Петля анаконды. Журналист

Третий рассказ из серии «Петля анаконды» про рокенрольную сущность бескорыстного мастера влияния на людей.

Уважаемый читатель!

Я приношу свои извинения за те высказывания господина Спаркса, которые могут показаться Вам излишне резкими. В его оправдание я хочу заметить, что движут Джоном исключительно благие намерения и неприкрытая беспристрастность настоящего журналиста. И будь я тысячу раз его создателем, то все равно бы не смог изменить его ни на грамм.

Если Вы все же посчитаете его совершенно невыносимым, представьте тогда, каково было его родителям и дочитайте этот рассказ до конца хотя бы из уважения к этим стойким людям.

XXX

— Я что уволен?

— Конечно, нет. Если бы я хотел кого-то уволить, то начал бы с членоголового Стивенсона, который не способен без меня решать проблемы.

Главный редактор «Daily News» может умываться помоями с улыбкой на лице, но разговоры о расставании вынудили его открыть свой рот:

— Мистер Бартон, это личная инициатива Спаркса. Я не могу нести ответственность за..

— Заткнись! У тебя была возможность выговориться, но ты прибежал с жалобами ко мне. Теперь я трачу время, делая за тебя твою работу. Может мне вообще перестать платить тебе?

Несмотря на раздражительность, Ричард Бартон является живым воплощением американской мечты. Богатый, успешный и знаменитый. Дик стал бы и моим героем, не испорть он свою репутацию. По четвергам Бартон развлекается с несовершеннолетними проститутками в престижном отеле Нью-Йорка «Сэинт Реджис».

Я знаю о грешках Бартона, потому что это — часть моей работы. И будь я настоящим профессионалом, то непременно рассказал бы обо всем общественности. Но если честно… мне насрать. Хотите изменить мир? Поговорите об этом с психоаналитиком.

Своим словом я могу прожечь дыру в голове обывателя, но мне все равно не вытянуть ее из задницы информационного агентства. Зачем вам слушать истории про миллиардера-педофила? Еще не закончится рекламный блок, а ньюсмейкеры уже придумают чем заполнить свободное пространство между ушами и слава Дика тут же сойдет на нет.

К тому же, люди настолько тупы, что уже ничего не смогут изменить, пусть даже у них будет такая возможность. От лишнего стресса они быстрее обосрутся и сделают все еще хуже. Нужно очень дозировано подавать им информацию.

Вам интересно, зачем она нужна мне? Вот небольшой пример.

Передо мной сидит человек, который входит в десятку богатейших людей Америки. На завтрак ему подают краснокнижного армянского леопарда, а после обеда он играет в гольф с президентом США. Он владеет пятой частью всех медиаресурсов на Земле и наслаждается вашей завистью. А я смотрю на него сверху вниз. Почему?

Да потому что я знаю, что Бартон — дерьмо. И он чертовки боится того, что я могу докопаться до его тайн. В этом деле мне нет равных. Если я захочу утопить этот «Титаник», то отправлюсь на пингвинах в Арктику за здоровенной льдиной и, вернувшись, наверняка, отправлю его на самое дно. Ну у кого теперь больше влияния? У Дика с его миллиардами или у меня?

Он все понимает и не позволяет себе выражений, которые так идут Стивенсону:

— Мистер Спаркс, я искренне восхищаюсь вашим мужеством оказаться там, где еще не бывал ни один западный журналист, но редакция отправляла вас в командировку с определенным заданием. Вам была предоставлена большая свобода действий, обеспечено финансирование и я рассчитывал на соответствующую отдачу с вашей стороны. У нашего издания есть определенная повестка дня, которой необходимо соответствовать.

— Уверяю Вас, мистер Бартон, я именно этой повестке и уделил большую часть своего расследования. За два месяца мне так и не удалось выявить подтвержденных фактов бомбардировок жилых кварталов русской авиацией.

Если вы хотите печатать непроверенные сведения, то лучше обратиться к Уоттсу или Гранту. Они смогут разглядеть искалеченных жертв, даже не выходя из своих турецких отелей и с удовольствием подпишутся под любым материалом.

Главное ведь, что я вернулся не с пустыми руками. Не так ли?

— О! Об этом вам лучше вообще не вспоминать. Торговля нефтью с террористами и поставки американского оружия? Это подойдет для «Сталинского вестника» или, может быть, «RT», но точно не заинтересует никого к западу от Кремлевского мавзолея.

У принципиальности есть один существенный минус , мистер Спаркс. На нее не купишь завтрак и дом с пятью спальнями. Вам нужно это запомнить. На этом наш разговор окончен. Не задерживаю вас. Только надеюсь, что вы сделаете из него выводы.

XXX

Я уже давно воспринимаю свой дом как очередной гостиничный номер. (такой, ради уборки в котом надо с кем-нибудь переспать.) В жизни ко всему привыкаешь. Но я никак не могу взять в толк, почему этот Дики «кожаный бумажник с членом» все еще финансирует мои командировки? Сегодня написать статью для газеты можно, даже не вставая с дивана.

Вы же не против поучительных историй? Тогда я расскажу, как один мелкий засранец может запустить медиацунами.

Когда-то в прошлой жизни Масун Джавад жил в Богом забытой деревне в сирийской провинции Идлиб. Там он торговал наркотой и совращал соседских коз, до тех пор пока к нему не потянулась карающая рука правосудия. Оценив свои перспективы, Масун сложил пожитки и эмигрировал в одну из европейских стран, где дорога к мекке из пособий выстлана шелковыми коврами толерантности.

Вот только говнюк привык жить на широкую ногу, что не слишком сочеталось с европейскими представлениями о дешевой рабочей силе. Тогда Масун пораскинул мозгами и начал бегать по правозащитным организациям с криками: «Свободу светской демократии в Сирии!» и «Козоебы — тоже люди!», стремясь привлечь к себе побольше внимания.

На этот кусок ароматного дерьма тут же слетелся целый рой голодных мух, самой жирной из которых оказался Ричард Бартон. Даже не хочу знать, о чем они договорились. Факт, что Масун со своим скрабом перебрался в уютный домик в графстве Уэст-Мидлендс, а над входом повесил вывеску: «Сирийский центр мониторинга за свободами и соблюдением прав человека». Эта «организация» на протяжении нескольких лет служит источником информации о военных и других преступлениях в Сирии для CNN, BBC, ZDF и еще Бог знает кого.

Вы спросите, какого хрена уважаемые журналисты безоговорочно верят на слово беглому преступнику, который сидит за тысячи километров от событий, которые описывает? Что ж. Видели бы вы, с какой любовью он заботится о своих козах. Такой человек в принципе не способен на вранье.

В подобном свете я выгляжу пещерным человеком, который забавно прыгает посреди воронок от взрывов. «Обожаю запах напалма поутру!» Прогуливаясь по минному полю, я могу наснимать такого материала, от которого у обывателя повылезают от ненависти глаза. И что я получаю за свою работу?

Недовольное лицо Ричарда Бартона и толпу поклонников, которые обсуждают мою бездуховность, впечатлительность и тугоумие чаще чем сморкаются и чистят зубы. «Да ты все высасываешь из пальца, из дерьма делаешь пулю и — наоборот». Кто кроме мамы так точно опишет смысл твоей работы? А женщине уже шестьдесят пять и каждое воскресенье она ходит церковь.

Только бы это не она сейчас звонила.

— Джон Спаркс. Слушаю.

— Мистер Спаркс.. Эмм.. У меня есть для вас информация. Я бы хотел встретиться.. вернее обсудить. Это настоящая бомба, понимаете. Люди. Они должны знать. Кто-то должен рассказать им обо всем.

Еще один мессия, возвещающий не меньше чем о «конце света».

— Дружище, если бы каждый человек, который хотел рассказать очередную сенсацию, давал мне монетку, а я бы заталкивал ее тому в зад. То по городу передвигались бы исключительно мои персональные свиньи-копилки. Я не могу тратить время на ерунду. Может ты и вправду нашел что-то стоящее, а может и нет. Просто пришли мне материалы на почту и я на них посмотрю. Адрес найдешь на сайте издательства.

— Мистер Спаркс, это не может ждать.

— Я понял, что это «очень важно», но ты все равно..

— Слушай сюда, Спаркс. Номер твоего социального страхования: 078-05-1120, на твоем счету в «PNC Bank» лежит 15, 367 долларов, а пять дней назад твоя подруга Шенон бросила тебя по смс. Но важнее всего то, что ты слил на WikiLeaks кучу материалов по Сирии. Если я говорю, что дело важное. Это значит, что, мать твою, оно — важное!

— Хорошо. Ты убедил меня. Где и Когда?

— Станция «Седьмая авеню» через два часа.

XXX

В сентябре есть ровно одна причина, по которой можно встать в пробку на манхэттенском Ист-Сайде. В ООН открывается очередная сессия Генеральной ассамблеи и окрестные улицы начинают утопать в черных лимузинах политической элиты. Сплошь уважаемые люди, но посидишь на кожаном сидении в таком и гарантированно подцепишь какое-нибудь венерическое заболевание. Поэтому все стараются держаться от них подальше.

Намного приятней прокатится по пульсирующим артериям города в компании Стивена. Хотя в первый раз я чуть не обделался, когда увидел этого усатого крысозавра размером с бульдога. В любом баре в Ист-Вилладж вам расскажут историю про огромного и кровожадного мутанта, который чуть не съел жену друга одного друга в ночном переходе. Но это все не про него. Мы со Стивеном — приятели.

Вот и «Седьмая авеню». Не самый час пик, но мне придется поискать тут своего информатора.

Бабах! .. и, кажется, минуты две я был в отключке.

За это время группа «Slayer» успела отыграть у меня в ухе концерт, а их фанаты попинать ногами. Что тут нахрен происходит?

— Похоже на бомбу, Джон. Бьюсь об заклад это связано с загадочным звонком.

— Вот черт.. Узнаю этот голос. Почему это вдруг ты решил заговорить со мной?

— Потому что никто не должен разгребать все дерьмо мира в одиночку. Каждому нужен друг.

— Не. Я к тому, почему мертвый рокер-наркоман? … Без обид, Джим.

— Настоящий друг — тот, кто не мешает быть свободным, быть самим собой. Я тут, чтобы ты не забывал свое предназначение, а еще у Микки Мауса сегодня выходной. Не трать время на глупые вопросы. Мне кажется, ты оказался здесь по определенной причине, давай сосредоточимся на ней.

— Предлагаешь сосредоточиться? Вон там женщине оторвало руку, кругом хлещет кровища и все орут о помощи. Это немного отвлекает.

— Джон, все эти люди кричат не от боли, а потому что бояться умереть. Это глупо, потому что жизнь приносит куда больше страданий. Ты можешь притвориться сочувствующим, но настоящее избавление к ним придет только после смерти. Ты же не из милосердных убийц, Джон? Дай людям надежду на справедливость. Вот чего глубоко в душе они по-настоящему хотят.

— Все это слишком философски для меня, но, допустим, я захочу этим заняться. Что будем делать?

— Для начала тебе придется отыскать проводника к истокам всего этого ужаса. Он укажет, в каком направлении тебе двигаться дальше.

— И все?! Отличный план, только это может быть кто угодно. Вот этот супермен, например.

— Легкий путь -это шаг к тупику, Джон. Присмотрись, разве этот парень не кажется тебе знакомым?

— Похож на Бобби Ступса из «Оклахома Сунерз» — звезду многосерийного триллера «исподтишка наступи на нападающего, ублюдок».

— Да. Он просто одержим жестокостью. Думаешь ему есть дело до кого-то кроме себя?

— Ну а вот этот «костюмчик»? Может один из этих ЦРУшников, который всю жизнь мечтал стать королевой школьного бала? Вдруг пережил гормональный взрыв и решил покаяться перед миром в своих темных делах.

-Джон! Человек с прической за пять сотен баксов не пытается избавиться от своих цепей, а только крепче к ним привязывается. Сомневаюсь, что это тот кто тебе нужен. Двигайся дальше.

— Тут у нас мексиканец-разнорабочий. Пара джедаев из Куинса. Этот похоже бывший художник, вез свои картины на продажу. Цена на них теперь вырастет. Стоп!

— Нашел что-то, Джон?

— Да. Тут один на стене написал кровью «Дж Спаркс», а ниже — «Петля анаконды». Поспорим на пять баксов, что это и есть наш парень. Только он никого уже не приведет к истокам, а мы с тобой ничего тут не добьемся. Все это похоже на какой-то бред, потому что в реальной жизни так не бывает.

— Послушай. Как-то раз я написал стихотворение кокаином на столике гостиничного номера. Возможно, это было мое лучшее творение. Я никогда не видел, чтобы поэзия так трогала сердца людей. Похоже ты ни черта не смыслишь в том, что в жизни важно, Джон.

Человек перед лицом смерти передал тебе свои знания. Может быть бедняга оставил тебе целый мир. Подумай над этим, а мне пора возвращаться. Смерть — это еще не конец.

— Ввсего хорошего. Обязательно передам от тебя привет своему психиатру.

XXX

Отец Гарри Мура был активистом, выступающим за права чернокожих в Алабаме. В шестьдесят седьмом он одним из первых откликнулся на идею «похода бедняков» и вместе с группой единомышленников выступил из столицы штата на Вашингтон.

Их протест закончился через четыре километра, когда двое борцов за чистоту расы вышибли отцу Гарри мозги выстрелом из окна грузовика. Уликами по тому делу можно было выложить слово «Ку-Клукс-Клан» размером с футбольное поле, но белые присяжные посчитали их не убедительными и попросту отпустили ублюдков. Печальная история.

Спустя пятьдесят лет чернокожих допустили до соревнований по бегу, чтобы белым «копам» было интересней упражняться в стрельбе. А Гарри открыл на Третьей Авеню бар «для своих».

Найти его не так просто. Вокруг нет ни одной вывески. Внутри — зал площадью триста квадратов с восьмиметровыми потолками и огромным камином. В нем до сих пор хранится металлический сейф бывшего владельца Уильямса Кемпбелла, который в расцвет Сухого закона устроил тут офис.

Я пришел сюда встретиться со своим информатором Расти, специалистом по очень плохим компаниям. Этот чудила любит говорить о себе в третьем лице и однажды вывихнул челюсть, пытаясь укусить слишком большой гамбургер. Но это не мешает ему добывать ценную для меня информацию.

На этот раз Расти принес мне адрес одного парня, который работает с El Pacho. Новым загадочным игроком в криминальном Нью-Йорке. Говорят, что El Pacho — капитан мексиканской мафии «Баррио Ацтека», которого обвиняют в торговле наркотиками и убийствах. На родине он, вроде бы, уничтожил картель своего конкурента Фуентеса и теперь прячется в США, сменив лицо и отпечатки пальцев.

Зачем я копаю под самого злобного гангстера по эту сторону границы? Из телефонной переписки я узнал, что «кровавый писатель» работал на этого Pacho. А еще я — законченный дебил и не знаю, когда нужно остановиться.

— А ну заткнитесь там, я хочу послушать новости, — орет здоровый как Кинг-Конг, Майкл Браун. Днем он отчаянно сражается за свои права, а вечером — за ваш телефон и бумажник.

После его криков тишину прерывает только бодрая заставка пятичасового выпуска на телканале Бартона:

— Нам стало известно о новых обстоятельствах в деле о взрыве на станции «Седьмая авеню». Возможно, к нему может быть причастен наш коллега Джон Спаркс, корреспондент «Daily News». За комментариями мы обратимся к владельцу издания Ричарду Бартону.

— Здравствуйте, Аманда. Я абсолютно шокирован случившимся и сожалею, что не смог вовремя отреагировать. Из Сирии Спаркс вернулся совершенно другим человеком. Казалось, он сочувствовал террористам, а его материал был пропитан фанатичной ненавистью к США.

Он находился на станции в момент взрыва и мог принимать в случившимся участие. Я чувствую вину и устанавливаю награду за информацию о причастности Джона Спаркса к теракту в сто тысяч долларов.

Не надо быть гением, чтобы разобраться в ситуации. El Pacho меня вычислил и подключил к моему устранению Бартона. Судя по всему, живым я им не нужен. Иначе меня упрятали бы в «Сан-Квентин» лет на 150 по ложным обвинениям.

Нет. Им нужен не назидательный пример, а холодный труп. Поэтому Бартон отчаянно мешает меня с дерьмом, чтобы никому не пришло в голову слушать мою версию. Я ничего толком не знаю, но вот они думают по-другому. Считают, что мы успели поговорить с парнем в метро. Дик знатно подмазал этот город. Теперь даже Расти хочет от меня кусочек:

-Расти, это подстава. Я этого не хочу, но если ты дернешься, Богом клянусь, я тебя вырублю!

— Может и меня вырубишь, любитель Аль-Каиды? — обезьяноподобный монстр встал со своего места в ожидании встречных предложений.

У меня их не было. Зато от имени Гарри заговорил затворный механизм его пистолета.

Клац-Клац.

— Никто не скандалит в моем баре, Майк.

Прежде чем ты сделаешь еще хоть один шаг ответь-ка мне на вопрос. Разве ты из тех тупоголовых ниггеров, которые верят белым из телевизора?

— Нет, Гарри, — здоровяк заметно поубавился в размерах.

— Видимо, ты не совсем кретин , а значит ты не мог не заметить моего увлечения. Что ты видишь на стене за моей спиной?

— Вырезки из газет.

— Очень много вырезок из газет, Майк. Вся чертова стена в них. И в каждой речь идет об безнаказанном убийстве чернокожего белым подонком.

А знаешь сколько из них вышли из типографии Барнса? Ни одной. Этот холеный ублюдок не считает, что жизни твоих черных братьев важны. Мы просто не можем доверять словам такого человека. Согласен?

— Да, Гарри.

К тому же, ты кое-чего не знаешь о Джоне. Ты ведь не знаешь, почему он может появляться в моем баре? Да? Все потому, что Джон помог мне снять одну из статей с этой стены. Теперь она висит в моем кабинете, как напоминание о том, что правосудие может свершиться даже спустя сорок лет.

Я думаю, ты должен извиниться перед ним.

— Прости, Джон.

XXX

Неделю назад сенатор от Аризоны Дэвид Кинг ратовал за ужесточение закона «о непристойном поведении». Сейчас на радио «Глубокая глотка» обсуждают, как этот слуга народа вместо орального секса получил в мужском туалете кулаком по морде.

Эта станция не относится к числу моих любимых, но вот уже две минуты, как я не контролирую ни один винтик в своей машине. Какой-то сукин сын перехватил управление, когда я ехал по магистрали Рузвельта.

Сначала он наигрался с салоном. Заблокировал двери, переключил приемник и установил климат контроль в режим «гребаный холод». Потом принялся за ходовую. Отключил коробку передач, от чего перестала работать педаль газа. Дорога пошла вверх и машина, потеряв крутящий момент, почти остановилась.

Водителю трака, который летел на меня пришлось тормозить до дыма из-под колес. Еще немного и я бы зашел в гости в его дом на колесах.

Пока я пытаюсь перевести дух, на экране появляется послание: «Ola, Спаркс. Тащи свою задницу ко мне!» А навигатор строит маршрут до Южного Бронкса.

В голове крутятся две мысли.

Во-первых, захотелось внести в конституцию одну важную поправку. Где-то между правом американца отстрелить себя яйца из личного револьвера и свободой выбирать из двух кусков говна дописать карандашиком: » тупость в США должна наказываться смертной казнью». Может быть, это помешает идиотам превратить двухтонное орудие массового убийства в сраный смартфон на колесах.

Во-вторых, я пытаюсь подыскать подходящее место для своей отрубленной головы. Наркобароны с большим удовольствием глумятся над телами своих жертв, выставляя их на всеобщее обозрение. А Pacho ясно дал понять, что сбежать мне не удастся.

Это занимает меня всю дорогу до Ист-ривер.

Прибыв на место, я выхожу из машины с пистолетом Гарри за спиной. Это как попытаться покорить Эверест босиком, но я помню одного крутого парня, который выпутался из похожей истории.

Закат эпохи Дикого Запада. Шериф в исполнении Уэйна приезжает в городок Мэдок, чтобы расправиться с терроризирующей его мексиканской бандой. Он устраивает пальбу против превосходящего числом противника. И вот, когда кажется, что плохие парни закончились, набегает новая волна и барабаны револьверов Уэйна начинают крутиться с удвоенной силой:

— Бах! Бах! Бах!

До Pacho метров пятьдесят. С такого расстояния я попаду в мотоциклетный шлем этого мелкого мексикашки. Вопрос, сколько я после этого проживу? К тому же у меня со злодеем должен состояться финальный разговор. Следуя примеру Уэйна, я медленно пойду ему навстречу.

По пути стараюсь отыскать глазами сообщников Pacho.В фильме четверо негодяев прятались в борделе, а еще трое палили из окна в обшарпанном салуне. И ни в коем случае нельзя забывать про снайпера на колокольне. Это вечная классика.

За тридцать шагов Pacho снимает шлем:

— Дыши, Спаркс, а то у тебя лицо как после 20 литровой клизмы!

Вместо кровавого мексиканского барона мне улыбится девчонка лет девятнадцати.

— Ты кто такая?

— Я El Pacho, ты же сам меня искал, дурилка.

— Нееет. El Pacho — это мексиканский наркобарон, который..

— Который скрывается в США. Сменил лицо. Отпечатки пальцев. Да? А еще его никто никогда не видел. Ты вообще слышишь, как это звучит?

До меня дошло:

— Твою мать! Ты что живешь на пособия по слабоумию? Как тебе вообще такое в голову взбрело?

— Настоящий художник должен шокировать публику. А я тут таким искусством занимаюсь, что тебе и не снилось. Иногда в моей работе нужно припугнуть кого-нибудь пистолетом, вот и пришлось создать El Pacho. Теперь от помощников отбоя нет.

Зачем искал, короче?

— Теперь я уже ни хрена не понимаю. Будь добра, помоги мне разобраться. Два дня назад некий DaVinci назначил мне встречу на станции «Седьмая Авеню», чтобы передать очень важные сведения. Ты, наверное, слышала из новостей о том, что произошло дальше. DaVinci погиб, а я начал думать, что все это каким-то образом связано с мексиканской наркомафией. Поэтому и оказался здесь.

Она обдумывает мои слова с минуту.

— Его звали Леонард и он был хакером от Бога. Сразу меня вычислил, но никому не сдал. Наверно, потому что занимался взломом не ради выгоды. Приближал прогресс и все такое.

В новостях говорят, что ты причастен к взрыву.

— Это чушь. Они подставляют, чтобы избавиться от меня.

— Похоже ты не врешь, но я на всякий случай «лайкнула» призыв поджарить твою задницу на электрическом стуле.. Шучу.

Я хотела бы помочь, потому что Лео тебе доверял. Но я просто не знаю чем. Незадолго до смерти он, вроде, передал мне один шифрованный файл. Типа копия на сохранение. Было любопытно и я пыталась его вскрыть, но ничего не вышло. Слишком стойкие у него алгоритмы, без ключа сломать их невозможно.

— А на что похож этот ключ?

— Бессмысленный набор символов или какое-нибудь длинное слово.

— Или словосочетание?

— Да. Типа того.

XXX

«Знай всяк сюда входящий, что эта школа существует только потому, что существует Христос. Он невидим, но всегда присутствует в каждом классе. Он пример для преподавателей и вдохновение для учеников»

— Ты что монашка какая-то?

— Сперла на память о католической школе Св. Марка. К Иисусу я равнодушна. Там были лучшие для того времени компьютеры. Теперь у меня их пять, но тогда было тяжело найти стоящее железо. Таким как я не получить хорошее образование без трехчасовой проповеди.

— Понятно. А срач не убираешь из ностальгии по какому поводу?

— Творческий беспорядок. Ты постарайся не раздавить моего хорька Апокалипсиса. Он где-то тут бегает… — она почувствовала немой вопрос в моих глазах, — Четыре адских всадника в одном мохнатом засранце.

Пытливый ум плюс пара информаторов в хакерской тусовке. И вот я уже в курсе того, как Pacho работает.

Узконаправленная антенна за 30 баксов и низкочастотный передатчик Proxyham за 150. На этом ее магия заканчивается. Передатчик незаметно монтируется в сетях подходящего офиса или библиотеки, а хакер работает с ним из дома на удалении в пару кварталов. Специальный отдел ФБР максимум разобьет лицо ошалевшему от их появления клерку. Отследить компьютер взломщика среди радионянь, раций и прочих гаджетов у них хрен получится.

— Это займет какое-то время. Можешь посидеть пока на диване и посмотреть на свою рожу во всех новостях.

— Спасибо, что напомнила. У меня есть еще одна просьба. Могла бы ты поднять рейтинг одной статьи? Скажем, вывести ее в топы на всех новостных ресурсах?

— Это даже престарелая мать Бернарда сможет сделать. А хватит ли у тебя денег, чтобы рассчитаться за работу?

— Поверь, это — Богоугодное дело. Господь воздаст в тебе в царствии своем..

— Да ну хорош! Этой чуши я уже наслушалась в свое время, но вот такой беспомощности не встречала уже давно. Хочется обнять тебя и заплакать.. Я поставлю ноутбук у окна, сядешь и подготовишь текст, а об остальном позабочусь сама. Ты будешь должен мне за это, Спаркс!

Если все пойдет гладко, моя новая знакомая поможет решить сразу две насущные проблемы.

Пока она стучит по клавишам, я знакомлюсь с еще одним квартирантом. Маленьким и сообразительным. За ним постоянно нужно присматривать, потому что хорьки из-за любопытства и склонности влезать во все щели могут навредить себе. Прямо как журналисты.

Их так же не сложно приручить. Стоит потыкать несколько раз мордой в туалет и они запоминают свое место, а чтобы они перестали распространять свою вонь по округе, их просто напросто кастрируют .

Вот только эта зверюга оказалась самым настоящим ренегатом. Я попытался подманить его изюмом, но тот навалил кучу и демонстративно ушел прочь. Дал понять, что готов отказаться от чего угодно, но манипулировать собой не позволит.

— Эй, Спаркс. Я хочу тебя обрадовать. Твоя новость уже в топах и файл расшифрован. Хочешь взглянуть?

— Я даже моргать не буду, пока не просмотрю все до конца.

Ладони вспотели. На экране длинный список политиков, бизнесменов и других влиятельных людей по всему миру. Да тут и Бартон есть. Двойной удар по этому сукиному сыну. Это даже больше того, что я ожидал увидеть.

— Давай дальше.

— В смысле?!

— Очень смешно. Я говорю, покажи мне компромат на эту кучу фекалий.

— Джон, это все, что есть. Один файл со списком имен. Больше ничего.

— Хочешь сказать, что это тебе не удалось ничего достать? Поедем к тому, у кого мозгов побольше. Кто разбирается в зашифрованной хрени.

— Ты не понял, Спаркс! Здесь в принципе ничего больше нет. Только этот чертов файл.

Ее слова тяжелым молотом разбивают мои яйца. Как будто хотел получить на Рождество красивый горный велик, а папа подарил вместо него два года в Уэнтвортском военном колледже.

— Скажи мне, muchacha.. Как можно было до такого додуматься?!

Ну ведь нельзя же быть таким гандоном?! Возьми поставь маленькую звездочку! Под ней сделай крохотный комментарий! И подохни, если так не терпится! А с этим мне, что прикажешь делать?

— Ты вообще то о моем хорошем друге сейчас говоришь.

— Да я вас обоих сейчас ненавижу. Очень искренне и от всей души.

XXX

Миллиардеру Джеку Мортону быстро надоело летать из Нью-Йорка в Дели на 737-ом с пересадкой в Хартуме. Там дешевле всего обходилась дозаправка, но и сервис в деревянном здании аэровокзала заметно хромал. Поэтому появились слухи, что Мортон обратился к военным по поводу полета на двухместном сверхзвуковом истребителе.

Известно, что для ВВС США нет ничего невозможного. Особенно когда дело касается денег, нефти и гомосексуальных скандалов. Но беспосадочный перелет требовал дозаправки в воздухе, и вся операция вылилась бы в приличную сумму. Такую, что Мортон предпочел более экономичный вариант — купил Boeing Business Jet за 50 миллионов долларов.

На этот серебристый лайнер с номером P4-RJC я и любовался, пока не услышал писклявый голос Аманды Гейл:

— К сожалению поиски Ричарда Бартона, чей вертолет разбился над Атлантикой три дня назад, не увенчались успехом. Это стало очередным ударом для его близких после истории с сексуальным скандалом и крахом его компании. Я напоминаю, что серия несчастий постигла семью мистера Бартона сразу после публикации разоблачительного репортажа журналиста Джона Спаркса.

Однако нашему телеканалу удалось получить неожиданные комментарии от источника в ФБР. Он утверждает, что с доступом к конфиденциальным сведениям Спарксу могли помочь русские правительственные хакеры. Что дает нам возможность говорить о причастности Кремля к этой истории. Зачем русским спецслужбам понадобилось влиять на судьбу миллиардера, мы спросим у нашего эксперта..

По ощущениям, это как будто Гейл намотала на палец слюнявую жвачку и пытается пропихнуть ее в ваш мозг. Мерзость одним словом.

— Ты, должно быть, чертовски доволен собой?

— Джим?!

— Как ты мог так поступить? Ради минутной славы отказался от своей миссии.

— Я сейчас не очень понимаю, о чем ты. Никакого выбора мне не оставили. Эти ублюдки собирались меня похоронить, но кое-что забыли. То, что я гораздо лучший журналист, чем весь их наемный сброд. Теперь тронув меня, ОНИ получат такую лавину помоев, из-под которой в жизни не выберутся. Я слава Богу жив, а до Бартона мне нет никакого дела. Что касается какой-то там миссии, то моя на этом окончена.

— Знаешь, что мне в тебе нравится, Джон? Ты не боишься неизведанного, как многие другие. Страх утратил в тебе силу, поэтому ты свободен. Я был таким же на сцене, чувствовал себя свободным и раскрепощенным. Там я надевал маску, с помощью которой мог раскрыться и жить.

Но однажды я понял, что меня кое-что не устраивает, Джон. Я был здравомыслящим в сумасшедшем мире. Это озарение заставило меня задуматься и я обрел цель — дать людям новые способы восприятия.

Ты мог бы продолжить мое дело. У тебя есть для этого способности и сила, которые чувствую не только я. Люди доверяют тебе.

— Мне закинуться кислотой или снять штаны перед стадионом?

— Не надо воспринимать мои слова буквально. У каждого свой наркотик. Один считает, что ЛСД — это новый мир, другой застрял в кругу придуманных друзей. Это не важно. В твоих руках мощный инструмент влияния на людей. Сколоти для них дверь на другую сторону, а прорываться или нет, пусть они решают сами.

— Знаешь, помогать каждому человеку чертовски долго и не понятно. Вдруг он этого совсем не заслуживает. Если этот список, действительно, изменит жизни миллионов, я займусь этим делом. Иначе пошлю все на хрен.

— По рукам, Джон.

— В городе для меня все еще слишком опасно. Надо исчезнуть на время.

— Удачи в лунных странствиях. Ты выбрал подходящее место для того, чтобы начать.

— А? Ты про парня из списка? Это совпадение, Джим. Только совпадение.

 

«Мы пускались в погоню за счастьем,

Мы раскапывали древние клады…

Но помнишь ли ты,

К чему мы стремились? —

Прорваться на ту сторону,

Прорваться на ту сторону…»

Дж. Моррисон. Break on through (To the Other Side)