Короткометражные сценарии. Спорт

1.


                Мяч
   
                Сценарий к\к фильма


Летние сумерки рассеянны и бесплотны. Они легко  втягивают  в себя, быстро иссякают. Таня в нетерпении  блуждает  по спортивной площадке.
Время от времени она замирает, вглядываясь в темноту, затем  наклоняется и быстрым шагом ищет что-то на земле. Она устала и  сердита. В центре спортивной площадки лежат несколько светлых теннисных  мячей.
Таня мечется, не зная на чем сорвать раздражение. Она громко окликает  молодого человека, проходящего мимо.
- Вы мне не поможете?
Юноша охотно подходит.
- Что случилось?
- Я люблю поиграть теннисными мячами, но сегодня у меня мало, что получается. Они быстро теряются. Я не могу их найти. Осталось совсем мало. Что-то я делаю не так.
- А как вы ими играете?
Таня подходит  мячам, подбрасывает один из них и бьет по нему. Мяч растворяется в темноте. Таня в досаде всплескивает руками.
- Вот видишь. А раньше я легко видела, куда он улетает. Черт!
- Мммм…может….ты…раньше играла в более ранее время.
- Наоборот! Раньше было темнее.
- Может,  ты сильно бьешь по мячу. Сильнее…
- Ну, с чего я вдруг стала сильнее. Что-то случилось. А что – не пойму. Мистика какая-то. Я уверена, что и этот я не найду.
Юноша старается не показать девушке, что ее занятие, манеры, интонации кажутся ему странными. Ему не хочется принимать слишком рьяное участие в ее несчастье. Таня кажется ему забавной.
- А ты…привяжи мячик веревкой…к ноге. Тогда он не будет улетать.
- Да? Точно. Я сейчас.
Таня с восторгом принимает предложение  юноши. Возможно, ей  радостно, что кто-то откликнулся на нее. Она быстро убегает и возвращается с ворохом  веревок. Таня делает сетку для мячика, привязывает его к ноге, бьет по нему.
Мячик улетает недалеко, он вываливается из сетки, укатывается в темноту. Таня слегка  разочарована.
- Я пойду его искать
Она  быстро находит мячик, возвращается  с ним. Веревку она не снимает с ноги.
-  Знаешь, когда он привязанный, это -  не мячик.
Юноша начинает терять терпение. Таня  определенно кажется ему больной.
-  А что тогда мячик?
-  Мячик? То, что улетает.  Давай я его ударю…. А ты ударишь меня.
Таня от неловкости наклоняет голову и юноше, кажется, что ее действительно надо ударить.
- Ты что ли мячик?
-  Не совсем. Мне так легче  представить, что мячик улетит, когда он привязан. А?
Юноше нерешительно  мнется.
- Ну, давай.
Таня задорно улыбается, привязывает мячик к ноге, бьет по нему, поворачивается к юноше. Тот, слабо понимая, что делает, бьет Таню по щеке, и она бежит искать улетевший мячик.
Таня скоро находит мяч, возвращается с ним. На ее щеке темнеет пятно от пощечины.
Таня чем-то недовольна.
- Что-то я быстро его нашла. Что-то опять не так.
Таня задумывается, юноша не без интереса смотрит, как перед ним раскрывается история болезни. Таня находится.
-  Давай я ударю один мячик, а другой привяжу к тебе.
-  О….Зачем?
- Между мячами будет связь, улетевший можно будет найти. И удар будет настоящий.
- Ну….давай... Попробуем.
Таня обрадована, что юноша согласился с ее идеей. Она привязывает ему один мяч к ноге, бьет по-другому. Убегает искать его, возвращается без него.
Таня раздосадована, ничего не говоря, она бьет ногой юношу.
- Ты чего?
- Чтобы мне  найти мячик.
Юноша ошеломлен внезапной переменой в настроении Тани. Таня отвязывает от ноги юноши мяч, бьет по нему. Мяч улетает. Таня бьет снова ногой юношу.
-  Что тебе надо?
-  Мне  нужен  мячик
-  Но я не мячик.
Таня зла на недогадливость юноши. Она бьет его снова.
-  Беги  давай, беги, ищи его.
Юноша не хочется  откладывать свое наблюдение над  ненормальной девушкой. Он отбегает от Тани, ищет мяч, быстро находит его, приносит. Таня счастлива. Она протягивает руки, принимает найденный мяч, тянется к юноше, подставляет ему свою щеку.
 - Поцелуй меня.
Юноша осторожно целует Таню. Таня блаженно улыбается. Она отходит и возвращается с мячом, еще один находит, еще и еще, улыбается им. Юноша видит, что он уже не нужен девушке. Она  ему слегка интересна.
-  Ты слишком сильно их била?
Таня смущенно улыбается.
- Слишком сильно.
- Теперь не будешь?
- Не буду.



2.


                Удар

                Сценарий короткометражного фильма.



Она позвонила ему сама, чтобы не затягивать. Телефон стоял перед не занавешенным окном и прямоугольник света бледнел среди стен комнаты высосанным куском рафинада.
- Ты давно не звонишь.
- Привет, привет. Да, вот забегался.
- Илья, ты лучше скажи просто…и сразу…
- Что сказать?
- Ну, все скажи…
- Говорю «все», показываю «не все», вижу совсем мало.
- Мне, Илья, как-то не до смеха.
- Почему?
- Потому что вторую неделю как… ты не отвечаешь на звонки. Тогда как-то странно себя вел. Не надо меня унижать, Илья. Я живой человек и мне нужна определенность.
Я не хочу срывов.
- Да? Может, я подъеду, поговорим?
- Я не визуально зависима, я аудиозависима. Ты говори.
- Аааа. Тогда давай просто подумаем…
Она так резко кладет трубку, что почти бьет  аппарат. Ей это кажется мало и она стучит трубкой еще и еще, чтобы заглушить крик, переполняющий горло. Сильно вдыхая воздух комнаты, она успокаивается, справляется с дрожью, но побелевшие от напряжения пальцы все еще держат трубку.
Белый потолок над ее головой, будто шевелится -  какое-то насекомое. Стены неслышно шуршат обоями – тихий сквозняк трется о них. С улицы  -   крики, резкие и ненужные, как лежащая игла без нити. Ноги ходить не хотят, но сидеть невыносимо.
Она встает, идет по коридору на длину растянутого телефонного шнура. Шнур натягивается, не пускает ее и она вырывает его из гнезда. Платье на ней кажется ей глухим, потерянным, вот, как этот телефон, каким-то выпотрошенным.
Что в этом платье – ей уже не знакомо. И сама комната – какая-то сморщенная. Она ставит обесточенный аппарат на стол и спешит выйти.
Она идет по двору и ей сдается, что она  - пропустивший сезон древесный лист. Уже лето, а лист не успел пережить холода, увидеть братскую листву и теперь вынужден пересушено, серо, без  чувств шевелиться на солнце.
На пустыре  парень играет сдутым мечом. Парень взрослый, одет с чрезмерной тщательностью, есть ворота и сетка – только мяч сдутый. Парень усердно бьет по мячу, словно перед ним мягкая стенка, шуршит им о покрытие.
По его телодвижениям она догадывается, что парень с придурью, слегка отъехавший и это располагает  к нему. Так располагает любой безопасный, увлеченный человек.
То, что он столь одержимо нацелен на вялый мяч, настолько, что не может оторваться от него, как-то собирает распавшуюся до этого картину действительности. Парень задает совсем иной ритм, невольно плетет невидимую паутину, в которой все собирается иначе - легче.  Она не может пройти мимо него, не задержавшись.
- Что, у тебя нет целого мяча?
Парень напрягается, не отрываясь от своего занятия, не поднимая головы. Он еще сосредоточенней стучит по мячу, словно что-то ждет от него, словно говорит с ним.
- У меня есть целый. Но я его боюсь.
- Что? Чего ты боишься?
Тут парень поднимает голову. У него тяжелый, не определяемый взгляд, утонувший давно и не желающий всплывать. Он глядит на Иру неодушевленно, чуть удивляясь тому, что она говорит, что она в состоянии говорить. Он не ожидает этого от нее.
- Я боюсь, что у меня не получится с ним играть.
- А с этим не боишься?
Ире легко с ним говорить, она ощущает себя натянутей, бесследней. Ей приятно, что на нее смотрят, как на куклу.
- С этим не боюсь.
Парень сильно бьет по мячу, тот грузно летит, рыхло шлепается и парень оживленно спешит к нему – пинать дальше усохшую, вялую кожу. Ира уходит с пустыря.
Солнце  вываливает на нее свои золоченые потроха, нагретый день равнодушно щурится. Город, лишенный лица, ленив и мучнист.
Этот день теперь долго не будет кончаться. Наоборот, он будет начинаться и начинаться заново. Наступает новый день и он похож на прежний. Ире никуда не уйти от своего отчаянья.
Стены ее смотрят на нее  любознательно. Кажется, они ждут, когда Ира перестанет шевелиться – станет им ближе. Поэтому Ира движется  резко, порывисто. Он то замедляется, то убыстряет свои движения. Но это ее только надрывает, и она валится  изнуренно на неубранную кровать, ощущая себя так же неряшливо взлохмаченной, как и свое жилье.
За окном свет тверд и Ира спешит выйти, не боясь быть раздавленной им. Двор так же необъятен. Он кажется Ире покатым настолько, что она не знает, как удержаться на ногах. Ее удерживает уже знакомый звук тертой резины об асфальт.
Раздражение подкатывает к ней, но это недовольство  чем-то знакомым, возможно ею самой. Она подходит к парню и молча стоит перед ним. Слушает шуршанье мяча, глухое чавканье порванной резины. Ей это что-то напоминает. Но что – она не может вспомнить.
Парень все так же нескладен, болезненно аккуратен. Он стал старательнее стучать по мячу. Видимо от того, что на него смотрят.
- Ну, что, получилось сыграть?
- Получилось. Вот только коленку поранил.
Парень отвечает охотно, он уже привык к  Ире, доверяет ей, смотрит на нее воодушевленно. Возможно, он видит в ней тот несдутый мяч, который держит дома и который теперь сам играет с ним.
- Покажи! Чего жмешься? Боишься опять?
- Боюсь.
- Чего ты боишься?
- Боюсь, что это ваша рана и вы ее у меня отнимете.
- Что ты? Зачем она мне?
- Да. Зачем она вам?
- Я просто посмотрю на нее.
- Зачем?
- Пусти. Вдруг там что-то опасное. Я на нее посмотрю – и ты перестанешь бояться. Зачем мне ее у тебя отнимать? Наоборот, пусть она будет у тебя.
Ира настроена решительно. То ли ей хочется преодолеть страх и упрямство человека, то ли ей важно увидеть испорченную чужую кожу.
Парень уступает, поворачивается к Ире. Коленка его перевязана и Ира отгибает бинт, заглядывает за него. За бинтом Ира видит не различаемое кровавое пятно. Ей становится неприятно, она отшатывается.
- Что же ты ее так плохо обработал?
- А что плохого?
- Но там у тебя грязно очень.
- Плохо то, что я поранился.
- Но это произошло случайно, а вот обработать рану можно лучше. Понимаешь?
Парень потерянно улыбается.
- Это я так играю.
- С чем ты играешь? С раной?
- Просто играю.
Ира бледнеет от ярости, поднимается и звонко бьет парня по щеке. Он отшатывается.
- С этим не играют. Понял?
Ира ощущает в себе клубящееся бешенство. Одновременно она чувствует себя  легко и сухо, как  трава в середине лета. Ей хочется поколотить этого недоумка. Он  смотрит на нее зло и затравленно. Ира понимает – если она еще его ударит, он набросится на нее загнанным животным.
- Что, тоже ударить меня хочешь?
- Не хочу!
- Врешь, хочешь.
- Это вы меня хотите ударить. Вы так играете со мной.
- Да? Зачем мне с тобой играть? У меня свои…дела.
- Все играют.
- Да, ты мудрец! А во что играют?
- В друг друга.
- Умница! А что ты ни в кого не играешь?
- Я боюсь.
- Чего?
- Того, что, когда я буду в кого-то играть, кто-то будет играть в меня. И я проиграю.
- Даааа…Спасибо тебе…очень своевременно. Извини меня. Я не хочу в тебя играть. Я вообще ни в кого не хочу играть. Но ты ведешь себя странно…как будто провоцируешь. Что ты от людей хочешь?
- Я хочу, чтобы меня не трогали.
- Хорошее желание. Ладно. Я пошла. Извини. Но лучше, по-моему, все равно играть надутым мячом. Оно как-то предсказуемей и интересней.
Ира торопится уйти. Она чувствует себя упругой и полой. Тяжесть города, его набрякшесть, его готовность причинить боль  - долгожданное освобождение, искомое касание. Пусть неподвижная жизнь нападает, защищаться – обрекать себя на ответную неподвижность.
Настает очередной день, и он уже чем-то отличается от предыдущего. Ее комната  боится Иру –  не узнает. Ира тоже видит комнату  издалека. Они, словно сестры, повернувшиеся спиной к друг другу. И связаны  и не могут быть вместе. Больно ходить по, ставшему вдруг чужим, жилищу, словно по стеклу, хочется побыстрее выйти.
Однако, свет за окном неверный, он – не твердая опора. Ира выходит из дома неуверенно. Она не знает, где упадет  - ноги не держат.
Когда она вновь видит своего знакомого с мячом, ей становится спокойнее. Сегодня он уже с надутым  -  жизнь стала отчетливее. Ира рада ему.
-   Ну? Ничего страшного?
Парень пугается Иру, останавливается, смотрит на нее со страхом.
- Ну, что ты опять боишься? Я ничего тебе не сделаю. Рану промыл?
- Промыл.
- Вот и молодец. Рану – промыл, мяч – надул. Стало интереснее?
- Да, но я один.
- Аааааа, это – да, это дискомфортно…Ты как-то это не сразу заметил?
- У меня поменялся... темп.
- Это я, наверное, виновата. Да? Но я ,наверное, ничем тебе не могу помочь.
- Поиграй со мной.
- Ээээ…я не умею как-то. Да и пора мне.
- Я тоже не очень умею. Но ты не волнуйся... мы будем играть со временем. Ты никуда не опоздаешь.
- Это как?
- Когда играют вдвоем – играют со временем. 
- Да….Верно…Точно…Давай...поиграем.
Парень откатывает мяч Ире, она неуверенно пинает его, парень подхватывает мяч. Ира пытается выбить мяч у него, но у нее не получается. Парень, словно издевается – бьет мячом по ногам Иры. Ире не хочется проигрывать, бешенство овладевает ей и она бьет парня по ноге, туда, где бинт. Он взвывает, Ира замирает от сладкого ужаса. Ей страшно посмотреть на лицо парня. Она глядит, как он прыгает, держится за ногу, падает на асфальт. Ире трудно пошевелиться, но она не сожалеет о случившимся. Парень охает.
- Ты зачем, зачем меня ударила?
- Перемкнуло меня.
- Ты глупая совсем, да?
- Я не люблю играть, не люблю, когда из меня делают дуру. Больно?
- Больно!
Ира приседает перед парнем, он отстраняется от нее. Ира делает попытку его погладить, но он отталкивает ее руку.
- Ты злая.
- Я говорила тебе  - не стоит играть. Перестань злиться – я случайно.
- Ты специально. Я так и думал, что не стоит играть надутым мячом.
- При чем тут...ты... не при чем..
Ира видит, как сквозь бинт проступает кровь. Парень насупился.
- Ну, ладно. Я виновата. Что я могу сделать, чтобы ты не злился?
Парень ерзает – думает, поднимает голову.
- Дай свое платье.
- Зачем?
- Мне оно нравится.
- Ну, если тебя это успокоит. Хотя странно.
Ира недоуменно идет обратно домой. Ей пусто, будто из нее выпустили воздух. Комната встречает ее, поглощая. Ира выбирает в шкафу себе другое платье, руки ее плохо слушаются. Она снимает обещанное парню платье, переодевается и чувствует себя лучше, будто сняла старую кожу.
Ира со своим платьем быстро выходит во двор. Парень все так же сидит, ждет. Ира уже боится его, ей кажется, что он в состоянии сделать ей что-то плохое. Ей кажется, что его безумие заразно.
- Держи.
Она почти кидает ему платье и спешит уйти, почти бежит. Парень с восторгом принимает ее платье. Ира спешит, ей хочется двигаться быстрее. От ее нового знакомого веет смертью и надо стряхнуть с себя эту паутину. Нельзя останавливаться. Город похож не щель, которую если расшатать, раскачать - появится дыхание.
Новый день уже чреват обещанием. Комната за это время окуклилась, округлилась, стала похожа на карусель. Вещи, мебель, стены уже не стоят на месте – будто перемещаются. Ире трудно удержать равновесие. Она судорожно дышит, хватаясь за тонкий воздух. Ей нужна опора. Ее бесит постоянство ее несчастий.
Она выходит и ей чудится, что свет рыхлый, что город впалый. То, что она видит на пустыре ослепляет ее своей неожиданностью. Ее недавний знакомый играет мячом в ее платье! Иру тянет к нему, ноги сами ведут.
- И в кого? В кого ты сейчас играешь?
Парень испуганно отшатывается от Иры, но рад ей, улыбается.
- В тебя.
На Иру набегает волна ожесточения. Она молча и сильно бьет парня по ногам. Он виновато улыбается, уворачивается. Но Ира дотягивается до него, крепко прикладывается еще и  еще. Парню надоедает уворачиваться и он с размаху закатывает Ире пощечину. Иру это отрезвляет, она останавливается, тяжело дышит.
- Ты все же меня ударил.
Парень тревожно улыбается, смотрит беспокойно, но Ире по-прежнему рад, кивает, что – да -  ударил. Глаза его счастливо поблескивают. Ира облегченно выдыхает.
- Спасибо.
Она спешит уйти. День ложится ей под ноги разжатой ладонью. Время ее будет расти. Она это знает. Складки домов, их стены  будут виться возле ее ног.
Парень, оставшись один, чувствует себя свободнее. Он с силой бьет по мячу, от чего тот взмывает высоко вверх. Оттуда он видит город обширнее. Кажется, он там застыл. Ну, да, что не покажется дурачку?   



3.



                Надежда

                Сценарий к\к фильма


Заброшенный стадион похож на кладбище упавших самолетов. Небо невидимо опрокинуто  в него. Если внимательнее приглядеться к неровностям   покрытия, можно увидеть, как среди них затерялась высь. Она  там затерялась, но готова вернуться отраженной.
Девушка идет через пустошь поле, у нее в одной руке палка, в другой камень. Где-то на середине поля  она останавливается и забивает палку в  почти ровную поверхность земли. Забив, уходит. Ее спина становится меньше, но у нее есть теперь повод обернуться.
Она садится на скамейку около бровки, чтобы наблюдать за своей палкой.
У наблюдения за палкой много возможностей. Если светит солнце, можно видеть движение тени вокруг палки. Можно видеть, насколько невысока она и заметна на глади. Можно замечать, как она уменьшает все, что ниже нее, уменьшает и опрокидывает. Небо сворачивается над ней в блеклый свиток. Звук деревенеет.
В одеревеневший  звук вторгаются иные звучания. Слышно, как мерно стучат ступни бегущего человека.  Девушка отрывается от палки, глядит на бегуна.
Тот двигается удивительно, будто нет никакой палки. Он бежит и бежит, повторяя  один круг,за  другим.  Он бежит и у девушки начинает кружиться голова. Бегун кажется ей сухопутным  самолетом. 
Она нервно отворачивается и закуривает. Ей не хватает воздуха. Ей кажется, что бегун бежит над нею, и его кроссовки втаптывают ее в землю. Девушка глубоко затягивается, чтобы стряхнуть наваждение. Дым уходит вверх, и это пугает ее, она сильно, громко  вскрикивает, раскрывая широко рот.
Этот крик подстегивает бегуна, перед ним словно появляется дополнительное пространство, в которое надо немедленно ринуться. Похоже, он сам удивлен собственному ускорению. Наверное, испуган, спешит так, будто перед ним образовалось что-то  темное и нужно бежать быстрее, чтобы оно исчезло.
Девушке беспокойно, бегун словно толкает ее, выдавливает из наблюдения. Маленькая фигурка,  удаляясь и приближаясь, настойчивая  и неумолимая кажется  неуместной, нелепой, кажется  перевешивающим  ее мусором.
Девушке не отвлечься от бегущего человека. Он  то и дело появляется где-то с краю ее взгляда, мелькает боково, делая ее сознание пустым, гулким. Она снова закуривает и снова кричит, чтобы вытолкнуть из себя надвигающуюся  пустоту.
Бегун вздрагивает и еще ускоряется, он почти загнан, ему непонятно, как опередить эти крики, как сделать так, чтобы она не кричала, задыхается. Может он хочет бежать так, чтобы стук крови в ушах, шум дыхания заглушали  пустоту криков.
Девушке кажется, что он  бежит прямо на нее. Как бы он  не бежал – ей видится  - бежит к ней и сквозь. Ей трудно пошевелиться: руки ее, ноги  будто прибиты его бегом к неподвижности. Этот человек слишком определен для нее, его предсказуемость невыносима. Он  выдергивает из нее маленькие кусочки жизни  и уносит с собой, их уже не догнать.
Девушка задыхается, словно бежит она. Девушке хочется самообладания. Она с трудом улыбается, вдыхает дым и опять кричит, чтобы лучше себя чувствовать, чтобы ее неподвижность совпадала с течением  времени.
Бегущий останавливается, ему тоже  не хватает воздуха. Он  не знает, откуда он может взять еще дыхания. Тело его скомкано, потеряно, как вывалившееся из упавшего самолета.
Он подходит к девушке, просит  у нее сигарету. Ему надо найти какие-то жизненные связи, чтобы не быть столь легким.  Девушка снисходительно дает ему сигарету. Бегун дышит тяжело, ему хочется, чтобы эта тяжесть не оставляла его. Он неуверенно просит у девушки огня. Она тяжело глядит на него и подносит  зажженную зажигалку к его ногам.
Ноги человека вспыхивают, он таращится  на них с удивлением. Ему кажется, что это не его ноги, что огонь – вид таянья, но это длиться недолго. Ужас быстро охватывает его, он кричит, сбивает огонь, матерится.
Девушка  улыбается, мужчина смешон. Но на стадионе  никого нет, ему одиноко. Девушка быстро встает, идет по полю, возвращается к палке.
Мужчина уже потушил горящие штаны, смотрит ей вслед. Она ему видится  в чем-то знакомой, вот только он не может понять -  в чем.  Девушка вырывает вбитую палку и кидает ее мужчине. Она улыбается, ей приятно чувствовать, что она возвращает вещи на свои места. Ей чудится, что она протягивает бегуну руку помощи.
Пока палка летит, можно надеяться на лучшее. Лететь быстрее, чем бежать.
 

4.



                Парк

                Сценарий короткометражного фильма


Инна не знала, как ей бегать в этом  парке. Куда бы она не собралась – любое направление  таило в себе подвох. Воздух бежал ей навстречу, тень ее удалялась  – Инна везде видела себя опоздавшей. Небо было огромным, травы  зеленело много, стволы обнаруживали непроходимость. Этот парк был перед ней и в ней и, как начать быть помимо него, Инна не понимала.
Она была одета в непривычный для себя спортивный костюм, чувствовала себя в нем глупо, обнаженно, кукольно.  Все, что она видела, касалось ее, трогало, лапало, пребывало весомей ее. Инне было не выскользнуть из этой невидимой паутины.
Бояться и недоумевать надоело и она резким движением ног скинула с себя сначала один кроссовок, потом другой, швырнув их, как можно дальше от себя в траву. Стоять босиком было неуютно, но как-то живее. Нагретая к полдню земля мягко пучилась под голыми ступнями. Ничего живого кроме ступней не было. Они были маленькими.
Инна поднялась на цыпочки, чуть привстала, повертела головой, потянулась и закричала.
         - Можно вас на минутку?
Ее крик предназначался молодому мужчине неспешно пробегающему недалеко.
- Что-то случилось?
Мужчина был учтив, скромен и не заинтересован. Инну это устраивало.
- Знаете, я тут потеряла свои кроссовки – не поможете найти?
- Как это потеряли?
- Ну, я решила их  сбросить, побегать босиком, но это болезненно. А теперь вот не могу найти.
Тон Инны жалобен, мужчина смотрит на ее стопы внимательно. Ему что-то не понятно.
- А почему вы решили что я их могу найти?
- Я неудачница.
Инна вздыхает, улыбается и это похоже на начало какого-то непонятного диалога. Мужчина делает озабоченное выражение, озирается, совершает шаг в сторону. Ему неуютно, но отказывать в таких случаях он не привык.
- Где вы их оставляли?
- Где-то там.
Мужчина оглядывает Инну недоверчиво и недоуменно. Он идет недалеко в траву и быстро находит кроссовки. Поднимает их.
- Ваши?.
- Не знаю.
- Как это? Других здесь нет.
- Только потому, что нет там других, это еще не значит, что эти – мои.
- Хорошо. Похожи на ваши?
- Похожи, но что это мои, я как-то не чувствую.
Мужчина  подошел к Инне, она не торопится брать кроссовки из его рук.
- А как вы можете это почувствовать?
- Я должна сама их найти.
- Девушка, вы, наверное, издеваетесь надо мной!
Мужчина швыряет кроссовки ей под ноги и собирается бежать дальше. Но Инна не намерена отпускать его. Ей легко удается заплакать. Громко. Мужчина оборачивается, говорит измученным голосом.
- Что случилось?
- Ничего.
- Ну…как хотите.
- Вы меня так и оставите?
- Что? Чем я вам могу помочь?! У вас что-то…. Свое, личное, наверное.
- Вы можете помочь мне их найти.
- Я их уже нашел.
- Но я их не чувствую. Мне надо помочь.
- Как?
Инна оживляется.
- Вы их кинете обратно. А я закрою глаза. Вы меня к ним  подведете – будто я их нашла.
- Мне кажется, вы из меня идиота делаете.
- А мне кажется, что большей идиоткой выставляю себя здесь я.
- Так не выставляйте.
- А я не боюсь. По-моему, полезно почувствовать себя немножко дурой, чтобы потом перестать ею себя чувствовать.
- Аааааа…Интересный способ не быть дурой. Ладно, закрывайте глаза, я поведу.
Мужчина откидывает кроссовки обратно в траву, Инна мнется.
- Только не бесчувственно, не формально, а то все опять испортится.
- Я понял.
Инна закрывает глаза и мужчина осторожно ведет ее в траву. Ему неловко, он оглядывается, делает вместе с Инной зигзаги в траве. Они проходят несколько раз мимо обуви Инны. Наконец, она натыкается на свои кроссовки.
- Нашла! Спасибо вам!
- Да, ладно. Не пробуйте только босиком больше бегать.
- А как лучше?
- Лучше? В кроссовках.
- Но ведь так ничего не чувствуешь.
Мужчина осекается, в голосе его появляется раздражение.
- А что вы хотите почувствовать?
- Нуууууу…я хочу почувствовать, что у меня …две ноги.
- Понятно. Девушка, я вам помог?
- Помогли.
- Я побегу дальше? А то как-то…
- А вы, знаете? Вы же никуда не бежите.
- В смысле?
- В том смысле, что если я не почувствую, что у меня две ноги – вы никуда не убежите.
- Это почему?
- Это потому, что вы будете бежать на одном месте. Ну, возвращаться на одно и то же место. По кругу.
- А, если я помогу вам почувствовать, что у вас две ноги?
Мужчина улыбается, и это уже неплохо.
- Тогда перед вами окажется прямая.
- И я не буду возвращаться на одно и то же место, если буду бегать в этом парке?
- Не будете. Перед вами окажется туннель и он будет расти перед вами.
- Ху! Ладно!….
Небо над ними бесследное.
- А почему у вас только одна нога?
- А потому, что ничего не движется вокруг, не происходит.
- Да? Ну и что?
- Что ну и что? Вы спросили почему – я ответила.
- Ага.
Мужчина  растерян, он думает, он не знает, что ему предпринять. Инне нравятся его затруднения.
- Вы знаете, я все же побегу. И между нами будут увеличиваться расстояние. Вот это расстояние и будет происходить. Договорились?
Мужчина светлеет лицом, но Инна его резко обрывает.
- Нет. Оно не будет увеличиваться постоянно. Оно скоро перестанет увеличиваться. И снова все вернется!
- А вы хотите, чтобы расстояние между нрами увеличивалось постоянно?
- Да.
- И тогда вы почувствуете, что у вас две ноги?
- Точно!
Мужчина улыбается Инне, как ребенку,.
- Но их у вас действительно две.
- Спасибо, вы меня обнадеживаете, но ваши слова не меняют неподвижности вокруг.
- Вы интересная девушка.
- Вы как будто хотите сказать, что у меня с головой не в порядке. А вдруг я права? И тогда мои сомнения не случайны. Нельзя людей оставлять в смятениях.
В ветвях что-то шумит, словно подвывает, что, да, нельзя. А, может, просто какая-то лишняя подвижность завелась среди листвы и стволов?
- Ладно. Хм, мммм. А почему вы решили, что неподвижность вокруг  является признаком того, что у вас одна нога?
- Хороший вопрос. А почему не так?
- Ладно. Я что-то понял. У вас – паранойя.
- Да, да. Я знаю – есть некоторые слова, которые как бы все объясняют. Хорошо. Вот вам пример. Кроссовок двое?
- Двое.
- А я одна?
- Одна.
- Вот! Еще одно доказательство моей одноножности!
- Вы издеваетесь надо мной!
- Нет!  Мне плохо и я вам признаюсь в этом. Конечно, признание, в современном мире такая лишняя вещь, что может сойти за издевательство.
- А почему вы решили признаться мне?
- Потому, что вы пробегали мимо.
- Но до меня тоже кто-то пробегал.
У мужчины появился азарт и нетерпение. Инна трудно удерживать его внимание. Она вглядывается в него, говорит медленнее.
- Хорошо. Я среагировала на качество ваших подпрыгиваний при беге.
- И какое оно?
- Оно не случайное.
- Какое не случайное?
- Оно попадает в мой ритм времени.
- Аааа…весомый мотив.
- Да.
Инне кажется, что уже многое сказало этому мужчине. Тот так не считает. Его больше беспокоит не Инна, а задача, заданная ею.
-  Ладно. Кроссовок двое. Вы одна. Но ноги-то у вас две!
-  Опять вы за свое. Мне лестны ваши комплименты. Но где вы видите две ноги?
-  Вот, одна, вот вторая.
Мужчина терпелив, но это недолго.
- Спасибо, но мне ни тепло ни холодно от ваших слов. Я их не чувствую.
- Знаете, здесь я бессилен
- Ааааа…а я на вас так надеялась. 
- Увы. Я побежал?
- Вы меня уже не можете оставить.
- Это почему?
- Мой образ будет вас преследовать неотступно.
- Я как раз хотел бы, чтобы меня преследовал чей-то образ. Пусть будет ваш. Бегать буду быстрее.
- Смеетесь! Мужчины сначала выделываются, а потом жалуются на женскую черствость. 
- Да, мы такие! Пока!
Но мужчина не успевает повернуться. Инна задета его небрежностью, ей кажется, он не имеет права так говорить с ней и она с силой дает ему пощечину.Мужчина ошеломлен, он хватает Инну за плечо.
- Ты чего?
- Это у меня уже -  черствость.
Несмотря на невнятность ответа Инны, а может благодаря ему, мужчина быстро успокаивается. Ему не хочется возиться с Инной. Он отворачивается, готовый бежать дальше. Инна хватает камень, лежащий неподалеку.
- Я кину в вас камень.
- Чего?
- Вот этот. Бегите!
- Больная.
- Негодяй!
Они стоят друг напротив друга и говорить им больше не о чем. Бежать мужчина не решается. Легкая досада сменяется на лице мужчины задумчивой брезгливостью. Он оценивающе смотрит на Инну.
- Дааааа. Так о чем это мы?
- Мы про то, что я не чувствую своих ног.
- Этих?
- Да, вот этих.
Мужчина резко нагибается и быстро стягивает с Инны трико. Инна судорожно с искаженным лицом натягивает их обратно. Мужчина улыбается.
- А теперь вы их чувствуете?
- Вы чего?
- Ну вы вот напялили свои штаны обратно – значит, чувствуете-то, ноги!
- Мерзавец!
- Ну, это я ради логики. Она лечит!
- Если про логику, то эти ноги, вот эти, я чувствую в вашей голове. А здесь я их не чувствую.
Мужчине Инна уже давно наскучила, боятся он ее перестал. Инне же не хочется его отпускать – ведь он единственный признак действительности вокруг нее. Тем более признак говорящий.
- Если вы побежите, я побегу за вами.
Он смотрит на нее тревожно, бессилие охватывает его.
- Хорошо. Чем я вам могу помочь?
- Ну, не надо так официально…
Инна задумывается. Она кладет камень на землю, берет свои кроссовки. Ей хочется, чтобы этого мужчины было больше вокруг нее.
- Киньте мой один кроссовок туда, другой туда.
Мужчина поспешно хватает ее кроссовки и швыряет их в разные стороны.
- Дальше что?
- Дальше? Если вы убежите – я повешусь вот тут. Понятно?
- Понятно. Что дальше?
- Дальше, сбегайте за тем, а потом, за другим и возвращайтесь.
Мужчина не спеша трусит за одним кроссовком, потом за другим. Он злится на себя, на нее, но нездоровый алгоритм происходящего уже прихватил его. Он возвращается, неприязненно протягивает ей кроссовки.
- Хватит этого?
Инна берет свои кроссовки, преувеличенно внимательно вглядывается в мужчину, словно ждет что-то от него.
- Вы как-то раздвоились.
- Ну а как же? Это мой конек – двоиться.
- Ладно вам кривляться. Вот! Вы напоминаете мне мою тень
- Я надеюсь вы когда-нибудь устанете от всего этого.
Мужчина тяготится Инной. Инна его не слушает, она его рассматривает.
- Мне нравится такая тень.
- Я бы вам ее представил, но вот имя подзабыл.
Мужчина с развязной веселостью разглядывает свою тень. Но Инна смотрит не на нее, она глядит куда-то сквозь мужчину. Он неуверенно озирается.
- Мне кажется вам есть тут с кем потолковать. Я ведь совсем не обязателен?
- Меня только удивляет, что моя тень – передо мной, а не за.
- Я вас оставлю ненадолго вдвоем все же? Мне  пора.
- Вы не понимаете – я вас буду ждать там, куда вы пойдете.
- Да, да, да.
Мужчины делает шаг в сторону, но Инна жарко хватает его за шею. Она по-прежнему глядит куда-то в сторону. Инна поспешно облизывает свои руки и гладит ими лицо мужчины. Мужчина брезгливо отстраняется.
-  Черррт! Что за….черрррт!
Инна с неожиданным воодушевлением  смотрит на него.
- А вам не кажется, что у нас схожий вкус слюны?
- А что у нас еще схожего?
Мужчине с трудом сдерживается, чтобы не наброситься на Инну, не ударить ее.
- Ну, я еще чувствую, что вы мягкий человек.
И действительно, мужчина смягчается.
- Ну, ладно. Мне  действительно пора.
- А еще я знаю, как сохранить вашу мягкость.
Мужчина улыбается в ответ, но не перестает чувствовать себя глупо.   
- Да? И как?
- Вот видите, вы уже никуда не спешите. Я вам покажу как. Но сначала, вам надо увидеть себя моей тенью. Это вам нужно, не меньше, чем мне.
- Это почему?
Он снова ощущает себя обманутым.
- Это потому, что вы передо мной  - такая же жизнь, как я перед вами.
- Жизни много.
- Мало. Видите, как ничего не шевелится? А мы пытаемся договориться с вами, чтобы шевелилось.
- Да мне как-то….
Инна мягко кладет на него свою руку.
- Погодите, погодите…если вы поймете, что я  - часть вас, вам будет легче понять, что вы – часть меня. И мы действительно сможем изменить здесь что-то…и тогда мы сможем шагнуть дальше.
- А то, что у вас одна нога – вас больше не беспокоит?
- Меня беспокоит, что моя тень – передо мной, а не за. Или она даже внутри меня.  Это означает, что тень является источником света и тенью одновременно. Их надо разделить. Вы мне поможете разделить во мне свет и тень.
- Да, я как-то не специалист по разделке…
- Вы не замечаете, что мужчины норовят прийти на все готовое? Где все само собирается, разбирается. А потом предъявляют претензии.
- Я вот….
- А я, может быть, пытаюсь вас научить лучше понимать женщину. Да, я веду себя странно. Но мне сегодня это важно. Вы – почти случаен. Но наше рождение – тоже случай. Так что мы сейчас осваиваем случайность нашего рождения и вы протестуете лишь на непривычность формы этого освоения.
- О, как! У вас тут какой-то тренинг?
- Кстати, если вы сейчас побежите, вы перестанете быть источником света и производителем тени одновременно. Вы разделяете одно с другим. Не надо сбегать от меня. Я как-то завелась, и я вас найду. Так, что давайте здесь решим наши проблемы, чтобы их не усугублять.
- Я здесь вижу только ваши проблемы.
Мужчина насупился, угрозы  Инны не понравились ему.
- А может, ты хочешь, чтобы тебя просто трахнули?
- Ох, ох! Когда мужчинам, отказывает логика, они начинают прятаться за свой член! Ведь их член такой большой! А злая женщина их так обижает! Верно? Не будьте дураком. Это не только моя проблема, она еще и ваша. Чтобы трахаться, надо сначала появиться. А меня, я предполагаю, здесь нет. Впрочем, как и вас. Но я хотя бы об этом задумалась.
- Если нас нет – чего мы здесь трем?
- А трем мы, мой дорогой, нашу возможность быть. Знаю я это ваше ****ство – как-нибудь само все будет. Не будет!
Инна кричит и мужчина понимает, что снова все серьезно, голос его падает.
- И что, надо было выбегать в парк со своими необъезженными кроссовками, чтобы заняться этой проблемой?
Инна печально вздыхает.
- Дорогой друг, мы не знаем, где застанут нас проклятые вопросы. Но стойкость философа в том, чтобы принимать их там, где они его застали.
Эта фраза что-то проясняет для мужчины.
- Так вы философ?
- Философ вы, а я подаю вам темы.
- Я как-то вот, не готов.
- Тогда философ я, я вы мой эмпирический опыт.
Мужчина уперся. Определенность ситуации сделало его положение тоже определенным.
- Я бы, как-то, обошелся.
- Что вы все некаете? Не мужчина словно!
Это задевает мужчину, он с долгой ненавистью глядит на Инну.
- Какая же ты страшная!
Инну не смущает его шипенье.
- Заметьте, я здесь не одна – нас двое. И все, что вы говорите – касается двоих.  Я надеюсь, вы не педик?  Тогда - к сути! Я поняла! Вы моя тень, и вы источник света для меня потому, что вы  - не этот парк.
- Мммммм….
- Ничего, ничего. Тяжело в ученье…и так далее.
- А, если я буду еще и парком, что изменится?
- У меня появятся ноги.
- Сколько?
У мужчины появляется надежда, что идиотизм ситуации вскоре развеется. Но она слаба. Инна отвечает неуверенно.
- Две.
- И я вам буду уже не нужен?
- Вы хотите от меня отказаться?
- Ну, мне же ничего от тебя не надо!
- Хорошо, будьте сначала парком – потом посмотрим.
- Как побыть парком?
- Для этого, надо пробежать в одних трусах по парку.
Эта фраза внесла еще одну определенную ноту в их разговор.
- Я что-то такое чувствовал
- Серьезно? Тогда, чтобы не очень смущаться, возьмите мои  штаны. Если кто-нибудь встретится  - накините. Вот. А я постою с вашими.
- Со мной никогда такого не было.
- Вот видите. Ни от чего не стоит сразу отказывается. Кто знает, что нас ждет за странными, на первый взгляд, предложениями? Представляете, вы будете бежать в моей голове, переставлять там….двигать. Это такая магическая  микрохирургия.
Но мужчина почти не слушает Инну. Ему тягостно с ней, но отказаться от нее у него уже нет сил.
       -  Мне, главное, чтобы моя голова оставалась в порядке. Давайте ваши штаны.
Мужчина быстро снимает свои штаны, протягивает руку за Инниными. Он не смотрит на нее. Инна поспешно стягивает свое трико, загораживает свои ноги спортивными брюками мужчины. Мужчина быстро убегает, Инна  с тревогой кричит ему вслед.
- Моя голова потянет на две!
Мужчина бежит и Инна с тревогой следит за ним. Она приседает иногда, чтобы разглядеть его между деревьями, кустами. Бег мужчины вселяет в нее облегчение и уверенность. Она шевелится, повторяя его движения. Ее лицо то ожесточается, то светлеет. Инна дышит глубоко и тяжело, выдыхает сильно. Кажется, она не верит, что уговорила чужого человека послушать ее. Инна счастлива.
- Вот ваши штаны. Появились ноги?
Прибежавший мужчина  настроен мрачно и  скептически, берет у нее свои брюки одевает их. Инна спешит обрадовать его.
- Появился парк!
- Появился???
- Да. Теперь надо, чтобы появился источник света, чтобы он проявился.
- И что?
- Надо снять майку и пробежаться еще.
Мужчина уже набрал нужный темп. Он обреченно выслушивает Инну,  снимает с себя майку.
- Я побежал. Держите. Ваша майка мне не нужна.
- Стойте. Мне нужен какой-то обмен. Возьмите мой лифчик.
- Мне им прикрываться прикажете?
- Нет, нет. Это для того, чтобы между нами  был какой-то  человек.
- Ладно.
Инна быстро вынимает из под свой футболки лифчик, отдает его, остается стоять с майкой и со своими штанами, кричит вслед.
      -   Только вы бегите быстрей, а то я описаюсь, пока дождусь вас.
Мужчина бежит, Инна снова  внимательно следит за ним, нетерпеливо, будто подгоняет, подпрыгивает, сердится. Затем Инна становится спокойной, смотрит уже куда-то перед мужчиной, уверенно кивает головой. Когда он прибегает, Инна протягивает ему руку, в которую он тут же кладет ее лифчик.
- Не описались?
- Это я сказала, чтобы вы меня не бросили.
- Что там у нас дальше? Вы почти голая.
- Ну, до голой мне еще далеко. А у нас тень  теперь стоит. Она стоит и отражает свет. Все, как надо. Вы принесли мне свободу. Спасибо.
- Я, надеюсь, вы теперь справитесь без меня.
- Вы что, хотите, чтобы перед вами никто никогда не появился?
- Ну, я не чувствую себя настолько обреченным.
- Не надо загадывать. Не надо. Мы с вами остановили здесь все  и теперь все можем запустить. Не находите?
- Мне достаточно будет просто пойти. Ладно?
- Но я здесь останусь
- Почему?
- Потому, что теперь я –  ваша тень.
- Для меня это слишком сложно. То я  - тень, то – вы. То я вас освобождаю, то закрепощаю. То у вас одна нога, то две и бесчувственные, то я, страшно подумать, ваши ноги. Я запутался.
- Мир….сложный. Чтобы в нем происходить, надо, чтобы он не происходил. Мы сейчас этим и занимались. И теперь вокруг ничего не происходит, но не происходит не столь активно. И мы неподвижны, но у нас появилось время. Понимаете? Не у этого парка, а у нас с вами!
- Мне лишнего не надо. У меня не было проблем, пока вот ты…тут…. их не начали создавать. Если я вам помог, я, наверное, могу пойти?
- Ты будешь терять свое время.
- Я считаю, я его уже достаточно потерял. Ты хоть оденься. Пока!
- Это ничего не поменяет. Пока.
Мужчина поспешно уходит. Инна остается одна. Она смотрит перед собой, далеко не заглядывая. Ей терпеливо и  светло. Деревья, их шум и тени уже не кажутся ей столь неотвратимыми. Инна держит в руках лифчик, кроссовки и трико. Зачем ей одеваться, когда она никуда не собирается?  За всем, что видит Инна стоит воздух. Воздух стоит и перед ней. Но больше перед ней никого нет.
Чем дальше отходит мужчина, тем  медленнее он отходит. Одинокая фигура Инны беспокоит его, тревожит. Девушка выглядит потерянно, и мужчина решает вернуться.
- Может, тебе снова помочь?
- Помоги.
- Тебе сейчас что мешает?
- Мне ничего не мешает. Я – тень, но передо мной ничего нет. Это меня сбивает с толку. Но это хоть что-то. Спасибо тебе.
- Заладила…Спасибо, спасибо. Когда ты успела стать моей тенью, ведь я был твоей?
- Пока ты был мне не соответствовал, ты был моей тенью. Ты стал мне соответствовать – я стала твоей.  Но не твоей-твоей. А твоей, как тенью любого, кто обратит на меня внимание.
- Так что, я тут уже не при чем?
- Ну, ты сам хочешь быть ни при чем.
- А кто-то может быть при чем?
- Неизвестно.
- Так ты стоишь, ждешь неизвестности?
- Я ее не жду, я перед ней нахожусь.
Мужчина огляделся посмотреть, как выглядит неизвестность со стороны. Разнообразно – вдалеке и не очень, быстро и не торопясь -  шли люди, их было немного, за  деревьями просматривались дома, слегка шелестел ветер, где-то проезжали машины. Было спокойно и неуютно.
- А расстояния будут теперь между нами удлиняться?
- Будут.
- А у меня будет туннель?
- Не будет.
- Видишь, не все обещания выполняешь. Почему у меня не будет туннеля?
- Потому что ты меня не  продолжил.
От удивления мужчина свистнул. Осекся. Ощутил недоумение, показал его. Инна  не ответила на его знаки. Стало как-то пусто.
- А у тебя теперь две ноги?
- Мне сейчас ноги не нужны.
- А что тебе нужно?
- Не знаю.
- Ну, вот.  То все знаешь, то ничего не знаешь. Ты, это…извини. Ты не страшная.
- Я знаю.
- Эк тебя! Я всего-то пробежал с твоими штанами и лифчиком.
- Бывает.
- Я вот что-то не понял. Кто обратит на тебя внимание – того ты и будешь?
- Да.
- Любой?
- Почти.
- А каковы границы этого почти?
- Ты стал любопытным.
- Ну, мы уже как-бы не чужие.
- Тот, кто сможет выдержать плотность меня-тени.
- Аааааа. Понятно.
- Извини.
- Получается, что я тебя подготовил для каждого.  Ну, здорово. Наконец-то я понял, что происходит. Выходит, я сильно помог тебе? Распалил?
Инне трудно сдерживать смех, она прыскает, но быстро справляется с эмоциями.
- Наоборот, застудил.
- Но в верном направлении застудил? В верном?
- В верном.
- Чего ты улыбаешься? Использовала меня? Все бабы используют мужиков. А ты еще и какая-то извращенка.
Мужчина завелся, он берет Инну за руку и дергает.
- Теперь моя очередь использовать тебя. Пошли! Ты со мной делала, что хотела – теперь я буду, что хочу.
Мужчина тянет Инну к себе и к его удивлению, она не сопротивляется, послушно тянется за ним, семенит. Ей неудобно держать в руках кроссовки, трико и лифчик, идти босиком. Мужчина останавливается.
- Ты все же оденься хотя бы. Пока мы по улице идем.
- Не могу. Я вот такая. Вдруг что-то изменится, когда я изменюсь? И изменится нежелательно.
- ****ь! Как ты надоела со своими извратами. Все! Стой здесь, торчи! Ищи следующего идиота! Дура!
Мужчина взрывается, откидывает руку Инны, кричит, размахивает руками. Инна стоит отрешенно.
- Все! Пока!
- Пока.
Широкими шагами он уходит от нее, покидает парк, не оглядываясь. Инна остается одна, ей не хочется двигаться. Она продолжает стоять, слушать шум листвы, смотреть на небо над ней, наблюдать перемещения воздуха, который к вечеру начинает остывать.
Он возвращается к ней нехотя, сомневаясь застать ее. Но чем ближе он подходит к парку, тем он больше волнуется, тем больше спешит. Он видит ее стоящей там же, ему неловко, что он бросил ее. Чтобы не выдать своих чувств, он пытается говорить с ней небрежно.
- Не замерзла?
- Замерзла.
Мужчина не знает, что еще сказать ей, чтобы избежать неловкости. Инна  улыбается ему чуть надменно, снисходительно. Она все так же – в руках у нее трико, лифчик и кроссовки.
- Ты красивая.
Он тянется к ее лицу рукой, Инна недоуменно отстранятся, ей зло и решительно.
- Ты чего?
- Поздно.
- Что поздно?
- Ты уже чужой.
- Да? Быстро.
- Не быстро.
- Жаль.
Инна пожимает плечами и начинает одеваться,  она уже смягчилась и улыбается дружелюбно. Она торопится.
- Ты чего одеваешься?
- Мне пора.
- Так я тебе больше не нужен?
Инна оглядывает его, будто ищет, что ей может быть нужным от него. Выражение лица у нее хитрое и целеустремленное. Ее  больше волнует будущее, чем настоящее
- Не нужен.
Инна поворачивается и бежит от него. Мужчина, чуть опешив, бросается за ней, останавливает, держит сильно за руку.
- Постой! Ты думаешь, можно вот так просто? Морочать меня?
У Инны сухое, неприязненное выражение лица, кажется она уже не узнает мужчину. Инна быстро меняется.
- Я закричу.
- Кричи!
Он настроен воинственно, но отпускает руку Инны. Инна, словно  что-то вспомнив, наклоняется к нему, быстро целует его в щеку и резво припускает прочь. Она бежит и на лице у нее расплывается удовольствие.
Ей сладко отталкиваться ногами, тереться ими друг о друга, разрывать собою воздух. Размашистыми прыжками она, будто накрывает всю землю,  вечерние тени деревьев, шорох трав, накрывает и снова выскакивает из растоптанной ею гущи. Рот ее раскрыт широко, дышит мощно. День перед ней убывает, солнце садится.
Мужчина недоуменно смотрит ей вслед. Он раздосадован, ему нелепо. Убегающая фигура Инны вызывает в нем злобу и досаду, искажая черты его лица.
Но как только он отворачивается от нее, ему становится легче. Ему приятно стоять, вспоминать недавнее. У него возникает чуть ли не мечтательное выражение, когда он рассматривает деревья, кустарники, шевеленье ветвей.
Легкая тень пробегает по его лицу и он решительно скидывает с ног свои кроссовки, бросая  их  в разные стороны. Босиком ему спокойнее, босиком ему кажется, что он идет навстречу себе, оставаясь стоять на месте.  День не оставит его.
      

5.



                Холм

                (опыт шизоидной прозы)

Когда я на склоне холма, я внимателен к деталям. Важно не упасть. 
Любой склон покоится на своем основании. Любое основание склона это почти – нора, способ его обойти. 
Если, находясь на склоне, я найду нору, я попаду в основание склона.
Мне нужно попасть  в  основание, чтобы больше не  забираться никуда, чтобы мне ничего не заслоняло  солнце.
Чтобы найти нору на склоне, надо чаще падать.  Когда падаешь, начинаешь скользить, ускоряешься. Когда  ускоряешься, скользишь, с тебя начинает слезать одежда.
Конечно, в нору надо попадать без одежды. Снять одежду руками не рекомендуется – нора находится не в воздухе, в нее не запрыгнешь.
К тому же нора может заметить, что ты снимаешь  одежду и ускользнет. Ты скользишь по склону, одежда  сползает. Но что-то появляется.
Появляются  лыжи, несмотря на лето.
Это  холм  и память его  о себе – зимняя, на нем катались зимой, гладили и скользили.
Лыжи обгоняют тебя, они будут первыми у основания склона и это не даст тебе найти нору.
Если успеть лечь спиной на лыжи и начать двигаться на них вверх, ты не дашь лыжам скатиться.
Будет трудно, но, когда ты заберешься так наверх, тебе покажется, что срыл основание горы.
Ты не увидишь ничего внизу, ничего устойчивого. Поэтому надо спустить лыжи обратно.
Лыжи, спущенные  тобой, не будут скользить произвольно. Они застрянут  где-то на середине склона – мешает трава.
Они застрянут и поэтому  нужны еще лыжные палки. Надо их  втыкать перед собой, отталкиваться  и догонять  лыжи.
Лыжи догнать не просто, они начинают  разъезжаться, как только ты приближаешься к ним. Чтобы их догнать, их надо обмануть, надо остановиться и смочить траву слюной, сделать скольжение лучше.
Если  ты смочил траву слюной, лыжи тут же приблизятся к тебе сами и дальше надо опять ложиться на них и подниматься вверх уже с помощью палок. Когда ты окажешься наверху холма,  на лыжах и с палками, ты уже не один.
Ты с лыжами и палками, но они не могут быть вместе.
Надо, чтобы лыжи догоняли палки, чтобы они были  поочередно, вместе во времени.
Палки нужно кидать первыми. Для этого надо спуститься по склону и кидать палки перед собой – к вершине холма, потом лыжи. Ты кидаешь палки, лыжи их догоняют и снова спускаются к тебе, а палки остаются.
Но палок уже нет. Когда у  тебя  появляется  множество палок, ты их можешь  кидать больше.
Когда палки накапливаются, лыжи съедут с горы, а палки останутся наверху.
 Лыжи уехали. Теперь  самое  время  задуматься  - кто полезет в нору? Кем я буду, когда полезу?
Чтобы лучше думать, надо  лечь на лыжи и скользить вниз  по склону.  Это опасно - можно стукнуться  головой о дерево. Опасно, но  не страшно.  Это мой  выбор.
На выбранное, таким образом, дерево можно залезть. Дерево, на которое залез - почти что нора.  Но  ты  снаружи  ее.
Нора  это -  половина  земли и поэтому, когда  ты  лишаешься  глаза – ткнулся о ветку случайно, ты  почти у  входа  перед  норой, перед разделением земли.
Ты без глаза, тебе больно, повязка не помогает, а кто-то  уже скользит на твоих лыжах, отталкиваясь твоими палками, но ты не видишь - кто.
Возможно, это привидение.
Привидение, которое  едет с твоего холма,  делает его  неудобным -  будто лед на лыжах едет.
И  если  ткнуть  в него вынутым  глазом, ткнуть, как ледорубом, то лёд быстро расколется.
Тогда можно будет нарвать травы и пустить ее вниз на лыжах, скользить.
Это будет  похоже на нору, катающуюся  по  склону.
В нее  все  равно  не  влезть.
И страшно наткнуться на палки, утратить последний глаз.
Палки страшны потому, что  лыжи плохоуправляемы и, если палками их расплющить, то станет устойчивее.
Однако, нора  это  тоже  скольжение. Нора может скользить, и  в холме  может  не оказаться норы. Он  может  быть  целым.
Но это значит, что нора сама нацелилась на тебя, что она стала змеей и хочет напасть.
В  таком  случае ее  можно  попытаться  обогнать.
Остаются палки и ими можно попытаться срыть холм, хотя бы начать срывать или  просто истыкать его.
А потом постричь  себя  немного, эти  клочки волос напомнят тебе о воздушном змее, которого у тебя  никогда не было.
И  снова вокруг много палок, сквозь которые трудно пройти, как тигру через бамбуковые заросли.
Холм  уже кажется  пустяком, когда из любой своей руки ты можешь выбрать себе нору.
Она  рычит на  тебя и ты  рычишь на нее, кричишь.
И кажется, что это уже не холм,  а чья-то скульптура и у тебя есть леска, чтобы его  всего исполосовать, а потом  заглотить.
Когда ты рыба, сдается, что в твою нору постоянно кто-то лезет чужой -  воздух, например.
Хочется  утащить его с собой на дно, но у тебя  уже появляется  кровь из горла  при  кашле.
И тебе больно, когда ты тычешь в эту кровь пальцем.
Почему?
А потом холм раздваивается.
Или это надвигается ночь и хочется забаррикадироваться, сложив лыжи и палки, чтобы ночь не прошла.
Составить из  этих  лыж и палок туннель и чтобы в нем  было всегда  светло и протянуть леску  в этом туннеле, и найти там свой глаз, чтобы стало еще светлее.
И потом увидеть, что кто-то едет со склона на лыжах и у него во лбу горит фонарь.
И понять, что это ты.
И побежать по своему туннелю, чтобы  столкнуться с собой ли, с призраком  ли  своим.
И упустить его.
Он уезжает вниз, а в твоем пустом туннеле светло.