Праздники. Драма супермена. Пьеса для чтения

В Л А Д И М И Р   К А Б А К О В

П Р А З Д Н И К И

Пьеса в трёх актах

Первый акт.

Квартира в пригороде. Сергей просыпается на диване. Смотрит на часы. Садится и произносит цитату – поговорку: «Кто рано встаёт – тому бог даёт». - Каков однако великий и могучий русский язык!   (Комментирует для себя)
- До чего же глубоко и по человечески – мудро… (Смеётся. Смотрит на часы)
- Ого. Уже десять часов. Опять проспал. Говорил же себе, что надо пораньше лечь спать… Опять зачитался «Дао – де дзин». Казалось бы какое отношение Лао – Дзы имеет к нашему пригороду. Оказывается и здесь его афоризмы работают…
Он говорил: «Хотеть – ещё не значит делать!»
Странно, но русская поговорка, которая сегодня определяет всю нашу либеральную жизнь: «Хотеть не вредно», пожалуй и есть переложение с китайского на русский…
(Встает. Одевается и на ходу продолжает) - Однако Россия имеет свои авторитеты…Правильно говорил полковник Скалозуб у Грибоедова, о книгах: «Собрать бы их, да сжечь!»

Заправляет диван, выходит на кухню. Стук во входную дверь…

Сергей – Входите, не заперто! (Входит Ирка с подружкой Таней)
Ирка – Привет Попов!
Сергей иронично – Привет птичка. (Целует её в щеку.)
Ирка – Знакомьтесь. Это моя подруга Татьяна. Мы вместе учимся. (Тане) А это Попов. Я тебе о нём много рассказывала. Смотри, осторожнее с ним… (Смеётся… Достаёт из сумки пакет) – Позволь незабвенный Попов поздравить тебя с маленьким юбилеем. (Разворачивает пакет, вынимает пластинку и отдаёт Сергею.)
Сергей – Ого, Ириша. Это как раз то, что мне сейчас нравится. «Мотеты» Брукнера. У меня от них крыша едет. Особливо если после бессонной ночи.
- Я тебя Ириша за то и люблю, что ты умеешь подарки делать… А что касается юбилея, то он совсем не маленький. Кажется, лучшая часть жизни уже прожита…
Ирка оглядывает кухню.
– Слушай Попов. А почему ничего нет для праздничного стола?
Сергей – А я вот сейчас сажусь, и начинаю чистить картошку, а ты лапочка помогай. Скоро Лялька должна подойти. Она пораньше обещала…
Стук в дверь. Сергей открывает и входит Лялька, с букетом цветов.
Лялька. – Поздравляю тебя Серёжа. (Вручает букет, целует) – А тут ещё. (Разворачивает пакет) Пуловер!..
Сергей тут же одевает пуловер. Осматривается – Лялька! Ты просто волшебница. Ну прямо как на меня вязано… (Целует Ляльку)
– А как ты размер угадала?
Лялька – Очень просто. По памяти!.. (Все смеются)
Сергей – Девчонки! Вы уж сами решайте насчёт праздничного меню, а я картошку чищу. (Ставит пластинку и под торжественную музыку чистит картошку. Девушки подвязав передники начинают чистить лук, морковь и так далее… (Свет на сцене гаснет…)

Снова квартира Попова. Приходят гости: Репин с женой Анкой, Лопатин с женой Галкой, потом Афродитов с Линой, потом брат Сергея с приятелем и двумя девушками. Симон с гитарой. Все принимают участие в приготовлении закусок…
Симон – У тебя Попов, как обычно -  самообслуживание?
Сергей – На этом стоим. После революции, как известно, господ упразднили…И нам, тоже надо барские привычки оставить…
Входит Ефимов. – Попов! Можно тебя на минутку?..
Сергей и Ефимов уходят в другую комнату.
Ефимов – С днём рождения тебя, Серёга! Я вижу у тебя настоящий праздник…
Сергей – Проходи, раздевайся и принимай участие. Хочешь хорошо закусывать, участвуй в создании праздничного стола…
Ефимов перебивает – Я принёс тебе то, что ты просил…
Сергей, прикрывая дверь – Ну ка, ну ка показывай…
Ефимов проверяет дверь, отворачивается, вынимает что то из - за пояса и отдаёт Сергею.
Сергей разворачивает бумагу и держит наган на ладони… Потом, прокручивает барабан с угрожающим металлическим щёлканьем…
Сергей. – Работает! (Любуется на пистолет) Пистолет системы «Наган». Классная вещь и как всё военное имеет хищный дизайн…(Открывает платяной шкаф ключом и кладёт наган в карман пиджака.) Ты не беспокойся! Как договаривались, отдам тебе через неделю. Патроны мне пообещали принести тоже…
(Неловкая пауза) – Ну пойдём. Я тебя со всеми познакомлю.
Вводит Ефимова в столовую.
Сергей – Внимание девушки! Виктор Ефимов. Недавний доблестный пограничник. Не женат. Рекомендую…
(В квартире по прежнему звучат «Мотеты» Брукнера…»
Ирка – Попов. У тебя сегодня музыка не та. Пойдём ко мне сходим, за пластинками. Здесь же рядом. А у меня и Джордж Майкл и Гребенщиков есть...
Сергей – Надеюсь гости без меня не успеют соскучится… Лялька! Ты старшая по батарее… Мы быстро…
(Сергей и Ирка уходят. На авансцену выходят Галя Лопатина и Лина. Закуривают).
Галя – Попов сейчас Ирку точно «трахнет».
Лина вздыхает – Он похоже никого не пропускает. (Делает паузу) А точнее его никто не пропускает… И как только Лялька терпит… Я её как - то видела у Лопатиных, когда она его полдня дожидалась. Сидит на качелях на детской площадке и мечтает о нём… Забавный характер…
Галя меняя тему – Лина, а где Юрка?
Лина. – А я не знаю. Я его прогнала… Вот попросила Афродитова привести меня сюда…
Галя с подтекстом – Понятно… Я знаю, что Афродитов в тебя со школьных времён влюблён. Ты не боишься, что он этот поход сегодня, как аванс воспримет?
Лина смеётся – Я сейчас уже ничего не боюсь…А что касается Афродитова, то я знала это ещё в школе, но когда Юрка появился, то мне не до чужих любвей было. Кстати, ты помнишь, Афродитов у меня на свадьбе был?
Галя – Помню его лицо, когда он на тебя смотрел… Я думала, что он мог и застрелиться там, если бы было из чего…Он тогда ещё напился…
О-Лина вздыхает – А сейчас его чувства мне совсем не опасны. У меня, к несчастью, другое на уме…
Сергей и Ирка возвращаются…
Галя в сторону.  – Быстро они управились…
(Сергей ставит Майкла Джорджа, который лирично, что – то напевает по-английски).
– Надеюсь это большинству понравится… (Через паузу) - Ну а теперь, господа – товарищи, за стол. Лялька докладывает, что закуска в основном готова…
(Все рассаживаются за стол.)
Сергей, иронизируя напевает. - Пить будем и гулять будем, а придёт время – умирать будем… (Смеётся) Кавалеры, ухаживайте за дамами. У всех налито? Я хочу на правах хозяина и именинника произнести тост. Можно?
Все – Можно, можно.
Сергей – Я поднимаю бокал, за вас, моих гостей, за возможность всех увидеть вместе. И конечно же за весну, которая обещает новые возможности… (Все смеются). - Вы меня не так поняли. Я имел ввиду походы в тайгу… (Все снова смеются).
Выпивают и закусывают…
Симон – Ну, закуска первый класс, как в ресторане «Ангара». (Все смеются)
Сергей – Это наши девчонки – рукодельницы… Ну почему у нас многоженство запрещено? (Все смеются)
Симон саркастически – Мне кажется тебе просто грех жаловаться. (Встаёт)
- Ну, теперь наверное и гостям слово сказать можно. (Оглядывает гостей). Мы все рады за тебя Попов и выпивая этот бокал, хочется пожелать тебе, всего того, что ты сам хотел бы себе пожелать: и интересных походов, и новых книжек по китайской философии, и новых побед на футбольных полях! (Через паузу) – Но не только на полях… Смеётся и выпивает.
Сергей - Это что за намёки! Мы с Лялькой!.. (Снова смех)
Репин. – А я хочу алаверды… (Наливает рюмку водки.) – Я хочу рассказать одну историю. Мой знакомый, как то попал сюда в пригород ночью, провожая девушку. Ночевать его не оставили, а время двенадцать, автобусы ходят очень редко…
 А наше предместье известно своими хулиганами. На улице темно и страшно, хмель прошёл. Мой знакомый, университетский преподаватель, ничего тяжелее ручки в жизни не поднимал. А к нему из темноты, вдруг подходят несколько парней угрожающего вида.
Он понял, что бить будут, и тут вспомнил, как я ему про Попова рассказывал. Вот он возьми и ляпни: Мужики, а я Попова знаю! Тут ребята и пальцем его не тронули, а проводили до остановки и мелочи на билет дали…
И я хочу выпить за Попова, за его авторитет. Он ведь в жизни ничего не боится. Даосов уважает, в леса ходит, сидит дома книжки почитывает, да иногда нас защищает от хулиганов…
Ну, в общем, за тебя Серёга… (Все выпивают и стуча вилкам по тарелкам, бодро закусывают).
Лопатин встаёт. - Господа – товарищи! Позвольте мне… У меня похожая история есть… У всех налито?
- Прошлой весной, местная шпана, меня на пути из универа прихватили, и в лужу запинали… Развлекались… А потом под окнами стояли и горланили весь вечер, на драку провоцировали, дочку маленькую пугали.
Серёга, в то утро из лесу шёл, и по пути зашёл… Как узнал про это, так лицом побелел. Мы в тот же день прихватили их верховодов, и поучили их так, что после этого, самый их главный, дома несколько дней не ночевал… Боялся, что Попов придёт с ним разбираться…
Вот тогда я понял, насколько, эта братва Серёгу боится и уважает… Думаю, это не просто заслужить…
Сергей – Они меня боятся из – за моей вежливости. Я на них ни разу голос не повысил и не выругался нецензурно… (Общий смех)
Лопатин – Вот и я говорю – давайте выпьем за вежливого Попова… (Выпивает)
Анка Репина. - А можно от женской половины тост? (Все – можно, можно…)
Анка – Я хочу поздравить Серёжу и пожелать ему всего, всего…Ведь он друг женщин… (Смех, реплики: Всех женщин мира…)
Анка - Не смейтесь… Я помню, когда нас с Валерой выселяли из квартиры, он нам помогал переезжать, наши вещи на телеге по всему посёлку возил и шкафы большие один таскал… Давайте все за него поднимем и выпьем… За…за хорошего человека. (Все встают и пьют)
Ирка – Пусть он теперь нам о лесе какую-нибудь историю расскажет… (Все – просим, просим…)
Сергей – Можно я сидя… Вы конечно все знаете историю, как здесь под городом, в тайге меня рысь напугала.(Все смеются). Но у этой истории было начало. Я тогда служил на Дальнем Востоке, тоже в лесу. А там рысей было немеряно, потому, что охота запрещена. И вот, я, сменившись с дежурства, в два часа ночи, иду из капонира в казарму, а около казармы, рысь, страшным  голосом кричит, и кажется, что по казарменной крыше ходит… Их там на острове много было…
Я взял в руки фонарь металлический, а он на утюг немного похож да и весом килограмма полтора, застегнул шинель, толстого сукна, наглухо и решил с нею сразиться. Вспомнил вдруг Лермонтова и поэму «Мцыри», и думаю, чем я хуже…
Подошёл шагов на десять к кустам, фонарь выключил, чтобы лучше в темноте видеть, а рысь в чаще рыкает, от злобы кашляет, давится, но не уходит, ждёт, пока я на неё нападу. Тут я остановился, постоял в темноте, и что - то мне не по себе стало. Думаю: «Да пущай живёт. На кой она мне?» (Смеётся)
Ефимов – Струхнул значит?
Сергей – Значит да… И тогда я понял, что я не Мцыри. Слабо мне… (Все смеются)
Афродитов вскакивает – Я хочу выпить за Попова, потому что он из нас самый естественный человек. Всегда сам по себе и собою остаётся…
Я помню, когда ему было шестнадцать лет, то ему родители купили новое пальто, модное такое, в клетку. И он сразу стал очень важным. А под пальто были какие - то шаровары и стоптанные ботинки. А он такой довольный…(Смеётся.) Ты помнишь, помнишь!..
Сергей делает строгое лицо – Не срами меня. Я этого не помню… (Все смеются и Сергей больше всех). – Эх, святые времена! Я помню, как Васька Карась, местный хулиган и двоечник, по весне, гонит рядом с девчонкой на велосипеде и она его спрашивает: А зачем вы хотите со мной познакомится?.. А он ладошкой нос утёр и так гордо отвечает: Да просто, для интриги…(смеётся) А он ведь говорить почти не умел, но в нужный момент нужное иностранное слово нашёл… (Все громко хохочут)
Сергей – Господа! А теперь танцы, до следующего захода за стол…
Выходят из за стола и танцуют. Сергей подходит к Ефимову, который пьян и курит покачиваясь.
Ефимов – А ты Серёга почему не пьёшь?
Сергей шутливо – Управляя людьми и служа небу, лучше всего соблюдать воздержание. Так говорил Лао – Дзе…
Пьяный Ефимов Сергею. - Вот ты всё хи – хи, да ха – ха… – А ты не знаешь, что значит лежать в снегу, не поднимая головы, когда пули совсем рядом свистят так противно. Кажется, что уже следующая в тебя попадёт точно. А потом слышишь, как Мишка рядом захрипел, и кровь горлом забулькала…
Сергей – Давай об этом после. Это слишком серьёзно, чтобы об этом вспоминать между танцами…
Ефимов – Да, серьёзно! Думаю, что никто здесь не может понять насколько это серьёзно!
 Сергей. - Ну отчего же. Я знаю одного паренька, он в Афгане служил. Его в задницу ранило, когда он из подорвавшегося БТРа выпрыгивал. Говорит показалось, будто молотком ударило, а потом вдруг штаны намокли и в сапог натекло… Он весёлый парень…
Ефимов – Это кому как… А меня армия просто изуродовала. Я и сейчас никак не могу отойти. Не могу приспособиться к гражданской жизни…
Сергей – На меня армия тоже подействовала только в другую сторону. Там, я как в монастыре, вдруг начал понимать, насколько хорош и красив мир, в котором мы живём. Именно там, пройдя рабство личной несвободы, я вернувшись домой, поклялся без клятв (смеётся), у даосов такое бывает… что я теперь буду ценить каждый день, каждый час обрушившейся на меня свободы… И с той поры я живу весело…
Ефимов – Ну тогда тебе хорошо…
Сергей – Ну пошли. Пошли танцевать. Потом как-нибудь поговорим, в лесу, у костра… А здесь не то место.. (Уходят)
Снова Сергей в другом конце сцены, разговаривает с Иркой и Настей.
Сергей – Я вчера читал до трёх часов. Утром проснулся и думаю – книги это зло. Столько времени отнимают. К тому же проспал.
Таня вступает в разговор – Ну это вы зря. Книги – это ведь как учитель…
Сергей – Я считаю, что книги – это опиум для народа. Отвлекают от создания материально – технической базы жизни…
Ирка – Да не верь ты ему. Он книжки читает с утра до вечера. С детских лет…
Сергей – Я же говорю, что это зло… Может быть поэтому моя личная жизнь не устроена
Ирка – Ох Попов! И почему ты не женишься?
Сергей смеётся – Долго рассказывать… (Уходит, танцует с Лялькой)
Ирка к Тане – Я его знаю с шести лет. Он тогда лежал в больнице, в которой мамка работала медсестрой. Так он там среди детей устроил соревнования, кто быстрее свой обед съест. Доктора, его благодарили, за это, а родители просили его подольше не выписывать.
Таня – А что с ним было?
Ирка - У него какие-то осложнения были после ревматизма. Говорили, что он умереть может. Но всё как видишь обошлось…
Ирка – Давай я тебя лучше с Симоном познакомлю… Он журналист и работает где то в университетском издательстве. Он - поэтическая личность. А Сергей - это слишком для тебя…
Таня – Что значит слишком?
Ирка – Ну это значит опасный… Голову можешь потерять, если он тобой займётся… (Смеётся) Я думаю здесь каждая вторая девушка по нему тайно или явно с ума сходит…
Таня – Ой, как интересно!
Ирка. – Ну пойдём Таня за стол. Я видела, что Симон на тебя глаз положил… (Уходят)
Афродитов выходит на кухню покачиваясь – Я кажется перебрал – (Пьёт воду.)
Входит Репин. – А ты чего не танцуешь. Там столько девушек сидит.
Афродитов – Да я, чегой-то запьянел. Сам не заметил, когда лишнего на «борт» взял. Попов, как обычно, всех завёл своими тостами…
Репин – Да, когда он в ударе невозможно остаться равнодушным…
Откуда в человеке столько энергии. Ведь по лесам как леший в одиночку, по ночам ходит. Что его там притягивает? Я вот тоже с ним хочу разочек сходить…
Афродитов – Он мне объяснял, что после армейской неволи, вдруг, понял красоту буквальной свободы. А в лесу – говорит он – подлинная свобода и есть. Сам собой распоряжаешься… И потом, он что – то говорил о Боге, которого можно встретить на границе природы и человеческого бытия… Но для меня это малопонятно… (Снова пьёт воду)
Афродитов продолжает - Я один раз с ним ходил. Ему хоть бы что, а я уже идти не могу… (Ходит по кухне и массирует живот)
Потом правда отошёл у костра. Почти всю ночь сидели разговаривали… Но утром – едва на ноги встал… (вздыхает) Уж лучше дома, за книжками с приключениями. Можно чайку попить… И ходики так мирно тикают.
Репин – А ты ведь с родителями живёшь?
Афродитов - Да. Отец болеет. Он ведь уже старенький. Я – поздний ребёнок… Иногда приходится за ним присматривать. Он ведь тоже ночами не спит, читает, или пишет. Пишет книгу воспоминаний. Он, войну в штрафбате начинал. Один, из всех, с кем воевал, выжил…
Репин – А как же он попал в штрафники?
Афродитов – Он до войны был водителем танка, на котором маршал Блюхер ездил. Когда Блюхера арестовали, то и отца загребли. Говорят – что враг народа, не мог не знать, что Блюхер с японцами связан, а если знал и молчал, то значит заодно. Просидел он несколько лет в лагерях, а потом на фронт попросился. Взяли в штрафбат, вину искупать. После войны демобилизовался, весь в шрамах. Восстановился в партии…
Репин – Романтическая история с хорошим концом. А я думал их всех после войны в Казахстан…
Афродитов словно не услышав продолжил – На заводе его председателем парткома выбрали. Он ведь в лагерях с большими людьми сидел. Политически подковался… Сидит читает переписку Сталина с Рузвельтом и говорит посмеиваясь: «Жизнь всё по своему выстраивает. Вот если бы не лагеря, то я бы так таёжником и остался…» Он ведь откуда то из Уссурийского края…
Входит Попов – А вы чего тут скучаете?
Репин – Да вот, наверное кому - то скоро и крепкий чаёк надо будет с солью пить.
Попов – Кто пить не умеет, тот, не гусар… Однако, если плохо будет, укладывайся в спальне на постель… (Уходит назад насвистывая)
(Афродитов страдальчески морщится.)
Ефимов – Зато Попов сегодня в ударе. Со всеми сразу танцует, а девушки в очередь выстраиваются. Хорошо Лялька не ревнивая… Галя Лопатина, так просто на нём повисла…
Афродитов - Ты Ефимов много по сторонам смотришь. Иди да сам танцуй…Ты не на границе. (Смеётся). А ведь праздник большой. Попову двадцать пять стукнуло…

Поздняя ночь. Лина уходит домой. Сергей выходит её провожать…
Лина – Я тебя Попов хотела персонально поздравить, но ведь к тебе не пробиться… Поклонницы одолели…
Сергей – Ты преувеличиваешь. Я просто друг женщин… Другое дело, что я их очень понимаю. Ведь мужики всегда «сами с усами». Ничего не знают, ничего не чувствуют, а своё я, впереди всех ставят… С ними неинтересно… Они, мужики, всегда телом, а не душой озабочены. Норовят от девушек своего добиться, а это пошло и не эстетично, когда без большого чувства…
А я вижу во всех частичку тела Будды. В этот раз кто - то родился женщиной. В следующей жизни будет мужчиной. Для меня женщины – тем хороши, что даже если они тебя не понимают, то стараются понять, чувствуют…
Лина – Ты всё смеёшься, Попов, а на душе у тебя вижу не очень весело.
Сергей – Не надо об этом. Всё суета и томление духа. Мне кажется о подлинно серьёзном можно только с улыбкой говорить. Иначе жить очень тяжело. Кругом драматизм разлит, а люди просто этого не видят… До поры, до времени.
Лина – Я знаю, тебе жить не просто. Но хорошо, что ты есть. Это многим твоим настоящим друзьям помогает жить…
Сергей - Вот спасибо. А я и не знал, что ты такая серьёзная…
Лина загадочно – С некоторых пор стала задумываться…
Ирка появляется – А вот вы где! Там Симон собирается петь…
Лина – Ну я пошла…Ещё раз поздравляю… Афродитову не говорите, что я ушла. Мне тут рядом… И потом, за ним уже одна молоденькая девочка ухаживает…(Уходит)
Сергей – Действительно, Афродитову сейчас хорошо. Он лежит, на кровати в спальне, чуть живой, а новую знакомую за руку держит…
Ирка – Афродитов, хороший человек, но почему - то его девушки не любят… Вот и рад сочувствию…
Сергей – И для меня это загадка… (Смеётся невесело)
 В переднюю выходят Лопатины. Прощаются и уходят.
Лопатин жмёт руку Сергею. - Поздравляю старик… Четверть века - это дата…
Сергей прощаясь целует Галю в щёчку. (Лопатин и Галя уходят) Потом, Галя вдруг бегом возвращается и крепко целует Сергея, а потом убегает…
Ирка – И эта готова!
Сергей – Ира! Быть злой нехорошо…
В другой комнате Симон разговаривает с Таней…
Симон – А я ведь тоже музыкальную школу закончил. Только по классу гитары…
Таня – А правда, что вы и стихи для песен пишите?
Симон – Иногда, но очень редко. Как - то стеснительно рядом с Высоцким или Визбором. И потом они уже обо всём написали. Есть ли смысл повторятся…
Входит Сергей – Афродитову плохо. Он ведь не пьёт. Вот не зная меры и перебрал…Ну что Симон, время для песен настало?!
Симон берёт гитару и налив рюмку водки выпивает…Потом настраивает гитару…
Симон - Я хочу спеть песню Высоцкого для начала. «Идёт охота на волков…», и хочу это посвятить Попову. В тебе старик, - обращается к Сергею -  есть то, чего ни в ком из нас нет. Ты похож иногда на волка, а иногда на охотника…
,А в нас в большинстве только охотник сидит, да и тот любитель…
Симон начинает петь голосом Высоцкого:

Рвусь из сил и из всех сухожилий
Но сегодня – опять, как вчера,-
Обложили меня. Обложили!
Гонят весело на номера!


Из – за елей хлопочут двустволки-
Там охотники прячутся в тень.
На снегу кувыркаются волки,
Превратившись в живую мишень.

Припев - Идёт охота на волков. Идёт охота!
На серых хищников – матёрых и щенков.
Кричат загонщики и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.

Не на равных играют с волками
Егеря, но не дрогнет рука!
Оградив нам свободу флажками,
Бьют уверенно, наверняка.

Волк не может нарушить традиций.
Видно в детстве, слепые щенки,
Мы, волчата, сосали волчицу
И всосали – «Нельзя за флажки!»
 
…Во время песни, пьяный Попов начинает хрипло подпевать…
Симон умолк и какое - то время все молчали…
Симон – Я помню, как мы с Серёгой, на Байкале жили. Приехали на неделю, а прожили почти месяц…
С ним хорошо. Он молчит, но когда надо, говорит по делу… (Выпивает рюмку водки не закусывая.) Продолжает - Времена были хорошие. Да и туристы - народ душевный…
Сергей подхватывает тему - Там Симон был в качестве солиста и главного нашего снабженца продуктами. Вечером его приглашают на концерт, попеть, а я в качестве администратора и грузчика. Во время ночных концертов у костра, Симону от души и чарочку подносили, а иногда и мне с «барского плеча» перепадало.
Ночью, мы в нашу палатку возвращались с «добычей» – Гонорар за выступление, мы съестными припасами брали. Симон, как глава компании и солист, несёт гитару, а я - излишки продуктов, подаренные нам добросердечными туристочками.
Симон – Да… Тогда я отъелся и отдохнул на целый год вперёд. А Серёга загорел как негр. На нём, как на вороном жеребце, чернота отливала синеватым блеском…
Симон наливает рюмку выпивает и берёт гитару – Ну а теперь - все негромко вместе: (Играет и все поют)

То взлёт то посадка, то зной, то дожди.
Сырая палатка, и лучше не жди.
Идёт молчаливо в распадок рассвет.
У ходишь – счастливо. Приходишь- привет…

Все поют вполголоса… Сергей встаёт.
Обращаясь к Симону – Я чай поставлю… (Выходит на кухню. За ним Ефимов…
Ефимов – Слушай Серёга… Я о таких вечерах мечтал в армии. Здесь, у тебя все какие-то добренькие. А в армии я привык, чтобы не унижаться, самому надо унижать, чтобы тебя боялись…
Сергей – Я был в армии, и требовал от своих сослуживцев, чтобы они молодых не смели трогать. Один раз даже поддал, своим годкам, за то, что они обкурились анаши у соседей «флотов» и в казарме после отбоя, когда молодые спят без задних ног, попробовали устроить вечеринку.
Назавтра, когда оба проспались, прощения у меня просили…
Но когда я уходил на гражданку, наша «смена» за моей спиной говорила молодым: «Вот Попов уйдёт, мы с вами будем разбираться».
Но, думаю это они просто пугали молодых. Ведь всем лучше, когда люди живут как друзья или хорошие знакомые…
А уж на гражданке, жить можно припеваючи, потому что ты здесь на свободе…
А в армии меня несвобода, на всю жизнь достала. Я думал, приду домой, лягу на кровать и буду трое суток лежать не вставая, и в потолок плевать…
Ефимов – Ну и как?
Сергей – Да куда там. Только появился на пороге, прибежали все друзья… По дороге кто - то меня узнал. Я же в армейском был. Всю ночь сидели разговаривали…
Оказывается меня здесь ждали. Я только сейчас понимаю, что для меня армия, как монастырь для монаха… (Вздыхает)
Это было время испытаний… иногда очень полезных. Я сегодняшних молодых не понимаю. Они от армии увиливают, а это ведь как высшая школа жизни… Недаром в Англии аристократы своих детей до сих пор в интернаты, учиться отправляют.
- Ну пойдём чай пить, да будем укладываться, кто – где. Уже утро…
Свет гаснет. Занавес…

Наступает рассвет. Спальня в квартире Попова
Лялька спит. Сергей поднимается, проходит к закрытому шкафу, достаёт наган, Берёт патрон из стола, вставляет в барабан и прокручивает его.
Лялька ворочается в постели. Сергей выходит в смежную комнату.
Сергей говорит вслух -  Ну, наконец - то я один… Все разошлись по домам, а Лялька спит. (Подходит к окну)
- Двадцать пять лет – это существенный возраст… Жизнь даёт мне много больше чем другим: любовь женщин, здоровье, свободу, которая конечно внутри нас.
Поэтому, лучше умереть сейчас, чем длить это, постепенно утрачивая всё, чем я обладаю сегодня. Как сказал, один из эсеров – террористов, когда его приговорили к смерти: «Какая разница когда умирать. Две тысячи несъеденных обеденных котлет – небольшая потеря для мира».
Однако просто покончить с собой, было бы проявлением трусости перед жизнью и сентиментальностью. Но попробовать хочется…
Как там, в «Пиковой даме»: «Сама судьба нам мечет банк…» (Прокручивает обойму, поднимает пистолет к виску и нажимает на курок. Звучит сухой щелчок и Сергей пошатываясь опускает наган) - Значит сегодня не судьба!
Он вновь прокручивает барабан и прицелившись в угол, нажимает на курок… Звучит выстрел и Сергей прячет пистолет в шкаф. Вбегает растрёпанная, испуганная Лялька.
– Серёжа! Что случилось?!.
Сергей - Ничего страшного. Я уронил утюг на кастрюлю. Оттого такой гром…
 Я думал ты крепко спишь… (Обнимает её за плечи) Пойдём спать лапонька… Сегодня уже воскресенье.
(Уходят) Свет на сцене гаснет. Занавес…

                Конец первого акта.

Свадьба… Зал столовой, которую сняли родители Симона для его свадьбы с Таней. Попов был свидетелем со стороны Симона и готовит зал к приезду жениха и невесты. Он поправляет букет цветов во главе стола.
Сергей – Сейчас должны подъехать… Декламирует: «Уж тройки звенят бубенцами…»
(Шум за сценой.)
Сергей – Идут. (Подходит к магнитофону и включает марш. Появляется Симон и Таня в праздничных одеждах. За ними родители, гости… Рассаживаются за столы. Отец подзывает Сергея.)
Отец Симона – Сергей! Ты за музыку отвечаешь?
Сергей – Я…
Отец – Неужели трудно было найти свадебный марш Мендельсона? Это ведь событие на всю жизнь!
Сергей – Я старался, но… И потом это тоже марш хороший. И вы же знаете Александр Александрович - чтобы событие запомнилось, надо чтобы что то было не так…
Отец – Если взялся отвечать за музыку, надо дело доводить до конца…
Сергей – Ну, вы знаете, я ведь не Ди – Джей. Я всё это по частям собирал: Магнитофон у одного друга, записи у второго…И сам всё привёз. На себе…
Я то вообще Шопена предпочитаю. Извините…
Уходит и садится за маленький стол, рядом с Линой.
Лина – А ты что Попов, не с новобрачными за столом сидишь?
Сергей – Так мне удобнее.
Лина, будь другом, принеси с того стола коньяк, а нашу водку взамен поставь. Будем пить приличную выпивку, а музыку пусть другие крутят. Я её принёс, а они пусть крутят, что им нравится…
Лина встаёт и приносит коньяк.
Сергей постепенно веселеет – У советских собственная гордость.
(Наливает себе и Лине) - Им видите ли марш Мендельсона подавай. А где я его возьму, если все кругом вдруг захотели женится? (Поднимает рюмку чокается с Линой и выпивает).
Сергей – Мне Мендельсон иногда противен. Слишком он оптимист. К тому же романтик… А романтики, с их прославлением красоты, рано или поздно к жуткому суперменству скатываются…
А там уже и до газовых камер недалеко. Но скрипичный концерт Мендельсона, если раз в два года, ещё ничего. А так, это какой-то разбавленный Чайковский. (Вдруг громко смеётся)
Лина – Ты чего Попов?
Сергей – Получился невольный каламбур в армейском стиле – Разбавленный Чайковский…
(Потом вдруг помрачнев) - Мне сегодня, что - то совсем плохо. Эта дурацкая свадьба, этот бедный Симон, который от волнения чуть в обморок не упал, когда, в зале бракосочетаний музыка заиграла. Я ведь рядом стоял. Таня, конечно очаровательна. Но её и его родители…
Лина – Ты Попов не переживай. Всё перемелется… А если не попробовать, то и знать не будешь - что хорошо, а что плохо…
Вот я была в Юрку влюблена в восемнадцать лет, думала, что он гений, а он оказался просто маменькиным сынком и во мне утешения и защиты от жизни искал…
Сергей – Это ты зря. Он мужик хороший. А то, что его мамка сломала, так это его беда, не вина. Я помню, как она мне один раз в шестнадцать лет сказала – Ты нам не ровня. Я тогда стал ёрничать и говорить, что мой старший брат техникум закончил…
Конечно, тебе с нею было наверное нелегко. Вы же у неё жили. (Наливает коньяк.) Декламирует - «Камин затоплю, стану пить; Хорошо бы собаку купить!»
Сергей – Да и вообще, я ничего. Я ведь помню, что говорил учитель Лао: «Действие не устраняет незнания, так как не противоречит ему». В начале жизни, мы как корабли, которые только что из гавани вышли в открытое море. Перед нами все направления открыты… А нас влечёт туда, где ещё для наших родителей грабли были положены…
И вместо того, чтобы посидеть подумать … мы жениться торопимся.
Лина – Какие грабли, Поляков? Ты что бредишь?
Сергей выпивает ещё рюмку – Ну это те грабли, на которые ещё наши родители в молодости наступили и по лбу получили… Мы ведь очинно своих родителей напоминаем…
Лина смеётся – Ах вот ты о чём…
С большого стола доносится крики: - Горько! Горько!.. (Молодые целуются…)
Сергей. – Ты знаешь Лина древнюю китайскую притчу, про супер коня?
Лина – Нет. Расскажи…
Сергей выпивает очередную рюмку – Бормочет - Им всё равно что пить, а я коньяк люблю - всё справедливо…
Сергей - Так вот. В Поднебесной, императорский конюх уходил на пенсию. Он нашёл и представил себе замену, императору. А тому захотелось вскоре другого парадного коня. Вызывает император нового конюха и говорит – Отыщи мне в моих бесчисленных табунах самого красивого и самого быстрого вороного жеребца и представь мне…
Конюх ушёл и через некоторое время приводит кобылу да ещё и пегую. Император как увидел так от гнева затрясся. Говорит - казню неуча. А потом вызывает бывшего конюха и говорит: - Ты кого мне подсунул, - так мол и так… - Старый конюх побежал смотреть кобылку, а потом прибегает и кричит. 
- Император! Я знал, что мой преемник знаток лошадей, но здесь, он показал, что провидит сквозь время и внешние формы. Это действительно лучшая лошадь в Поднебесной…
Лина смеётся – Ну и к чему этот рассказ?
Сергей мрачно – Это я по поводу свадебного марша.
Лина – Думаю, что древние китайцы мало что смыслили в маршах.
Сергей – Они давно знали разницу во всём. Они задолго до притч Соломоновых сказали: «Всё суета сует и томление духа.» И ещё они говорили: «Нужно осуществлять не деяние, соблюдать спокойствие и вкушать безвкусное. Великое состоит из малого, а многое из немногого. Поэтому, совершенномудрый начинает не с великого, тем самым совершая великое».
Их горделивый эстетизм доходил до того, что они говорили – «Знающий молчит, говорящий не знает…» И это были не просто слова, а руководство к действию. У них было главное правило. Живи тихонечко и делай вид, что ты такой же как все. Им принадлежат слова: «Подлинно великие люди проживают жизнь незаметно…»
Невеста Симона, Таня пробегая мимо, обнимает Сергея. - Серёжа! Я так счастлива сегодня!.. (Гладит его по плечу и убегает…)
Сергей – Лина, я на минуту, выйду подышать. Мне надо с коньяком сделать паузу. 
(Выходит в прихожую. Вслед за ним выходит покачиваясь Ефимов.)
Ефимов – Как тебе невеста, Попов? Хороша, не правда ли… Я видел, как она тебя оглаживала. Ты и её хочешь оприходовать?
Сергей собирался уходить в зал, но вдруг остановился - Что ты сказал?! Ты не забыл, что я свидетель жениха?
Ефимов – Ну и что? Разве это впервые для тебя?
Сергей – Ты Ефимов отнюдь не моя спящая совесть, и потому, проглоти язык, иначе…
Ефимов становится в стойку: - Что иначе?
Сергей молниеносно бьёт его снизу в живот, а потом правым крюком в подбородок. Ефимов падает, а Сергей входит в зал, видит Афродитова и говорит – Пойди, подними Ефимова. Он сегодня видимо нездоров и потому, упал в прихожей…
Афродитов выбегает и поднимает Ефимова. Тот приходит в себя…
 Ефимов – Ну, погоди Попов…
Афродитов, отряхивает его, приносит ему куртку и говорит. – Витя, ты иди домой. Попов и убить может. Он почему - то сегодня не в духе…
Ефимов уходит пошатываясь, бормоча – Ну погоди герой… Сочтёмся как-нибудь…
В зале Афродитов обращаясь к Сергею: - За что ты его?
Сергей криво и зло улыбаясь. – Каждый человек должен соблюдать правила приличия. В доме повешенного не говорят о верёвке. В доме, где идёт свадьба, не говорят плохо о невесте… Я понимаю, что он твой друг. Извини меня. Но он в следующий раз будет вежливее. Кто - то ведь должен его этому научить…
Сергей возвращается к столу садится и налив коньяк выпивает…
Сергей. – Я ухожу, Лина. Ты со мной?
Лина с вызовом – Если ты меня до дома проводишь?
Сергей – Как скажешь? (Встают)
Лина – Надо ведь с женихом и с невестой проститься?!
 Сергей – Не обязательно. Мы сегодня уйдём по-английски, не прощаясь. Мне почему то здесь всё разонравилось…
Уже на выходе Лина. - Моя мать сегодня забрала Настю и уехала к подруге, так что я одна.
Сергей – Вот и замечательно. Мы у тебя вечер и продолжим… (Уходят)
Свет гаснет. Занавес.

 Квартира Полякова. Сергей сидит за столом и читает книжку…
Стук в дверь. Сергей – Входите, не заперто!
Входит Лопатин… Взволнован… - Я хочу с тобой поговорить!..
Сергей – Ну раздевайся. И проходи на кухню. Я как раз ужинал с вином…
Лопатин волнуется, берёт бутылку и из горлышка выпивает. Сергей смотрит на него вопросительно…
Лопатин – Ты знаешь… Я выгнал Галю из дома…
Сергей молчит…
Лопатин – Она плачет, кается. Говорит, что с ума сошла, от скуки жизни…
Я приехал с охоты, а её дома нет. Она где - то там ночевала. Дочку тёще отвезла, а сама поехала к знакомой. Там какие-то мужики были. (Лопатин ещё раз прикладывается к бутылке…)
– Она говорит, что с тебя всё началось…
Сергей встаёт и ходит по комнате, потирает ладони – Она вчера ко мне приходила и много плакала. И… Я всё знаю. Она хотела, чтобы я тебе всё рассказал. Но я сказал ей, что она на себя наговаривает. Что между нами ничего не было…
То же говорю и тебе…
Лопатин – Но она всё мне рассказала и ты у неё был первым, а потом всё пошло!
(Волнуется, ходит по кухне.) – Я тебя прошу! Расскажи, как всё было. Мне надо решить, что дальше с ней делать…
Сергей смотрит на него – Успокойся. Я её не соблазнял. Она от скуки, уже на себя наговаривает.
Лопатин плачет, вытирая глаза – Ну я прошу тебя, скажи мне правду?
Сергей - Извини… Но мне нечего тебе сказать…
Лопатин не прощаясь выходит. Дверь хлопает…
Сергей стоит и говорит сам с собой. - Черт! Какая гнусность! Она ведь говорила, что любит меня. И только потому я…
А потом, ей выходит мало стало и она нашла ещё… «любимых».
Какая грязь! Я ведь не спрашивал её, как она ко мне относится. Она сама твердила мне о своей любви. И ведь она со слезами восторга это говорила…
И я попался на комплименты, как школьник…
Бьёт кулаком по стене. – Я никого не обманываю и никому не говорю о любви. И видит бог, я всегда старался всё переводить в плоскость дружбы. Я не могу позволить себе спать с женщиной, если она не любит меня…
О гнусность! Как я теперь буду верить всем остальным? Я никому не говорил, что люблю! Чёрт! Надо выпить. Иначе…
Уходит на кухню…
Стук в двери. Входит Репин. – Привет Серж. Как там в лесах дела?
Сергей отвечает, немного помолчав и справляясь с собой - Вчера вернулся. Две ночи в зимовье на Курме ночевал. Ты не представляешь, какая там красота и чистота. Звёзды ночью, на небе, как серебряная пыль. И никого вокруг. Никто не болтает чепухи и не врёт…
Репин – Ты так о лесе рассказываешь, что мне иногда сны о тайге снятся. Возьми как-нибудь и меня с собой…
Сергей - Как только будешь готов, скажи.
Репин – Я сейчас дописываю пьесу. Вот закончу и тогда свободен. Смешная получается. Как-нибудь дам почитать.
 Сергей – О чём пьеса - то…
Рейкин – Да о боксёре, которому жена изменяет.
Сергей – По поводу измен, мне что - то не очень. Я вот хочу встретить пьесу, где нет не только измен, но нет и любовной интриги. Вот это должна быть вещь…
Просто человек, и просто жизнь. Без всякого любовного сиропа.
Репин – Ну, для большинства это наверное будет совсем неинтересно.
Ну я ухожу… Вижу, ты сегодня не в настроении… Жду леса…
 Сергей идёт на кухню. Наливает вина, и выпивает. Стук в дверь. Сергей бормочет.
– Похоже на приёмный день в редакции толстого журнала…
- Входите!.
Входит Лина…
Лина - Репина встретила, говорит пьесу пишет. О любви и измене…
Сергей – Мне кажется - это такая пошлость. Большинство людей говорит о любви, как о бесплатной путёвке в санаторий. А ведь это глупо… 
Настоящая любовь – это боль и тоска по утраченной свободе…
А в реальности, - заученный порядок слов и действий, и всегда завершается постелью…
Глупо!
Лина – Ах, как я тебя понимаю!
  Сергей продолжает не замечая её реплики - Если это любовь - тогда что же есть равнодушие? Но не для этого же человек рождён!
(Ходит по комнате) Как хочется вернуться в юность… Ты наверное думаешь, что я ловелас, но ведь я был влюбчив и всю юность почти, был влюблён в кого-нибудь и часто -  заочно…
Помню девушку, с которой так и не познакомился… Страшно стеснялся...
Я тогда уже работал где - то в дальней командировке…
Для меня видеть её, было радостью, неважно с кем там она была. Для меня другие не существовали. Я увидел её и влюбился и потом по вечерам ходил и смотрел на её окна. И у меня никаких мыслей не было, как бы её в постель затащить. Я боялся её этим обидеть…
Я её сейчас вижу иногда… Усталая женщина: хозяйство, муж, ребёнок. И выходит, что не она была главная причина, а что - то внутри меня было…
То, что хотело любить другого человека, другую личность. Думаю нечто подобное чувство испытывал Адам, пока Бог ему не создал Еву…
Лина – Ну ты, Поляков, что-то расклеился. Это пройдёт. Я знаю про Галю… Она ведь моя подружка. Она конечно насвинячила и себе и другим…
Сергей – Нет, не пройдёт. Просто я жил, жил… И вдруг словно остановился на месте и огляделся. -  Где я? Что со мной происходит? Неужели теперь всегда будет так?
Лина гладит его по голове, по плечам. – Ты знаешь Сергей, я давно хотела тебе сказать… Но думаю, ты такой гордый. Неправильно поймёшь…
Лина начинает плакать и вытирать слёзы ладонью. – Я ведь тебя люблю и уже давно…
Сергей молчит. Берёт платок и вытирает ей слёзы.
Лина - Я ведь в начале думала, что это пройдёт. Думала, что когда мы с тобой переспим, то это пройдёт, что я не буду так тосковать…  С женщинами так бывает. (Достаёт сигарету и закуривает, ломая спички)
 - А всё получилось наоборот. Я ведь сейчас если день тебя не увижу, то начинаю сильно скучать…
Я о тебе всё время думаю: где ты, что делаешь. С кем ты. И, я ведь тебя не ревную…
Иногда мне кажется, что я какая - то букашка перед тобой, перед твоей хорошо скрываемой тоской. А иногда мне жалко тебя до слёз…
Ведь женщины к тебе, как мотыльки летят, и каждая думает: - Нет, я не обожгусь! Я не такая! (Лина смеётся сквозь слёзы и вытирает глаза тыльной стороной ладони).
Лина – Вот и я так думала. Мне сейчас и плохо и хорошо. На работе, вокруг меня иногда рой поклонников, один большой начальник в любви признаётся и замуж зовёт. Обеспеченный такой и перспективный: машина, квартира, дача…
А я не могу ни о ком думать кроме тебя…
Как тебя вспомню, так плакать хочется. Воображаю, как ты стоишь, волосы на голове рукой ерошишь и молчишь…
И смотришь внимательно и снова молчишь…
(Затягивается, выпускает дым и выбрасывает сигарету).
- У меня сердце начинает болеть, когда ты несколько дней не приходишь…
Я места себе не нахожу. Я и не знала, что любовь такая мучительная бывает…
(Снова плачет) – Я ведь думала, что сильнее, чем свою дочку Настю, больше никого не смогу любить. (Подходит к умывальнику и ополаскивает лицо…)
- Я ведь от тебя уже аборт сделала, и шла домой чуть живая…
- А Настя дома одна сидела…
Я шла морщась от боли и только о тебе и думала.  Думала, что если ты захочешь, то я всё брошу – мать, Настю. – и за тобой пойду. Только бы быть с тобою рядом…
Я не знаю, зачем я это тебе говорю…
Сергей молчит и вытирает ей слёзы платком…
Лина – Мне, почему то, тебя так жалко. Ты ведь один…
Лялька, Ирка, - это всё другие. Я вижу – ты улыбаешься, а тебе ведь невесело… Вокруг тебя женщины, как бабочки вокруг огня. А ты как костёр, только холодный – всем виден, всем светишь…
Думаю, может потому и липнут к тебе, что ты недоступен. А что у тебя в голове никто не знает. Книжки? Лао – Дзе?
Лина начинает плакать навзрыд…
Сергей молча подаёт стакан воды…
Немного успокоившись Лина продолжает – Я ведь дурочка помню, как первый раз тебя увидела. Думала ничего особенного. Мы тогда ещё с Юркой жили.
Он тогда повторял - Попов, Попов! А я увидела и подумала – ничего тут нет. Парень здоровый, улыбается. (Вытирает слёзы ладонью, хлюпает носом)
Лина – Я потом поняла, что ты опасный человек, когда увидела, как вокруг тебя и Лялька и Галя, и Ирка вьются и мне захотелось узнать…
(Она засмеялась сквозь слёзы) – Тут-то и попалась пташка…
Когда раньше мне говорили с широко открытыми глазами – Он такой, такой!!! - я ведь не верила…
Думала: «Видали мы таких! А сейчас когда ты рядом, я счастлива, как в детстве, в Новый Год. А когда тебя нет, то я несчастна, как приговорённая к смерти…
Лина берёт руку Сергея и страстно целует её – Ты мне веришь!?
Сергей молчит, и второй рукой гладит её по голове.
Сергей. - Я конечно верю тебе. Но я не знаю почему это мне…За что?
 Лина – И я хочу, чтобы ты знал ещё, что меня любит Афродитов. Он говорит, что хотел бы женится на мне…
Сергей – А вот это может быть мне бы и знать не надо было. Но спасибо, что сказала. Я ведь, стараюсь, не вставать между моими друзьями и их жёнами или их девушками. Немножко жаль, что мир так тесен…
Лина со смехом сквозь слёзы – Надеюсь ты Попов не ревнивый?
Сергей – Нет… Пока нет… Я тебе чайку налью.
Лина успокоившись, пьёт чай и спрашивает Сергея – Я, что то Ляльки давно подле тебя не вижу?
Сергей – Я думаю, что она больше не придёт. Я решил, что незачем ей голову забивать ерундой, и сказал, что не люблю её.
Лина – И что же она…
Сергей – Она поплакала, как водится. Да всё в порядке. Она от меня уже почти отвыкла. И потом, она в университете сейчас работает и там много молодых аспирантов…
Я буду только рад, если она найдёт себе кого-нибудь подходящего. Она всё таки хорошая девушка. Кому - то счастье принесёт. Она ведь домовитая…
Лина – Я вижу, что ты какой - то грустный сегодня. У тебя на душе какой – то мрак скопился. Я ведь чувствую…
Сергей – Ну, я совсем не такой романтический юноша, каким иногда могу показаться. Мрак – это сильно сказано.
Лина – И всё – таки…
Сергей – Я действительно не доволен временем, в котором родился и живу.
Кругом, какое – то ленивое неверие в идеалы братской жизни, автоматическое поклонение инстинкту жизни…
Одна моя «романтическая» знакомая, назвала себя материалисткой, и вдруг объяснила этим, необходимость зарабатывания денег.
Меня её откровенная буржуазность поразила. А она ведь с виду красивая и добрая. Пока…
Лина – Интересно, кто это?
Сергей – Ты её не знаешь. Она родственница моего друга. Учится в университете, на филфаке. Я, в разговоре упомянул Фолкнера, а она говорит – дай фамилию запишу.
А ведь отличница была в школе и в университете одна из первых. Наверняка со временем станет кандидатом наук… И таких кругом – легион…
Лина – Ну, не всем же таким как ты быть, Попов…
Сергей – Тут другое. Многие принимают хорошую память за ум. В этом беда. Я всегда вспоминаю христианский афоризм: «Много знающих – мало понимающих».
Кажется, в этом причина упрощения жизни. А для меня жизнь – это длящаяся трагедия с пессимистическим финалом…
(Наливает вина и выпивает. Потом встаёт и говорит, шагая из угла в угол)
- Многие вокруг говорят о любви, а я вижу, что любить - то способны только женщины, да и то две – три из ста…
Остальные, говоря «я люблю тебя» подразумевают, банальную истину – «я люблю себя». По мне, так привычка к близкому человеку – сильнее любви. Сколько вокруг преданных, верных мужей и их, потаскушек – жён. И наоборот…
Здесь наверное даже не биология, а зоология сказывается…
Лина – Ах, вот ты какой!
Сергей - И ты Лина, должна быть со мною искренней. Мне эти любовные зоологические жесты опротивели! Кокетство, любовная игра…
Лина – А я и не скрываю, что тебя люблю. Ты для меня как солнце для цветка. Куда ты идёшь, туда и я поворачиваюсь…
Сергей гладит Лину по голове – Ты извини, что я на тебя свои проблемы «вывалил». Но ты спросила – я ответил. Будешь ещё чаю?
Лина – Нет, спасибо, я пошла домой. Настя чего-то приболела. Просила меня побыть с нею…
Сергей – Передай ей, что я для неё новую куклу имею…
Лина – Точно, что ли, Попов?
Сергей - Ты же знаешь. Детские подарки – это дело серьёзное. Скажи, что завтра приду и подарю. Главное, чтобы выздоровела…
Лина - Ну я пошла… Не провожай меня. (Целует его и уходит.)
 Сергей ложится на диван – Сегодня был трудный день…
Занавес…

День. Квартира Попова. Застолье. Репин, Афродитов, Сергей. Афродитов отводит Сергея в сторону.
Афродитов. - Ты знаешь, что я взял дипломную работу, по Великой Американской депрессии…
Сергей – Знаю и одобряю. Думаю на сегодня это очень актуально. Думаю, что Россия стоит на пороге такого же кризиса. И уж слишком много людей вокруг чуждых добру.
Утверждать, что социализм отличается от капитализма, отсутствием кризисов, просто вздор.
Репин – Я тоже чувствую -  что-то надвигается. Жизнь превращается в балаган. Лозунги, вместо реальной работы. Над домами торчит аршинными буквами «Народ и партия едины», а я ведь знаю, что этот самый народ пьёт водку и говорит: «Они делают вид, что нам платят, а мы - что работаем».
Афродитов – Я вот об этом и написал…
Ну, конечно полит корректно, как сегодня говорят.
… Я иногда думаю, что может быть я ошибаюсь. Но мой однокурсник, Игорёк, работал летом в горкоме и порассказал мне…
Говорит, что они после городских комсомольских конференций, устраивают такую гульбу – с водочкой осетриной и икоркой.
И «Старший Брат» из горкома партии, подключается. Там, секретарям всем уже под пятьдесят и они очинно любят с молоденькими комсомолочками время проводить.
Сергей – Вот же фарисеи – лицемеры! Простой народ в очередях давится за «мясными костями» и масло по талонам получают, а эти жулики…
На днях я видел страшную картину: молодой русский мужик, рано утром – дело было часов в шесть, лезет через забор во двор магазина…
Афродитов – Он что решил магазин ограбить?
Сергей – Если бы так. Я бы его сразу зауважал. Но он лез туда, чтобы очередь за 
говяжьими костями занять! Но и их, сегодня по талонам продают.
А люди с ночи очередь занимают.
И тут я подумал – «Эта власть долго не продержится». И мне кажется дело тут не в глупости парт номенклатуры. Главная причина, на мой взгляд, в том, что «мурло мещанина» сегодня протиснулось в первый ряд бытия.
И это «мурло» замаскировалось потрёпанными лозунгами и наряжено в красный кафтан…
(Выпивает вино) – Но, винить одних функционеров – это всё равно, что обвинять зиму в том, что на дорогах появилась гололедица и машины скользя начинают биться одна о другую…
Тут основная причина удачной «поездки», в личном умении, в личной ответственности…
А зимы были и будут…
Просто люди постепенно стали больше думать о личной выгоде, вместо выгоды общей, общественной. А это – всегда в ущерб другим. Кто сегодня может положить жизнь «за други своя»? Высокие цели незаметно испарились, а вместо…
Продуктовые наборы в спец распределителях убили идеи свободы и братства… Увы, так всегда бывает. Так было и во времена Цезарей и Брутов…
Афродитов смеётся – Лозунги сегодня действительно немного поистёрлись... Только, когда я увижу партийных чиновников вместе с этими мужиками в магазинской очереди, я поверю, что "«народ и партия едины"».
Сергей – У этой власти нет будущего. Они обменяли героическое наследие отцов на свои спец распределители…
Я в делах такой власти не участвую…
Репин – Ты Серж, потише. Времена наступают непонятные…
Но у меня тоже есть знакомый, у которого жена комсомольский секретарь в обкоме. Так он с ней алкоголиком скоро станет. Она с работы, чуть ли не каждый день под шафе приходит и выпивку приносит, которую там уже не могут допить…
Афродитов – Вот, вот! Я и написал, немного о Соединённых штатах, в 1929 году, и немного о нашей стране уже в наше время. И пока материалы копал, то выяснил, что Рузвельт, когда страну спасал, то схватился с американскими олигархами, с разными там Дюпонами и Рокфеллерами. Они ведь хотели тогда к своим деньгам ещё и власть приобрести, прикупить так сказать, воспользовавшись безработицей…
Сергей – А когда защита? Я хочу пойти послушать. Дело твоё нужное и даже необходимое сегодня…
Афродитов – А ты знаешь, мой научный руководитель, как то странно себя ведёт. Всё тянет, всё откладывает, всё с оппонентами советуется.
Сергей – Да… Неладны дела в Датском королевстве. Всё кругом как-то незаметно начинает разваливаться!
Я был в Питере недавно. Так этот, некогда красивый город, стал немного похож на старика с «выбитыми» зубами…
Там уже давно реставрацию надо делать. Стоят дома вдоль улицы, закопчённые, грязные, а кое - где уже снесли здание и какими-то тряпками пролёты завесили. Страшновато становится…
Будто декорации к пьесе о проигранной войне…
Репин – А ведь это и в университете заметно. Ректор, такой солидный, с седенькими височками, завёл себе любовницу, секретаршу, а она забеременела…
Сергей – Я его недавно видел, у своего декана. Он мне здороваясь, «два пальца» подал и не посмотрел на меня. Я для него никто…
Я ещё тогда подумал, что он со своим высокомерием и тупостью, где-нибудь обязательно споткнётся… Даосы говорят, что чванство с глупостью рука об руку ходят…
Репин – Симон, до свадьбы с Таней, чудил. Он тогда, у замдекана, жёнку отбил…
Пока тот был где-то в Смоленске, на конференции, он у его жены ночевал. Вечером подойдёт к дому, свистнет, она ему окошко откроет и он, как Ромео, через окно и в дом. Никто не видит, никто не знает…
Ему и вправду тогда, негде ночевать было… Я бы его у себя поселил, но у меня уже живёт квартирант…
Сергей – Ничего, Симон думаю скоро остепенится. В него Таня по-настоящему влюблена…
А ей, родители квартиру на свадьбу купили…
Может быть, скоро на новоселье будем гулять. Поэтому, уже после их свадьбы, ещё раз предлагаю выпить за Симона и Таню. Может быть скоро он владельцем двухкомнатной квартиры станет…
Но мне чтой-то этот вариант очинна не нравится. Так начинать супружескую жизнь опасно. Невольно можешь оказаться в неоплатном долгу…
Чокаются выпивают. Попов ставит на проигрыватель пластинку, соло трубы с симфоническим оркестром.
Сергей – Послушайте, как труба выпевает. Это же надо так владеть инструментом…
Все сидят и слушают… Свет медленно гаснет. Занавес…

Вечеринка в квартире Тани. Все знакомые нам герои тут… Танцуют.
Сергей сидит и пьёт вино. Лина танцует с Афродитовым.
Репин подходит к Сергею. – А ты чего Серёга не танцуешь?
Попов мрачно – Похоже я своё оттанцевал. Как говорил учитель Лао – есть время танцевать, а есть время пожинать плоды.
(Смеётся) Почему-то, я всё больше становлюсь мизантропом. Все говорят, что я счастливчик, а мне кажется, что у меня кризис среднего возраста начинается.
Я начал понимать героя пьесы Толстого – «Живой труп», Федю Протасова. Он как бы сам себе не верит, что можно быть счастливым всю жизнь.
Конечно это всё толстовские идеи, но всё-таки…
Попов некоторое время молчит и выпивает вино…
Репин – ты что – то Серёга сильно заскучал. На тебя это не похоже…
Сергей – Надеюсь, что это временно. Перечитывал тут в очередной раз «Исповедь» Толстого. Он там говорит, что было время, когда он от себя шнурки и ремни на ночь прятал, чтобы во время нервной бессонницы не повеситься… Нечто похожее и у меня.
Смысл жизни понемногу уходит и остаётся одна бессмысленная суета…
Часто вспоминаю одного паренька, Сашку Грошева. Так он застрелился в семнадцать лет и никто не узнал почему он это сделал…
Меня, этот вопрос сильно последнее время интересует…
Говорит через длинную паузу – Извини меня Репин. Я это должен сам перевернуть…
У всех, всегда, есть на душе что –то невесёлое, но многие улыбаются или даже смеются…
А я не могу врать. Мне кажется, что это вовсе незачем делать…
 Подходит оживлённая Лина. – А ты чего не танцуешь? Такая музыка классная!
Сергей – Я ухожу… Ты со мной или…
 Лина – Попов, ну давай останемся ещё ненадолго. Мы ведь недавно пришли…
Сергей – Ты можешь остаться, а я ухожу… (Встаёт)
Лина – Ну какой же ты упрямый… Подожди меня. Я только оденусь…
Афродитов подходит и говорит огорчённо – А ты Лина уже уходишь?
Лина – Вот Попов сегодня не в духе…
Сергей – Я ведь говорил, что ты можешь остаться… (Уходит. Лина идёт за ним с видимой неохотой).
Двор перед домом Афродитова. Фонарь. Аптека напротив…
Лина догоняет Попова. – Ну подожди… Какой же ты всё-таки дурак. Ты ведь меня к Афродитову ревнуешь!
 Сергей резко поворачивается – Что ты сказала?! Повтори!
 Лина – Я говорю, что ты дурачок, наверное меня…
(Попов коротко бьёт её правой  ладошкой по щеке) – Повтори ещё раз!
 Лина – Я говорю, что ты дурак … (Попов так же резко бьёт её левой ладонью по правой щеке).
Попов, холодным голосом - Повтори ещё!
Лина начинает плакать – Дурак! (Попов вновь бьёт по левой щеке)
Попов – Повтори!
 Лина плачет и молчит…
Попов прячет руки в карманы – В следующий раз, ты будешь думать, когда начнёшь говорить плохие слова…
Он резко поворачивается и уходит. Лина плачет и кричит – Попов вернись! Прошу тебя!?
Попов не оглядываясь уходит и плачущая Лина остаётся одна…

(Занавес)

Квартира Лины. Она осматривает свои опухшие глаза и щёки в зеркало…
Стук в двери. Лина бегом подскакивает к дверям и открывает. Входит Попов… Какое-то время смотрит на её опухшее лицо.
Потом произносит – Ты меня прости. Я не знаю, как это получилось! Нам больше не надо встречаться… Я словно белены объелся… Ты можешь меня ненавидеть, но…
Лина – Я эти два дня как сумасшедшая. Я вчера на работу не ходила. Всё ждала, когда ты придёшь. Я ещё раз поняла, что ты можешь делать со мной, что ты захочешь!
(Плачет и вытирает слёзы прямо руками).
- Я сегодня всю ночь не спала и всё думала о тебе…
Прости меня. Я привыкла со всеми болтать, что мне угодно...
Но я без тебя жить не могу!..
Если ты уйдёшь навсегда, я просто повешусь! Мне без тебя жизни нет!
Попов – Я ухожу. Но, я подумаю о том, что ты сейчас сказала. И я приду. Но только не сейчас!
(Поворачивается и уходит)
Лина стоит и закрыв лицо руками плачет навзрыд…

Занавес!

Конец второго акта…

Третий акт…
Проходит несколько лет…
Квартира Репина. В прихожей зеркало завешанное чёрным покрывалом. Входит Попов.
Навстречу Анка Репина – Плачет – Серёжа! Горе - то какое.  Как увижу кого  из наших друзей, не могу удержаться, хотя, казалось, за эти дни все слёзы выплакала…
Проходи… Там в гостиной столы накрываю поминальные. (Уходит. Входит Симон. Молча жмут друг другу руки).
Симон – Ну Репин, ну удивил! Раньше всех туда…
Я понимаю, все там будем, но так неожиданно…
Сергей – Я тоже не поверил… (входит Анка)
 Сергей продолжает – Увидел записку на двери, читаю «Серёжа, Валера умер» – Думаю что за чепуха. Дней десять назад видел его в бане…
Анка – Он мне говорил, что вы в лес собираетесь, я и не беспокоилась. Думаю, раз с тобой – всё будет хорошо.
Сергей – Они без меня пошли на Соболиные озёра…
Симон – Анка расскажи наконец, как это случилось. Все знают, а я нет…
Анка - После леса, когда они с озёр пришли, он сына Ваську, сводил в больницу и сделал ему укол гаммаглобулина…
Потом через день, у себя из головы клеща вынул. Ты же знаешь какие у него волосы густые. Говорит – ничего, вон Попова, десятками каждую весну кусают, а он только здоровее становится…
Потом через неделю - другую, как то прихожу домой, а он лежит в постели  под одеялом и стонет. Я глянула, а его судороги корчат – весь выгибается. И уже сознание теряет!
Я вызвала скорую, увезли в реанимацию и через двое суток, он умер там. Говорят сердце остановилось… (Плачет)
Вы ребята уж сами тут… Я пойду, мне надо о поминках беспокоиться. (Уходит)
Сергей - Я вчера могилу копал ему на кладбище и всё думал, как судьба нас испытывает. Только у Репина жизнь стала налаживаться, казалось он удачу поймал. На семинар драматургов собирался ехать через полмесяца, в Среднюю Азию… (Пауза)
Пойдём Симон, помянем Репина, выпьем по рюмочке.
Симон – Да я не могу сегодня. Слово Тане дал, что бросаю пить. Вот уже три месяца не пью…
Сергей – Ну ладно, я один… Что - то горько мне.
Симон – Я пойду, с Анкой поговорю… (Уходит)
Сергей наливает рюмку. Подходит Ирка, несёт бутерброды.
– Анка  прислала, говорит надо ребятам чем-нибудь закусить…(Смотрит на руки Сергея) – Что это у тебя?
Сергей выпивает, а потом отвечает – Да вчера могилу копал. Ломом да лопатой кровавые мозоли набил. Земля – глина с камнями. А остальные мужики с полудня выпивать начали…
Так после этого, с них и работники никакие – сама знаешь…
Вот я и не вылезал, пока не докопал сколько надо. А сейчас смотрю на мозоли и понимаю – это чтобы долго помнить…
Наливает ещё рюмку. – Ну давай пока никого нет, я один за него… Мир праху его… (Ирка подвигает ему бутерброт)
Сергей продолжает – Он мужик был с характером. Один такой среди всех. Всё с судьбой боролся, и казалось начал побеждать… Ан нет - «подстерегла злодейка»…
- Одна надежда, что душа его жива…
Ирка – Что ты там бормочешь?
Сергей – Пока с кладбища все не приехали, я его душу помяну. Я ведь сегодня его из морга забирал…
Лежит в гробу, как огурчик. Весь в спортивном, борода вперёд торчит, лицо спокойное… Но я вижу вдруг, что это не он!
Ирка всполошившись – Как не он?!
Сергей – Нет, тело то его, а души в нём нет. Тело пустое, а душа должно быть уже летит « в звёзды врезываясь»…
И мне спокойно стало! Как там в евангелии «Не заботьтесь о теле, а душу сберегайте, ибо душа попадёт в небесные чертоги…»
Ирка – Ну ты Попов, как всегда умничаешь. Ты посмотри, Симон - то не пьёт… Ему же три месяца назад операцию сделали.
Сергей – Да что ты говоришь?! Я его с полгода не видел!
И он молчит. Гордый стал.
Ирка – Он ведь с Танькой ругаться из-за выпивки начал. Она его и выгнала. Он по друзьям ходил, где пустят, там и ночевал. Ляжет на полу на свой спальник и рядом горсть таблеток кладёт…
Представляешь – днём в Университете, директор издательства, а вечером голову негде преклонить!
Вот его и прихватило как - то вечером. Кровь горлом пошла!
Пока операцию делали, половину крови потерял и треть желудка вырезали. Только минералку сейчас и пьёт. С Танькой помирился. Сидит дома…
Но пока в больнице был, из университета мужики один за другим шли. У него же друзей сотни!
Сергей – Да, он отличный мужик. Мягок только. Но потому и отличный…
(Входят гости, рассаживаются…)
Симон – Наливает себе воды. – Ну что, по первой? Я теперь распорядителем буду, потому что сам только воду… (За столом разливают водку)
Симон – Я несколько слов скажу. Я Репина уже двадцать лет знаю. Всякое бывало. Помню в Одессу уехали без денег. Голодали там. Я, один раз в обморок упал…
Так он меня в больницу увёз и пока меня не «поправили», сидел рядом…
И сколько раз он меня выручал…
Пусть земля ему будет пухом. (Кто - то тянется чокаться. Сразу несколько голосов: «Не чокаются на поминках! Не чокаются!)
Все выпивают, закусывают…
Поэт Соколов, редактор молодёжной газеты, встаёт. Все затихают.
– Я его недавно узнал. Он принёс пьесу в нашу Молодёжку. Прочитали. Видим талантливый парень. Напечатали…
Я думаю теперь, чтобы память о нём сохранить, надо бы его пьесы издать. И я полагаю, что мы в редакции будем думать, как это сделать…
Надо, чтобы память о нём осталась. (Выпивает. Все выпивают тоже. Шум за столом усиливается.)
Сергей встаёт. Шум медленно смолкает – Я Репина давно знаю. Жизнь он прожил непростую. Всё у него было – и беды и радости. Только литературных успехов не было. И вот казалось пошло…
А тут и смерть… И я думаю - у него был характер. И потому, он всегда был самим собой. Иногда это нравилось, иногда нет, но в памяти хорошее победит плохое.
Сегодня, мы схоронили тело, но душа его уже там (Показывает вверх) И потому, пусть её там примут как подобает. А мы, если понадобится, будем в свидетелях на Страшном Суде…
Все молча выпивают. Одна из знакомых подходит и несёт Сергею варенье на ложке. Он отстраняется – Спасибо. Я этого не люблю. (Девушка отходит обиженная)
За столом шум. Кто - то пьёт, кто - то закусывает. Сергей выходит из за стола
Ирка. – Ты куда Попов?
Сергей – Я подышать хочу…
Ирка - Я с тобой.
Выходят на кухню.
Сергей – У меня из головы не идёт, как это возможно в нашей современной жизни. Жил человек, не достиг ещё зенита жизни…
Сходил в лес, какая – то букашка заразная укусила, и вдруг умер, исчез. И вместо – белое пятно, «чёрная дыра».
И я чувствую себя вовлечённым в этот «факт» неправдоподобной реальности. Ведь это я его в лес приглашал. И уверен, что если бы я пошёл с ним, ничего бы не случилось. И потом, ведь он на меня ссылался, когда не стал делать укол гаммаглобулина…
Тут определённо стечение обстоятельств, которое люди называют судьбой! (Сергей долго молчит).
 - Ведь казалось, Репин, после десятилетия борьбы за самореализацию, наконец схватил удачу за хвост: Союз писателей, семинары, конференции, пьеса в газете. И тут катастрофа… И я каким-то боком замешан…
Ирка. - Ты не переживай Попов. Таковы уж твои свойства. Карма - как ты раньше говорил…
Кстати, ты знаешь, что Ефимов на Север уехал, охотником стал, как ты.
Сергей – Ну, ну. Мы разные…
Ирка – Да ты что Попов?! Он же – твоя копия. Ты просто не замечаешь, как ты на людей влияешь!
Я по себе помню. Сегодня такой день, когда всё можно говорить…
Я ведь в тебя была влюблена несколько лет. Я дня прожить не могла без того, чтобы тебя не увидеть… (Гладит Сергея по рукаву)
- А у мужиков другое. Они невольно поддаются твоему давлению.
Вот Ефимов… Он даже говорить стал как ты. И усмехается тоже, как ты. Не так добродушно, но внешне похоже.
Сергей смеётся – Не обижай меня Ира…
Ирка – Он сейчас где - то в тундре, охотничий участок взял и живёт там…
Сергей грустно вздыхает – Да… Были времена… Я сейчас сильно переменился…
Сартр – французский философ такой, говорил, что мы попадаем в рабство к тем, кто нас любит…
Ирка – И даже ты Попов?!
Сергей – Я нормальный человек… (Пауза)
Недавно приезжал Костриков, ты его помнишь. Я у него, как то, тоже был свидетелем на свадьбе. А до этого он меня, возил в общежитие, где, жили бывшие зэки, просил с ними разобраться. Сдаётся мне, что он из меня тоже, былинного героя вообразил…
Ирка. - Ну и как?
Сергей – Там обошлось без мордобоя. Он показал меня своим недругам, поговорили и всё обошлось…
Ирка – Ну, так что Костриков?
Сергей -  Он, как приехал откуда - то из под Питера, сразу ко мне побежал. Лины дома не было, и я с маленькой Наташкой нянчился и стиркой занимался. Он посидел посмотрел на меня и ушёл с укоризной во взгляде. Он моей новой жизни не одобряет…
Ирка – Ну и я не одобряю, Попов. Лина ведь на всех твоих друзей, а тем более подруг, чуть не лает. Со мной не здоровается. Один раз даже из дома выгнала - так ревнует тебя ко всем…
Сергей вздыхая – У неё болезнь. Она меня ревностью замучила…
Ей кажется, что на меня все женщины бросаются. А я же не буду её уверять, что я хороший и верный. Что мне женщины только как люди нравятся… Стыдно…
- Она и подлость мне сотворит, только потому, что ревности не сможет перебороть…
Сергей вдруг улыбается. – Зато когда была беременна, то за руку меня держала, боялась отпустить на пять минут. Ну да ладно…
Ирка – А ты знаешь Попов? Я недавно Галю Лопатину видела. Так они ещё одного мальчика родили и Лопатин рад до небес…
Сергей вздыхает – Может так и надо Ира. Ведь мужики хорохорятся, пока им жёны, их место не укажут.
И только после этого начинают ценить и понимают, что без женщины жить не могут… (Выпивает ещё рюмку) Знал бы – сам ни за что не женился…
Но дело сделано. Теперь это факт биографии…
Как там буддисты говорят: «Лучше карма плохая, но своя, чем хорошая, но чужая».
Да ладно!  Может кривая вывезет. Я же везучий! (Надолго замолчал. Ирка ждёт продолжения рассказа).
Конечно – что сделано, то сделано! (Грустно вздыхает)А ты бы Ириша пошла Анке помогла, за столом…
Ирка – Я тоже об этом подумала. (Уходит.)
Входит поэт Соколов. Закуривает. Заметив Полякова. - Мы с вами незнакомы… (Протягивает руку – Андрей…
(Сергей называет себя…)
Соколов. – Мне понравилось, как вы говорили о Репине. Он действительно был неоднозначный человек.
Сергей. – Уж это точно! Да и кто из нас прост?
Соколов – Симон мне говорил, что вы тоже пишете.
Сергей – Ну, не так уж и пишу. Я скорее стараюсь жить. Я действительно пописываю для ТВ, для молодёжной редакции… О интересных людях. А таких я вижу вокруг очень много.
Соколов - Вот и напишите о ком-нибудь в нашу газету…
Сергей – Боюсь вам не подойдёт.
Соколов – Это почему же? Для ТВ подойдёт, а для нас нет. Мы ведь вот так и Репина нашли.
Сергей – Думаю, что это он вас нашёл! И потом, я пишу на клочках, и стараюсь, чтобы редактор на ТВ, идею уловил. Спасибо, они пока вздыхают, но терпят и берут…
А дальше - это уже их дело. Я ни одной из десяти своих программ не видел.
А что касается Репина, то вы его поздно «нашли». Вот он умер от энцефалита, а это для вас, равнозначно смерти от молнии - случайность…
А для меня нет!
Вы пишете о СПИДе взахлёб – тема модная, а о энцефалите, от которого по двести человек за весну, здесь, в Сибири умирает, вы не пишите, потому, что СПИД для вас экзотика, а энцефалит – это обыденность. Умирали и будут умирать.
Соколов – Мы не можем оставаться в стороне от проблем мира!
Попов – Извините за резкость, но вы провинциальная газета, а проблемы мира, для вас как очки, для известной героини басни Крылова…
Ещё вы пишете с придыханием о «охранителях». По сути вы их рупор. Сохранение «национальных» памятников и «старины» – это ваш конёк! (Саркастически копирует экскурсовода) – В этом доме останавливался Чехов, проездом на Сахалин. Его надо сохранить для потомства…
А то что в этом доме живые люди существуют, дети растут, с печным отоплением и туалетами и помойками на улице – это охранителей не касается.
Соколов – Ну это вы зря. Мы ведь о культурном наследии заботимся.
Сергей – Вы бы лучше писали о том, как много талантливых, красивых людей, умирает так и не найдя себя или спиваются, комично и трагично подражая Хемингуэю…
Соколов – Пьянство – это бич России.
Сергей – Когда человек знает, зачем он живёт, что его руки и мозги нужны другим людям – он тогда не пьёт. Он живёт. У него времени на пьянство нет…
Когда простые люди, после Революции и Гражданской войны начали строить новый мир, они учили грамоту не по прописям.
Им это было непонятно и неинтересно: «Маша Любит кашу» – это глупо, считали они.
Кто её не любит кашу, если она есть? Но когда учителя давали им предложение: «Рабы не мы – мы не рабы» – то они писали это сознавая, что это о них сказано…
Они учились воевать и работать, и после войны, работали не покладая рук. А потом, снова воевали насмерть. Гитлер, до этого, завоевал Францию за два месяца, словно на танковых учениях. И союзники из-за Ла Манша не помогли…
А в Союзе он забуксовал, а потом и рухнул…
Значит было что - то в советских сердцах, что перебороло то, казавшееся непобедимым, в немецких сердцах
А сейчас, всё смешали в кучу: и культ личности и великие победы. Вот и топчемся на месте, вот и говорим о СПИДе, вместо того, чтобы энцефалит победить, и своих людей спасать…
(Соколов делает попытку прервать его)
Сергей однако продолжает - Мой друг, Афродитов, тоже скоро умрёт. У него рак. Последний год, в горзеленхозе работал. Деревца в скверах высаживал. А ведь он талантливый историк. Дипломную написал о Великой Депрессии в США… У нас к этому же идёт. А ему сказали - тема ваша не актуальна - при социализме экономических кризисов не бывает. Что верно, то верно. Только у нас то сейчас не социализм, а номенклатурное бюрократическое государство! Вот он от безысходности и заболел. Не водку же пить…
Соколов - Послушайте Попов. А вы опасный человек. Вам социализм не нравится. Но ведь партия объявила перестройку. Михаил Сергеевич, пытается страну и партию от наследия прошлого избавить…
Сергей - Как же, слышал...
Прорабы перестройки, социализм с человеческим лицом.  А вместо лица, у этого социализма, «мурло мещанина» вылезает…
И потом, недавно ещё Горбачёв говорил о ускорении. Но никто не объяснял, что и как ускорять. А ведь кто-то за эту бессмысленную инициативу, пересел из кресла пониже - в кресло повыше.
Помните анекдот: «Я не знаю кто такая Хунта и кто такая Чили, но если Луиса Карвалана не освободят?!
Соколов – А вы язвительный человек…
Сергей – Вот поэтому-то, я и не пишу в вашу комсомольскую газету…
Соколов – Ну знаете…(уходит.)
Входит Ирка. – Что это Соколов выскочил отсюда как ошпаренный?
Сергей – Да так, поговорили…
Ирка – Ну и что ты такой мрачный снова? Все говорят, что будут помнить, Репина, напечатают пьесы… Красиво говорят.
Сергей – Выпили они вот и говорят. Даосы говорили – кто красиво говорит, тот мало делает. А ещё они говорили – вначале делай, а потом говори о сделанном, а не наоборот…
Ирка – Ну ты как всегда, Попов, очень недоверчив.
 Сергей – Ира, ты должна понять, что мой скепсис - он на почве опыта произрастает. Ведь ты посмотри на них внимательно.
Ведь они не на поминках, а на празднике… На празднике живых!
Ирка – Ну и что? Они ведь сегодня уже плакали, а сейчас улыбаются.
И это нормально…
Сергей – Плакали то, они тоже о себе. Ведь Репина нет, а они живы…
И потом Репин ведь не был благостным. Он их периодически тревожил правдой о них самих.
Но так же, когда жизнь их припирала к стенке, он им помогал, но требовал взамен поддакивания, а иногда и ответной благодарности…
Поэтому они плакали. Но поэтому они и смеются…
За это я его и уважаю. Он умер, но не сломался!
Ирка – Ты Попов иногда очень непонятно говоришь.
Сергей – Прости голубчик. Я знаю, что надо быть добрее, а точнее наивнее. Но не могу. Ты же знаешь, - Познание умножает скорбь, От многия знания – многие печали! Так что прости меня, если можешь.
 Давай тихонечко уйдём… Репин бы нас понял…
Ирка – Как скажешь, Попов… (Тихонько уходят. Из Гостиной доносится громкий шум разговоров…)

Занавес…

Квартира Попова. Вечер после поминок…
Входит Попов… Лина встречая его – Ну и где же ты был?
Сергей – Ты же знаешь. Сегодня Репина хоронили…
Лина – А почему ты один пошёл, без меня?
Сергей – А кто с детьми сидеть будет?
Лина – А мне уже надоело безвылазно дома сидеть…
Сергей – Ну, надо потерпеть немного… Я просто не мог не пойти…
Лина – А эта твоя подружка Ириша, наверное тоже там была? Я тебя знаю, Попов! Ты же без подружек жить не можешь!
Сергей – Ну ты это зря.
Лина – Что зря? Что зря? Эта выдра Ира, так вокруг тебя и вьётся…
Как - то приходила, даже сюда. Я её выгнала и сказала, чтобы она больше не появлялась в моём доме…
Сергей едва сдерживая раздражение – Лина! Я тебя прошу быть повежливей с моими друзьями.
Лина – Ну, знаешь! С меня тоже достаточно. Я ухожу гулять! (Одевается и собирается уходить…) - Настя и Малышка спят. Если Наташка проснётся, покорми её из бутылочки. Я приду поздно…
Сергей – Лина! Не делай ничего на вред другим людям. Ты об этом будешь потом очень жалеть!
Лина – Ну это уже моё дело! (Уходит)
Сергей ходит из угла в угол – Идиот! Сколько раз себе говорил - нельзя верить женским слезам…
Вот теперь и расхлёбывай! (Ломая спички, закуривает сигарету).
Нет! Так дальше не может продолжаться! Завтра же начинаю действовать. (Открывает шкаф, достает бутылку водки, наливает полстакана и выпивает. Потом садится и уже успокаиваясь говорит сам себе)
 – С этим надо заканчивать. Я не могу себе позволить становится жертвой истерик! Это может зайти очень далеко…
Подходит к проигрывателю и ставит пластинку – «Мотеты» Брукнера. Звучит музыка, Сергей сидит и курит…
Свет постепенно гаснет.
 
Занавес.

 Квартира Поповых. Утро через неделю…
Сергей собирает свой охотничий рюкзак…
Лина – Ты опять в тайгу?
Сергей – Да …
Лина – Мама говорит, что тебе лучше на работу нормальную устроится.
Сергей – Будем считать, что я маму послушался. Только на работу я устроился в отъезд. И вот скоро надо прощаться…
Лина – Что ты опять задумал, Попов?
Сергей – Я устроился на лавинную станцию, в институт сейсмологии…
Буду наблюдать за сходом лавин. И сегодня туда улетаю!
Лина – Сергей! (Плачет) Куда, туда?.. А как же мы?
Сергей – Я подумал и решил, что нам надо пожить отдельно. Ты стала ко мне относится совсем не так, как это было вначале.
И я подумал, что надо нам на время расстаться. Настя уже большая, и поможет тебе за Наташкой ухаживать. А я, будем считать, уезжаю на заработки.
Я буду получать на этой лавинной станции приличные деньги, и буду тебе их отправлять…
Самому мне мало нужно. Поэтому, решится финансовая проблема. (Пауза)
- А проблему наших отношений сама жизнь разрешит…
Думаю, что так будет честнее, да и для детей лучше. Настя будет знать, что отчим в командировке, а Наташке, сейчас ещё всё равно - лишь бы мамка была рядом…
Лина плачет. - Ты меня прости, с моей глупой ревностью, но я без тебя не смогу жить…
Сергей – Ты сейчас знаешь, для кого тебе жить, а мне надо немного отойти от суеты, в которую мы погружаемся, месяц за месяцем, год за годом…
И потом, я буду приезжать…
Думаю, что так будет лучше для нас обоих. На время надо расстаться, чтобы вспомнить начало нашей совместной жизни!
Лина плачет – Серёжа прости меня… Я люблю тебя по-прежнему…
Сергей – Сейчас, я уже ничего не могу изменить. После смерти Репина, я как - то по новому взглянул на мою и твою жизнь.
Я понял, что смерть приходит неожиданно, и застаёт нас на полпути. Свой жизненный ресурс, здесь, я уже выработал. Надо побыть одному, и подумать, как жить дальше…
Да и для вас, будет лучше, если я буду хоть и далеко, но жив.
Лина – Ну, ты, хотя бы дождался Насти. Она скоро из школы придёт…
Сергей - Скажешь ей, что я уехал в командировку и скоро вернусь. И потом, это ведь не смерть, когда человека уже нет совсем. Я ведь жив. (Усмехается)
Или кажется, что жив… Прощай!
Целует Лину, одевает рюкзак и выходит…
Лина стоит посреди комнаты, вытирает слёзы – Я так и знала… Его даже детьми не удержать… Бедный Попов!!!

Свет гаснет и занавес опускается…
 

                КО Н Е Ц



Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com
или на страницах журнала “Что есть Истина?»: www.Istina.russian-albion.com
Писать на почту: russianalbion@narod.ru или info@russian-albion


                Июнь. 2002 год. Лондон.