Всех невзгод сильней-2. Глава сорок шестая

Полковница дала ей время на размышление, а потом поинтересовалась:

- Ну как? До чего ты додумалась?

- До того, что ты несешь ахинею!
 
- Хочешь доказать обратное? Прошу.

- Твои намеки на то, что Вера Егоровна собиралась реализовать сложную схему отъема имущества, предполагающую последовательное убийство троих людей, абсурдны. Максимум ее возможностей - прописка в нашей квартире и приватизация с последующим наследованием доли ее детьми. На все остальное у нее не хватило бы ни денег, ни времени, ни связей в криминальных кругах!

- Я тоже так думала, пока не обнаружила, что владелец частной охранной структуры, охотно занимающейся, в том числе, и темными делишками, приходится Вере Егоровне родным сыном, а Клавдии - братом-двойняшкой. Что ты теперь скажешь о ее возможностях?

Анна Михайловна побледнела.

- Не может быть!

- Очень даже может. - продолжила Мартынова. - У нее было почти все необходимое, чтобы реализовать подобный план так, чтобы преступление выглядело чередой несчастных случаев - быстро, аккуратно и малозатратно.

- Почему - почти?

- Квартира у вас муниципальная. Чтобы ее получить, тебя необходимо склонить к приватизации. Кроме того, для того, чтобы унаследовать твое имущество, ей необходимо было уговорить тебя написать завещание в ее пользу.

- Потому, что я ей - не дочь?

- Да. Только поэтому Вера Егоровна возобновила отношения с тобой - кроме нее никто не смог бы уговорить тебя сделать ни то, ни, тем более, другое. Ей необходимо было изобразить несчастную раскаявшуюся мать - она ее изобразила, а ты "повелась".

- Почему ты говоришь так уверенно, словно излагаешь доказанные факты?

- Потому, что все факты почти доказаны - не хватает только показаний самой Веры Егоровны и ее детей.

- Как ты смогла все это доказать? Этими бумажками?

- В том числе...

- На основании этих дубликатов можно выдвинуть версию, но не доказать ее. Я хочу знать наверняка!

- Мало ли, чего ты хочешь? Я не имею права открывать тебе информацию, предназначенную для служебного использования.

- Я настаиваю!

- Пошла ты...

- Ну, хоть намекни...

- Хорошо. Один нюанс расскажу. Помнишь, у Веры Егоровны в апреле сильно поднялось давление?

- Конечно. Я думала, что она не поднимется.

- Она говорила тебе, почему с ней случился приступ?

- Да. Она перенервничала из-за того, что ее начали преследовать коллекторы.
- На самом деле она психанула из-за того, что был задержан, а потом и арестован ее сын Николай. Во всяком случае, если проследить хронологию событий, получается именно так.

- Я не могу в это поверить.

- Посмотри копии документов и сравни даты.

Анна Михайловна внимательно прочла документы.

- Ну как? - поинтересовалась полковница. - Получается?

- Пожалуй. - неуверенно ответила Анна.

- Ты в чем-то сомневаешься?

 - Получается, что Вера Егоровна хотела отдать квартиру в Кондратьевском переулке сыну Клавдии, а сама собиралась жить у нас?

- Анна, я не знаю, как она собиралась воспользоваться присвоенным имуществом. Естественно, она собиралась получить выгоду, но какую именно, знает только она сама. Вариантов много. Уверена я только в одном - сама Вера Егоровна собиралась  жить в генеральской квартире.

- Да, но мама... - Анна Михайловна запнулась. - Вера Егоровна говорила, что продала отцовскую квартиру.

- Врет. Она не продавала генеральские апартаменты. Они находятся у нее в собственности. Посмотри документы. Обрати особое внимание на то, что справки датированы сентябрем-октябрем 2004 года.

Пока Анна читала очередную порцию бумаг, Юлия продолжала:

- Из всего имущества Седовых она продала только дачу, требовавшую денег на содержание, но не приносившую никакого дохода, чтобы купить квартиру в Кондратьевском переулке, в которой живут арендаторы.

- Она мне рассказывала о том, что взяла кредит в банке, чтобы возместить соседям по Кондратьевскому переулку ущерб от залива горячей водой, который по вине Клавдии случился прошлым летом. Рассказывала, что в их квартире был потоп, что кипяток хлестал прямо с балкона, что были залиты пять нижних этажей, что не только у нее, но и у соседей вздулись полы и отклеились обои. О потолках и мебели и говорить нечего...

- Врет.

- Она рассказывала, что у нее нет денег не только на погашение кредита, который ей пришлось взять, чтобы расплатиться с соседями, но и на уплату процентов по нему, и теперь на нее "наезжает" коллекторское агентство, которое требует возвратить долг, возросший многократно. Она говорила, что скрывается у нас.

- Опять врет.

- Но они нашли ее, стали звонить, угрожать, а потом потребовали деньги и с меня!

- Ты с ними разговаривала?

- Да.

- Голоса были мужскими?

- Нет. Мне звонила женщина. Правда, такая особа стоит дивизии мужиков.

- Да? Любопытно. Она звонила на городской телефон?

- Да.

- А на мобильный?

- Тоже. Я думала, что сойду с ума...

- Дай мне свой аппарат.

Анна Михайловна вынула из сумочки телефон и передала его Юлии.

Лиза улыбнулась и передала Мартыновой свой старый аппарат.

Полковница посмотрела списки контактов в обоих телефонах и презрительно фыркнула.

- Грубо работает.

- Сэкономила на бутылку? - поинтересовалась Лиза.

- Похоже...

- О чем вы? - спросила Анна Михайловна.

- Насчет того, что из нее "вышибают" долги, мачеха тебе тоже солгала. Имя звонившего тебе "коллектора" - Фаина Кузнецова. С этого же номера в марте месяце она терроризировала Лизу.

- Зачем Вере Егоровне потребовалась эта ложь?

- Чтобы убедить тебя прописать "мамашу с теткой" к себе и, впоследствии, "отжать" у вас с Лизой хотя бы это имущество. Сын-то уже сидит и, вероятно, будет сидеть долго...

- За устранение четвертого наследника? - поинтересовалась Лиза.

- Если удастся доказать.

- А если - нет?

-  У него и без этого будет несколько вполне "взрослых" статей.

- Даже так? Однако!

- Она же говорила, что продаст квартиру в Кондратьевском. - перебила Елизавету Николаевну мать.

- Не собиралась она ничего продавать. Не со-би-ра-лась! Понятно?

- Получается, что я пустила в свой дом аферисток?

- Получается.

- Нет, Юлия, не получается.

- Что тебя смущает?

- Я встретила Клавдию на улице Горького случайно. Она никак не могла знать, что я окажусь там именно в это время и в этот день. Тем не менее, она уже тогда рассказывала о том, что Вера Егоровна осталась совсем одна, очень хочет иметь рядом родную душу и сожалеет, что когда-то обошлась со мной так жестоко.

- А если допустить, что разговор о тебе у них к тому времени уже был? Если допустить, что при помощи старшего сына Седовой они к тому времени уже выяснили имущественное состояние вашей семьи? Если предположить, что ты попалась Клавдии под руку очень вовремя, и она, увидев, что жертва сама идет к ним в руки, сходу начала импровизировать?

- Допустим. Тогда скажи, почему Вера Егоровна позвонила мне только через три месяца?

- Когда-нибудь, надеюсь, мы ее об этом спросим.

- Не знаешь?

- Доподлинно не знаю, но предполагаю, что сначала они ждали, когда на связь выйдешь ты, а, не дождавшись, потратили время на разработку операции "мамаша", чтобы бить уже наверняка в самые чувствительные места.

- Выходит, они все лгали про Лизу с Мишей?

- Совершенно верно, а ты безоговорочно верила в любую ложь.

- Не могла же я предположить, что пожилые люди могут вот так бессовестно лгать.

- Зато ты, воспитав Лизу и прожив с ней под одной крышей всю ее жизнь, с легкостью смогла поверить в то, что твоя дочь способна делать то, что ей совершенно несвойственно.

- Именно потому, что ты не жила с ней под одной крышей, ты думаешь, что Лизе не свойственна агрессия, а я точно знаю, что очень даже свойственна. Ты не видела ее в деле.

- Не всегда резкость по отношению к собеседнику является агрессией. - заметила Нина Константиновна. - В Лизином случае это всегда реакция на нанесенное ей оскорбление. Или ты считаешь, что твоя дочь не имеет права дать отпор хаму?

- Отпор отпору рознь. Всегда нужно оставаться интеллигентным человеком.

- Дааа???? - удивилась Шапокляк. - Интересная позиция.

- Ты не согласна?

- Категорически.

- Почему?

- Ты мне еще расскажи, что, разговаривая с хамами на их языке, интеллигентный человек унижает свое достоинство.

- А разве нет?

- Конечно, нет. Дело обстоит строго наоборот. Не позволяя себе дать резкий отпор хаму, человек унижает себя.

- Почему?

- Хамы и наглецы галантерейного обращения не понимают. - объяснила Нина Константиновна. - Для них человек, который ведет себя интеллигентно, однозначно является слабаком, слюнтяем, легкой добычей, мальчиком или девочкой для битья и так далее.

- Когда-то очень давно то же самое мне пыталась объяснить Лиза.

- Насколько я понимаю, ты ее слушать не стала?

- Нет.

 - Напрасно. Хамы и наглецы понимают только язык силы. На нем и необходимо с ними разговаривать, когда нужно заткнуть им рты, а ты, моя дорогая, перепутала интеллигентность со слюнтяйством, и держишься за свои заблуждения. Генеральша и ее доченька поняли это и воспользовались на полную катушку.

- Я же не знала, что они специально стремятся оболгать девочку.

- А объективно разобраться в ситуации у тебя не хватило мозгов или желания? - съязвила Юлия Николаевна.

- Желания разбираться у нее вообще не было. - вздохнула Нина Константиновна. - Она с Луны упала, а там у матерей принято доверять кому угодно, кроме своих детей. Любому подонку готовы отдать на растерзание своих деточек...

- Что ты несешь? - вскинулась Анна Михайловна.

- Правду. - ответила Нина-старшая.


Продолжение следует...