Дубы-Колдуны

                Дубы-Колдуны

 Давным-давно в небольшой деревушке жила-была вдова. Ох-хо-хо-хо-нюшки, плохо жилось вдове: ни кола, ни двора, ни куриного пера, сухари и корки, на ногах опорки.
И вся-то радость – доченька, красавица Светланушка: коса по пояс русая, глаза карие глядят, будто к самому сердцу прикасаются, весёлая да проворная.
Души не чаяла вдова в доченьке. Пришло время – заневестилась Светлана. Вокруг стали поговаривать:
– Хороша девица, да бесприданница, кто позарится на красу её? Разве гуляй босо, найдёт голо.
День и ночь трудились мать с дочерью, за всякую работу брались, но бедность не покидала их.
Жнёт как-то в поле вдова рожь, утирает пот, тяжёлую думу думает:
«У царёвой дочери платья бархатные, златом-серебром расшиты; у дворянской дочери шубки на лисьем меху, соболиные шапочки; у купеческой дочери сарафаны шёлка алого, на них бисером узоры вышиты затейливые. У вдовьей дочери Светланочки нет нарядов и ситцевых, нет и лент в косу русую».
Вдруг слышит вдова: льётся песня молодецкая, видит: по дороге солдат идёт, кланяется.
– Здравствуй, молодица!
– Здравствуй, солдат! Куда путь держишь, каких дел ищешь?
– Дел больших не ищу, по свету брожу. О счастье-доле не тужу – оно при мне всегда. Хожу от села к селу, меняю серебро на золото, золото на серебро, жемчуг на алмазы, – ответил солдат.
 А сам смеётся, будто и вправду в котомке, что за плечами, ветер ворошит богатства несметные.
– Видно, сладка твоя жизнь, удачлива. Бог с тобой, иди дальше, – сказала вдова.
– Пойду, но сперва спрошу, что печальна ты? Слёзы по лицу так и катятся.
– Ах, служивый, не мёдом жизнь поит, вдовой я живу. Дочь уже взрослая, однако, сваты обходят нас, искорили люди бедностью. Ах, кабы справить мне приданое Светланушке, нарядить её в шелка-бархаты. Не знаешь ли ты слова верного, колдовского, заветного, чтобы богатство и к нам в дом пожаловало? Да где уж тебе, у самого в брюхе не густо, а в кармане пусто.
– Ай, не скажи! Может, я-то как раз и помогу тебе, послушай меня: за селом у высокой горы стоит дубовый лес не один уж век. В том лесу есть поляна. Посреди неё растут три дубка, молодые ещё, может, сто лет, может, меньше им. Колдунами их люди зовут. Ты приди к тем дубам в полнолуние, расскажи про печаль свою.
– Служивый, скажи мне, что же делать дальше?
– Смотри глазами, слушай ушами. Теперь прощай! Сделай, как я советую. Только помни: дело это нелёгкое.
– Спасибо, служивый, хорошую ты сказку сказываешь.
– Хороша ли сказка – это после судить. Только я тебе ещё совет дам: не ходи в богатые дома, а иди туда, где хуже тебя живут. Да и спрашивай у людей, нужна ли твоя помощь. Поможешь раз-другой, и увидишь, как искреннее слово, хорошее дело душу и сердце обогрели. Лёгкой и богатой душа твоя станет! И ты будешь менять, как и я, серебро на золото, дорогие каменья на жемчуга и жить беспечально.
– Да где уж мне за тобой поспеть! Прощай, солдат! Иди с Богом! Пусть Господь помогает тебе!
Ушёл служивый. Не поверила вдова словам солдата бравого. Сколько дней прошло, не считал никто. Сидит вдова при дороге, опять плачет, причитает:
– У царёвой дочки парчовые сапожки, алыми рубинами украшены; у дворянской – сапожки сафьяновые, собольим мехом оторочены; у купеческой дочери сапожки красные, лисьим мехом выстланы. А у вдовьей дочери Светланушки лапти из липовой коры прохудились, не во что обуть ножки белые.
Снова слышит вдова песню молодецкую. Идёт солдат по дороге, приветствует её.
– Здравствуй, молодица!
– Здравствуй, солдат! Куда теперь путь держишь, какое дело вершишь?
– Моё дело, как и прежде, нетрудное: меняю серебро на золото, золото на серебро, жемчуга на алмазы.
– Не разбогател, значит? Весёлый ты человек, солдат, всё шуточки да прибауточки.
– Как сказать, может, весёлый, а может, и нет. А вот ты опять плачешь. Не послушалась меня. В богатые дома со своим горем ходишь. Зря. Богатый бедному не брат. Дубы не навестила в полнолуние? Не поверила моим словам?
– Да как же верить тебе? Если такое дело, почему ты не просишь у Дубов-Колдунов себе лучшей доли?
– А чем моя доля тебе не нравится? Жив, здоров, хожу по свету, много видывал, немало слыхивал, – усмехнулся солдат.
– Карманы пустые! Ни кола, ни двора, ни вола, ни села, ни милого живота, ни образа помолиться, – горько сказала вдова.
– Твоя, правда! Один я на свете. Одна голова не бедна, а и бедна, так одна. Не нужна мне золотая казна, дорога мне воля вольная. Прощай, вдова! Живи, как хочется, не горюй!
И пошёл своей дорогой служивый.
Не поверила вдова солдату и на этот раз. Прошёл день, другой – сидит снова на обочине дороги, плачет, приговаривает:
– У царёвой дочери серьги бриллиантовые, у дворянской – яхонтовые, у купеческой – серёжки жемчуга перекатного. А у вдовьей дочери Светланушки нет перстенька, серёжек даже простых кованых.
Глянь, а солдат тут как тут:
– Добрый день, вдова! Сколько радости вокруг на свете, а у тебя глаза на мокром месте.
– А, служивый! Зачастил ты по этой дороженьке ходить, – утёрла слёзы вдова.
– Это так. Закружил я в этих местах. Народ тут хороший, приветливый.
– Всё меняешь серебро на золото, золото на серебро, жемчуг на алмазы и молоденьким девушкам зубы заговариваешь.
Усмехнулся в усы солдат.
– Может, может быть! Да! Да! Всё меняю золото на серебро и жемчуг на алмазы, где байку людям расскажу, где мне скажут, где я песню спою, а где и послушаю. Со мной горем-радостью поделятся, и я о себе поведаю. Вот богатство моё: злато-серебро, жемчуга, алмазы драгоценные. А ты сердишься. Давай меняться. Ты мне свою тоску-печаль, а я тебе своё веселье-радость!
– Ой, служивый, не до шуток мне. Дочь заневестилась, а приданого и в помине нет.
– Сделай так, как я советовал. Сколько не плачь, не причитай, сложа руки,  муки не будет. Под лежачий камень вода не течёт. Поди, поклонись Дубам-колдунам. Многим людям помогли. Прощай, может, больше не увидимся!
И пошёл солдат дальше своей дорогою.
Смотрит вслед служивому вдова и думает: «Вдруг и вправду он дело говорит. Что со мной станется, если схожу я на поляну заветную, поклонюсь тем Дубам-Колдунам».
Как подумала, так и сделала. Дождалась светлой ноченьки, когда по небу луна блином катится, и пошла в лес. Страшновато одной порою ночною,  дорога едва видится. Вдова себя утешает: «Бойся – не бойся, а без сроку  смерти не будет».
Нашла поляну и три дуба на ней. Осмотрелась – дубы как дубы. Один высокий, второй – пониже чуть-чуть, третий – совсем маленький. Села под средний – и давай рассказывать про своё житьё-бытьё:
 – Дубы мои милые, Дубы мои добрые, Дубы могучие. Солнце вас греет, земля кормит, дожди поят, ветры колышут, роса умывает. Высоко вы, Дубы, в небо поднялись, широко ветви тяжёлые раскинули, послушайте про мою печаль-заботушку. Вдовой я живу. Дочка есть у меня – Светланушка. Хороша собой, умна. Да только нет ни одеться, ни обуться, длинна коса, да боса нога. Время замуж идти – нет приданого. Помогите мне, что делать, как быть – посоветуйте.
Налетел сильный ветер, зашумели Дубы листвой. Луна закатилась за тучу, вдруг вокруг ещё темнее стало.
А как тучи развеялись – посветлело. Видит вдова: стоят перед нею трое юношей, высокие, широкоплечие. Похоже, братья: старший, средний и младший.
Заговорил к ней старший брат:
– Хорошо приговариваешь, вдова. Говоришь, дочь на выданье? Красавица? Что ж, повидать бы надо нам её.
Топнул каждый из братьев об землю ногою правою – дрогнула земля, закачалась. Превратились Дубы-молодцы в ясных соколов, взмахнули крыльями.
Услышала вдова:
 – Жди нас здесь, скоро вернёмся!
Не успела и глазом моргнуть, как соколы обратно прилетели, ударились об землю, снова стали молодцами.
– Ну что ж, вдова, дочка твоя хороша, что зорька утренняя, сердцем добра и душой чиста. Будет нам сестрой названной, – сказал младший брат.
Средний продолжил:
– Мы приготовим Светлане приданое. Наряжай дочь и выдай замуж за того, кто первым посватается. Но скажи зятю будущему, чтобы не обижал молодую жену, берег от наветов злых. Обидит – не видеть Светланушки. Теперь домой ступай. На рассвете гостя жди.
Всё исчезло, как в воду кануло. Пришла в себя вдова. Видит, что под дубами она сидит, по небу луна плывёт, звёзды частые перемигиваются.
«Видно, уснула я, и сон мне привиделся», – подумала вдова.
Домой вернулась, когда заалел восток и на небе появились розовые облака. Наступил рассвет. Услышала вдова перезвон бубенцов. Подкатила к дому тройка серых лошадей, и правил ими тот самый солдат удалой.
– Доброе утро, вдова! Принимай обещанное приданое для дочери. Сдержали своё слово Дубы-Колдуны. Помни, вдова, те мои слова, что при встрече тебе сказаны.
Снял с подводы кованый сундук, поставил возле крыльца, обошёл избу вокруг.
– Не богато ваше жилье. Прими, вдова, и от меня подарок. – Коромысло, расписанное золотыми узорами, и два дубовых ведёрка, цветами лазоревыми разукрашенные. А теперь прощай, вдова, кланяйся дочке. Никому не сказывай, откуда взялось приданое.
Взмахнул кнутом, взметнулись кони, да и след простыл. Только пыль клубилась по дороге.
Солнце взошло. Будит вдова дочь:
– Проснись, вставай, доченька. Бог услышал молитвы наши. Посмотри, подивись, порадуйся. Теперь и у вдовьей дочери приданое есть.
Вскочила Светлана, выбежала на крыльцо, открыла сундук и ахнула:
– Откуда всё это, матушка?
– Примерь-ка наряды, доченька! А ну посмотрим, полюбуемся! Откуда дорогие наряды, не спрашивай, не скажу, не велено.
Внесли в избу тяжёлый сундук. Достают наряды девичьи: сарафаны, шубки, сапожки, ленты алые, перстеньки, серёжки золотые, серебряные.
– Спасибо, Господи! Спасибо, матушка! – заплакала от счастья Светланушка.
– Спрячем, матушка, в сундук наряды эти, для красных дней, для весёлых праздников.
Осень жёлтая миновала, наступила зима снежная. Пошли игры, потехи молодёжные. Веселятся парни, девушки, свахи шныряют, невест примечают.
У Светланы ненадёванные наряды в сундуке лежат. Обходят свахи их дом, и судить их не за что – сиротство и вдовство, что ненастье, никому не мило.
Говорит как-то вдова дочери:
– Светланушка, нарядись, покажись на люди.
– И как же на люди показаться, матушка? Не хочу, чтобы соседи ахнули, не хочу, чтобы подружки завидовали. Разве что в церковь пойду, новые сапожки обую.
И, вдруг, вспомнили мать с дочерью про коромысло расписное да ведёрки дубовые.
– Что это за подарок, матушка? Может мне идти по воду в праздничном наряде?
– Возможно, и так, доченька. Надень наряд и сходи по улочке к колодцу. Там всегда людно. Увидят тебя – пойдёт молва, что вдовья дочь не бесприданница, если в богатом наряде ходит по воду.
– Ой, не хочу я, мама, народ удивлять. Удивишь да озлобишь.
– Но надо же тебе как-то выйти на люди. Нарядись, доченька.
Надела обновы Светланушка, вплела алую ленту в косу русую, взяла на плечи коромысло и пошла по неширокой улочке к колодцу.

В тех краях купец жил, богатства имел бессчётные, с самим Царём дружбу водил. И был у него сын, красотой не обделён, силы богатырской, умом остёр, только избалован сызмальства – что бы глаза не увидели – подай! Звали сына купеческого Владимиром.
А как в лета стал входить – гульба, пиры шумные. Купец, сколько не успокаивал сына, видит, что дело плохо – не доведёт до добра бражничество.
Решил купец сына женить. Стали невест подбирать: та высока, эта низка, та тонка, эта толста; другая – девка хороша, да родня худа.
Наконец, высватали дочь купеческую себе под стать. День свадьбы назначили. Именитых гостей наехало со всех сторон. Бубенцы звенят, заливаются гармошки, вьются ленты, заплетённые в гривы лошадям.
Летят кони, спешит сын купеческий к невесте. Навстречу Светлана идёт, воду несёт. Коромыслице поскрипывает, снег под сапогами похрустывает. Посторонилась Светлана, чтобы пропустить тройку резвых лошадей, тут и увидел её сын купеческий. Встали кони, как вкопанные. Не может сын купеческий глаз отвести от девушки.
– Кто ты, красавица? – спрашивает Владимир.
– Я дочь вдовы, – скромно ответила Светлана.
– Как тебя зовут?
– Светлана. Что ж Вы встали? Торопитесь! Вас невеста ждёт, мне идти пора.
Только заступил ей дорогу купеческий сын:
– Нет, постой! Я такой красоты ещё не видывал, от друзей моих не слыхивал.
Собрались вокруг люди, гости званые – дивуются. Подошёл сам купец-отец.
– Кто лошадей остановил? Кто посмел? – грозно спрашивает.
– Я, отец! Слушай, батюшка, слушай, матушка! Не хочу я невесту – дочь купеческую! Хочу в жёны взять дочь вдовы, Светланушку!
Что тут сделалось! Все кричат, шумят: мол, невеста ждёт, столы накрыты дубовые, прогибаются, пира-веселья ждут гости званые.
– Где ж это видано такое, чтобы всё разом рухнуло? – слышатся голоса.
– Послушай, отец! Слушай, матушка! Моё слово крепче крепкого – хочу взять в жены эту девушку! – настаивает на своём Владимир.
Светлана стоит, ни жива, ни мертва! Глаз не может поднять, просит:
– Что надумал ты, человек лихой? Не позорь, дай дорогу мне! Я не знаю тебя! Не шути так с бедной девушкой.
– Я дорогу дам! Завтра поутру жди сватов! Отец! Матушка! Не бывать свадьбе нынешней! Поворачивайте назад кони резвые, – приказал сын купеческий.
Как не уговаривали, как не убивались родители, только уступили сыну любимому.
Наутро сваты пришли в дом к Светланушке. Соседи собрались посмотреть, послушать небывалое.
Вдова плачет и причитает:
– Ах, доченька! Не к добру сваты к нам в дом пожаловали. Неровня мы роду купеческому. Не упасть мухой в чужое счастье. Не на то косу твою холила, частым гребнем на молодой месяц чесала, чтобы расплели косу русую люди гордые.
– Перестань причитать, вдова! К тебе счастье в дом, а ты его из избы вон. Будет дочка купаться в злате-серебре, жемчугами играть, любоваться дорогими каменьями. Да и что тут рядиться нам! Волей не отдашь дочь – возьмём силою, –  гневно сказал отец Владимира.
Тут вступила в разговор Светлана:
– Матушка! Не тужи, не плачь! Видно, доля моя такова!
Посмотрела Светлана жениху в лицо, поклонилась сватам, всем гостям и продолжила:
– Пусть будет по-вашему. Вы правы, мне гордиться не приходится! Знаю, после искорите меня бедностью. Только это потом будет! А пока я согласна стать женой сына купеческого, Владимира. Благослови, матушка.
Взяла вдова в руки святой образ.
– Совет вам да любовь. Благослови вас, Господи! Живите в согласии. Только помни, сын купеческий, коль обидишь делом, или словом, или взглядом неласковым дочь мою – не видать тебе Светланушки!
Дивятся люди смелости вдовы, молчат, переглядываются.
Нарядили Светлану в платье белое, повезли к венцу.
Стала жить она в хоромах каменных. Не налюбуется сын купеческий на молодую жену. Осыпает златом-серебром, наряжает в шелка-бархаты.
Радуется вдова счастью дочери, но жить в дом купца, не пошла, хоть не раз просили её.
Запали ей в душу слова солдата бравого: «Не смотри, вдова, туда, где живут лучше тебя, не ходи в дома богатые, а иди туда, где хуже тебя живут, да и спрашивай, нужна ли помощь твоя?!»
Кто ничего не имеет, ничего не теряет. И стала вдова ходить из дома в дом.   Где больному поможет, бедного ободрит, где побывальщину услышит, сама о своей жизни поведает, где-то с ней горем-радостью поделятся. Скажет доброе слово вдова, а оно ей глядишь, вернётся куском хлеба да ласкою. Смеётся она, шутит со всеми встречными людьми:
– Я меняю серебро на золото, золото на серебро, дорогие каменья на жемчуга!
При этом солдата не забывает.
Скоро сказка сказывается...
Невзлюбила Светлану мужнина родня. Не по нраву пришлась вдовья дочь семье купеческой. Свёкор корит, свекровь ворчит, золовки её красоте завидуют, каждый пытается оговорить, охаять Светлану.
– Аль не видишь ты, сыночек, что твоя жена и тонка, и молчунья нелюдимая, – начинала мать-свекровь.
– Нелюдима, нелюдима – подхватывали сёстры.
Не слушает их сын купеческий, ещё больше милует, балует жену свою. Через год родился сын-первенец.
Не унимается мужнина родня. День и ночь всё больше наговаривают, обвиняют Светлану.
– Неумёха, ни лица, ни стати, иль не видишь ты, сын купеческий?
Не слушает родню купеческий сын, лелеет, холит, оберегает жену.
Через год родился второй сын.
Потеряли что ли разум люди близкие – ещё пуще бранят Светлану. Молчит вдовья дочь, потому что умна – молчание дороже золота.
На третьем году появился на свет третий сыночек.
Причитает свекровь, вторят ей золовки:
– Ты, сынок, присмотрись к жене. Опоила она тебя зельем колдовским, так и в землю сведёт. Как не видишь ты, что не пара вы? Ты у нас, что сокол ясный, а она – серый воробушек.
– Ой, худо, худо! Опоила зельем колдовским! – перебивали друг друга купеческие дочери.
В беседу вмешался свёкор, сам отец-купец:
– Послушай и мой совет, сынок. Мать Светланы побирушкой живёт, из дома в дом ходит. Нас позорит, живёт милостыней. Говорят, что и разум утратила, будто всем рассказывает, что меняет она золото на серебро, дорогие каменья на жемчуга. Нищую ты в дом привёл, женою назвал, опозорил род купеческий. В хоромах купеческих не место дочери вдовы!
– Нищая! Дочь побирушки! Не место ей среди роду купеческого, – запричитали сёстры и мать.
Не стерпел на этот раз сын купеческий:
– Хватит причитать! Уймитесь, отец, мать, замолчите, сёстры! Дом родной мне, как чужбинушка!
Схватил шапку, запрягать велел тройку лошадей. Поехал, куда глаза глядят. Загрустила Светлана, ждёт, пождёт сына купеческого, а его всё нет и нет. Вернулся на рассвете, Светлана спрашивает:
– Припозднился ты нынче, мой верный муж. Расскажи, где был, мёд-пиво пил, с кем веселье делил?
– Ты, жена, о том не спрашивай. Утомили меня укоры твоей бедностью. На устах у всех нищета твоей матери. Опостылел мне дом родной, и ты мне опостылела, – сказал, как отрезал, Владимир.
Побелела Светлана, свела брови соболиные, но сказать не успела и полслова – грянул гром, расступились хоромы купеческие, ослепила глаза молния. А как стихло всё, увидели – нет Светланы, нет и сыновей её.
– Ведьма, ведьма! Свят! Свят! – закричали сёстры и матушка.
Ниже плеч опустил голову сын купеческий.
Плохие вести не лежат на месте. Дошёл и до вдовы слух, что пропала дочь её с детками из палат купеческих. Вспомнила она слова Дуба среднего:         «А обидит – не видать ему Светланушки».
«Знать, не сладка жизнь в хоромах купеческих? Не уберёг муж от злых наговоров... Знаю я, где искать...», – думает вдова.
Дождалась она, как и прежде, светлой ночки, когда по небу луна блином катится, и пошла на поляну заветную, поклониться Дубам-колдунам.
Да вот беда – не может вдова отыскать поляны той. И дорога знакомая, и гора приметная, только поляна, где Дубы-Колдуны растут, будто исчезла, спряталась.
– Не попасть мне, видно, к Дубам-молодцам? Кто поможет мне? Где искать мне дочку с внуками?
Смотрит – солдат идёт. Вдова к нему навстречу бросилась.
– Добрый день, служивый!
– Здравствуй, вдова. Теперь я спрошу, куда путь держишь, какое дело вершишь?
– Горе у меня, солдат! Дочь и внуки пропали из хором купеческих. Думаю, поклонюсь Дубам-колдунам, спрошу, возможно, знают, как помочь мне теперь.
– Значит, не уберёг сын купеческий покой семьи. Потерял жену и детей. Ты на верном пути, вдова. Светланушка с сыновьями сейчас в Светлом царстве Марфы-царевны, лесной королевы. Живы они и здоровы.
– Солдат, а как же мне повидать их? Как попасть в то королевство лесное? – спрашивает вдова.
– Нетрудно найти его. Народ того царства незлобивый, приветливый, – отвечает солдат. – Только идти туда надо с добрым сердцем и с чистой совестью, и в попутчики взять с собой Надежду, Веру и Любовь. Нельзя в той стране ни соврать, ни украсть, ни обидеть кого. Иначе – всё пропадёт! Погибнут жители царства Светлого. Дорогу я покажу! Осторожна будь!
– А далеко идти, солдат?
– Недалеко! От тьмы к свету один шажок, только если идёт к свету человек с открытым сердцем. Смотри, вон сосна высокая. Дойдёшь до неё, посмотри направо – откроется перед тобой поляна и три дуба на ней. Подойди к Дубам-колдунам, поздоровайся. Тут появится перед тобой Перевёртыш. Кто он такой, почему так прозывается – сама поймёшь. Загадает тебе три загадки, простые, нехитрые, но отгадать их может человек, у которого душа, как у дитя, чиста! Вот и будет тебе проверочка. Ответишь на все вопросы, попадёшь в Светлую страну Марфы-царевны, лесной королевы.
– Спасибо за совет. Пойду, попытаю судьбу. Может, Господь простит грехи мои, может, даст Бог ума-разума решить три загадочки.
– Удачи тебе, вдова! – пожелал солдат и пошёл дальше.
Пришла вдова к сосне, глянула направо – лес расступился, перед ней поляна широкая, посреди поляны стоят три красавца, три Дуба-молодца.
– Здравствуйте, Дубы-молодцы. Низко вам кланяюсь. Укажите, прошу, путь к дворцу Марфы-царевны.
Закачали ветвями могучими, зашумели листвой зелёной Дубы-Колдуны – и явился перед вдовой человечек, да забавный такой, на месте не стоит, всё крутится. Смотришь на него: то старичок с седой бородой в камзольчике аленьком, а то дитя малое лет пяти-шести, с золотыми кудрями до плеч, и такой красоты, как ангелочек. Так и меняется: то дед, то дитя. И улыбается приветливо, чуть с лукавинкой. Глядеть на него весело.
«Вот тебе и Перевёртыш», – подумала вдова.
– Здравствуй, добрый человек!
– Доброго здоровья и тебе, вдова! Пришла счастье искать? Видимо, очень хочется побывать в царских палатах? – хитро прищурившись, спросил Перевёртыш.
– Не палаты мне надобны царские. Дочку, внуков увидеть хочу!
– Ну, раз так... Три загадочки сумеешь отгадать?
– Как Бог даст.
– Слушай первую:
                – Взгляну в окошко,
                Раскину рогожку,
                Посею горошку,
                Положу хлеба краюшку.
                Всякий видит,
                Да не всяк укусит.
                Кому светло,
                Кому темно,
                А мне голубо?
– Я думаю, ты говоришь о ясном месяце, о частых звёздах, о синем небушке.
– Недолго думала. Хорошо ответила. Слушай, вдова, вторую мою загадочку:
                –Заря – заряница,
                Ключи потеряла,
                Месяц пошёл,
                Не нашёл,
  Солнце взошло,
  Ключи нашло?
– Роса!
– Коротко сказано, да много высказано. Не запнись на последней моей загадке:
                – Комковато, ноздревато,
                И губато, и горбато,
                И тяскло, и кисло, и пресно,
                И вкусно, легко, и мягко,
                И твёрдо, и ломко, и красно,
                И кругло, и чёрно, и бело,
  И всем людям мило?
Затихла вдова, страшно, вдруг не то скажет!
Перевёртыш будто помочь хочет, успокаивает:
– Не спеши, не спеши. Подумай. Плохо, коль слово будет сказано, не спросясь разума.
 «Всем людям мило: и сон, жизнь и белый свет. Кругло, красно – ясно солнышко. Но почему мягко и твёрдо? А ещё вкусно?» – перебирает в голове вдова.
– Хлеб! Всякому мил хлеб, батюшка. Хлеб всему голова! – выкрикнула вдова облегчённо.
– Ах ты, умница-разумница! – обрадовался Перевёртыш. - Добро пожаловать в палаты Марфы-царевны.
Смотрит вдова и не верит тому, что видит.
Диво дивное! Прямо перед ней стоит дворец. Золотые купола его в облаках купаются. Белокаменные стены лёгкие, будто кружевные, резными узорами украшены, а вокруг цветы диковинные ковром стелются, птицы поют, льётся музыка. На высоком крыльце стоит солдат, рукой манит: «Иди сюда!»
– Ах, непрост, непрост солдат! Опять он!
Взошла она на крыльцо. Подал ей руку солдат и повёл из зала в зал. Красота – дух захватывает. Вот прошли они в палату, краше всех палат. За стенами хрустальными с одной стороны солнце красное, с другой – звёзды частые с ясным месяцем.
Негромко звучат гусли, поют девушки. Видит вдова три колыбельки, будто три белых облачка золотыми лучиками к самому солнышку привязаны. Качают колыбельки шесть белых берёзок, а может, шесть прекрасных девушек. Всё так призрачно, в глазах меняется: то берёзки, а то вроде девушки-красавицы, и ветерок одежды развевает.
Подальше, на постели из пуха лебяжьего, на подушках голубого атласа, спит Светланушка. Над ней склонились ивушки серебряные, а может, девушки. Чешут Ивушки-девушки косы русые золотыми гребнями.
В зал вошла Марфа-царевна. Золотые косы лежат на голове короной, жемчугом перевитые. Платье, цвета молодой травы, украшено изумрудами. От неё нельзя глаз отвести.
Стоит вдова, ни жива, ни мертва.
– Здравствуй, вдова! Пришла дочь и внуков повидать? – спрашивает Марфа ни печально, ни ласково.
– Царевна! Матушка! Горе привело.
– Не печалься – горя нет ещё! У меня гостит Светлана с детками. Видишь, юные берёзки колышут детские колыбели. Ивушки шепчут сказки на ухо, чешут косы Светланушке золотыми гребнями. Остудили люди сердце доброе, незлобивое. Обидел дочь твою сын купеческий, сказал слова жестокие. Останется она у меня до поры.
– До поры говоришь Царевна-матушка! А дальше, что будет? – спрашивает вдова.
– Дальше? Всё зависит от сына купеческого, с каким сердцем он придёт сюда. И ты, вдова, погости у меня. Самое место тебе возле внуков и дочери.
Поговорив с вдовой, Марфа-царевна ушла в свои покои.


Проходил день за днём, год за годом... много стран объездил сын купеческий. Видел красавиц востока и юга жаркого, дивных песен наслушался, только не забыл он Светланушку, её лицо нежное, косы русые. И терзает его вина, огнём жжёт сердце, ещё крепче окутала его тоска-кручинушка.
«Как мог я сказать слова грубые? Где искать жену, малых детушек? В какую сторону броситься?» – думает сын купеческий.
 Как-то застала ночь Владимира в дороге. Темно, хоть глаз выколи, холодом веет, а жилья человеческого вокруг не видать. Идёт Владимир неторопливо дорогой неширокой. Вдруг среди деревьев огонёк блеснул, поспешил к нему сын купеческий. Видит, стоит дом, окошко светится. Стукнул в дверь.
Открыла дверь старушка.
– Входи, молодец.
– Позволь ночь скоротать до утра.
– Оставайся. Садись за стол, поешь, попей. Расскажи, чей ты будешь, куда путь держишь, каких дел ищешь?
– Купец я. Зовут Владимиром.
– Хорошо это. Ездишь по свету, много видишь?
– Приходится.
– Молодой, удалой купец, просьба у меня к тебе небольшая есть.
– Говоришь, просьба есть? Так проси!
– Одна в лесу я живу, только зверьё да птицы. Соскучилась я по голосу человеческому. Вот в уплату за ночлег расскажи мне побывальщину. До утра время долгое, я послушаю, – попросила старушка.
– Рассказать можно. Со мной это случилось. Была у меня жена красоты невиданной, доброты неслыханной. Родила мне троих сыновей. Да не пришлась ко двору семье моей. Мать и сёстры не давали жить нам в радости, оговорами да клеветой остудили любовь нашу. Я терпел всё до поры, пока не вмешался отец. После слов его не сдержался я, сказал жене слова обидные. Не успела она ответить и полслова мне, как ударил гром, сверкнула молния, расступились стены, не стало Светланушки, а с ней и сыновей моих. С тех пор я странствую по свету. Где не искал их, у кого только не спрашивал – бесполезно. Может, нет уже в живых на земле Светланушки и деток моих. Теперь тебя спрошу: давно ты на свете живёшь, может, утешишь печаль мою, что-нибудь посоветуешь?
Засмеялась вдруг старая, обрадовалась.
– Так вот ты какой, сын купеческий, я давно жду тебя. Жива и здорова Светлана, подрастают сыновья твои. Знаю, где искать их. Только не простое это дело. Пойдёшь искать – обратной дороги нет.
– Я не сверну с пути указанного, только скорее скажи, где сейчас Светланушка?
– Жена твоя с детками во дворце Марфы-царевны, лесной королевы. Идти недалеко, и не близко...
– И как же мне найти дорогу к ней?
– Не спеши. Помогу я тебе. Добром не отдадут Светлану, придётся силой брать. Марфа-царевна умная и хитрая. Пришло время, и причина есть силами померяться. Сколько веков не даёт мне Марфа зло творить, леса, травы губить, болота, трясины разводить. Вот ты за печаль мою и поквитаешься, да и за себя постоишь.
– Сделаю всё, как ты велишь.
«Греховное дело бабка предлагает, но что делать? Надо добраться к милой Светланушке», – подумал он.
Как вдруг засвистела старая, да так, что закачалась изба, затрещали брёвна, вышла на крыльцо и стала приговаривать:
– Силы серые, силы тёмные, силы чёрные, собирайтесь в полки тысячные, идите воевать в Светлое царство Марфино. А ты, сын купеческий, ложись, отдохни немножко. На заре в поход пойдёшь.
Вышел поутру на крыльцо сын купеческий. Смотрит, стоит войско, не видно краю, всё черно кругом.
– Вот, сын купеческий, веди полки. Победишь – твоя Светлана. А нет – не видать тебе молодой жены до веку. Иди, ступишь шаг, и дорога сама скажется.
И опять засмеялась  бабка страшным хохотом. Застонала Земля-матушка под весом полков тысячных, расступился лес. Видит сын купеческий: солнце вышло, и осветило поляну широкую, а на ней дворец красоты невиданной. Колокола звонят, золотые купола церквей горят пламенем. Кажется, город из света белого соткан, так призрачно переливается: то ярче глазам появится, а то вдруг далёким видится.
– Вот оно, Светлое царство Марфино!
Подал сын купеческий знак войску чёрному вперёд идти. Только видит, заступили дорогу чёрным полчищам три могучих дуба. Подул ветер – закачали дубы тяжёлыми ветвями и превратились в молодцев: старшего, среднего и младшего.
Выхватил меч младший из троих Дубов-молодцев, но сказал ему средний:
– Не гоже младшему вперёд старшего идти.
Поднял меч средний брат, но остановил его старший:
– Где это видано, чтобы младшие опережали старшего.
Ударил старший мечом о землю – вошёл меч в землю по рукоять. Встали братья плечом к плечу, и поднялась вокруг них сила великая. Увидели чёрные воины великую силу и рассеялись на все четыре стороны, словно их и не было.
Оглянулся сын купеческий – нет войска чёрного, один он стоит перед Дубами-молодцами.
– Зачем пришёл ты к нам и привёл силу вражью чёрную. Забыл ты правду отцов и дедов: «Поднимешь меч – поднимется три, ударишь тремя – поднимутся трижды три. Пойдёт сила на силу, рекой польётся кровь невинная...». Не с мечом тебе надо перед Марфой-царевной встать, а с покаянием. Ты приди в дом, как все люди добрые. Повинись, коли виноват. Покорную голову не секут мечом, – молвил старший брат.
Не успел ответить сын купеческий. Видит, стоят на широкой поляне перед ним три дуба, а под ними чудо диковинное – не поймёт, то ли дед старый, то ли дитя малое. Не стоит на месте – крутится, смеётся, привечает будто.
– Кто ты, диво дивное? Глядя на тебя, теплеет на сердце…
– Перевёртыш я. Ты, небось, хочешь в Светлое царство?
– Да, хотел бы! А ты знаешь дорогу в царство заветное?
– Может, знаю, а может, и нет. Только чтобы туда пойти, меня не обойти. Я здесь хозяин! Придётся тебя испытать, – сказал Перевёртыш с хитринкой.
– Я готов, чудо малое, испытывай.
– Отгадай мои три загадки.
– Так спрашивай.
– Тогда внимательно слушай:
                – Голубой платок,
                Красный колобок
                По платку катается,
                Людям улыбается?
– Небо, солнце! – ответил Владимир.
– Часто мигает, да долго не светит? – спросил Перевёртыш.
– Звезда! – не задумываясь, ответил сын купеческий.
– Ишь ты, смышлёный! Вот третья моя загадочка:
                – У батюшки жеребец – всему миру не сдержать.
                У матушки короба – всему миру не поднять.
                У братца кушак – всему миру не скатать.
– Ветер, земля и дорога! – радостно ответил Владимир.
– Ах, и удачливый ты, сын купеческий, – обрадовался Перевёртыш, – иди в Светлое царство.
И в этот же миг открылся перед ним дворец хрустальный с золотыми маковками, что небес касаются. Райская красота.
Вошёл сын купеческий в покои Марфы-царевны. Видит: сидит на ложе из пуха лебяжьего Светланушка, чешут косы её русые золотыми гребнями Ивы-девушки.
Бросился к ней Владимир, смотрит, наглядеться не может, целует руки белые, уста алые.
– Ты проснись, проснись, дорогая жена! Прости меня неразумного, суди голову непокорную. Нет счастья мне на земле без тебя. Солнце не греет, веет всюду холодом, месяц потемнел, не горят звёзды на небе.
Очнулась Светлана – перед ней сын купеческий.
– Согрели душу мне слова твои, растопило лёд раскаянье, Владимир, муж мой дорогой!
– Матушка, батюшка! – закричали сыновья, окружили родителей.
Обнимает детей сын купеческий.
– Вот и сладилось! – сказала Марфа-царевна, входя в зал. – Береги жену, детей, сын купеческий. В этот раз успели мы, не дали сказать Светлане холодных слов в ответ на твои слова жестокие, сохранили любовь вашу. Остерегайся впредь. Раз на раз не приходится.
– Спасибо, царевна-матушка! – поклонился низко Владимир.
Повела рукой Марфа-царевна. Смотрят, а на белом облачке вдова лежит, как в колыбельке. Облачко покачивают прекрасные лесные феи. Крепко спит вдова. Отдыхают её руки натруженные, ноги уставшие, отдыхает сердце материнское.
Бросилась к ней Светлана.
– Матушка, вставай! Мы здесь, дети, внуки твои!
Очнулась вдова от сладкого сна.
– Ах, какие мне сны грезились!
Не узнать былой красоты вдовы. Серебро седин покрыло голову, морщины легли на лицо белое.
– Прости нас, матушка! Марфа-царевна, велика твоя милость к нам – верни молодость моей матери!
– Здесь я бессильна! Нельзя остановить смену дней и ночей – нет сил на земле, вернуть молодость. Как не взойдёт солнце с запада – так не воротится назад молодость.
Вдруг послышались шаги торопливые. Раз-два, раз-два.
– Здравствуй, царевна-матушка! Здравствуйте, люди добрые! Здравствуй, вдова! – говорит солдат. – Иль вправду слышал я, иль мне почудилось, говорят, постарела ты, голова седа. Ой, не верь никому, вдова. Ты – как солнце весной и ярче солнышка! Нет, не вижу я примет старости. Не тужи – при тебе красота твоя. Мы как будто вновь вчера встретились. Впереди у нас ещё много дел. Пойдём, вдова, прогуляемся да возьмёмся за старое, будем жить припеваючи, менять серебро на золото, жемчуга на алмазы, и душа станет наша лёгкой и жизнь беспечальною. Убежим с тобой от старости.
Обнял солдат вдову.
Улыбнулась Марфа-царевна, лесная королева, сказала ласково:
– Вот вам и к жизни поправочка! Не стареет на земле любовь! Берегите это чудо! Согревайте, носите в своих сердцах любовь. Живите долго. Будьте счастливы!
Скрылось Светлое царство. Только на поляне стояли три Дуба-Колдуна и ветвями покачивали, прощались:
– Будьте счастливы!
Сын купеческий Владимир со Светланой дружно жили, детей вырастили, дождались внуков, правнуков.
Солдат с вдовою и по сей день, на земле живут, то тут, то там появятся, людям в утешение побывальщину расскажут. И долог будет их век, как вечны на земле Любовь и Доброта.

 
                __________________________________


Звонко зазвенел серебряный колокольчик. Видят Светлана и Владимир, что сидят они перед прекрасной феей Эви. Преподнесли им в серебряных вазочках мороженое сливочное с лесными орехами.
Эви поднялась с трона, подала руки Светлане и Владимиру, и они снова прошли через прекрасные залы дворца. Вот и дверь заветная. Переступили порог и услышали, как она за ними закрылась. Фея Эви поспешила на своё место.
Они прошли ещё одно испытание. Светлана и Владимир посмотрели друг на друга и услышали душевный голос королевы Дарны:
– Приветствую наших героев! Милая Эви, спасибо тебе, ты с большим умением, успешно провела Светлану и Владимира через тяжёлые жизненные испытания. Теперь пора отдохнуть. Я считаю, не будет лишним выпить по чашечке ароматного кофе.
Прекрасные юноши с нефритовыми подносами обходили всех присутствующих, угощая крепким кофе в малюсеньких золотистых чашечках.
Когда закончили кофейную церемонию, королева Дарна обратилась к Светлане и Владимиру:
– Продолжим, дорогие друзья. Теперь вам придётся каждому отдельно пережить разные житейские случаи. Владимир, ты будешь под контролем и заботой мудрой феи Софии. А тебе, милая Светлана, нужно получить жизненный опыт под руководством волшебной феи Анастасии. Возьми в руки, Светлана, ключик из Дерева Судеб, а ты, Владимир, найди свой.
К девочке подошла фея Анастасия в тёмно-лиловом платье. Волосы лунного цвета ореолом лежали вокруг головы и золотыми нитями в них вплетён большой изумруд.
Фея Анастасия потянула девочку за руку, повела к нужной двери и она, как обычно, открылась. Переступив порог, Светлана почувствовала, что у неё за спиной крылья. Они взлетели прямо к облакам. Пролетали над озёрами, лесами, всё выше и выше поднимаясь вверх. И вот острые верхушки гор появились под ногами. Опустились на макушке высокой горы. Внизу шумел водопад. Брызги летели в разные стороны, сверкали как бриллианты. Окружающие пейзажи создавали хорошее настроение. Фея снова взяла Светлану за руку, но теперь они немного опустились вниз и остановились у входа в пещеру. Там внутри горели свечи. Женщина на золотых кроснах ткала тончайшее кружевное полотно. Она, не прекращая работу, почувствовав, что кто-то вошёл, спросила почти шёпотом:
– Кто здесь?
– Премудрая, великая мастерица, здесь я, фея Анастасия, и наша гостья с планеты Земля – Светлана. Прошу тебя, премудрая мастерица, расскажи ей одну из историй, чтобы пополнить знания нашей милой гостьи. Выбери для неё поучительную роль.
– Спасибо, Анастасия, за твои величальные слова ко мне. Проходите, садитесь на лавку. Послушайте интересное сказание, оно пришло к нам из далёкого далека.
Снизу доносился шум водопада, тихо постукивали золотые кросна. Словно песок из ладони, непрерывно лился голос великой мастерицы.