Чаяное знакмство

    Долгая езда  по «дорогам» российского северо-запада давала о себе знать.
 Утомительное бестолковое ожидание в порту  и  хамство таможенников бурлило
 и  булькало в нём ответным извержением пара. Но воспитание и образованность
 не давали этому кипятку вырваться наружу.

 Секс. Ему нужен был добротный и хороший секс. Ни  к чему не обязывающий. Мягкий и нежный. Как валенки - самовалки  в морозный  январский день, после модельной холодной обуви.  Красивой, но тесной.  И постоянно скользящей по снегу.
 Он  понял это  в тот самый момент, когда вступился за неё.

 При  оформлении таможенной декларации, за ним стояла симпатичная дама, чернобровая и кареглазая. Которая,  как и он, и другие пассажиры, переправлялась в Калининград  паромом «St-Petersburg»,  на своей чёрненькой «Toyota-Corolla».

 - Что вы тут сопли жуёте?! – раздражённо бросил наглый таможенник, даме, которая пыталась сбивчиво объяснить ему, что переезжает на ПМЖ, и поэтому у неё  нет никакой прописки.
 - А где копия паспорта!? – продолжал напирать молодой  хам.
 - Это не сопли. Это «бубль-гум», - спокойно ответил, вместо Анны, Феликс, вернувшись к окошку.
  -Хотите половину? Пожевать!– он смотрел  на таможенника, играя желваками.
    Тот оцепенел от такой  наглости.
 - Откусите ему половину, - Феликс  перевёл взгляд на Анну  и добро улыбнулся.
 Она ошалело смотрела в бездну его глаз, напоминающих холодное сине - зелёное Балтийское море. 
 - Я не с вами разговариваю! – выпалил, краснея, чиновник.
 - А я с Вами, – холодно и ещё жестче ответил Феликс, - Прекратите хамить, любезный!  Или мы будем разговаривать  с Вами, в другом месте. И другим тоном.
 Так, поставив « в стойло» хама-таможенника, они и познакомились. Анна и Феликс.

     Они заняли одинаковые двухместные  каюты по левому борту. Между ними, в соседней каюте, поселили каких-то артистов, которые везли с собой «свору» пуделей и видимо «стаю» птиц. Среди них путешествовали и молодой петух, и старый попугай.
   Петух, перепутав ночь с  утром, а день - с поздним вечером,  кукарекал без системы и предупреждения.  А, большой попугай, видимо из соседней клетки, отвечал на «трели» петуха, небольшим, но ёмким набором русских слов. В знак солидарности.
 В общем, рядом с ними ехал цирк. В прямом смысле. Цирк зверей.    
 Анна и Феликс намаялись по «нашим» дорогам.
 Да ещё 12 часов ожидали  погрузки в таможенном боксе.
 Нервов уже не хватало, а сделать было ничего нельзя, кроме как смириться.
 Приняв душ в 00:00 часов, и попив в кают-компании чая с печеньем, они разошлись по каютам.
               
                ****************************
     Нечаянного знакомства не получилось. Так как они познакомились, там, у окошка таможенного контроля, и почти сдружились в последние двенадцать часов ожидания. Анна и Феликс за чаем смеялись и болтали о всякой всячине, как будто знали друг друга сотню лет. Но ни он, ни она не сделали навстречу шага, который бы более приблизил их друг к другу. Они держали дистанцию. Особенно Анна. Хотя было видно посему, что их так и тянет друг к другу.

                *******************************
   Желание Феликса (познакомиться ближе с Анной)  усилилось, как  только под  одеялом стало тепло. Он закрыл глаза и стал мечтать о предстоящей возможной победе. Он начал придумывать план «захвата» крепости с именем Анна. В его воображении проплывали отрывки только начавшихся их отношений. Её глаза, смех, руки. Он заметил, что она использует минимум косметики и хорошие духи. Он случайно(?) подсмотрел её красивое качественное бельё, во время  ночного чаепития.
   Чайная ложка упала со стола, и он наклонился, чтобы поднять её. В это время Анна перекладывала одну ногу на другую. Под  столом. Феликс обратил внимание на её трусики тёмно-вишнёвого цвета под юбкой. И такого же цвета бретелька предательски выглядывала из декольте её футболки. Когда он поднялся из-под стола, глаза их встретились. Но она ничуть  не смутилась. А он  только улыбнулся и сказал:
 - Ещё кто-то придёт.
 И они продолжили своё чайное знакомство.

 Анна  тоже быстро стала засыпать. И, конечно, с мыслями о нём.
 «Какой-то он уж очень ухоженный. Видимо следит за собой. Люблю таких. Чистый, опрятный, дерзкий. С юмором. Или за ним кто-то следит? Может жена? Любовница? А может и та и другая(!)», - плавали  её  мысли, - «Хотя кольца на пальце нет. Но руки очень ухожены. И парфюм. Очень хороший. Дорогой. Баксов 500. Не меньше. Рубашка свежая. Интересно, каков он…?».
 Она поплыла в страну своих грёз в невидимой лодке сна,  и подобные мысли её сопровождали.

 Вдруг, как гром с ясного неба, за стенкой раздался петушиный вопль:
 -Ку-куа-ре-ку-ууууу!!!
 И следом через  секунду:
 - Твою мать! В рот-компот! – орал уже задремавший было попугай - ара.
  За стеной, в кубрике, не очень тихо, стали спускаться люди с верхних полок.
 - Ку-куа-ре-ку-ууууу!!!
 - Аю мать! Рррррот-компот!
 Опять раздалась тирада не человеческого голоса.
 Люди принялись: одни ругать и отчитывать, а другие успокаивать  птиц,  разговаривая тоже не очень тихо, а иногда не очень почтительно.
 - Да абордажный лом тебе в глотку, калека!- бубнил мужской баритон.
 - Петя. Петя. Маленький. Ну что ж ты так кричишь?! Ещё рано. Мы и клетку тебе открыли, чтоб ты солнышко видел, - уговаривала птицу, видимо, хозяйка петуха.
 - Пе-е-е-тя! - издевался баритон, - Ты бы ему ещё очки купила, чтоб он лучше солнышко твоё видел!
 - А ты чего орёшь, выкидыш семимесячный?! Африканское отродье!!- резанул тот же, баритон, видимо в адрес другой птицы, и заключил
 - Во, меня угараздило пойти с вами на этом «корыте»!
 - Да тише вы!- появился третий голос, тоже женский, - Люди кругом спят уже, наверное!
 - Петруша, Петя! Ну, потерпи! – понизила голос хозяйка.
 - Петруууша. Петруша – это я.  А он – Адольф Гитлер! Фашист! – не унимался баритон.
 - Да, тише ты Петро! – отозвался первый женский голос – хозяйки.
 - Да что тише! Он мне всю душу вымотал ещё в автобусе! – не унимался баритон.
 - Мы только ещё отплыли, - успокаивал Петра второй женский голос.
 - Говно, плавает, а моряки ходят! Я сколько раз вам это говорил?!? – не сдавался мужчина.
 - Так, то ж моряки, - съязвила хозяйка петуха.
 И опять. Ещё громче. Как бы подтверждая слова хозяйки, раздался крик петуха:
 - Кукарекууууу!
 - Да, твою ж ты,  мать-то! – взревел уже баритон.
 - Рррот-компот! – продолжил напуганный попугай.
 - Я вас завтра, точно, коку на рагу отдам! Якоря вам в гузна! И винты вам в ноздри! - тихо  орал «моряк».
 - Блят-т-ть! ****ь!!! Я!!! Не знаю!
 - Тогда и "не*****-кай"!
 - Ты сейчас всех перебудишь, Петро! – взмолился второй женский голос, - Сходи, покури.
 - Да, давай я их в автобус снесу! Пусть там кукарекают! – предложил баритон.
 - Нельзя. Они замёрзнут. Им работать надо будет сразу. В Балтийске. Нельзя, - запротестовала  хозяйка, - Лучше сам иди в свой автобус!
 - Вот ведь  угораздило! Глупые бабы! Тупые птицы!  Попал, как «кур во щи»!
 - Сам тупой, - не уступала хозяйка петуха.
 - Ку- каррр…
 - Заткнись, шельма! Брашпиль тебе в глаз!
 Петух Петя  почему-то притих.
 Дверь тихонько хлопнула, и послышались большие, но тихие удаляющиеся шаги.
 «Артисты» театра Дурова и «любящие» их  люди переправлялись на небольшом автобусе, который стоял со всеми другими авто на нижней палубе парома «St-Petersburg», идущего рейсом: Усть-Луга – Балтийск.

 Феликс понял, что эта ночь не его. Заснуть в ближайший час не удастся, но можно было пройтись по ночному парому.
 На палубе он встретил соседа. Того баритона. Они разговорились. И Феликс узнал, что бывалый моряк Санкт-Петербургского пароходства, боцман, помогает своей жене в гастрольной поездке театра зверей им. Дурова.
 - Она думает, если я поеду с ними, то во время кораблекрушения, мой  флотский опыт пригодится, - хохотнул моряк.
 - Доля правды и логики в этом есть, - улыбнулся Феликс.
 - Вот именно. Доли правды логики, - передёрнул баритон, - Если учесть, что у этих существ логики никогда не было. Как у кур.
 Сказал боцман с любовью и трепетом.

 Анна ворочалась и вертелась на полке, пока сон окончательно не оставил её. Звери и люди утихли,  и она решила тоже освежиться морским зимним воздухом. В коридоре она столкнулась с Феликсом. Он как раз возвращался после прогулки.
 - О! Анна! Вы, куда это, на ночь глядя?
  От него пахнуло зимой.
 - Пойду, пройдусь. Может сон вернётся. Составите компанию?
 - Не. Я только, что оттуда. Там холодно. Вот, если замёрзните! А Вы точно замёрзните, тогда «прошу пани» ко мне. У меня есть кое-что согревающее, - он хитро улыбнулся.
 - Наверное, карманный камин с дровами, - пошутила она, удаляясь к выходу.
 - Не угадали. Коньяк!
 - Так и знала,- криво улыбнулась она,- Я его не люблю.
 - Но я буду ждать.
 - И напрасно,- она вышла и сказала куда-то в море, - Я хочу спать, а не пить.
  И подумала, глядя в зияющую чёрную пасть ночи за бортом: «До чего же мы все одинаковы!».  Она вдохнула  холодный свежий морской воздух и прикрыла глаза.

 Феликс так и не разобрал, что сказала Анна в конце коридора. Но понял другое.
 «Эта крепость просто так белый флаг не выкинет! Крепость не взять с наскока».

   Днём он постучал к ней в дверь.
 - Пора обедать, Анна! Вам взять что-нибудь?
 Дверь щёлкнула и открылась. Перед ним стояла Анна в футболке, которая была чуть выше обычной мини юбки. Даже стоя, она ещё спала. Феликс не ожидал такой откровенности и отвёл взгляд от красивых стройных ног. Анна приоткрыла глаза.
 - Феликс, Вы дадите мне поспать или нет? То петухи - ночью, то звери – утром, на прогулку выходят стадом, то Вы – со своим обедом. Чёрт бы Вас побрал! С Вашим обедом… И всех побрал бы!
 Она прислонилась головой к косяку. Копна темно-каштановых волос закрыла лоб и глаза молодой женщины. Но она уже начинала просыпаться.
 - Я только, хотел предложить,- виновато начал оправдываться Феликс.
 - Коньяку, - перебила Анна.
 - Нет, - Феликс улыбнулся, - Просто отобедать. Что Вы предпочитаете в это время суток? - он продолжал вкрадчиво говорить, не сводя с неё глаз.
 Анна окончательно проснулась и, зайдя за приоткрытую дверь, сказала:
 - Ну, хорошо. Так. Морковный сок. Отварную баранину  со свежими абрикосами. Какао с молоком. И ванильное мороженое,- с нотками лёгкого сарказма приказала она и\ прищурилась.
 Феликс расхохотался.
 «Здесь?! На пароме?! Свежие абрикосы?! Хотя может это реальный шанс удивить её?» - выстреливали мысли, в его голове, выстраиваясь в логический ряд очередного плана «захвата крепости».
 - Попробую, но не обещаю. Если я всё это сделаю, то обещайте мне вечер? Сегодня. –
   Он посмотрел в её карие глаза.
 - Посмотрим. Сначала сделайте. Я буду через полчаса,- она опять улыбнулась и закрыла дверь.

 Феликс ринулся на камбуз. Он очаровал повариху, которая всё-таки нашла кусок варёной баранины….  И всё! Ни мороженого, ни морковного сока, ни абрикосов не было. Правда, в его машине лежала маленькая баночка консервированных абрикосов. Он её купил, потому что она показалась Феликсу изящной и привлекательной. Но в жизни он  предпочитал абрикосам персики.
  «А-а! Его величество случай вмешался в мою судьбу!- доставая баночку из багажника, думал Феликс,- «Играть, так играть! Хотите по Гамбургскому счёту госпожа Анна?! Ну что ж! Пожалуйте! На штурм! Основное блюдо есть!», - плясали мысли в его голове. С нижней палубы он «взлетел» в бар, на третью палубу. Но бар был закрыт. Тогда он нашёл старпома судна и, объяснив ситуацию, воспользовался капитанской соковыжималкой. Феликс, безбожно врал старшему помощнику капитана. Заглядывая ему в глаза, и бегая по кабинету, он восклицал, что его больная мама пьёт в это время, только свежо выжатый  сок. Что у неё подагра и приступ болезни Паркинсона. И что, вообще(!), он сам врач. Но, правда, мужской.
   Он перенёс соковыжималку вниз, и выжал пол-литра морковного фрэша,  на глазах у обезумевшей обслуги камбуза, перебрав не один десяток морковок.
 - Вот что делает избыточное содержание тестостерона в организме! – сказал он кухарке - Зине, помогавшей ему готовить напиток.
 - Мужчины становится настолько умелыми и изобретательными, что просто диву даёшься! – засмеялся Феликс, глядя на графин с напитком ярко оранжевого цвета.
 -  Угу. Угу, - кивала в ответ Зинаида, мучительно вспоминая, что же такое «тестостерон».
 Но, так и не вспомнив, она решила, что это название какой-то специи.
 Мороженое Феликс решил заменить взбитыми сливками, по совету той же Зины.
 А какао – он заменил горячим шоколадом. Пакетики, которого сохранились у него в кармане куртки еще с самого Санкт-Петербурга.
 Он был готов к дальнейшему развитию событий.   

 Анна зашла  в кают-компанию в спортивном костюме, который подчёркивал всю её стройность. Мужчины невольно проводили её взглядами.
 Феликс сидел за столом и читал газету. На столе стояло два вида блюд. Для Анны и для него.
 - Добрый день, ещё раз, - Анна слегка была удивлена, не столько блюдами, сколько прытью Феликса.
 - Я Вас уже три с половиной минуты жду! - пошутил Феликс, и отложил газету.
 - Там, у нас, - Анна указала кивком головы назад и, присаживаясь, - опять  петух с попугаем хулиганят, а ребята их успокаивают.
 - Да? Хорошо, что  отсюда не слышно! – ответил Феликс, - А как Петро?
 - Кто это? А-а-а! – вспомнила Анна звучный баритон, - Он в бешенстве!
 - Бедные птицы! Они точно окажутся на кухне! – Феликс рассмеялся.
 - Лучше нас пожалейте! Нам ещё две ночи плыть вместе с ними, а главное с этим Петром, у которого особая любовь к корабельным ругательствам,- пожаловалась она.
 - Ну что Вы хотите!? Он ведь моряк! Было бы глупо ругаться шоферским жаргоном. Он боцман!
 - Я вижу, Вы справились с поручением? – обведя глазами свои блюда, сказала Анна.
 - Поручением!?! -  шутливо возмутился Феликс.
 - Ну, с моим пожеланием, - глядя на Феликса, поправилась Анна.
 - С приказом! С повелением!- опять рассмеялся он, - Да. Я старался!
 - Тогда просите награду, - она принялась за еду.
 Феликс  тоже  «принялся» за свой харчо. Он был красиво засыпанным зеленью и специями. Он не знал  с чего начать своё предложение. Нужен был какой-то интересный ход, как говорят режиссёры. Всё придуманные им предлоги, казались ему банальными и пошлыми.
 - Неплохо готовят здесь, - начал, было, он выплывать из затянувшейся паузы.
 - Да. Вы проявили изобретательность, - с каким-то скрытым удовольствием ответила Анна, - Я думала, всё будет проще.
 - Да, было бы для кого!- не без пафоса ответил он. И тут же спросил:
 - Что проще?
 - Ну-у, - протянула Анна, - Я тоже могу обещания держать, - ушла она от ответа.
 Феликс ликовал внутри. Ей понравилось всё сделанное им!
 - Вы хотите, чтоб я провела с Вами вечер, - неожиданно сказала она.
 - Да, - коротко, и как-то даже кротко, ответил он.
  Феликсу показалось, что он начинает подбираться к воротам крепости.
 - А потом и ночь, - Анна в упор смотрела в его серо-сине-зелёные глаза.
 Феликс даже перестал жевать и, не отводя глаз, как-то машинально кивнул головой.
 Он сразу понял, что расслабившись, он попался на сути своего предприятия и своих желаний.
  - В общем. Вам, Феликс, нужен секс, - она продолжала, есть, загадочно улыбаясь, и уже не смотрела на него.
 Феликс растерялся и не знал, что ответить. 
 Он не ожидал такой прямолинейности от Анны.
 И получил то, что не ожидал – удара в лоб.
 Феликс чувствовал, что он разоблачён, как школьник. Как желторотый  пацан!
 - Ну почему же, сразу…, - несмело и витиевато начал он выбираться из конфуза.
 И тут же получил нокаут от Анны.
 - Я согласна. Феликс. Только не торопите меня. Хорошо?
 У Феликса выпала ложка из рук, и он бросился поднимать её.
 Анна сама от себя не ожидала  такого разворота. И засмеялась, представив под столом выражение лица Феликса.

 Он долго поднимал ложку. Поэтому Анна, задрав скатерть, сунула голову под стол и сказала, встретившись с ним взглядом:
 - Прекратите лазить за приборами, - она всё ещё смеялась,- Или Вы опять рассматриваете мои ноги? Я не в юбке!
 Они выбрались из-под стола.
 - А с чего Вы взяли, что я рассматриваю Ваши ноги?! – Феликс начинал злиться.
 - Я Вам потом объясню, - продолжала трапезу Анна, аппетитно доедая баранину с абрикосами.

   Потом они много говорили о погоде, о море, о Калининграде. О ночных впечатлениях и конечно о зверином цирке. Когда все разошлись, они посмотрели пару старых американских комедий и разошлись по каютам, попрощавшись до ужина.
 Анна открыла книгу и, прочитав несколько страниц, задремала. Теплоход плавно покачивало на волнах Балтики в нейтральных водах.
 Феликс повозился со своим  iPad-ом и, не добившись от него желаемого результата, тоже
 начал погружаться в сон.
    Не буду писать, как это сладко и томно грезить под мерный шум  моторов и покачивание корабля в открытом море. Как замечательно это пограничное состояние, которое мы называем – забытьём.
 - Ку-ка-реку-ууу!!! – вдруг раздалось за стенкой.
 - Ваю мать! Вррот-компот! – отозвалось следом от попугая.
 Послышалась опять возня в соседнем кубрике и топанье.
 И так повторилось трижды. Причём к крикам птиц ещё и присоединился собачий лай.
 Вновь напуганные  соседи справа и слева ожидали тирады боцмана Петра, но оказалось напрасно. Её не последовало. 
 Феликс и Анна лежали в соседних каютах на своих нижних полках и с досадой рассматривали уже неновый пластиковый потолок и верхнюю, прижатую к стене, полку.
 Петух кукарекал, попугай почти матерился, собаки лаяли, а люди всё это обсуждали. Прошло около пятнадцати минут, и они поняли, что объявился Петро.
 - Ну что, шельмы?! – услышали все уже знакомый голос из коридора.
 - Опять за своё?! Буй вам в ухо!!! Сейчас я вас, бакланов, налажу. Остужу!
 Он взял клетки и понёс их к выходу
 - Ты куда понёс? Петруша! – раздался женский голос.
 - На палубу! Пусть пробздятся, багор им в душу! Твою ж ты мать-та! Ну, надо же так попасть мне…, - удалялся его сочный баритон.

 Феликс стоял и курил около борта. Ужин они с Анной провели в том же ключе.
 Ели, пили и разговаривали. Познакомились с соседями напротив, и обсудили ситуацию со звериным цирком. Досталось и петуху, и попугаю, и Петру.
 И ещё произошёл один конфуз. К  Феликсу подошёл старпом и на ухо, улыбнувшись, сказал:
 - Даже не подозревал, как молодо выглядит Ваша мама! Просто позавидуешь!
 Феликс, чуть смутившись, поблагодарил старпома:
 - Как видите капитан!  «Эффект соковыжималки» на лицо! У мамы прекратились приступы подагры!
 И они засмеялись. Шли третьи сутки на судне.

   Морской ветер трепал его волосы, а за бортом чернели небо и море. И только белые барашки волн убегали от судна в неведомую даль. Не спалось.
  Её рука просунулась и обхватила его руку.
 - Скучаешь? Мечтаешь? Мыслишь? – негромко спросила его Анна, неожиданно перейдя на «ты».
 - Угу. Бдю.- Феликс, делая глубокую затяжку, сказал то, что первое взбрело в голову.
 - Бдят вот так! – она тихо засмеялась и показала, как бдят, приставив руку к его лбу.
 Феликс охмелел от происходящего. Вот он! Этот долгожданный «момент истины»! Что будет потом, он не знал. Но этой горячей волны, в ледяную погоду, он ждал долго и томно, как ему казалось. Она, его мечта, была совсем рядом. Близко. Он ощущал в пальцах нежный велюр её кожи и манящий запах её волос.
   Анна давала ему понять всем своим присутствием, что пора сделать то, чего он так хотел.

 Да и он ей очень нравился…
 «Что это: страсть, инстинкт? Интерес? Блуд? Или всё-таки зарождающееся зрелое чувство взрослых  людей? Трудно сказать, именно сейчас. Известно лишь одно. Женщина не может полностью полюбить мужчину до тех пор, пока не увидит его спящим, дышащим рядом с ней. Она должна его чувствовать не только рядом, но и в себе. На себе и под собой. Во всех смыслах. Она, женщина, должна разрешить этому мужчине делать все, что он захочет на этой Земле. Да. Мужчина - Бог, а Женщина – выше Бога. Ведь Бога (пусть от Святого Духа) родила ОНА в муках. Она - Женщина», - размышляла Анна, глядя вместе с ним в пространство ночи.
 - Ты гуляла? Как тебе корабль? – спросил Феликс.
 - Да. Пыталась. Только страшно, - она съёжилась и прижалась к нему.
 - Да. Жутковато, - Феликс затушил сигарету, и искры полетели подхваченные холодным ветром.
 - Представляешь?! Оказаться там! За бортом! В холодной воде. Бр-р-р-рррр! Я бы сразу умерла!
 Феликс высвободил свою руку и обнял Анну.
 - Я бы тебе всю одежду бы сразу отдал, - засмеялся Феликс,
  - Ты, наверное, про  «Титаник»  сразу подумала? Да?
 - Угу.
 - Замёрзла? Хочешь коньяка?
 - Я не люблю коньяк. Я же говорила.
 - А кофе?
 - Это можно.
 - С коньяком? – он тихо засмеялся.
 - К лешему твой коньяк! Пошли.
 И они пошли в направлении входа к каютам.

 Ветер  усилился. Паром, это мощное инженерное изящество, качало море, как огромную люльку. Убаюкивая, живые и не живые предметы внутри его.
 В каюте было тепло и уютно. Её ноги упёрлись в верхнюю полку, которая почему-то оказалась отстёгнутой от стенки. Но ей даже было удобно. Всякий раз, когда паром опускался с волны, стопы её упирались в плоскость и приподнимали эту тяжёлую штуку.
 Было забавно, приятно и ново.
 При этом казалось, что Феликс входил в неё полнее и глубже. От этого у Анны перехватывало дыхание, и щекотало в голосовых связках. Как будто бабочки махали своими мохнатыми крылышками, там, внутри. Феликс делал всё прекрасно. Он любил секс, как продолжение чувства глубокой симпатии или любви. Пусть мимолётной. Пусть недолгой. Но Сакральное Эротическое Комплексное  Соединение (так он расшифровывал слово «секс») двух тел он считал вершиной гармонии двух любящих людей. Секс по нужде, как умерщвление плоти, он приравнивал к мастурбации в душевой, и редко прибегал к этому приёму. Медленно и долго лаская Анну, Феликс был нежным  и щепетильным в вопросах, которые требовали этого. Он хорошо знал анатомию и чувствовал каждую её клеточку. А его неточности и ошибки Анна мягко исправляла своим безукоризненным женским чутьём. Она  распласталась на ложе приятно измождённая и сонно размышляла: «Он изумительный любовник. И если месть, как блюдо, нужно подавать холодным, то «блюдо-секс» нужно подавать тёплым и влажным. С запахом ароматной помады и горьковатым  вкусом хорошего коньяка».
 Женщина улыбнулась. Феликс лежал рядом. Он  тоже испытывал сладкую истому, совершённого им действа. Он протянул руку, чтобы взять рюмку с коньяком.
 Вдруг, как чёрт из табакерки! Раздалось за стенкой:
 - Куу-аа-рее-ку!
 - Тваю мать-та! Шельма!
 - Ррот-компот!
 - Заткнётесь вы, «бакланье отродье»! Или  я сварю из вас суп! – слышались за стеной птичьи голоса и баритон.   
 - Цып-цып-цып! Цы-ы-па! – подала голос хозяйка петуха.
 - Вот ведь напасть! – вторил ей второй женский голос.
 - Прекрати орать на птиц! – громко зашипела женщина.
 - За стенкой, судя по звукам, тоже не спят, - не приглушая голос, сказала хозяйка.
 Феликс и Анна тихо захохотали и повернулись друг к другу лицами.
 - Вон ведь какие вздохи и стоны! – продолжала завистливо петушиная дрессировщица.
 - Ага! Я тоже проснулась от этого. Там за стенкой ещё, что-то стукает!
 - Окно, наверное, или дверь в туалет?! – догадывалась хозяйка.
 - Это полка. Дуры.- перебил их баритон, - Люди делом занимаются! А не то, что вы! Птиц и собак дрессируете! Да всё научить не можете! Чтобы, хотя б, орали, когда нужно!
 - Вы дадите поспать?! Перья вам в дышло!- боцман спрыгнул с полки,
 - Не-е-ет. Пойду курить.

 Последнюю ночь они спали, обнявшись и растворившись, друг в друге.
  Феликс мало понимал, где его части  тела.  То ли в Анне. То ли в её нежных руках.
 Он понимал, что он в ней. И что он рядом. Он был нужен.
 Анна, тоже, понимала.
  Он в ней,  на ней, или под ней…
 Ей было это не важно.
  Было важно, что он был с ней.
 Её ноги, которые он гладил, своими  тёплыми ладонями и целовал влажными  губами
 были разбросаны на полке и на нём. Его губы были у неё во рту …или среди губ.
 Она понимала, сквозь дрёму и сон, что он – её собственность.
  Она хотела, чтобы он владел ей. Страстно. Без претензий на брак… Или там на детей!
 Она беременела от его хороших манер, и пила этот нектар с его губ вместе с его запахом.
 Запахом мужчины и хозяина. Она не боялась уже ничего. Ни  хамства. Ни пошлости.
  Ни ругани Петра, за стенкой,  который постоянно ругался:
 - Тваю ж ты мать-та!!!
  Ни крика петуха:
 - Куууа-Кареку!
  Ни ора  попугая:
 - Врот- компот! Суки пошлые!

 Она только вздрагивала, когда Феликс входил в неё. Или поправлял на ней простынь.
 Он  закуривал очередную сигару, и рассказывал ей какую-то смешную историю.

 В Балтийске было всё по-военному. Она дрожала и тряслась, пока  он не оформит все документы. Шёл обыкновенный январский дождь. Было Холодно.  Но в её машине – было комфортно. Тепло и уютно. Как у неё. В промежности, где сочился её неистребимый сок.  Они оставили его машину  на стоянке. Дорога была мокрой, но спокойной. Она наблюдала за ним. Он был уверенным и спокойным.
 Потом, она прижалась к его правой  руке. А правая её рука (сама по себе) забралась к нему между ног. К яичкам. Она уже тосковала по каюте… И по верхней полке.
 Он управлял её имуществом в этот момент, а она управляла им.
 Она думала: «Вот. Дура, зачем влюбилась!!!» 
 Он думал: « Вот идиот! Опять вляпался!»
  И сзади доносилось:
 - Кууареку!
 - Врот….
 - Д вы ж ! Да твоаю мать-та! Якоря вам в сраку, чтобы не кряхтеть
  -Петруша!! Петро-о-о-о-о!