Когда приходит осень

Зауралье лежало  в осенних нарядах. По ее равнинам текли великие реки, устремленные к ледовитым морям, а в  лесных   чащах все живое готовилось к близким холодам. Забравшись в спальный мешок, я ждал рассвета на берегу озера.

 Среди ночи несколько раз беспокойно просыпался и, приподняв голову, глядел, не зарумянился ли восток. Пахло  волглыми камышами, и было видно, как в лунном сумраке, возле моего лица нежно светит одинокая ромашка.   В трех шагах  от нее успокаивающе блестели никелем спицы мотоцикла. 

Ближе к рассвету приснилось, что  опоздал  к началу охоты.  Солнце блестит уже высоко  над землей, а я, сбивая дыхание,  торопливо бегу к своей пристани, а там уже стоит пальба, и  стаи напуганных  уток уходят  в сопредельные территории. Проснулся, чувствуя полынную  горечь на губах и величайшее облегчение на душе от того, что  явь оказалась гораздо приятнее сна. Уже   глухо стучали чьи- то весла по бортам лодок,  переговаривались охотники, и один из них   что - то пел в полголоса самому себе. Стал заходить и я.

- Занято здесь! - закричали мне из за камышей, а  один из мужиков даже выстрелил в мою сторону;  дробь градом сыпанула по высоким камышам.
-Ни чего себе, у меня тоже ружье есть!- буркнул я,  подтаскивая к берегу лодку.

 Смутные фигуры двух охотников  открыто стояли друг против  друга в камышах, небольшой плес перед ними был густо заставлен утиными  чучелами.
-Что же вы так стали, это же опасно!-крикнул я.
- Да  мы будем стрелять только вверх!

Подумал, не мне вас учить. Уплыл  к заранее присмотренному месту. В воде  раскачивались звезды. Не успели они погаснуть,   как пошла на водопой   утка. Один за другим стали раздаваться выстрелы. С Черного озера ружейные удары  доносились  так звучно, будто там  выбивали пыль из толстого тулупа.
-Туп- туп!

И вслед за этим по равнине долгим нарастающим громом начинало катиться гулкое эхо. Шел в то утро свиязь. Была эта утка упитанной, но очень осторожной. Несколько раз подлетали ко мне эти птицы, и я только в лоб себя не бил, когда мазал,  или когда меня подводила маскировка.  Бранил себя за промахи,  но как обжигала радость, как колотилось в груди  сердце при каждом удачном выстреле!

       Когда посветлело, стало ясно, осень успела заглянуть и  в эти болотные трущобы. Забрызганные оледенелой росой перья камыша были побиты первыми утренниками и  пятнисто ржавели,  от лабзы пахло эфирами. Над озером дымился туман, а   солнце поднималось  над миром большим красным шаром    и долго не могло   обогреть остывший за ночь воздух.
Охота по перу была еще  в самом разгаре, но  горечь близкого с ней расставания  уже поселилась в груди, и  потихоньку  томила мне сердце.