Платан

Платан

                Там, где клонит тиховейно
                Ветви древние платан.
                В. Брюсов
               
                Платан на ладонях ветров
                Качает мониста серёжек,
                Сквозь звёздные толщи листов
                Вздымает реликтовый ствол.
                И. Лукшт

                На холмах, словно вещие друиды,
                Толпились величавые платаны.
                Н. Гумилёв

Платан был старым. Очень старым. Высаженный ещё в преддверии Первой мировой войны и выросший на главной улице города  в числе многих собратьев, он проявил поразительную жизнестойкость. Ряды платанов, вытянувшиеся  почти на два километра,  в течение многих десятилетий постоянно редели. Болезни, молнии, ураганы, гололёд и самоуправство жителей домов собирали свою дань, пока отцы города не решили расширить проезжую часть улицы и  заодно выложить её тротуары плиткой. Так что несколько  последних десятков величественных деревьев было разом уничтожено, несмотря на некоторые общественные протесты.  Кроме одного. Два обстоятельства содействовали его счастливому спасению от печальной участи.  Одно состояло в том, что ему просто повезло с местом посадки. Улица в этом месте вдруг значительно расширялась, переходя в привокзальную площадь. И платан оказался в центре  тротуара. На земле вокруг его ствола даже положили круглую чугунную решётку. Но была и другая причина, очевидно, решающая. Ствол платана, видимо, стараясь удалиться от автомобильного потока, изогнулся и потянулся к пятиэтажному дому. И так преуспел в этом устремлении, что практически закрыл собой добрую  половину квартир, выходящих окнами ему навстречу.  А может быть, ему, как и его французскому собрату, надоело одиночество, и он потянулся к окнам, за которыми можно наблюдать жизнь людей, чувствуя при этом свою сопричастность к ней.
   Так радостно дереву в уличной мгле
   Следить за уютною жизнью в стекле:
   Как будто оно в освещенном кругу
   Качает ветвями на летнем лугу,—
   Внизу на салфетке закуски стоят,
   И прыгают дети, и люди едят…
                А. Чёрный. Платан

 Не многим это нравилось: полусумрак в комнатах, неустойчивая работа телеантенн, повышенная влажность в помещениях и даже плесень на стенах. Жалобы писались по этому поводу давно, и судьба этого дерева была бы решена ещё раньше. Если бы не прославленный футболист - гордость не только города, но и всей страны. Его имя произносилось в ряду великих мастеров из стран-законодателей футбольной моды. Годы его славы давно прошли, но память о них была ещё  жива и скрашивала его старческие годы. Среди немногих оставшихся радостей была и та, что давал ему платан. Дело в том, что в его пышной кроне пожилой спортсмен, живший на последнем этаже, усмотрел  птичье гнездо. Это было гнездо дроздов. Почитав специально купленные книги про птиц, он узнал, что  его свило семейство рябинников. У самца была рыжеватая грудка с какими-то рябинками. Хвост чёрный, а крылья коричневыми. А на солнце  перламутрово переливались сизо-серые голова и надхвостья. Самка имела такой же окрас, но более блеклый. С апреля месяца, со времени прилёта птиц из дальних стран, этот орнитолог-самоучка начинал наблюдать за жизнью этой дружной семейной пары,  часами просиживая у окна и  делая  достаточно пространные записи в специальной тетрадке. Многим удивляли  его эти небожители. Об этом свидетельствует хотя бы такая запись в его дневнике наблюдений:
     «И у птиц есть разделение труда. Причём явно несправедливая. Во время строительства гнезда  самец не принимает никакого участия в трудовом процессе. Вся тяжесть этой деятельности ложится  «на плечи» его подруги. Он только делает вид, что охраняет её или предаётся выведению замысловатых рулад, звонких и резких, однако, совершенно не  мелодичных. Как он напоминает мне некоторых моих знакомых мужиков! Скажем, Сашку Блинова».
     Когда пенсионер-футболист узнал о предстоящем сносе  платанов, он немедленно отправился к главе города и в категоричной форме потребовал  не трогать «его личное дерево». При этом в случае отказа он грозил нешуточными мерами со своей стороны, отъезд из города был последним  в  их длинном перечне.  И город подарил   единственный оставшийся платан своему кумиру.
   Время шло.   И так уж вышло, что это дерево стало важным элементом городского ландшафта, превратившись  в некотором смысле в его романтический атрибут. Оно  было выбрано  ориентиром для встреч, назначения свиданий и начальной точкой для приезжающих в преддверии их ознакомления с городом. «Встретимся под платаном», «Буду у платана  около семи» - фразы, имевшие широкое бытование в разговорах жителей  и, особенно, в молодёжной среде. Местный острослов выдал как-то забавную фразу: «Наш платан не вдохновляет на  платоническую любовь под своей сенью».  И предложил сделать его эмблемой городского Дворца бракосочетаний. Но отцы города не прислушались к его новации.  Другая
инициатива  принадлежала некоторым  частным предпринимателям. Они осаждали владельцев некоторых квартир на первом этаже дома, перед которым в парадоксальном извиве красовался платан. Им очень хотелось открыть здесь кафе «У платана», полагая, что оно будет весьма прибыльным. Но жильцы стойко держали оборону, не поддаваясь на щедрые посулы и категорически отказываясь продавать свои обжитые чертоги.

                ***

    Она явно торопилась. Но это не помешало  ей замедлить шаг и остановиться у платана. Медленно приложила ладони к  пятнистому стволу и тут же почувствовала его  шероховатость и теплоту. Это был её каждодневный утренний ритуал, наполненный только ей понятным смыслом. Где-то  за полгода до сегодняшнего дня она прочла в книге о друидах, что  у родившихся в середине февраля  покровителем является дерево платан. А она родилась как раз  в этом промежутке времени, 14 февраля.  Ей показался весьма знаменательным факт нахождения дерева-покровителя рядом с её домом. Ведь она жила через жилой блок от дома, где рос платан. Следуя друидским наставления, девушка сочинила незатейливую молитву-просьбу для обращения к этому  старому исполину: «Дай мне, платан-дерево, силы на сегодня и убереги меня от злого умысла.  Своими стойкостью и силой поддержи  меня в затруднениях. И наполни душу мою радостью и надеждой». Губы привычно шептали знакомые слова, а ладони вбирали животворящую энергию из древесной глубины.   Через несколько минут девушка, трижды постучав кулачком по стволу,   пошла  прочь от дерева, затем внезапно оглянулась и, чему-то улыбнувшись,  опять продолжила  свой путь. Четыре дня тому назад  произошло событие,  воспоминание о котором вызвало у неё только что исчезнувшую улыбку. Тогда она шла от автобусной остановки той же дорогой, что и сегодня. Только в обратную сторону. Шла не спеша. И когда уже подходила к платану и готовилась сказать ему благодарственные слова, всё сложилось для неё в этот день наилучшим образом, как  вдруг из-за его ствола показалась чья-то  вытянутая рука, протягивающая ей несколько  жёлтых нарциссов. Девушка отшатнулась в некотором замешательстве. Тут же из-за дерева вышел привлекательный молодой человек, она это тут же для себя отметила. Извинился за свои неожиданные действия и настоял на том, чтобы она приняла его цветы. Добившись своего, он заявил, что давно хочет с ней познакомиться, сказав, что его зовут Степан. И что как-то обратил  внимание на её странные манипуляции с платаном. Дело в том, что он недавно начал работать в одном из банков неподалёку отсюда. Так уж случилось, его путь на работу от вокзала проходит как раз здесь. Ему сразу захотелось познакомиться с ней. Но он не знал, как это сделать. Но потом ему пришла в голову эта идея с цветами. Она до этого избегала всяких знакомств на улице, но тут, видимо,  всё ещё находясь в некоторой оторопи, почему-то  назвалась Айсидорой, чем весьма удивила незнакомца.
- Какое редкое имя. В  нём чувствуется  нечто таинственное и манящее. Ай-си-до-ра! Просто музыкальная гамма!  Так просится, чтобы её пропели. Ай-си-до-ра… Откуда оно у тебя?
Девушке ничего не оставалось другого, как  придумать очередную небылицу.
- Это всё моя мама, страстная поклонница балета. Среди множества её кумиров была и  несравненная Айсидора Дункан, великая американская танцовщица.
- Да, я  знаю много о ней.  Как-то я услышал песню  о ней в исполнении    А. Малинина. Там, помнится, были такие слова:
      О, Айседора Дункан,
      Нам случайности вечно грозят,
      Нам случайности вечно грозят.
Я ничего раньше о ней не знал. Поэтому залез в интернет и нашёл там массу интересного о ней.
- Я эту песню тоже знаю. Она, вроде, начитается вот так:
Из-под колёс отлетает пыль,
Дьявольская езда.
Остановите автомобиль,
Дамы и господа.
        Ну, вот всё и кончено, вот и всё,
        Кругом пошла земля.
Как страшно, наверно, вот так умереть: молодой, красивой, любимой…
 Тут девушка почувствовала, что окончательно пришла в себя.  И сразу решила прекратить общение с совершенно чужим человеком.
- Ой, я что-то заболталась. Ведь мне надо спешить домой. Там у меня старенький дед, и мне надо его корить. А меня ничего ещё не приготовлено. Пока.
И она побежала в свой подъезд, даже не дослушав, что говорил ей юноша в ответ.  Девушка, конечно, лукавила. Нет, дед у неё был. Но вёл хозяйство только он, близко не подпуская внучку к приготовлению еды.

- Ещё настряпаешься, ещё накухаришься,- говорил он, пресекая все её поползновения помочь ему. Десять лет тому назад в авиакатастрофе погибла вся его семья: жена и дочка с мужем, её бабушка, мать и отец.  А дед был невыездным. Они летели  в Дубай отдыхать, а её не взяли:  она всё ещё отходила после неожиданного удаления аппендикса. Дед, занимая высокий командный пост в танковых войсках, всё же добился отставки и посвятил свою жизнь внучке. Так они и жили вдвоём в огромной генеральской квартире.  В последующие несколько дней история первого дня знакомства повторялась: рука с цветами из-за дерева,  явление молодца и неспешная прогулка до её подъезда. Молодой человек делал попытки как-то разнообразить их встречи: пойти куда-нибудь или ещё что-то в этом роде. Но его собеседница решительным образом отметала все эти попытки: у неё дед, ей надо заниматься, много уборки в квартире, занятия в танцевальной студии…Выпалив всё это, она тут же исчезала в подъезде, оставляя без внимания его робкие попытки к продолжению разговора.  И вот сегодня она решила, что после возвращения с занятий в технологическом колледже, где она осваивала профессию системного  администратора компьютерных сетей, пригласит Стёпку в привокзальное кафе полакомиться мороженным и пепси, потягивая последнее через трубочку из высокого стакана.  А между ними на столе в таком же стакане будут стоять белые  нарциссы, которые он, по её мнению, срывал где-то на городских клумбах. Уж больно они были свежие.  И она обязательно скажет ему своё настоящее имя, повинившись в обмане. Справедливости ради, это решение было принято ещё вчера, когда она подкатила к деду с  просьбой оказать ей единовременную денежную помощь. На что тот, оторвавшись от работы со своими мемуарами, воззрился на неё.

- Милая, ты ведь знаешь, где лежат наши рублики.  И тебе не надо меня спрашивать об этом. Пойди и возьми, сколько тебе надо. Или речь идёт  о вспомоществовании в особо крупных размерах?
- Жуть. И где ты находишь такие слова: вспомоществование?
- Читать надо, читать умные книги.
- Ты бы меньше читал и больше гулял. Сходил бы куда-нибудь. Например, в офицерское собрание. Они тут тебе недавно звонили.
- Ты что это меня спроваживаешь. Или ждёшь кого в гости, а  тут дед под ногами путается. Правда, наряд свой для романтической встречи выбери другой, не тот, что был на тебе сегодня утром, когда ты отправилась в свой колледж.
- А чем он тебе не понравился? У меня весьма    был достойный прикид.
- Меня упрекаешь в использовании странных слов. А сама не лучше. Видите ли, на ней был прикид. Это что джинсы с дырками на коленках и есть, по твоим словам, достойный прикид? Такое впечатление, что ты или упала с велосипеда,  стесав коленки об асфальт, или какой-то свирепый пёс нанёс непоправимый ущерб твоим штанцам.
Дед, ну, ты меня достал. Да это сейчас очень модно. Это, если хочешь знать, очень  даже сексуально.
- Сексуально, говоришь. Сверкать голыми косточками коленок – это сексуально? Ну, не знаю…
- Дед, ты специально что ли меня подначиваешь? Всё, я больше не могу… Пойду-ка я лучше составлять алгоритм к новой программе.
 И она, развернувшись, пошла в свою комнату, несколько вызывающе качнув бёдрами, прежде чем исчезла в дверном проёме. Дед провожал её долгим взглядом, в котором было и обожание, и любовь, и трогательная нежность. А в голове пульсировало только одно соображение: хватило бы  ему сил и здоровья её вырастить, выпустить в самостоятельную жизнь и выдать замуж за хорошего человека, чтобы она не была одинока. А там пора и к боевым сотоварищам, что лежат на гарнизонных кладбищах.    Внучка тем временем, войдя в свою комнату, подошла к окну, прижалась лбом к прохладному стеклу. Спазм перехватил её горло. Дед стал стремительно сдавать. Она старалась его тормошить, времена нарочно дерзила и даже наезжала на него без повода. Её радовало, когда он
оживлялся, горячился и нападал на неё. За этими словесными баталиями внимательный глаз заметил бы огромное чувство сопричастности, связывающее их. Жизнь одного продолжалась в другом и наоборот.

  Удаляясь от платана, она, прокручивая  в голове вчерашний разговор с дедом, вдруг поняла,  что ей надо бы пойти на курсы водителей, чтобы вывозить деда куда-нибудь на природу или даже пристроить к рыболовам: нечего ему днями сидеть в своём кабинете: утром отвезёт, а вечером заберёт, в конце недели можно с ним на ночёвку у речки. «И Стёпку возьмём», -  мелькнула озорная мысль. Вполне удовлетворённая своим прикидом:  стильная блузка, джинсовая куртка с оригинальной прострочкой,  джинсы с непременными дырками на коленках, белый вязаный берет, кокетливо пристроившийся на голове, и  элегантная кожаная сумочка через плечо,  а также довольная   принятым решением перевести отношения со Стёпой в новое русло и последним  соображением о получении водительских прав, она не заметила, как подошла к автобусной остановке. Остановилась, её рука тем временем нырнула в карман куртки в поисках плеера. Достала его, выбрала нужную программу  надела поверх берета синие наушники, извлечённые из сумочки. Ехать  до колледжа надо было где-то около получаса, так что можно расслабиться и послушать любимую Енигму. Зазвучали слова  из Why:
      I'll ask you why
      Я спрошу тебя: "Почему,
      Why it has to be like this
       Почему это должно быть именно так?"
        I 'm asking you why
       Я спрашиваю тебя: "Почему?"
        Please give me an answer
       Пожалуйста, ответь мне.
Чуть подпевая этим проникновенным словам,  она машинально посмотрела перед  собой и  как-то отстранённо увидела, как на неё стремительно надвигается мощная тупорылая морда серебристого внедорожника.  Оглушительный удар,  скрежет металла, звон разбиваемого стекла,  истошные вопли  ужаса и стоны людей – всё, казалось, возникло одновременно. Затем раздался громкий хлопок, и над остановкой взвился чёрный столб густого дыма.  А внизу полыхало  багровое пламя, которое бушевало и в кузове машины, и на площадке остановки, и на газоне. В отдалении, на проезжей части дороги, лежал вязаный берет, взывая своей белизной к милосердию и  покаянию.

                ***

В этот же день, где-то около десяти часов утра, пронзительно-требовательная сирена машины дорожной полиции резко вклинились в привычный шум улицы.  Из патрульной машины, остановившейся  в районе единственного платана, вышли сотрудники милиции и достаточно споро  по весьма широкому периметру обнесли территорию вокруг дерева специальной сигнальной лентой. Через некоторое время сюда прибыл автобус с рабочими в оранжевых куртках, а за ним отряд строительной техники: бульдозер, скрепер, подъёмный кран, тромбовшик грунта, асфальтоукладчик и  две грузовые машины со щебнем и песком. И началась работа по сносу последнего платана. Этому событию предшествовало ряд обстоятельств, повлиявших на необходимость проведения столь стремительной операции. Где-то с месяц до неё крону платана облюбовали для ночёвки серые городские вороны. Числом около сотни они утром с диким птичьим граем улетали на кормёжку куда-то загород,  а вечером чёрной тучей появлялись в небе   и с не меньшим, если не с большим гамом устремлялись к дереву. До глубокой ночи их пронзительные крики лишали жителей этого и близстоящих домов всякого покоя. Вдобавок ко всему  тротуар и часть балконов были просто загажены птичьим помётом. Конечно, в администрацию города стали десятками поступать гневливые петиции с требованием найти управу на это лихо. А тут ещё очередная грозовая буря изрядно потрепала крону платана, сломив несколько солидных  раскидистых ветвей, под тяжестью которых было повреждено с десяток балконов и даже были выбиты  стёкла в квартирах на верхних этажах. Ремонт всего этого был крайне затруднителен из-за близости всё ещё мощной кроны старого исполина. Всё это привело к          тому, что было принято решение об его сносе. Не защитил дерево и его ангел-хранитель, пенсионер-футболист. Ведь, к глубокому сожалению старика, нашествие этих серых вражин выгнало  любимую семейку дроздов с насиженного места, заставив её улететь в неизвестном направлении.
 Через три часа  все работы были закончены: ствол и большие раскидистые ветви были распилены и погружены в  подъехавшие  самосвалы, туда же последовал и  огромный корневой ком, а образовавшаяся приличная по размерам яма была засыпана щебнем и песком, поверх положили асфальт и присыпали его чем-то серовато-грязным. Прилегающие участки дороги и тротуара  были вылизаны механизированным уборщиком и даже вымыты мощной струёй воды. Затем рабочие приступили к ремонту балконов и остеклению окон. К четырём часам всё было закончено, ремонтные службы и их техника уехали, ограждение было снято, и наступило относительное спокойствие.

                ***

Степан жил в так называемом частном секторе. Небольшой домик с приусадебным участком вполне его устраивал. Он ему достался по наследству и, что самое главное, не требовал многих усилий по уходу за ним. Даже цветы среди  десятка фруктовых деревьев росли сами. Правда, иногда в приступе неожиданной рачительности он удосуживался их поливать. Вот и сегодня, нарвав с десяток очередных нарциссов, он выскочил из калитки и побежал на остановку маршрутного такси: надо было успеть к платану не позднее без четверти пять. Именно в это время она, как правило,  появлялась у этого реликта. В кармане у него лежали два билета на сегодняшний вечерний концерт Пелагии. И он надеялся, что ему удастся уговорить Айку, так он её именовал про себя, пойти с  ним туда.
Пролетав на едином дыхании привокзальную площадь, Стёпка позволил себе укоротить шаг и  не спеша пойти навстречу той, что всё больше
занимала место в его мыслях. Что-то было в ней удивительно важное для него. Нечто особенное, которое он раньше не видел, не чувствовал ни в одной девчонке. Одна мысль о ней наполняла его  необъяснимой радостью. И он чувствовал, что в этот момент он сам становился другим. Да что он. Мир  вокруг  него просто преображался: в нём хотелось жить и куда-то стремиться. Внезапно ему пришла неожиданная мысль. Если он будет у платана раньше неё, и у него будет время, то он обязательно обнимет  пятнистый ствол этого славного старика, подарившему встречу с ней. Прижмётся к нему и скажет спасибо. Под впечатлением этих соображений он дошёл до дома, где царствовал платан, и замер в полном недоумении.
Древнего исполина не было. Молодой человек вперился глазами в инфернальную пустоту  в том месте, где должен быть платан. Пустота, сквозь которую теперь хорошо просматривалась убогая пятиэтажная хрущёвка: ни изогнутого ствола, ни раскидистых ветвей, ни  листочка. Пустота.  И серогрязное песчаное пятно там, на тротуаре, где дерево уходило корнями в землю.  Степан оглянулся. «Айка ещё не пришла. Она ещё не видела этого ужаса. И как она переживёт такую потерю?» -  с тревогой подумалось ему. И только тут он заметил  людей, стоящих оживлённой группой в некотором отдалении. Они вели себя несколько возбуждённо. Слышались голоса:
- Наконец избавились.
- У кого-то хватило ума сделать это.
- Самоуправство. Теперь вся пыль будет дома
- Делают, что хотят. Без всякого спросу.
- Всё, теперь избавились от этих тварей омерзительных. Вишь, кружат, не находят, куда приземлиться. Ничего, паршивцы серые, полетаете-полетаете и уберётесь куда-нибудь. Нашли всё же на вас управу.

  Подняв голову, Степан, действительно, увидел  воронью стаю. Та тёмным
многоугольным  платом металась по небосводу, то и дело меняя в движении его конфигурацию. «Нет, надо идти навстречу Айке и предупредить о случившимся», - решил юноша и устремился  по улице  по направлению к автобусной остановке. А людей становилось всё более и более. Причём они всё подходили и подходили: город узнал о сносе своего сторожила. Исчезло  ещё одно, что  объединяло его жителей. Теперь не скажешь: «В шесть вечера. У платана». Появились блюстители порядка.  Поэтесса, стоя на принесённом откуда-то ящике из-под пива, читала чуть нараспев, по-ахмадулински, обволакивая  притихшую толпу  пронзительностью интонации стиха.
    
Большой платан грозой сломило.
Был страшным треск, удар -     глухим.
Какою здесь должна быть сила,
Чтоб так легко, рывком одним?..
 
   Весь двор накрыв, лежала крона.
   Гремело. Дождь всё шёл и шёл.
   Потом (смотрела я с балкона)
   Пилили долго мощный ствол.

   Везли его на самосвале,
   И жаль, не видела гроза,
   Как листья-звёзды закрывали
   Свои зелёные глаза...

   Но вот уж нежной позолотой
  Плеснуло солнце в каждый дом...
    А мне казалось: умер кто-то,
    Так пусто было за окном.
 
                (Н. Шаляпина)
 

После неё  на примитивный  постамент  встал пожилой человек. Его многие знали. Ведь для них он так и остался их учителем, учителем русской словесности.
- Я хочу сказать,- начал он, - Надежда верно почувствовала, что смерть несёт пустоту. Об этом, помнится, писал Лев Толстой. В его «Трёх смертях» есть знаменательный заключительный аккорд.  Я позволю себе его вам напомнить:

Дерево вздрогнуло всем телом, погнулось и быстро выпрямилось, испуганно колебаясь на своем корне. На мгновенье всё затихло, но снова погнулось дерево, снова послышался треск в его стволе, и, ломая сучья и спустив ветви, оно рухнулось макушей на сырую землю. Звуки топора и шагов затихли. Малиновка свистнула и вспорхнула выше. Ветка, которую она зацепила своими крыльями, покачалась несколько времени и замерла, как и другие, со всеми своими листьями. Деревья ещё радостнее красовались на новом просторе своими неподвижными ветвями.
Первые лучи солнца, пробив сквозившую тучу, блеснули в небе и пробежали по земле и небу. Туман волнами стал переливаться в лощинах, роса, блестя, заиграла на зелени, прозрачные побелевшие тучки спеша разбегались по синевшему своду. Птицы гомозились в чаще и, как потерянные, щебетали что-то счастливое; сочные листья радостно и спокойно шептались в вершинах, и ветви живых дерев медленно, величаво зашевелились над мёртвым, поникшим деревом.

Надеюсь, память меня не подвела, и я смог точно воспроизвести этот отрывок. Так вот. Зачем я его вам рассказал? А вот для чего.
Смерть не одолела жизнь - вот главный толстовский посыл в нём. Великий писатель пустоту, он же образовавшийся «новый простор», сразу заполнил  гимническим  описаним бытия, наполненного светом, радостью и движением. Не есть ли в этом некий его нравственный урок нам? Потери всегда будут нас преследовать. Вы, верно, знаете, что утром произошла жуткая трагедия. Недалеко отсюда погибла на автобусной остановке студентка. К сожалению, не знаю её имени. Вырвано из жизни молодое создание. Вместо неё осталась зияющая пустота. По крайне мере, для её родных, близких и знакомых. Что с ней,  этой пустотой,  делать, как с ней им жить? По Толстому: найти силы  вновь почувствовать великую означенность жизни, её оптимистическую неодолимость. И память об ушедших  -  есть  их необходимая  составляющая.  А что до платана, его, конечно, жаль, но как говорится, всему отмерен срок. И что нам мешает высадить на его месте молодой  платан, те самым передав привет будущим поколениям жителей нашего города. А рядом с ним, - я думаю, - обязательно нужно будет поставить маленькую стелу, написав на ней, что  этот платан был посажен  здесь в память о  трагически погибшей сегодня юной жительницы нашего города. Ведь мы живы тогда, когда о нас помнят.