BOZY часть 1 глава 08. 3

<3>
Рабочий день свой Генри Сквайр начинал рано, с восходом солнца. Едва успев наспех позавтракать, надеть новый смокинг и переброситься парой слов со встречными, он шел в свой тихий уютный кабинет, где на письменном столе уже лежала куча бумаг, дипломатических писем и стопка утренних газет.
Потягивая дым из трубки с длинным мундштуком, он принялся сортировать бумаги, пробегая своими бледно-васильковыми выцветшими глазами по листам. Наверху лежал маленький листочек дешевой бумаги. На нем каллиграфическим почерком первого секретаря были выведены ровные строчки. Это была обычная сводка новостей по консульству.
- Так-с, - пробормотал Сквайр, - у Гарта Сака сегодня день рожденья, у Алингара Чоргарда жена родила двойню. Но что это? – голос его осекся, - Полковник службы Государственной безопасности Хорванте Агр погиб при выполнении служебных обязанностей. Мда-а. Теперь девушка – круглая сирота – бедная Лидия! Ну да ладно…
- он пододвинул к себе телефон и набрал номер.
- Доброе утро, Барт! Ты, я знаю, уже веселишься. Сколько тебе стукнуло? Тридцать. Геракл! Ай да молодец, но я, право, в твоем возрасте, тоже был не хуже. Силен как лев! Скоро женишься? Ну, желаю тебе всего лучшего!
- Ну что вы, смущенно потупился Барт, у него уже была зазноба на сердце.
- Пора, пора, дружище, смотри не прозевай. Когда надумаешь жениться, пригласи старика. Передай-ка трубку Чоргарду. Алло, Алингер! А ведь тебе тоже пора пригласить меня на бутылочку винца. Что смеешься? Поздравляю, папаша! Ну да, у тебя ведь двойня. Братья близнецы, как две капли из одной рюмки. И оба похожи на тебя. Когда пригласишь на крестины?
Положив трубку, он еще раз пробежал взглядом по строке – «… погиб при исполнении служебного долга…»
Генри отодвинул портьеру. За окном cтарая Лауда – город Славы, начинал новый день.
 
 

Сквайру вспомнились карие глаза и белые волосы рано поседевшего друга и эта мертвенно-бледная маска неподвижного лица. Они вместе горели на танкере посреди океана. После этого они оба покинули флот, и перешли на сухопутную жизнь. Хорванте Агр был блестящим аналитиком, ведь ранение не позволяло ему заниматься оперативной работой. Что же такое могло случиться с этим кабинетным работником, чтобы о нем можно было написать такое? Память встревожил и тот день, который старый Генри пытался забыть, и который камнем лежал на сердце. Тогда они встретили Лариссу, и ее ясные синие глаза встревожили сердца двух молодых лейтенантов. Прямо-таки по джеку Лондону – «сердца трех». Но Генри не повезло, из двух любящих сердец девушка выбрала не его. Да, Генри тогда отправили в Бразилию, разгребать чье-то дурно пахнущее де.. дело, конечно, а вы что думали, ну а когда вернулся, она была уже замужем за Агром.
А потом работа… работа… работа…
Острая боль постепенно тускнела, затихала, и вскоре Генри и Хорванте дружили так, словно между ними не пробежала черная кошка судьбы. Да, Агру всегда везло больше, чем его другу до того рокового дня, когда огненный шквал опалил его лицо. Но мужество и тогда не покинуло этого человека, более достойного этой тоненькой и хрупкой девушки, ставшей после свадьбы еще прекраснее, хотя на долю ее и выпало столько испытаний.
Этот человек, который сумел побороть смерть, смог и восстать из праха, и остаться в строю. Почти инвалид, с изуродованным лицом, едва приведенным в терпимый вид многими пластическими операциями, он окончил юридический факультет Нутского университета, потом служил в Государственной Безопасности. Он был более достоен этой любви. Генри сознавал это. И тем сильнее сжималось его сердце.
Его тоже любили, но тяжкий камень, который, словно надгробная плита, закрывал его душу, не дал развиться ответному чувству.
Шли годы. Генри женился без любви на дочери посла Марской империи, стал дипломатом. Удача отвернулась от Агра, воздавая должное Генри, но поздно. Юлия любила его, но росток любви, нежный и тонкий, был сломан и завял. Брак без любви, без детей, связанный одним расчетом, был в тягость. Не нужны были ему ни награды, ни чины, счастье ну могло уже поднять свинцовую крышку гроба, в котором лежала его душа.
Чтобы развестись с женой и сохранить дипломатическое кресло, Генри постригся в рыцари-монахи ордена Босеан. Что стало с бывшей женой, он не знает, ни разу не интересовался даже. Осталось только служение Родине, и Генри всю свою энергию вложил в это благородное дело. Душа его, погруженная в анабиоз, проснулась лишь тогда, когда вновь блеснули перед ним, уже главным консулом, эти ясные синие глаза. В первый момент Генри остолбенел. Девушка, стоявшая перед ним, была копией той, что двадцать лет назад перевернула его жизнь. Он не мог выговорить ни слова, а через минуту Стар Пруэнти уже приводил его в чувство.
Девушку звали Лидией.
Это было два года назад. В письме Агр просил его присмотреть за дочерью, так как у него после смерти Лариссы не осталось ни одного близкого существа. Сам же Агр отправлялся куда-то, как он сказал, в страну «поядающую своих детей». Генри догадывался куда, но не расспрашивал друга по старой привычки сотрудников госбеза. Это было как раз в год прихода Гитлера к власти. И вот теперь это сообщение.

Генри вздохнул и положил бумажку в карман. Кругом было тихо, но как не пытался Сквайр сосредоточиться, человек, уставший от жизни, который сидел в нем, не мог собрать свои мысли.

Мысли мои - вы как листья,
В безветрии кружащие
Над увядшим цветком хризантемы.

Тревожную задумчивость прервал скребущийся звук за дверью.
- Да. Входите.
Вице-консул Апсилаки стоял, скромно потупив взор долу, словно институтка, в первый раз вышедшая на панель. Сквайр знал, что от этого интригана не стоило ждать хороших вестей. «Первое правило дипломатии – гонца, принесшего худые вести, не казнят», - мрачно подумал он.
Молчание затянулось и Сквайр демонстративно посмотрел на часы. Было уже половина двенадцатого. Неужели уже прошло шесть часов?
- Шифровка из метрополии…
- Ну!?... Что, отставка?
- Вы уже знаете шеф?...
- Дела передавать вам?
- Нет, прибывает чрезвычайный посол… Мне так жаль…
Апсилаки положил на стол небольшой предмет. Это был портативный катушечный магнитофон немецкого образца, - Здесь запись разговора епископа Радожецкого с Якубом Хрбада.
- Значит «аллес капут», «Ауфведерзеен майн либен фройлен! Ну, раз так -  Kreis! Vorw;rts, Marsch! Und lassen Sie Leuchten alle blauen Flamme!  Донер ветер! Уеду в имение в деревню! А ведь я только сейчас жить начинаю, на пенсию перехожу!

…………………………………………………………………….
Hier ist Morgen und Abend.
F;r uns ist nichts.
F;r Motte - das ganze Leben.

Вот утро и вот вечер.
Для нас – пустяк.
Для мотылька – вся жизнь.