить долю в квартире, добавили к этой сумме ещё свои накопившиеся деньги и заплатили первый взнос за строившеюся двухкомнатную квартиру на улице Космонавтов у метро «Звёздная».
Лида поняла, что беременна.
Константин узнав ходил счастливым.
В октябре на занятиях в колледже Татьяна Ильинична посетовала своим студентам, что у неё срочный заказ на большой занавес, какие-то куски нужно расписывать в четыре руки – то есть вдвоём с кем-то, а то краска быстро сохнет на ткани, а заливать нужно быстро, рисунок сложный, требующий аккуратности.
- Сын редиска и нехороший человек помогать отказывается.
- А давайте я вам помогу – Лида подошла к Татьяне Ильиничны – мне так интересно, как вы расписывайте большие ткани.
- Серьёзно поможешь?
- Конечно.
- Там на два-три дня работы.
- Я с удовольствием – мне так нравится всё, что вы преподаёте.
- Ну ты девочка рисующая, у тебя есть вкус, тебе чуть-чуть объяснишь, и ты уже всё поняла. У тебя это может получится профессией.
- Что, так сразу видно?
- Ну я же профессионал – всё вижу сразу. Вон как ты интересно стилизацию сделала.
- Я старалась.
- Тут не только старание нужно, тут и способности нужны. Слово талант я употреблять пока боюсь.
Мастерская у Татьяны Ильиничны была на Петроградской стороне – старинный красивый дом, лифт на шестой этаж, большая просторная прихожая и дверь направо в её часть мастерской.
- Лаком пахнет.
- Это Мина свои расписанное деревянные вещи лаком покрывает. Нас здесь четверо. Нас четыре художника здесь. Мы подруги.
- Как интересно.
Три длинные рамы стояли вдоль комнаты с натянутой на них тканью.
- Это занавеси для загородного коттеджа. Срочная работа, как и всегда это и бывает. Резервом я уже обвела вчера.
- Высох резерв?
- Конечно высох.
- У вас здесь прямо настоящая мастерская художника – Лида огляделась кругом.
- Ну конечно настоящая, а какая же ещё?
И Татьяна Ильинична стукнула ладонью в закрытую дверь соседней комнаты.
- Серёжа! – она повернулась к Лиды – Сейчас нам Серёжа в магазин сбегает и что ни будь нам вкусненькое купит к чаю.
Дверь открылась и из соседней комнаты вошел молодой человек.
- Мой сын – Татьяна Ильинична картинно показала на него рукой – Редиска и лоботряс.
- Сергей - молодой человек шаркнул ногой.
- Тот самый, что не хочет помогать вам расписывать ткань? – Лида удивлённо повернулась к Татьяне Ильиничны.
- Да, я тот самый.
- Тогда точно редиска.
- От такой слышу – Сергей повернулся к матери - Мама – она меня обзывает.
- Правильно делает. Сбегай в магазин пока мы тут работать будем.
- Опять я?
- Всегда ты.
- Как мне с матерью повезло! – Сергей воздел руки к потолку.
- А как мне с сыном повезло – ты даже представить не можешь! – Татьяна Ильинична потеребила волосы сына и поцеловала его в плечо.
- Я так понял – с вами лучше не спорить.
- Правильно понял.
Татьяна Ильинична подошла к крайней раме.
- Лида.
- Девушку Лидой зовут? - Сергей повернулся к Лиде.
- Не для тебя девушка! – Татьяна Ильинична оттолкнула сына - Она замужем!
- Ну всегда так – Сергей недовольно поднял плечи - Не успеешь влюбится – кто-то уже перебежал дорогу.
- Хватит балагурить – шагом марш в магазин.
- Пошел, пошел, ладно уж.
- Весело у вас – засмеялась Лида.
Татьяна Ильинична отмахнулась рукой и стала объяснять Лиде откуда они начнут расписывать ткань.
- Вот эскиз на стене закреплён. Делаем сейчас второе полотно. Видишь цифру «2» внизу эскиза, вот с этого куска и начнём расписывать, прямо от этой линии тянем цвет и до верха. Здесь – примерно, где сучок на раме переходим к охристому цвету. Поняла?
- Да, всё понятно.
- Я здесь сделаю переход к другому цвету и перейду на твою сторону, чтобы была одна рука при растяжке цвета.
- Я всё поняла. Здесь кисточкой начинать?
- Да-да, здесь кисточкой можно из-за извилистого края. Начинай кисточкой расписывать, а потом возьми квач.
- Какой?
- Вот этот будет твой, а этот мой – Татьяна Ильинична протянула Лиде заготовленные квачи – Нормально? Начали?
- Да.
- Мы по-быстрому распишем с тобой, а потом уже чаёк попьём, а то если сначала чаёк попьём и поговорим, то потом за рамы через силу вставать придётся – мной это уже проверено.
- Человек ленив?
- Конечно ленив.
Аккуратно и быстро они одновременно начали с извилистой линии наносить краску на ткань.
Краска ровно растекалась по поверхности натянутой на раме туали.
- Цвет красивый.
- Красная охра.
- А мы кисточками краску наносим на ткань в колледже.
- Мелкие детали можно кисточкой наносить, а если профессионально работать, то только квачом.
- Я до сучка дошла – Лида остановилась.
- Чуть-чуть покрой дальше и бери светлую охру.
- Резкий переход у меня тут получается.
- А я на что? Сейчас к тебе перейду.
Они поменялись местами.
Татьяна квачом растёрла переход одного цвета в другой цвет.
- У вас лучше выходит, чем у меня – поглядывая, как Татьяна Ильинична работает заметила Лида.
- Так опыт у меня какой. Иди краской до этой линии.
- Да, я поняла.
Первое полотнище расписали.
- Хорошо, ровно получилось, хороший переход цвета получился. Теперь второе полотнище. У второго более сложная линия внизу.
- Да, я вижу.
- А третье – такое же, как наше первое.
- Краски те же?
- Ну да, как на эскизе.
- Вроде работа не сложная.
- Нет, не сложная – просто одной её делать трудно – ширина у ткани большая – обегаешься и с одной и с другой стороны её одновременно расписывать одной.
- Так мы же сегодня все три полотнища распишем.
- Конечно распишем. Просто у меня три окна у заказчика надо делать. Это первое – вот три дня мне нужна помощь.
- Я помогу, вы не сомневайтесь.
Сергей пришел из магазина.
- Я капустный пирог купил, ветчину и сыр в нарезке.
- А хлеб?
- Мама, сколько мне лет?
- Дитятко моё – ты хлебец не забыл купил?
- Ы-ы-ы.
- Купил, значит. Мы на кухне сядем.
- Понял, что на кухне.
- А сын у вас где учится? – Лида кивнула вслед ушедшему Сергею.
- В Академии Художеств.
- Ой, какие волнующие слова. Художником будет?
- Будет.
- Ой, как завидую. Мне это так всё нравится.
- Да, для поступления в Академию нужна серьёзная подготовка.
- Да я не претендую на это. Мне и уровень нашего колледжа достаточно.
- Кончишь колледж, а там посмотрим.
Сергей пришел из кухни.
- Так вы чай пить будите?
- Сереженка, солнышко моё – мы сейчас с Лидой два полотнища распишем – это минимум минут двадцать – двадцать пять и всё, и мы свободны.
- Хорошо, я вас на кухне ждать буду.
- Лида – это не долго, не переживай – он весь пирог не успеет съесть.
- Да хорошо всё, хорошо. Татьяна Ильинична, а потом – что вы будите делать с этой тканью?
- Я распишу низ – там на эскизе всё видно.
- Я видела.
- И верх потом распишу – всё, как на рисунке.
- Да, дух захватывает, как у вас здесь величественно нарисовано.
Они расписали оставшиеся два полотнища.
- Вот, первое полотнище уже почти всё высохло – Татьяна провела ладонью по ткани.
- Чай пить будите или мне дальше капустный пирог нюхать? – Сергей подал голос из кухни.
- Идём.
- А кто у вас здесь ещё живёт? – проходя по коридору спросила Лида.
- Здесь Вера – она чаще всех других бывает. Она выставочными куклами занимается. Представляешь – она мне жаловалась, что она куклы сделала, а эти куклы из-за чего-то между собой переругались и перессорились и стоять вместе не хотят.
- Кто поссорился?
- Да куклы её.
- Ха-ха-ха. Ой, какими смешные вещи вы рассказываете.
- А за этой дверью – Лена, она сейчас в Финляндии, фактически сейчас не бывает здесь.
- Наконец-то вы дошли до кухни – Сергей развёл руками.
- Ох, какой ты красивый пирог купил! – Татьяна покачала головой - Если бы мы знали, что нас такой пирог ждёт, мы бы в пять минут всё закончили.
- Чай? Кофе?
- Ты что будешь?
- Чай.
- Тогда и я чай.
Они расселись за столом.
- Серёжа, Лидочка у меня в колледже учится.
- Я догадался.
- Она хорошо рисует.
- Я тоже.
- Да перестань издеваться над нами.
- Но я действительно хорошо рисую.
- А твои рисунки посмотреть можно – Лида повернулась к Сергею.
- Ну у меня есть тут за первый курс рисунки, но они не самые лучшие.
- Серёжа…
- Могу показать, правда без особой охоты.
- А чего так?
- А что там хорошего? Я сейчас лучше рисую, а то для меня уже вчерашний день.
- Чай завари, «вчерашний день».
- Татьяна Ильинична, что это он у вас такой хвастун?
- Сергей, покажи ребёнку свои работы - ей же интересно. Да, она не так хорошо рисует, как ты умеешь, так пусть посмотрит и поучится.
- Зачем я в твою мастерскую сегодня пришел?
- Любя свою мать пришел.
- Ясное дело. Покажу рисунке, что остаётся делать, покажу. А ты мне свои рисунки покажешь?
- Татьяна Ильинична, если вашего Сергея кто ни будь в тёмной подворотне поколотит – на меня прошу не думать.
- Слышишь, воображала до чего ты людей довёл?
Они втроём попили чай, посмеялись над вороной за окном, которая никак не могла клюнуть найденный ей непонятный ржавый мячик с крылышками по бокам – мячик всё время откатывался в сторону и под клюв вороны не попадал.
Ворона потом сорвалась с карниза вниз и пропала, а шарик после этого улетел вверх, махая крылышками.
Татьяна Ильинична и Сергей этому совсем не удивились, а Лидия, хлопая ресницами всё смотрела на пустое окно и никак не могла понять, что она сейчас видела.
Пирог был вкусный, ветчину всю съели, сыр оставили Татьяне Ильиничне на вечер.
- Пойдём, покажу тебе свои рисунки – Сергей встал из-за стола.
Во второй комнате на полу за диваном лежала довольно большая стопка листов.
- Вот тут рисунки.
- Это ты сам делал?
- Это пленэр – Сергей доставал по одному листы и раскладывал их на полу.
- Это гипс.
- Давид?
- Он самый.
- Это вот головы с натуры.
- Покажи, покажи – Лида перехватила папку с листами.
- Смотри.
- Я конечно так рисовать не могу. А за сколько часов ты этот портрет нарисовал?
- Часов за двадцать.
- Фантастика. А это что?
- Смотри дальше сама.
Лида склонилась над работами и медленно перелистывала его работы.
- Ой, какой старик.
- Стариков интересно рисовать – кости, череп виден.
Лида ещё перелистнула несколько листов.
- А это что? – Лида замерла над очередным портретом.
- Что там?
Лида подхватила лист бумаги с очередным портретом и повернула его к Сергею лицом.
- Это кто?
- Натурщица.
- Это что ещё за натурщица?!
- Это девушка.
- Какая девушка? Это сестра моя! Это Катя!
- Какая Катя?
- Это сестра моя! Это Катя! Я её полтора года назад потеряла в Петербурге. Она что – натурщицей у вас работает?!
- Да.
- Что значит «да»? Натурщицей?!
- Ну она обнажённой не позирует. Она на портрет позировала, в постановках одетая сидела.
- Ну хоть за это спасибо.
Лида вышла в соседнюю комнату держа в руках рисунок.
- Татьяна Ильинична, вы только представляете, что я нашла у вашего сына?
- Что такое? – обернулась Татьяна.
- Я сестру свою младшую тут у него обнаружила – Лида повернула портрет к Татьяне Ильиничны – вот она. Это моя сестра. Она оказывается у них в Академии позирует.
- Это твоя сестра?
- Ну да! Это Катя! Она втихаря уехала никому, ничего не сказав в Петербург полтора года назад и адреса у меня её нет! А тут – я её на портрете у Сергея вижу! А?
- Это твоя сестра?
- Ну да, Катя.
- А вы похожи с ней, даже очень похожи – Татьяна Ильинична наклонила голову в бок.
- Похожи-то, похожи – а я адрес её до сих пор не знаю.
- Так напиши записку ей, и Серёжа передаст.
- Серёжа…
- Передам конечно.
- Я прямо удивлена… фантастика какая-то… Сестра нашлась… Младшая сестра нашлась. Катька…
- А сколько вас сестер то?
- Нас четыре сестры.
- Четыре?!
- Я старшая, а Катя младшая, есть ещё Нина – она сейчас у нашей родственницы живёт – я адрес её знаю. И Надя ещё есть – она в Митино, в швейных мастерских работает вместе со своей школьной подругой.
- Ну я тебя поздравляю – порадовалась за Лидию Татьяна Ильинична - Хоть одна сестра рядом будет. Вы, наверное, дружные все были?
Через три дня поздно вечером, когда Лида и Костя остались во всём здании школы одни в закрытую дверь позвонили.
Константин удивился и пошел открывать.
Лида, услышав в гулком коридоре даже не голос, а какой-то знакомый с детство звук и выскочила стремительно из комнаты в коридор.
- Катя! – и сестры полетели навстречу друг другу.
- Катя!
- Лидка!
- Катя!
Они обнялись и закружились в коридоре.
- Это ты! Катька, это ты! Катенька!
- Лидка! Ты тоже здесь! Как ты меня нашла? С ума можно сойти, что ты тоже здесь!
- Катька! Катенька! Как я рада! Катька! Катька, я тебя нашла! Костя – Лида повернула сестру к Кости – это моя сестра! Полюбуйся ты только на неё – она здесь!
- Я понял.
- Катя – это мой муж! Я замужем! Это Костя, это мой муж.
- Очень хорошо. Здравствуйте, я Катя.
- Константин.
- Пошли, пошли к нам. Мы тут пока временно живём. Мы квартиру по ипотеке покупаем и сейчас здесь временно живём.
- А я, представляешь, пришла на работу – там у нас есть специальная комната для отдыха, а студент стучится, меня увидел и говорит – «тебе записка от сестры». Я аж понять ничего не могла. Как это от сестры? Откуда? Почему от сестры? Он-то, кто такой?
- Да мама этого студента преподаёт у нас в колледже батик. Я была у них в мастерской, помогала Татьяне Ильиничне большие куски ткани расписывать, Сергей там был, а потом попросила Сергея показать его рисунки – он же студент Академии, мне же интересно. И совершенно неожиданно для себя тебя увидела на одном из его рисунков.
- Я позировала в прошлом году в их Академии, я там подрабатывала.
- Пошли к нам, у нас там комнатка есть.
И они пошли по коридору.
- Ты хоть знаешь, что наша мама умерла?
- Как? – Катя встала, как вкопанная.
- Сразу после твоего отъезда.
- Как умерла?
- Кашляла, видимо у неё было воспаление легких.
- Как умерла? Совсем?
- Да.
- Она подкашливала последнее время. А вообще-то она была подавленная нашим положением. Нинка с Надькой бросились как ненормальные ягоды в лесу собирать и продавать их, а я решила, что это не жизнь и уехала. Знала, что не отпустят меня – вот и уехала втихаря без спросу.
- Да я знаю всё – Нина мне писала.
- Так ты письмо её получила?
- Получила. Целых два письма получила.
- Как жалко маму. Как она могла? Она же не совсем старая была.
- Пятьдесят один год.
- Это же не старая?
- Нет.
- Как это не хорошо. Я не знала ничего, я даже представить не могла, что такое может случиться. Лида – это я виновата, что она умерла.
- Да перестань ты.
- Я-я, я это знаю. Если бы я не уехала – она была бы жива.
- Перестань.
- Так нельзя узнавать о смерти матери.
- Она сразу умерла. Сказала Нине и Наде, что сейчас умрёт, легла на постель и умерла. Сразу.
- И меня рядом не было.
- Меня тоже. Пошли, пошли в комнату – нечего на сквозняке здесь стоять.
- Ой, как горько – Катя закрыла лицо руками.
- Девочки, у меня выпить есть что.
- Да?
- Вот какая у вас комната – Катя огляделась лобаранскую.
- Такую дали. Мы тут работаем в этой школе и временно живём.
- Это тоже выход из положения.
- Конечно выход.
- Жалко маму.
- Жалко.
- А похоронили её где?
- Там же – тётя Тамара и сосед помогли.
- Костя, а у вас родители есть?
- Нет уже.
- Детство кончилось – Катя утвердительно мотнула головой.
- Катька, у нас маленький будет.
- Да, что вы? Да? Как хорошо.
- Да садитесь вы за стол наконец-то – Костя достал бутылку вина и поставил её на стол.
- Откуда это у тебя? – удивилась Лида.
- Ещё с первого сентября осталась.
- Ну давайте тогда за помин души выпьем.
- Надо в церковь сходить.
- Сходим.
Они молча выпели.
- А что там про какой-то колледж говорила?
- Я учусь в Санкт-Петербургском Колледже Моды на художника по батику.
- С ума сойти! Я тоже учусь в колледже на повара.
- Да ты что? Честно?
- Конечно честно. Нашей маме было бы за нас не стыдно. А как там Нина и Надя? Ты знаешь?
- Нина к тёте Тамаре переехала – у меня адрес её есть, а Надя в Митино со своей школьной подругой работает в швейном цехе.
- Значит они там остались?
- Какая ты молодец, Катя. Учишься. А позируешь студентам зачем?
- Ну я должна на что-то жить? Вот подрабатываю, где могу. Объявления расклеиваю, курьером работаю, позирую вот.
- Теперь ясно. А почему на повара пошла учится?
- Не поверишь – ради общежития. Мы, когда приехали с Мишкой в Петербург, нас высадили где-то на окраине города – мы на совхозной машине приехали по великому знакомству – добрались как-то до Ленфильма, перед дверьми постояли, зайти внутрь побоялись, никто к нам не выбежал с радостью звать на съёмки фильма, ну и Мишка отцу своему позвонил по телефону – он у него здесь халтурит за деньги, квартиры ремонтирует. Тот удивился, что Мишка в городе, приехал за нами и привёз в совершенно пустую квартиру, где он делал ремонт. Посмотрел он на нас, как на идиотов – Мишке тринадцать лет, я неизвестно зачем рядом с ним. Послушал наш рассказ про набор детей для съёмок в кино на Ленфильме, мы ему газету показали с объявлением.
- Жуть.
- Мы ещё думали, что он с нами поедет на Ленфильм и договорится там, чтобы мы снимались в их картине.
- Костя, ты слышишь эту дурь?
- Ты что возмущаешься? У кого ещё такая история в жизни есть?
- Только у вас.
- Мишкин отец оставил нас ночевать – на поле газетка расстелена, пахнет сырой штукатуркой, мебели кроме лестнице-стремянки никакой. Накормил правда нас чаем и хлебом. Утром заставил убирать и выкидывать мусор из квартиры и мыть, что там грязно было. Потом мы во дворе с ребятами познакомились – одна девочка листовки рекламные раздавала за деньги на улице. Я вместе с ней стала это делать. Потом в рекламном агентстве стала брать объявления расклеивать везде на столбах и разносить рекламу по почтовым ящикам. Ночевала там в квартире на полу. Мишка отцу помогал всё это время. Потом помогала одному продавцу бананами торговать.
- Ну тебя и крутило.
- Поняла, что устраиваться как-то нужно. Подсказали пойти учится в какой ни будь колледж, где есть общежитие. Я решила выбрать реальную профессию, понятную и нужную в жизни. В переходе в метро купила аттестат об окончании девяти классов без троек.
- У тебя же девятого класса не было? – ахнула Лида.
- Теперь есть.
- Ха-ха-ха. Молодец авантюристка.
- И медицинскую справку для поступления в колледж купила – прописки же нет, где я её достану?
- Денег хватило?
- Хватило. Вот, учусь второй год, общежитие есть, кормят там обедами бесплатно, стипендия повышенная, проезд на городском транспорте льготный.
- То есть – выплыла?
- А что остаётся делать? Не сразу, но выплыла.
- Учится нравится?
- Нравится, очень нравится. Лидка, маму очень жалко – опять спохватилась Катя.
- Жалко.
- Я не верю. В голове не умещается.
- Я тоже не верю.
Катя закрыла глаза ладонями и заплакала.
Через два дня Лида заскочила к Наташе.
- Как у тебя дела? Что ты по телефону не хотела говорить?
- Да у меня грустно-печальная история – сейчас расскажу. Проходи в комнату. У тебя как дела?
- Серьёзное что-то?
- Да, нет.
- У меня всё нормально.
- А глаза что так светятся?
- Светятся? Наталья, у нас большая радость, нас кажется трое.
- Как трое? Ах? О! Да? Ребёнок будет? Лидочка, радость моя, ребёнок будет?
- Будет.
- Ай, да Костя, ай, да молодец!
- Наташа, ты хулиганка!
- Я за вас очень рада. Сколько?
- Месяц почти.
- Очень хорошо. Коляску, кроватку не покупайте – от нас перейдёт.
- Да, знаешь у меня ещё какая радость? Сестру младшую нашла. Катюшку. Она здесь в Петербурге.
- Как нашла?
- Очень смешно – я к своему педагогу в мастерскую ходила помогать ей большие участки ткани расписывать в четыре руки, а у неё сын-студент учится в Академии Художеств, он мне разрешил свои рисунки за прошлый год посмотреть, а на одном рисунке Катя нарисована – она оказывается позировала в Академии. Представляешь, какой случай.
- Как удивительно – согласилась Наталья.
- Я ей через этого сына записку передала – вот позавчера она у меня была.
- Как я за тебя рада.
- Она учится на повара в колледже и подрабатывает немного где придётся.
- Вот, что значит провинция – всё умеют схватить. А у меня тоже сумасшедшая история.
- Я ж тебя перебила.
- Представляешь, иду я по улице – ко мне подходит мужчина средних лет и просит десять рублей.
- Бомж? – догадалась Лида.
- Бомж. Мне противны они. Спившейся, грязный. Я ему сказала, что кошелёк далеко в сумке и мне трудно его достать. Он на меня так посмотрел. А тут второй с ящиков поднимается – там ремонт рядом шел и что-то накидано было на землю. Я туда и не смотрела, а по движению поняла и узнала. Представляешь – я тебе про свою первую любовь рассказала и притянула встречу с ним.
- Он? – Лида чуть со стула не упала.
- Он. Я его с тех пор не видела, а тут вспомнила и он мне встретился.
- Да что ты говоришь? Ну и как?
- Бомж – он и есть бомж. Ели узнала его в лицо – щетина, двух зубов с боку не хватает, одет в чём попало, запах от него, перегар и гонор при том. Постояли, поговорили. Двое его приятелей вокруг нас кругами заходили деньги выпрашивая. Он шуганул их. Лида – какой это ужас – Наталья закрыла щёки руками.
- И что он говорил тебе?
- Да ничего. Говорил, что живёт, как хочет, не о чём не жалеет, свободен.
- А жена?
- Я не спрашивала – что мне в ней. Сколько лет даже не вспоминала о нём, а тут вспомнила и встретила. Мистика. Рассказал мне, что один из наших друзей уже умер. Сердце. Инфаркт. Один спился и умер в прошлом году и ещё один сейчас в больнице с циррозом печени лежит. Лида – это всё дети не простых родителей. И всех их девчонки выбегали и с трудом и хитростью заводили их в ЗАКС. Лида, выходит они не мужей себе выбирали, а выбирали чьими вдовами быть.
- Кошмар какой-то.
- Кошмар.
- Гриша как?
- Спит сном праведника.
- С ним всё в порядке?
- Пока всё хорошо. Ножку специалисту показывали – сказал, что всё пока хорошо. Через месяц ещё одну операцию нужно будет делать – возможно последнюю. Посмотреть надо как он на ножки встанет и как пойдёт. Ботиночки специальные поносить нужно будет, чтобы зафиксировать ножку. Ножка исправится.
- Страшно.
- Страх есть, но операцию делать нужно.
- Вот ему-крохе от меня неваляшка. Пусть играет. Она музыкальная.
- Спасибо тебе – Наташа взяла в руки игрушку и качнула её – игрушка заиграла – Забалуешь его.
- Мне простительно.
- Знаешь – я всё ещё под впечатлением от той встречи. Какая жуть. Мальчика на пианино учили играть.
- Я помню ты о белом рояле вспоминала и о павлине.
- Ах, да – на белом рояле играть учили, у мамы весь сад в цветах, опять же павлин, папа – фу ты – ну ты, а чем кончилось…
- Россия.
- Россия. Комнатное растение вырастили – в нормальной жизни жить не умеет. Обидно и горько.
- А если бы ты была рядом? – Лида подняла глаза на Наталью.
- Я была рядом? Знаешь, я как-то после его женитьбы столкнулась с ним в кинотеатре. Взвинченный был. Ирония обстоятельства была в том, что наши места оказались в одном ряду через одно место. Я думала жена его подойдёт, что это свободное место её, а никто не пришел и никто на это место не сел. Я его спросила, что это он без жены в кино ходит, а он знаешь, что мне ответил – «нечего её баловать» и так на меня посмотрел, что, мол, ты была бы на её месте – было бы тоже самое. Вот так-то. Как противно всё это.
- Порченный человек.
- Ненормальный.
- Ненормальный. Как же его жена терпит?
- А может уже и не терпит. У них трое сыновей.
- Трое? – ахнула Лида.
- А как же при таком сыне короля не иметь трёх детей – вдруг бросит её и уйдёт к другой, а тут трое сыновей – попробуй брось.
- Один сын – не сын, два сына – пол сына, а три сына – это сын.
- Напиться хочется.
- Есть что?
- Вино есть.
- Доставай.
В субботу Лида опять пришла к Татьяне Ильиничне в мастерскую.
- Лидочка, мы с Ольгой расписали вторые полотнища в четверг – осталось только третье окно.
- Очень хорошо. Мы сейчас распишем, и вы уже ни от кого не будите зависеть.
- Это верно, а то Веру проси, а она к выставке готовится, и вся нервничает, а Ольга на два дня приехала Вере помочь и дочек своих на занятие сводить по живописи.
- У вас здесь все художники.
- А я с другими людьми и не знакома – Татьяна споткнулась о сумку – А что это Ольга сумку свою здесь оставила? Что это она здесь лежит?
- О, сумка какая - как у нашей тёти Оли – Лида обошла сумку.
- А сколько их одинаковых. Отнеси её в Верину комнату – пусть она там лежит и им мешает ходить.
- Давайте – и Лида унесла дорожную сумку своей тётки в комнату её двоюродной сестры и вернулась обратно.
- Будем расписывать?
- Будем. Я сейчас здесь резервом доведу и начнём – Татьяна повертела головой - Так, куда это Ольга мои стеклянные трубочки задевала? Приборку тут устроила. Куда она их поставила? Они же здесь стояли в стаканчике. Ольга порядок с утра здесь видишь ли навела. Кто её просил? Лида, поищи мои трубочки в этой комнате – они где-то тут стоять должны.
- Здесь на стеллажах? – Лида повернулась к стеллажам.
- И здесь тоже. Вот привычка всё по-своему делать. Сына своего в военное училище запихнула, а он совсем не военный человек, старшую дочку считай за старика отдала замуж.
- Кто это?
- Да молоденькая дочка Ольги вышла за мужчину в возрасте. Старше матери жених оказался! Правда за богатого отдала. И дочка у неё сейчас сидит в загородном коттедже, как в золотой клетке – свободы никакой, скучно, но с деньгами.
- Нет, мне интересно творчество. Я так рада, что к вам поступила учится. У вас как-то всё в роду рисовали – это было, как, само собой разумеется. И мама у нас хорошо рисовала, и у Нины хорошо перерисовывать с открыток получалось, Катюша рисовала, отец наш прекрасно рисовал в детстве, а в молодости даже вывески для магазинов делал, подхалтуривал. Потом его сестра – наша тётя Оля рисовала в альбомах цветы разные красивые и пейзажи с берёзками. Дочка её младшенькая этот талант унаследовала и так хорошо рисовала в альбоме.
- А тётка твоя где?
- Да в Петербург переехала жить. Вот найти надо. Мы в Заречье рядом жили не далеко и в Сосновку потом почти вместе переехали и жили там тоже не далеко друг от друга.
- Сосновка… Что-то знакомое… Сосновка, Сосновка… Где-то я уже слышала название этого населённого пункта.
- Это Ленинградская область.
- Вот-вот, о Ленинградской области разговор и был.
Лида отдёрнула штору.
- Вот ваши трубочки! На подоконнике они за шторой.
- Ну Ольга юмористка! Я никогда их туда не ставила. Вот и Ольга кстати тоже сносно рисует – у меня этот батик на стене она сделала.
- Этот? Очень красивый.
- Там ей с дочерью скучно сидеть, зять щедростью в её адрес не отличается. Ольга накопит втихаря от него немного денег и сюда к Вере вырывается, и они тут и по выставкам ходят и Вере её куклы помогает делать, на какие-то безумные мастер-классы бегает. Девочка её младшенькая хорошо рисует – Вера молодец, за племянницу взялась.
- Какая у вас здесь интересная жизнь бьёт ключом.
- А как же, даже планеты у нас в форточку залетают от удивления.
- Планеты залетают? Так там с вороной на подоконнике планета была?
- Планета.
- Марс?
- Ну конечно Марс – кто ещё ржавчиной сыплет кругом себя напропалую.
Они расписали шторы.
Лида несколько раз заменяла заболевшую няньку Наташе и ходила в Никольский сад с коляской и выгуливала Гришу.
Он был уже большим мальчиком и в каких-то мелких чертах был похож на Лиду.
Лида внутри себя поставила черту между собой и мальчиком и эту черту не переступала.
- Как - сынок-то на вас похож – заглянула в коляску сидевшая рядом старушка.
- Потому, что сынок.
- Это, да.
В ноябре Гриши сделали вторую операцию на ножке.
Наташа возила его по специалистам и ей предложили после операции специализированный детский санаторий.
Лида поехала с Гришей туда так как Наташа ехать не могла из-за работы.
Декабрь выдался тёплый и дождливый и Лида с сыном гуляли под морось по дорожкам санатория.
По приезду Лида сдавала должности по учёбе, вечерами выносила раму с натянутой тканью в коридор школы и положив раму на стулья расписывала шарф для Наташи под её новую шубу, платок с кошечками для Катюши, как та просила.
Она знала, что и ей готовили подарки к Новому Году.
Предновогодняя суета на улицах и в магазинах поднимала праздничное настроение.
Лида вышла на улицу.
Она стояла у перекрёстка и ждала, когда загорится зелёный свет.
Не далеко остановилась большая блестящая черная машина и с пассажирского сидения вышел мужчина, он сделал какой-то жест водителю и пошел по тротуару к магазину.
Лида, ничего не понимая неотрывно смотрела на него.
Как удивительно…
Как похож…
Федька…
- Федя!
Фёдор остановился и посмотрел в сторону Лиды.
- Федя – Лида пошла к нему навстречу.
- Лида? – он узнал её.
Спокойный, уверенный, солидный.
- Федя – это ты?
- Да, Лида.
- Как удивительно. Федя. Как это мы с тобой так встретились?
- Да, что удивляться – я тут на днях Егора с Заречье встретил на Невском.
- Егора? Ты с ним знаком?
- И ты с ним знакома?
- Ха-ха, с нами всё ясно. Куда же ты пропал тогда? Мы тебя ждали.
- Домашние расчёты не сходятся с базарной ценой. Приехал в город, а тут всё не так, как задумывалось. Работы долго не было, жить негде – город то непонятный – как в нём разобраться – время нужно. Не сразу нашёл работу продавцом поношенной одежды у одного кавказца, потом был магазин. Жили с Ольгой в мастерской её двоюродной сестры Веры. Сначала Лешка набедокурил – нужно было его из беды выручать – все этим только и жили тогда, боялись, что из военного училища его выгонят, потом Настя замуж собралась за богатого и пожилого.
- Подожди, подожди, я уже что-то похожее слышала. Ты что – хочешь сказать, что ты в художественной мастерской на Петроградской стороне жил?
- Ну, да, а ты откуда знаешь?
- Подожди, подожди, так Татьяна мне рассказывала об Ольге и Вере, о её двоюродной сестре, так что – эта её Ольга моя тётка Оля?
- Какая тётка Оля?
- Я у Татьяны Ильиничны в мастерской была.
- Ты Татьяну знаешь?
- Я учусь у неё в колледже.
- Она преподаёт в колледже.
- Так, что Ольга о которой она мне рассказывала – это моя тётя Оля?
- Я ничего не понимаю. Как ты оказалась в той мастерской?
- Там ещё художница Мина есть.
- Есть Мина. Она разные деревянные штучки лаком покрывает.
- Точно. Мина миниатюры на дереве пишет и лаком их в мастерской покрывает.
- Лаком в мастерской покрывает. Я в её комнате на стульях стелил надувной пляжный матрас и спал там.
- Так ты всех их знаешь?
- Да.
- Я у Татьяны бываю. Входишь – дверь направо – там окно и стеллажи рядом.
- Эти стеллажи я делал.
- Комнаты смежные.
- Комнаты смежные.
- Сын Сергей.
- Ну, да – сын Сергей, учится в Академии Художеств.
- Точно! Ничего не понимаю. Я столько раз в мастерской была, сколько раз слышала, что вот только что Ольга была в мастерской, только что ушла, а это была моя тётка Оля, которую я очень хотела найти? Это же чертовщина какая-то. У меня в голове не укладывается всё это. А машина что у тебя? Шофёр там?
- Это от работы машина.
- А кем ты работаешь?
- Содиректором.
- Это же как же у тебя это так получилось?
Фёдор пожал плечами.
- Ты женат?
Фёдор кивнул головой.
- Женат.
- Вот как – Лида поджала губы.
- Её брат предложил мне на ней женится.
- Что так?
- Ну она взрослая девушка, а по уму как двенадцатилетний ребёнок.
- И что?
- Я часто бывал в коттедже Вадима – Вадим – это муж Насти – они соседи, мы познакомились, за столом вместе посидели, поговорили с ней – она замуж за меня захотела выйти.
- Как это захотела?
- Истерику брату устроила, а ей нервничать нельзя, у неё мог случится срыв, она после этого могла в беспамятство впасть, как овощ стала бы. Вот брат и сказал – «женись». Деньги после их отца у них большие остались и бизнес остался, так что этот брак - брак по расчёту. Мы вдвоём с её братом бизнесом их отца руководим – её брат один не тянет в бизнесе.
- А жена как?
- Я ей цветы дарю, слова ласковые говорю, разговариваю – ней больше не надо.
- Вот значит, как? – опешила Лида.
- А ты думаешь человек волен поступать, как он хочет? Получается, как получается.
- Значит ты теперь богатый человек?
- Я муж богатой жены. А у тебя всё честно в жизни было?
- Не, не всё.
- И у меня не всё.
- Да?
- Лиза, я виноват. Мне тогда было восемнадцать лет.
- Восемнадцать лет?
- Я же не умудрённый опытом и возможностями мужчина был.
- Да нет конечно, всё это понятно – в Сосновке было детство… Знаешь, у нас мама умерла.
- Людмила Васильевна?
- Да. Нина у тётки Тамары сейчас живёт, Надя с подругой в швейных мастерских работает. У Нинки работы нет, денег нет, дом чужой – её нужно вытаскивать оттуда, надо помочь ей.
- Нина чудная девушка – Федька понимал, что нужно исправлять ситуацию.
Лида внимательно смотрела на Фёдора.
- Помочь можешь?
- Конечно могу – твёрдо ответил Федор.
- Я позову её сюда.
- Зови, я безучастным не останусь. Вот моя визитка. – Фёдор достал визитку из внутреннего кармана.
Лида взяла, повертела её в руке.
- Хорошо, если понадобится – я позвоню.
- Звони Лида, звони. Всё, что в моих силах я сделаю.
- Так значит у нас здесь есть общие знакомые? Татьяне Ильиничне расскажу – вот она удивится. А ты бываешь у них в мастерской?
- Редко бываю. Я за городом живу и чаще там Ольгу и Настю вижу – их дом не далеко от нашего, из наших окон их крыша видна. Я с Вадимом дружу – так что повод видится есть.
- А действительно муж Насти такой старый?
- Мужчина в возрасте.
- Богатый?
- Не без этого.
- А ты?
- И я сейчас не бедный. Я это не специально, Лида - так получилось.
- Да ладно, всё прошло. Нинка конечно переживала.
- Извини меня – умысла не было. Я Нину с теплом вспоминаю, как удивительную девушку.
Лида опустила голову.
- А что я мог сделать?
- Ничего?
- В том-то и дело, что ничего.
- Ну ладно, ещё увидимся, давай, до встречи.
- До встречи. Звони.
- Пока.
И они разошлись.
Вот это встреча – Лида перешла на другую сторону дороге и повернула на улицу Союза Печатников.
Федька женат…
Богат…
Вот, что значит в Санкт-Петербург переехать жить...
И с Татьяной знаком.
И он там жил в этой мастерской?
Ольга у Татьяны – это же её тётка Оля...
Сумасшедшая история…
Татьяна тогда сказала, что Ольга только что ушла из мастерской, а это была её тётка Оля.
И сумка та оказывается её была.
Вот бы встретились…
И Настька замужем за богачом…
Мир перевернулся.
Как много всего за такое время случилось.
Наталья открыла ей дверь.
- Такая сейчас встреча произошла – Федьку встретила с Сосновки.
- Твой бывший молодой человек?
- Нет, бывший молодой человек моей сестры Нины.
- Нина - это которая у вашей тётки сейчас живёт?
- Да. Грустная история…
- А у меня тоже неожиданная встреча на работе произошла и тоже грустная.
- Да?
- Ой, Лида, как ножом по сердцу полоснуло.
- Наташа…
- Я конечно сдерживалась, себя не выдала – мы спокойно поговорили, а сейчас такая пустота внутри.
Лида обняла Наталью.
- Наташа, бедненькая ты моя.
- Люблю его. Он единственный и самый дорогой для меня человек на свете. Никем его не заменить.
- Наташа.
- Так плакать хочется и себя жалеть. Лида – жить не хочется.
- Наташа, ты что?
- Почему я такая несчастная? – у Натальи потекли слёзы.
- Наташа – у меня сын будет.
- Ты УЗИ сделала? – Наталья провела ладонью по щекам смахивая слёзы.
- Да.
- И сын будет?
- Сын.
- Как хорошо.
- Костя, как падишах теперь ходит по школе.
- Какая ты Лида молодец – всё правильно сделала. Лида, ты не жалеешь, что я тебя к нему тогда толкнула?
- Нет, что ты. Он человек хороший. Ну выпьет лишнего на праздник – ладно, редко бывает, я понимаю – всё в рамках приличии. Потом, благодаря его я сейчас здесь в Санкт-Петербурге, жизнь у меня интересная, учусь в колледже.
- Я за вас так рада. То, что он хороший человек – это было видно сразу. А бывшая жена у него на головку нехорошая – она в психа-неврологическом диспансере на учёте стоит – я проверяла.
- Боже праведный! – ахнула Лида - А дочь? Она ещё страшнее матери, она же точно сумасшедшая.
- Нет, её ещё в списках нет.
- Странно как.
- А я видишь, и того встретила и этого, как будь по кругу какому-то иду и никак с этого круга сойти не могу.
- Бедная моя Наташенька – Лида опять обняла Наталью.
Новый год на работе у Наташи собрались праздновать в ресторане гостиницы «Москва».
Не взирая на общее веселье Наташа сидела молчаливая и потерянная.
Он сидел в центре сдвинутых столов далеко от неё и грустно поглядывал в её сторону.
Когда застолье подходило к концу он встал и вышел из зала на улицу – Наташа проводила его глазами, встала и подошла к большой пальме у окна.
Она видела – он сгорбившись постоял у открытой дверцы своей машины, потом повернулся и взглянул на окно гостинице, нашел глазами Наташу, постоял глядя на неё в нерешительности, затем сел в машину, хлопнул дверь и уехал.
Наташа упала замертво.
Тромб остановил её сердце.
И всё.
Лида с Костей после оформили опекунство над Гришей и переехали до получения своей квартиры в квартиру Наташи.
6. Лидия
© Copyright: Валентина Трубицына, 2017
Свидетельство о публикации №217030501893
Свидетельство о публикации №217030501893
Рецензии