Целую, Тося. Глава 2

http://www.proza.ru/2017/03/05/28

1936 год

Давид Шнейбах понимал, что над ним, его семьёй постепенно сгущаются тучи. Предчувствие никогда его не подводило, каких бы событий это ни касалось, тревожных или благоприятных. Со дня на день пятидесятипятилетний акушер-гинеколог Липовской городской клиники ждал, что за ним придут, вздрагивая от малейшего шума по ночам и с осторожностью приближаясь к подъезду двухэтажного дома на центральной улице, куда он возвращался после работы, опасаясь оказаться под арестом самому, либо не застать в квартире кого-то из родных. И дело тут было совсем не в сочетании двух усугубляющих факторов: пятого пункта анкеты и специальности врача, а в элементарной человеческой подлости.

На втором этаже дома, где жила семья Шнейбах, находилось три квартиры. По своему составу семьи жильцов имели удивительное сходство. В каждой из них было по одному ребёнку, жёны оставались домохозяйками и, помимо того, во всех семьях проживало по одной паре старшего поколения дедушек и бабушек, со стороны отца или матери. Двадцатипятилетний сын Давида, Витольд, после окончания Воронежского медицинского института работал акушером-гинекологом в крупном селе соседней области, в больнице, основанной в конце девятнадцатого века князем Вельяминовым. Парень был влюблён в дочь Степана Пожидаева, начальника цеха, созданного несколько лет назад и в последние годы набирающего обороты, индустриально-металлургического комбината. Девятнадцатилетняя девушка училась в педагогическом техникуме и намеревалась после его окончания уехать к Витольду, которому она отвечала нежной взаимностью. Дочь Пожидаевых звали Антониной. Жена Давида, относившаяся к будущей невестке с большой симпатией, с самого детства называла её Антосей. Это имя вскоре было переделано влюблённым в неё молодым человеком в "Тосю", или чаще "Тосеньку".

Во время приезда домой Витольда, или как называли его соседи, Виталика, молодые люди почти не разлучались. Это обстоятельство вызывало необычайную ревность Зинаиды, девушки из третьей семьи. Дочь главного повара детского санатория имела виды на симпатичного соседского сына. То, что он не только не отвечал ей взаимностью, но и не проявлял ни малейшего внимания, Зинаиду нисколько не волновало. Наметив жизненную цель: выйти замуж за Витольда, девица шла к ней с упорством бульдозера. Ей казалось, стоит только переспать с парнем, как все проблемы окажутся решены. Во-первых, семья Шнейбах не допустит, чтобы их сын оставил беременную девушку на произвол судьбы, во-вторых, Виталик должен будет сразу же осознать все выгоды женитьбы на Зине. Она выбила из своего отца обещание, в случае успешного очарования парня, поспособствовать его переводу из сельской больницы в городскую, поскольку отец Зинаиды приходился родственником главному врачу городской больницы. Однако в деле соблазнения сразу же обнаружились существенные препоны. Все планы хорошенькой, рыжеволосой девушки, с волнительными формами, терпели крах. Ничто не помогало ей затащить в постель Виталика: ни откровенные заигрывания, ни ловко подстроенные падения со ступенек в подъезде, с якобы ушибом ноги, ни печаль на грани слёз во время "неожиданных" встреч наедине. Несмотря на данное дочери обещание, отец относился к её потугам весьма скептически, изредка советуя переключить своё внимание на симпатизирующего ей сорокалетнего доктора детского санатория, где девушка работала кастеляншей.

Но упрямая Зинаида зациклилась на своём стремлении окрутить именно соседского сына, находя в этом горячую поддержку у своей матери. Девушка со слезами жаловалась ей на равнодушие обожаемого Виталика. Мать Зинаиды, утешая дочь, в душе одобряла её выбор. Шнейбахи казались ей состоятельными людьми. К тому же, они, также как и родители Антонины, жили в двухкомнатной квартире, в отличие от семейства Зинаиды, ютившегося впятером в одной комнате. Помимо одобрения дочкиных посягательств, женщина принялась активно действовать в её интересах. Сначала она улещивала предполагаемую будущую сваху, на все лады нахваливая её сына и утверждая, что ему не найти жены лучше, чем Зинаида. Затем, несколько раз попыталась залучить Виталика на семейные праздники, с приглашением многочисленной родни. В конце-концов, разочаровавшись в успехе, женщина решила действовать путём угроз. При встрече с кем-либо из пожилых родителей Давида Шнейбаха, его женой или с ним самим, мать Зинаиды принималась с таинственным видом рассказывать о случаях, когда людей забирали посреди ночи, и потом этого человека никто не видел, а вскоре исчезали и его родственники. А однажды, коротая время в магазинной очереди, женщина, не подозревая о том, что неподалёку оказались обе её соседки по лестничной площадке, взахлёб делилась со своей знакомой сведениями о том, что семья сослуживца её мужа получила возможность улучшить свои жилищные условия за счёт пропавшей семьи. Не успела жена Давида рассказать ему об этом, как буквально на следующий день, встретив женщину на улице, мать Зинаиды заявила, что напрасно Виталик от её дочери нос воротит. В ответ на резонное напоминание о том, что Витольд любит Антосю, мать Виталия получила злобно полоснувший по ней взгляд соседки и угрожающие слова о том, как бы ему не пришлось пожалеть.

Проницательный Давид прекрасно понимал, что обуреваемая завистливой злобой женщина, действуя в отношении сына по принципу: "не доставайся же ты никому", не замедлит состряпать донос на него самого, либо на кого-нибудь из его семьи, что впрочем, было равнозначно в плане расправы над всеми Шнейбахами. Давид знал, что коварная соседка неумолима, и не видел иного выхода, кроме как уехать из России. Однако тут возникало серьёзное препятствие. Так как получить официальное разрешение и выехать под своим именем не представлялось возможным, оставалось только одно: покинуть страну по поддельным документам. Чтобы приобрести их, требовались немалые деньги, которых у Давида не было.

Панически боясь, что может не успеть, Шнейбах решился на разговор со Степаном Пожидаевым. С предельной откровенностью обрисовав соседу всю картину предполагаемых причин и последствий преследования, Давид попросил у него материальной помощи. Ни на минуту не усомнившись в искренности приятеля, Степан, тем не менее, долго молчал, обдумывая сложившуюся ситуацию. У Пожидаева имелись сбережения, которые он сразу же решил отдать соседу. Между тем, существовало немаловажное обстоятельство, о котором как раз и размышлял мужчина. Невзирая на то, что Степан знал о привязанности своей дочери к Витольду, он в равной степени не мог допустить, как её отъезд из России, так и гибель девушки, в том случае, если она свяжет с парнем свою жизнь, а Шнейбахи при этом останутся в стране.

Спустя полчаса, выразив готовность помочь приятелю, Пожидаев, в свою очередь, откровенно сказал Давиду о своих опасениях и спросил, что он думает по поводу отношений их детей. Стиснув скулы, Шнейбах побледнел и, поблагодарив приятеля за отзывчивость, ответил, что в том случае, если Степан решительно возражает против того, чтобы они взяли с собой Антосю, он готов принести в жертву чувства молодых людей, ради спасения жизни их обоих.

Потом приятели обсудили ещё один вариант спасения, предложенный Пожидаевым. Мужчина посоветовал Шнейбаху попытаться не покидать страну, а уехать в другой, наиболее отдалённый город. Давид без промедления ответил, что он думал над этой возможностью. Однако, справедливо рассудив, что со старыми родителями он не сможет податься в необустроенное бытом захолустье, а что касается других мест, более приемлемых для проживания, то по доносу злобной соседки его наверняка отыщут и там. Степан вынужден был согласиться с ним. Вдобавок ко всему, Давид признался: обдумывая безнадёжное положение своей семьи, сделал для себя заключение, что куда бы он ни уехал, всюду имеется опасность возникновения ситуации, подобной нынешней. Пусть даже при этом остаётся надежда на справедливое отношение следствия. Но в следующий раз может и не повезти, так что, уповать на благополучный исход довольно глупо.

Затем Давид снова спросил у соседа, бесповоротно ли его решение в том, чтобы не отпускать с семьёй Шнейбахов дочь. Степан категорично повторил своё первоначальное мнение, объяснив его опасениями по поводу того, что, несмотря на все приготовления, существует вероятность неблагоприятного, вплоть до гибели, результата отъезда соседей из России. Здравомыслящий Давид подтвердил опасения приятеля, отметив между тем, что для его семьи это единственный, представляющийся ему возможным выход, риски по которому совершенно не обязана нести влюблённая в его сына девочка.

На том и согласились, скрепив судьбоносное решение крепким рукопожатием. После чего Давид попросил Пожидаева принять от него подарок для дочери, поскольку это было всё, чем он мог отблагодарить приятеля за помощь. Оба соседа прекрасно осознавали, что у Шнейбаха вряд ли когда-нибудь появится возможность вернуть деньги, да Степан на это и не рассчитывал. Единственное, на что он надеялся, поддерживая приятеля, это спасение жизни всей его семьи в целом и парня, которого любит его дочь, в частности. Подарком оказалось золотое кольцо с рубином, преподнесённое Давидом на помолвку своей жене. Изготовил кольцо специально к этому событию отец Давида, ювелир.

Отъезд семьи Шнейбах состоялся вполне благополучно. Удача сопутствовала им. Донос, всё-таки отправленный матерью Зинаиды, запоздал. Когда проводили опрос соседей, то ни Пожидаевы, ни семья сгоравшей от злобы доносчицы, ни другие жильцы не предоставили никаких сведений по поводу неожиданно исчезнувших Шнейбахов. Денег Степана вполне хватило на то, чтобы найти, как оказалось, надёжные каналы. И, ко всему прочему, сопротивление Витольда, которого больше всего опасался, как ни странно, совсем не Давид, а, наоборот, Пожидаев, не послужило помехой. Давид с лёгкостью убедил сына в том, что соглашаясь на бегство из России, тем самым, парень спасает не только свою жизнь и жизнь своих родных, но, прежде всего, жизнь любимой Антоси. На вопрос сына о том, почему им нельзя взять девушку с собой, Шнейбах спокойно ответил, что пообещал её отцу не подвергать дочь опасности перехода границы. Вдобавок, Давид постарался уверить парня в том, что они воспользуются первой же надёжной возможностью вызвать к себе Антосю, как только сами обустроятся в какой-либо стране Европы. Этот вариант казался самому Давиду настолько маловероятным, что уповать на него не следовало, но, тем не менее, доктор, не задумываясь, воспользовался им для убеждения сына. И как оказалось, небезуспешно. В глубине души Витольд страстно надеялся, что отцу может быть известно немного больше о жизни за границей, поэтому он не терял надежды на возможность соединения с любимой.

Единственное, чего Давид не смог позволить сыну, это попрощаться с Антониной. Шнейбах до последнего держал в тайне ото всех домашних дату отъезда. Собрались спешно, взяв с собой минимум вещей, которых и так было немного. Уезжали Шнейбахи из небольшого городка - крупной, железнодорожной, узловой станции, куда они добрались на транспорте, доставляющем рабочих на металлургический комбинат, где работал Пожидаев, безусловно, с его помощью. Оставив жену и родителей на вокзале, Давид поехал в селение, где работал сын, поскольку оно находилось в двадцати километрах от городка. Ошеломлённый поспешностью отъезда Витольд, всё-таки не посмел ослушаться отца и быстро собрался налегке. Несмотря на огромное желание отправить любимой Антосе хотя бы коротенькую записку из почты, здание которой находилось рядом с больницей, парень отказался от своего намерения, предупреждённый Давидом, предусмотревшим порыв сына.

Покинув Россию, Шнейбахи вскоре обосновались в Швеции, прожив там десять лет. Потом получилось так, что Витольда пригласили работать в клинику Германии. А спустя полгода вслед за сыном туда переехал Давид с женой. Родители Давида к тому времени уже умерли.

Витольд долгое время не терял надежду на встречу со своей любимой. После войны он отправил несколько писем Антонине. Ни на одно из них не было получено ответа.

Через год после приезда в Германию Витольд женился. В одна тысяча девятьсот сорок девятом году у него родился сын. Мальчика назвали Давидом. Его отцу исполнилось на тот момент тридцать восемь лет. Давид-младший, продолжив династию врачей, стал как его отец и дед гинекологом. А его сын, названный в честь деда, родившийся в одна тысяча девятьсот восемьдесят втором году, не проявив ни малейшего интереса к медицине, получил специальность магистра искусств. В настоящее время Витольд Шнейбах - известный фотохудожник, выставки которого с успехом проходят по всему миру.   


http://www.proza.ru/2017/03/07/45


Спасибо Марине Рощиной за помощь в работе над главой и предоставление истории для сюжета.


Фотографии из интернета. Спасибо авторам и
Татьяне Микулич за составление коллажа.