Колумб, Магеллан, и мы с дедушкой

Кажется мне, что нет на свете ни одного мальчишки, который не мечтал бы побывать на великой реке Амазонке, дикой реке Конго, побродить бы в джунглях Южной Америки или саваннах Африки. А от слов остров Борнео, мыс Горн, озеро Гурон или Виктория, у этого пацана не замирало бы сердце...
Конечно же, я тоже не был исключением. Также зачитывался приключенческими романами Майн Рида, Фенимора Купера, Джека Лондона и любого другого подобного им писателя, которого только можно было достать в советских книжных магазинах и библиотеках.
Читал я запоем. И когда приезжал на лето в деревню, к дедушке с бабушкой, вёз с собой целую сумку книжек.
Поскольку целые дни я проводил на улице да на речке, с такими же сорванцами, то приходилось делать это дома, когда пора было ложиться спать. Естественно, старикам не нравилось, что я жёг электричество, и они постоянно на меня ворчали. Но разве мог мальчишка, самостоятельно научившийся читать в шесть лет, отказаться от чтения? Поэтому, приходилось хитрить. Заниматься этим делом при свете луны или под одеялом, с маленьким фонариком. Здорово осложнял такое дело мой младший брат Стаська, который тоже начал проводить лето в деревне и узнав мой секрет, при удобном случае не упускал момента, чтобы этим меня шантажировать.
Забегая вперёд, скажу, что в конечном счёте меня разоблачили и бабушка принесла от кого-то настольную лампу на 25 ватт, чтобы я зрение не портил. И я читал и мечтал о дальних странствиях и приключениях.
Однажды вечером дедушка отворил калитку и прошёл во двор, явно, чем-то встревоженный. Стаська тут же подлетел к нему и начал скакать вокруг с предложением:
- Давай подерёмся, дедуля!
Неожиданно дедушка быстро согласился:
- Давай!
Обрадованный братец принял боксёрскую стойку и запрыгал на цыпочках, но дедушка остановил его:
- Погоди! Это ты, что же, собрался старого человека бить? Так дело не пойдёт.
Стас застыл в недоумении. А дедушка спокойно и рассудительно всё объяснил:
- Не годится на стариков руку поднимать. Но мы с тобой сейчас всё же подерёмся. Только у нас не будет, ты меня ударил, я тебя ударил... Я сейчас пойду, выломаю хорошую вишнёвую хворостину и буду тебя бить. О-ох, как я буду тебя бить!
Разочарованный брат предпочёл тихо смыться, на всякий случай. Дедушка же, уселся на порог, снял кепку, вытер ею потное лицо и сказал мне:
- Андрюшка, сядь, посиди...
Я присел рядышком, на ступенечку. Дедушка продолжал:
- Гутарят, Мишка Артемьев анадысь на Вислый ездил. Ты не слыхал, правда, ай нет?
- Евонный Вовка, Али-Баба, хвалился, что правда.
- И рыба там дюже хорошо берёт?
- Гутарили, что пятьдесят пять плотвичек привезли, все как в одну, в ладошку. На хлеб ловили.
Дедушка пожевал усы, потом хлопнул меня по коленке.
- Давай, иди, червя копнёшь, а я на всякий случай, перловки запарю. Удочки настроим и с утречка, на Вислый с тобой поедем.
Я даже вскочил от восторга. Вислый кордон от нашего дома находился в лесу, километрах в семи, вверх по Битюгу, против течения. Надо ли говорить, что я всё время просто мечтал туда попасть, вот только друзья мои ездили туда с родителями, и меня не брали, а дедушку никак не удавалось уговорить. Со временем, под влиянием приключенческой литературы, Вислый кордон стал для меня таким же привлекательным и недосягаемым местом, как та же Амазонка. Я аж потерял дар речи на мгновение.
- Дедуль, да я сейчас, одним духом, лопату возьму!
- И спать ляжем пораньше, я ещё затемно завтра тебя побужу. Чтоб не читал ничего, понял?
- Ладно!
И тут из-за угла появился подслушивавший Стаська. Нехорошим, гундосым голосом, он запросился:
- И я-а-а с вами...
- Ишо только этого нам не хватало! Табе бабушка до сих пор жопу фартуком вытирает, а ты с нами собрался! Сиди уж! - отрезал дедушка.
Стаська заголосил басом и убежал жаловаться. Послышались шаркающие шаги и в дверях появилась суровая бабушка.
- Эт, вы далёко собрались, рыбаки? А кто завтрясь собиралси огород полоть?
Дедушка пожал плечами. Он знал, что бабушка обожала речную рыбу.
- Да нам-то што? Можем и огород полоть. Только, картоха твоя никуды не денется. А мы хотели старуху свою рыбкой побаловать...
Бабушка всплеснула своими большими руками:
- Ах вы лодыри, ах бяздельники! Всё бы вам по реке гайкать, лишь бы ничаво не делать... Куды жа от вас денесси, а? Ладно уж, езжайтя, да чтобы вас! Тьфу!
И пошла успокаивать Стаську, который серьёзно бушевал в доме.
***
Надо ли говорить, что я долго-долго не мог уснуть? Для меня поездка на Вислый была примерно тем же, что для Колумба плавание за океан в неведомые земли. Поэтому я ворочался с боку на бок, не мог заснуть и думал о таинственной земле с её анакондами, попугаями, кайманами и каннибалами.
Проснулся я от того, что кто-то настойчиво и долго тряс меня за плечо. Открыв глаза я увидел чёрный силуэт дедушки на фоне серого дверного проёма. Он снова меня затормошил и негромко сказал:
- Андрюшка, вот наказание-то, ты вставать будешь, ай нет? Мне што, одному на рыбалку ехать?
Одних этих слов было достаточно, чтобы я вскочил, как подброшенный.
- Я сейчас, сейчас, я быстро, дедуля!
Слетел с постели, оделся, сунул ноги в свои полукеды, взял в руки приготовленную сумку и скорее во двор.
Солнце ещё не взошло, но небо уже не чёрное, а тёмно-серое, усыпанное мириадами начинающих гаснуть звёзд. Трава холодная, мокрая, при каждом шаге окатывает ноги целыми водопадами росы. Дедушка возиться под навесом, где он всегда спал в летнюю пору на складной солдатской кровати. Он уже всё приготовил: весло, брезентовый черпачок, сумку со снастями, наживкой и продуктами, удочки. Мне он говорит тихим, приглушенным голосом:
- Иди в избу, пожри чего-нить, да и пошли скорейча...
Тихонько, чтобы не разбудить бабушку с младшим братом, я прокрался в комнату. Спят, во влажно-душной темноте. Нащупал на столе хлеб накрытый полотенцем, пышки, испечённые с вечера, миску с мёдом. Какое там завтракать! Распихал по карманам, попил в сенцах воды из ковшика, плававшего в ведре и вперёд, к приключениям.
Мы прикрыли дверь и быстро пошли через Большак, на другую сторону улицы, чтобы спуститься вниз, к реке. Тропинка вьётся среди высокой жилистой лебеды и сизой от росы, остро пахнущей полыни. Дедушка идёт впереди, он в своей просторной вельветовой куртке, надвинутой на глаза кепке, мешковатых штанах и стоптанных тапочках. В одной руке у него лёгкое кормовое весло, в другой он держит такую же как и у меня, клеёнчатую сумку. Дедушке восемьдесят с лишним лет, но он идёт быстро, разве что чуть шаркает ногами. Я иду следом, в бабушкиной безрукавке, такой же кепке и спортивных трениках, я несу удочки и на ходу завтракаю, захваченными из дома пышками.
С горы виден Бобров, где ещё горят ночные огоньки, а внизу, в огромной долине лежит лес, течёт река Битюг и раскинулись широкие заливные луга. Ничего этого, правда, не видно, всё покрыто серым, рыхлым туманом, снизу тянет речной напаренной влагой, камышом, ряской и сумрачным лесом. С горы мы спустились быстро. Прямо внизу, в затоне стоят дедушкины лодки. У него их две, баркас и долблёнка, он быстро грузит вещи, снасти, я перемещаюсь на нос, отвязываемся и вперёд, в плавание.
Дедушка устраивается на корме с веслом и управляет лодкой, я же сажусь на лавку и начинаю вычерпывать собравшуюся за ночь воду. Сделав это дело, поднимаю голову и осматриваюсь. Становится светлее. Туман на реке не так силён, как это кажется сверху. Точнее он такой же плотный, но висит на высоте полтора-два метра. Мы же скользим по воде и видим всё отлично.
Плывём мы на долблёнке. Лодке сделанной из целого куска дерева. Бревно распиливается напополам вдоль по длине, потом середина выжигается и выдалбливается, отчего и такое название, ставятся лавки и лодка готова. Она конечно очень шаткая, борта еле выступают из воды и надо уметь ей править. Но дедушка всю жизнь на реке и владеет этим искусством в совершенстве. Левой рукой
он держится за перекладинку наверху весла, правая почти в самом низу. Небольшое движение, почти незаметный рывок и он отводит лопасть чуть в сторону, чтобы лодка шла прямо. От его лёгких плавных движений даже вода не бурлит, долблёнка скользит по воде несколько метров совершенно бесшумно, лишь только водоросли и жёсткие лопухи трутся об днище.
Вокруг полная тишина, только из деревни доносится приглушенный туманом шум: мычание коров, ленивый брёх собак, иногда людской говор. Дедушка смотрит по сторонам, на серую воду, на круги от гуляющей рыбы на поверхности и почему-то морщится. Ему явно что-то не нравится, но он ничего не говорит.
Мы выплываем из затона на основное речное русло. По правому борту на горе, стоит село. Внизу большой пойменный луг заросший кустарником и камышом, кое-где, у самой воды растут огромные ивы и ракиты. По левому борту сплошной стеной стоит лес. Высокие деревья сплотились так, что под их кронами темно даже днём. Мы скользим вдоль этого берега. Я прошу дедушку подойти ненадолго поближе:
- Давай стрекозьих личинок наберём, пока плывём, я внахлыст покидаю.
Дедушка жуёт белые усы в раздумье.
- Как ты ловить-то будешь, нахлыстовая удочка дома осталась?
- Грузило сыму, да и всего делов-то, почти тоже самое...
Он не спорит и правит лодку к самому берегу. Я сбрасываю безрукавку, рубашку, и начинаю руками шарить в воде, вдоль самых корней деревьев, которые стоят на краю. Вода невероятно тёплая, но ещё не рассвело и видно не очень хорошо. Личинки хитрые. Они прячутся в разных прогнивших сучках, под затонувшими кусочками коры, скрываются под корешками. Проверив одно дерево, я даю знак дедушке и он перегоняет лодку к следующему. Таким образом, я набираю десятка полтора личинок для наживки, снова усаживаюсь на месте одеваюсь и настраиваю удочку.
Дедушка гонит лодку дальше. Вода спокойная, течения почти нет и мы плывём быстро. Я раз за разом забрасываю удочку. Без грузила наживка почти не тонет, держится на поверхности. Расчёт делается на рыбу, которая плавает сверху и собирает всё съестное, что нападало за ночь. Но, поклёвок почему-то нет, хотя рыбы ходит много.
Мы доплываем до конца села, мелькают последние домики на берегу и река поворачивает в лес. Пока здесь ещё широко и глубоко, но место это мне всегда казалось жутковатым. Плывёшь и неожиданно из зеленовато-чёрной глыби вырастает со дна огромное сучковатое дерево. Если налетишь на него на баркасе, то свободно можешь пробить острым суком днище, если же на долблёнке, то застрянешь и будешь сидеть, пока кто-нибудь тебя не снимет, без посторонней помощи не освободишься. К счастью, дедушка отлично знает все эти опасные места и ловко их обходит. И всё равно, когда видишь такое чудище, словно растущее из-под воды, то становится не по себе.
Битюг начинает сужаться и через пару поворотов делается совсем узким, не более пяти метров. Течение здесь стремительное, как в горной речке, полно коряг, вытянувшихся в струнку водорослей, ловить на ходу делается невозможно и я бросаю это дело. И вовремя, потому что тут река изменчива, надо следить за корягами и подсказывать безопасный путь дедушке.
Совсем уже стало светло, но солнца нет и в помине. Оно где-то там, за серыми сплошными тучами, затянувшими горизонт. Вокруг небывалая красота. Журчание прозрачной воды, склонившиеся над водой деревья, чьи ветви моются в стремительном течении, водоросли всех тонов и оттенков зелёного, камыш выше человеческого роста, целые островки речной мяты, синие стрекозы гремящие крыльями, пение невидимых птиц в древесных кронах, всё это так необычно, так живо, так ярко, что заставляет замереть на месте.
Мы проплываем мимо цветущих лип, которые просто кружат голову своим медовым запахом, мимо огромных лесных гигантов, сплошь увитых диким хмелем или повиликой, словно как лианами, мимо песчаных кос и пляжей с чистейшим белым песком, мелькают отмели или наоборот, огромные омуты, в которых несмотря на большую глубину, всё равно видно глинистое жёлтое речное дно. Иногда возле зарослей осоки я замечаю плавучее гнездо хохлатой чомги, иногда с поверхности небольшого залива в небо
взмывает серая цапля, поджимая к животу длинные ноги с перепонками и взмахивая огромными, мягкими крыльями. А вот коршун летает непривычно низко, высматривает себе добычу в речных водах, я вижу, как он порою складывает крылья и бросается вниз, а через мгновение взмывает к небу с серебристой рыбкой в клюве. И нигде, никаких следов человека.
Кажется, что мы с дедушкой плывём не по родному Битюгу, а по одному из ещё не открытых притоков великой Амазонки, а в его водах таятся пираньи, анаконды и кайманы, а в тропическом лесу на берегу прячутся ягуары, тапиры и муравьеды. С замиранием сердца я всё жду их появления, а пока решаю поговорить с дедушкой.
- Дедуля! Мы с тобой сейчас плывём в неизвестное! Как Магеллан, или Колумб...
Ему тоже надоело грести молча и он охотно поддерживает тему. Но у него есть вопросы.
- А кто это?
Я охотно начинаю рассказывать дедушке. До Магеллана мы ещё и не добрались, первые трения возникли ещё при обсуждении истории открытия Америки. Он очень внимательно всё выслушал и сказал:
- Брехня, всё это!
Я даже подпрыгнул на своей лавке.
- Что брехня, дедушка?
- Да всё! Нет никакой Америки!
- Как это нет? Что ты говоришь!
- Да, придумали её.
- Зачем?
- А ни зачем. Просто так, чтобы нам веселее жилось.
- Дедушка, по телевизору же показывают!
- Там много чего показывают. Брешут.
Я начинаю подбирать аргументы, чтобы всё-таки переубедить его и доказать свою правоту.
- Ну, как ты можешь такое говорить? Ведь ты же сам во время войны был в Германии!
- Я и не спорю. Был. Германия есть. И Дания есть. Я там был и их видел. А остальное - брехня! Вот, послухай! Я однова, в Дании, вышел на берег моря. Смотрел-смотрел, а там ничего нет. Другого берега не видно - нету его. Соображаешь?
- Ну, а тогда, скажи, что же открыл Колумб?
- Ха! Да ничего! Поплавал он сколько-то по окияну-морю, покрутился, видит, ничего там нету, и поплыл себе домой, пока ему матросы голову не отвернули. А королю набрехал, чтобы дураком не казаться. Сам посуди. Ну плыл бы он дальше, добрался бы до края земли и навернулся бы оттуда в бездонную яму!
- Никуда бы он не навернулся! Земля-то круглая!
Дедушка даже заулыбался:
- Круглая! Да кто ж табе такое сказал?
- Учителя!
- Табе учителя. А мне старые люди всегда говорили, земля плоская, как блин! Кто из них умнее, твои учителя, или старики, что жизнь прожили, всё повидали? Ась?
- Так космонавты же в космос летают! Оттуда всё прекрасно видно, что земля круглая!
- Ага! Куды-то они летают! Спрячутся иде-нибудь, посидят сколько надо, потом вернутся, вот, мол в космосе были! И набрешут табе, а ты и веришь!
Уж и не знаю, чем бы закончился наш с ним спор, скорее всего поругались бы мы крепко, но тут, дедушка круто повернул лодку к песчаному берегу и сказал:
- Ну, кажись и прибыли. Вот он и Вислый!
***
Вислый кордон оказался совсем маленьким посёлком на берегу Битюга, окружённый со всех сторон лесом. К нему вела разбитая колёсами лесовозов грунтовая дорога и с миром соединял небольшой деревянный мост. Никаких индейцев, ягуаров и анаконд, я пока не обнаружил. Но всё это я разглядел только мельком, издали, потому что приплыли мы не для того, чтобы глазеть по сторонам. Дедушка уже распутывал снасти.
Удочки у нас были самодельные, из обычного орешника, но леска, крючки, грузила покупные. Только поплавки ещё дедушка делал сам, либо из камышины, либо из гусиных перьев. Мы устроились поудобнее, он бросил в воду пару горстей запаренной перловки, закинули удочки и стали ждать.
Солнца по прежнему не было, но стало уже жарко. Я скинул безрукавку, дедушка свою вельветовую куртку. Ловили. Течение здесь также было стремительным, только закинешь удочку, как поплавок уже относит в сторону, надо перезабрасывать. Кроме того, беспокоила мелочь. Только коснётся воды наживка, как стайкой налетает всякая мелюзга, которую мы презрительно именовали селявками, начинает долбать носом хлебный катушек, пока не собьёт его с крючка, изволь насаживать новый. Подсекать её смысла не было, слишком уж мелкая, даже заглотной крючок в рот ей не попадает. Дедушка нервничал, но сам себя успокаивал:
- Ничего! Пусть мелочь резвится, она за собой крупную рыбу приведёт!
Но ничего, ни плотвы, ни подлещиков, ни краснопёрок, даже пескарей не наблюдалось. Мы сменили наживку, попробовали на червя. Та же история. Сельва трепала его до тех пор, пока не сбивала. Серьёзной поклёвки не было.
Неожиданно мой поплавок резко пошёл в сторону, а потом дёрнулся и нырнул чуть ли не на полметра. Я подсёк и начал вываживать, подтягивать рыбу к лодке. Дедушка смотрел на воду, затаив дыхание. Рывок, и в руках у меня трепещется хищно-полосатый окунь, величиною с ладонь. От волнения, даже пот на носу выступил. Конечно же я загордился без меры, зачерпнул бидончиком воды, снял с крючка рыбу и почему-то... Бросил её за борт!
Видимо я так переволновался, что утратил чувство ориентации. Дедушка серьёзно посмотрел на меня и молча постучал пальцем по своему лбу. Весь его вид показывал мне: "Эх ты, придурок!" Я чуть не плакал от обиды, ловить рыбу сразу расхотелось, к тому же, клёв снова прекратился. Ну, ничего, ни одного движения поплавка! Я попросился искупаться, дедушка высадил меня на берег, а сам съехал чуть в сторону, в небольшую заводь, но, как я заметил, успеха не имел и там.
Я же нашёл на своём берегу крошечную, уютную, так сказать, лагуну, отгороженную от русла реки небольшим островком, заросшим осокою и песчаной отмелью. В ней практически не ощущалось течения и было не глубоко, всего лишь по плечи. Я вдоволь наплавался, нанырялся, и когда уже устал, уселся в воде так, что из неё торчала только голова и стал осматриваться.
Чуть дальше, вдоль берега, видимо было глубоко. Там росли лопухи, кувшинки, лилии. Из воды местами торчали принесённые течением коряги, а на них грелись черепахи. У меня даже дух захватило от восторга! Это было редкое зрелище.
Черепахи застыли неподвижно. Их зеленоватые, с жёлтыми пятнами панцири служили идеальной маскировкой, и я не сразу их заметил. Наблюдать за ними было очень интересно. Иногда, одна из них соскальзывала с коряги и без всплеска уходила под воду. Я пригляделся и обнаружил, что в этой самой лагуне они плавают у дна. Захотелось попробовать поймать одну из них и привезти домой, Стаське. Но черепахи, такие медлительные на суше, в воде оказались невероятно проворными и двигались столь быстро, что я не смог даже хотя бы коснуться одной из них. Тогда я отставил эти попытки и вылез на берег сохнуть.
Рядом с заводью где уныло сидел с удочкой дедушка, послышались шаги, и из кустов вышел мужик в болотных сапогах. Увидев нас, он широко улыбнулся и поздоровался:
- Здорово, рыбаки!
- Здравствуйтя! - отозвался дедушка.
- Не клюёт?
- Никак. Уж и место сменили, и насадку несколько раз...
- Должно быть, к дождю, смотри, как парит.
- Может и так.
Мужик улыбнулся и попросил:
- Отец, отъехай чуть в сторонку, будь добр, а?
Дедушка отплыл, он вошёл в воду, потянул за спрятанную в осоке верёвку и вытащил из воды мокрый, облепленный ряской вентерь, в котором трепыхалась здоровенная золотисто-зелёная рыбина. Линь! Килограмма на четыре будет! Мужик добродушно усмехнулся:
- Эх, вы, рыбаки! Прям на рыбе сидели!
И ушёл лесом в сторону Вислого кордона. Мы с дедушкой переглянулись. Он сказал:
- Андрюшка, чую я, толку тут не будет сегодня.
Я печально кивнул головой.
- Мы у себя, в затоне, больше бы поймали...
- Может, домой поедем? Пока не поздно, ещё и там успеем порыбачить?
Я согласился. На Вислом мы побывали, путешествие было интересным. А возвращаться с пустыми руками было нехорошо. Как я Али-Бабе в глаза-то посмотрю? Плавали в такую даль и ничего не поймали! Нас даже Стаська засмеёт. Мы быстро покидали в лодку свои вещи, смотали удочки, уселись и дедушка оттолкнулся веслом от берега.
- Есть-то хочешь? Возьми сумку! - сказал он, выгребая на середину.
Я вытащил газетный свёрток. В нём были завёрнуты несколько кусков варёного мяса, пирожки с яйцом и луком, да пара помидоров. Но аппетита не было из-за свалившихся на нашу голову неудач. Поэтому, я всё сложил на носу и уставился на реку.
***
Домой мы добрались гораздо быстрее. Течение было попутным, нас несло, и дедушка только подруливал, изредка подгребая, чтобы не налететь на корягу. Весь путь занял не более часа, и около пяти вечера мы уже подплывали к своему берегу. Но тут нас ждал ещё один удар судьбы. Первый всё заметил и понял дальнозоркий дедушка. Он приложил руку козырьком к глазам и тихо молвил:
- Кажись, бяда, Андрюшка, принесла их нелёгкая!
Я пригляделся и увидел на берегу, сидящую на перевёрнутой лодке бабушку. Рядом с ней крутился прибежавший Барсик, кривоногий, блохастый кобель Али-Бабы, а у воды скакал, размахивал руками и что-то орал Стаська. Нас уже увидели и отступать
было поздно. Я приуныл, дедушка прошептал какое-то нехорошее слово и мы пристали к берегу.
- Ну, рыбаки, иде ж ваша рыба? - ехидно спросила бабушка, она уже всё поняла по нашим лицам.
Стаська путался под ногами и радостно кричал:
- Дедуля, Андрюха, а я одиннадцать пескарей, во!
И показывал нам свою кривую удочку и ведёрко с рыбой.
- Иде ловили-то? - спросил  дедушка.
- Да прямо здесь, с берега!
Мы начали молча разбирать удочки. Бабушка смотрела на нас, улыбалась и покачивала головой. Я уже очень хотел есть, но надо было попытаться исправить положение. И всё же удача от нас окончательно отвернулась. Мы с дедушкой метались по всему берегу, меняли места, наживку, но проклятая рыба даже не хотела смотреть в нашу сторону. Мало того, и у Стаськи перестала клевать!
Они с бабушкой собрали вещи и пошли домой, сопровождаемые Барсиком. Откуда-то с горы доносился громкий Стасов голос:
- Ты видела, бабуль? Одиннадцать пескарей! А у дедули с Андрюшкой - ничего!
Дедушка бросил удочку.
- Пошли, внучок, перекусим, потом видно будет, что делать...
Мы подошли к лодке, и тут я понял, почему рядом с ней вертелся Барсик. Нам остались только два помидора. Мы грустно их сжевали. Ничего не поделаешь, нас преследовал рок. И тут, дедушка оживился:
- Андрюшка, не всё потеряно! Скидавай портки!
- Зачем, дедуля?
- Перед дождём раки идут к берегу! Пошли, вон туды, где ил, там их много!
Мы быстро подошли к грязному, пологому бережку, где обычно поили коров. Даже сверху было видно ползающих по дну чёрных раков. Я быстро разделся до трусов, даже дедушка снял штаны и засучил выше колен кальсоны. Мы подогнали к берегу свою долблёнку и взялись за дело. Рака надо было быстро хватать за спину, пока он, работая хвостом, не убежит вглубь. Первое время я ещё берёгся ухватистых клещей, но потом, вошёл в азарт и хватал их как попало. Я нырял там, где чуть поглубже, дедушка шлёпал по мелководью. Примерно через час мы наполнили этой живностью обе наши сумки.
- Кажись, хватит! - сказал дедушка.
Я уже начал трястись от холода, и потому не мог с ним не согласиться. Тем более небо совсем затянули чёрные тучи, где-то на закате уже сверкали сполохи и попахивало дождём. Мы оделись, приковали лодку и полезли в гору. Внешне всё выглядело благопристойно, усталые рыбаки возвращаются домой с уловом...
Конечно же, бабушка не обрадовалась нашей добыче. Увидев, что мы принесли, она сказала:
- Я этими нечистями свою посуду поганить не буду! Идите отсель с ними, куды хотите!
Мы не протестовали. Сначала переоделись в сухое, потом пошли в огород, на грядки с выкопанным луком. Там дедушка соорудил примитивный очаг из камней, над ним подвесили наш рыбацкий котелок, сделанный из старого ведра, кинули туда свой улов, добавили воды, приправили пахучим укропом, притащили из саду хворосту и стали готовить. Хотелось есть, в животах бурчало, но мы стойко терпели. Окончательно нас добил этим вечером прибежавший Стаська.
- Эй, рыбаки! Идите уху исть...
Тут мы уже не выдержали. Голод всё же не тётка. Не глядя друг на друга, мы поплелись к столу, оставив раков доспевать на углях.
Надо сказать, что уха была хороша. То ли бабушка её так приготовила, то ли мы были такие голодные, но выхлебали разом целую кастрюльку. А дедушке ещё и налили стаканчик крепкого, чистого как слеза самогону.
Чуть позже мы сидели на лавочке, возле дома. Пришёл Вовка Али-Баба. Перед нами стоял тазик с ярко-красными, остро пахнущими укропом раками. Мы брали их тушки, рвали руками, вычищали из хвостов сладкое, брызжущее соком мясо, высасывали его из клешней и бросали пустые скорлупки в лебеду, курам. Дедушка был с нами. Вовка настоящий друг, он остро переживал нашу неудачу.
- А где ловили-то?
- Да на повороте, где Климова поляна заканчивается, - объяснил дедушка.
- Да вы чё? Там же черепахи! Они всю рыбу пугают! - воскликнул Вовка.
- Ай, правда? Ни одной не видал! - удивился дедушка, я же предпочёл помалкивать, кого я встретил в своей маленькой лагуне.
- Да их там полно! Они же рыбу гоняют, какой там клёв!
Вовка догрыз последнего своего рака, вытер руки об штаны и сказал:
- Поехали лучше завтра все вместе. Я вам место покажу, там подлещик на лету наживку хватает!
- Это иде ж такое?
- Возле Кривого острова. Там, где орешник на берегу, дуром берёт...
Дедушка задумался:
- Пожалуй, твоя правда. А завтря, ещё и после дождя, добре ловится будет!
Мы посидели ещё немного, поговорили, быстро темнело. Дедушка встал, поправил кепку:
- Пойдёмте по домам, скоро дождь хлобыстнё превеликий!
И мы разошлись. В этот вечере я не читал, сил не было. Лишь только коснулся головой подушки, как провалился в глубокий, крепкий сон, какой бывает лишь в детстве.
А ночью влил дождь, да такой сильный! Он гремел по крышам, стучал в окна, с силой бился потоками по иссохшейся земле, сбивал незрелые яблоки и сочные вишни, стремительными ручьями стекал по горе вниз к реке, но я этого ничего не слышал. Я был далеко отсюда.
Я стоял на носу быстроходной шхуны, идущей полным ходом по лазурным тёплым водам. Загорелые матросы ловко карабкались по вантам и брали рифы, ветер свистел в такелаже и хлопал белоснежными парусами. Я сверял курс по солнцу и командовал:
- Мистер дедушка, потрудитесь лечь на правый галс!
И дедушка крепкими, мозолистыми руками поворачивал штурвал на пару румбов, на его плече ерошил перья попугай и кричал скрипучим пронзительным голосом:
- Тысяча черрртей!
А впереди нам открывалась покрытая тропическим лесом неизвестная земля, где на берегу нас ждали чернокожие весёлые каннибалы со слоновьими бивнями и мешочками золотого песка. Мы открывали Новый Свет.