Уходящие города, излучающие пустой свет

Этот город не подойдет для вас в качестве приюта или ночлега на ночь. Он так же не подойдет для вашей возлюбленной и ребенка. Ваши мечты и ненасытные желания не вместятся в те каменные стены, что окружают город, и чувства прольются, точно грязь из прогнившего тазика. Повторяю, этот город не подойдет для вас, и для них, для нее и для него, и для тех. Здесь царит холодный морской воздух, который не пускает солнечный свет в немые дома. Не удивляйтесь, да, здесь существуют дома и там живут люди, такие же люди  как мы: они дышат, у них бьются сердца и льются слезы из глаз; они волнуются и ждут чудес, надеясь на лучший исход событий.

Прогуливаясь неподалеку застывшего города, кто-то скажет, что здесь красиво и тихо. Но никто не почувствует, что здесь грязно и громко. Детям всегда неуютно летать, приближаясь к дождливому небу, на качелях, вдыхать эти миллионы песчаных крупиц в широкие ноздри. И схватив за руку отца, он невольно качнется, боясь потерять равновесие. А увидев одного из жителей города, он проникнется к нему, потому что ничто не сближает как общая боль - общая боль незнания.

Ленточные окна разложат бег малыша на кадры немого кино, и вы не услышите громких ударов маленькой детской стопы о деревянный холодный паркет.  Дети всегда готовы бежать: сидят они за партой или лежат в своей постели, читают книгу или доедают завтрак ; их ноги всегда напряжены, каждую минуту. И вот когда наступит день, когда небо оденет свинцово красное пальто, они выбегут на встречу перелетным птицам, и будут бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, точно ручка скользит по бумаге, в надежде на то, что они догонят крылатых, схватят их за хвост, и улетят неведомо куда, зачерпнув своим небольшим ртом свежего, леденящего кислорода. И вы никогда не поймете их. В грязи любви и утопая в тени, они будут ждать своего поседевшего отца, чтобы схватить его за руку, невольно покачнувшись, боясь потерять равновесие.

- Что с тобой, Хью?
- Пап…
- Что то случилось?
- Нет, ничего, все нормально.

Он выйдет во двор, по которому недавно прошел дождь, и холодные капли с деревьев, коснуться его макушки. Руки лягут на голову, дотронутся до горячего лба, проскользнут по щеке, глаза, уткнувшись вдаль, нальются отчаяньем и он побежит, и будет бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать по старым аллеям, и новым улицам, развалившимся мостовым и лесной дорогой…  в тот город, что не подойдет для вас в качестве приюта или ночлега на ночь.

Вы никогда не услышите крика отчаянья, потому что это не приют для сумасшедших. Не забывайте - это люди. Люди, которые живут среди нас; люди, которые ищут счастья; люди, которые презирают ложь и жестокость, не прощающие глупость и лицемерие; люди, которые считаю себя достойными того, чтобы их имена остались на старинном величественном монументе; люди, которые хотят стать гордостью семьи, страны и планеты Земля. Вот только они продолжают бежать и дети - это их условное обозначение, потому что такая неисчерпаемая жажда верить в то, что практически невозможно, способно существовать, только в младом сердце, не тронутом, защищенным матерью и отцом. Проснитесь и откройте глаза на этот неприступный город. Проникнитесь к каждому жителю. Пускай дома перестанут носить этот скверный ярлык “немые” и каждый ребенок обретет свободную дорогу и горячее солнце, что бы слово “ничего”, опрокинутое в детстве, заменилось “я счастлив”. Проснитесь, вновь и вновь пролистайте свои киноленты, и снова встретьте того маленького жителя необъятного города, чей бег разложат на кадры ленточные окна отцовского дома, и ощутите тот леденящий кислород в своем пустом рту.

© Л.-Д.