Леся

   В училище на работу пришла новый мастер производственного обучения – Олеся Владимировна. «Новая»  весьма условное определение. Семь лет назад она сама закончила это училище,  получив профессию маляр-штукатур, и,  хотя сама была родом из нашего города, уехала работать по направлению в небольшой областной центр. Там вышла замуж, родила двоих детей.  Вернувшись в  город, пришла работать в родное училище мастером.
 Молодая женщина с фигурой мальчика подростка, такой же стрижкой и манерой одеваться, подвижная, как ребёнок сорванец и необычайно позитивная и добрая, она  сразу же, стала любимицей всего коллектива преподавателей, мастеров и учащихся.  - Леська бежит. - С улыбкой произносил тот, в поле зрения кого она попала в данный момент.
 Комната мастеров напоминала классную комнату.  15 письменных столов для мастеров и «учительский» стол старшего мастера Паши Павловны, женщины предпенсионного возраста, работающей в училище со дня его основания после войны.  Женщина, человек и мастер – образец для подражания. Её уважали, не позволяли с ней панибратства, как и она с подчинёнными. Побаивались и старались не попасть к ней на глаза в подшофе  из-за страха наказания и из-за нежелания её огорчать.
 Именно, в комнате мастеров, утром, идёт разбор «полётов» предыдущего дня, Паша Павловна кого-то отчитывает. Врывается Леська, ставит на стол старшего мастера трёхлитровую банку молока
- Как же хорошо, что вы ещё не разбежались по объектам! Попробуйте какое молоко даёт моя коза Марта. От коровьего не отличишь! Вот, ещё булочки к молоку. - И плюхается за свой стол.
- Олеся Владимировна, Вы опоздали на работу и разлагаете дисциплину. Ладно. Всё равно запал уже прошёл. – Паша Павловна наливает молока в стакан стоящий возле графина на её столе, берёт пару булочек и выходит из комнаты.
- Пошла директора угощать. – Комментирует кто-то.
Все дружно налетают на Лесино угощение, соглашаются, что молоко и правда очень вкусное и расходятся по объектам контролировать учеников. А я договариваюсь с Лесей, что она мне один раз в неделю будет продавать 1 литр молока для моего годовалого сынишки. Долго спорим о цене, так как она назвала смехотворную, не существующую в природе цену, я подняла её словами - «тогда не надо мне молока», до более приемлемой. На том и разошлись.
 Прошло некоторое время. В один из знойных летних дней к концу рабочего времени собралась гроза. Гром и дождь были такой силы, что мы задержались на работе переждать стихию, боясь быть убитыми молнией. Все стояли в вестибюле учебного корпуса, шутили и строили планы «эвакуации» на случай потопа. Не было среди нас, только, Леси. Никто этому не придал значения. Был такой грех у мастеров - удирать домой чуть раньше, если очень надо было. Я, забыв что-то  в комнате мастеров, пошла забрать и увидела в тёмной комнате (тучи были очень густыми, а свет выключенным), у дальнего окна Лесю.  На мой вопрос – почему она стоит здесь одна, ответа не было.   Я подошла ближе.

 Леся тихонько плакала.
 - Леся, что случилось? Ты чего раскисла? – Я попыталась её успокоить. Но получилось всё наоборот. Она разрыдалась, ещё больше.
- Муж Марту зарезал…. – услышала я сквозь рыдания
- Почему, зачем зарезал? Да,  успокойся же ты! На водички попей и постарайся рассказать, чтобы я поняла, что произошло. – Усадила её на стул, налила воды в стакан, стала гладить по спине, как ребёнка.
 И она рассказала. Замуж Леся вышла по взаимной любви в том городе, куда была направлена на работу.  Сыграли свадьбу. Получили комнату в семейном общежитии, родились детки погодки Коля и Наташа. Муж работал на заводе.  Всё было очень хорошо. Но однажды утром по пути на работу на велосипеде мужа сбивает грузовик. Тяжёлая черепно-мозговая травма, неделя в коме. Потом медленное выздоровление, реабилитация.  Вроде бы всё нормально. Только остались у него  неконтролируемые приступы гнева, злости. Мужчине в неполные 30 лет остаться инвалидом  нелегко. Работать ему было нельзя, а с детьми оставлять его одного Леся боялась. Решили вернуться на её родину, к нам в город,  поближе к родителям, которые жили в пригороде, держали хозяйство, помогали семье дочери чем могли. Только, коровы у них не было. А молоко детям было нужно.  Сняли дом недалеко от родителей, завели, тоже, хозяйство. Купили козу.
 Но не прожила она у них и полгода. Пришла вчера с работы, дети у бабушки с дедушкой. По двору брызги крови и муж с серым лицом мечется. Она поняла, что днём у него был приступ.
- Иди свою козу в холодильнике забери…
- Ты  что  зарезал её?!
- Да! Убил! А чего она всё утро издевалась – ме-ме-ме….?
 Леся всю ночь делала тушёнку из бедной Марты, убирала кровь со двора и ждала пока пройдёт приступ у мужа, чтобы забрать детей от бабушки.
 - Галь, только  не говори, что мне надо разойтись!  Он  человек. Он  больной человек. Он отец наших детей. И  что же я его, как собаку приблудную,  выгоню?! Кем я после этого буду? Как детям в глаза посмотрю потом? Ничего, приступы стали уже реже. Может, Бог даст, совсем пройдут.
 Что я могла сказать? Чем могла успокоить эту маленькую молодую женщину, мою ровесницу? Только одно – выслушать, посочувствовать, утереть слёзы. Она, ведь, маме своей не всё могла рассказать, чтобы не травмировать родную душу.
Дождавшись,  когда дождь закончился, умыв заплаканное лицо и припудрив Леськин носик, покрасневший от слёз, своей пудрой я отправилась домой,  услышав от неё на прощание
- Галь, только, не рассказывай никому, пожалуйста. Кому надо чужое горе?
 Леся осталась такой же милой, приветливой, доброй нашей коллегой. Я смотрела на неё и давила в себе недовольство мелочами жизни – погодой, чёрствым хлебом в магазине, переполненным транспортом.  Они ничто в сравнении с теми испытаниями, что выпали на долю этой хрупкой женщины с большим  добрым сердцем.