Про тренажер и Стивена Кинга

Продолжая тему спортивного зала, хочу сказать, что слушать просто музыку мне неинтересно, потому что знаешь, что там будет дальше, и вместе с ходьбой или бегом это не делает отдушины телу. Заниматься творчеством  самому не под силу, хотя я видел других, которые находу диктовали на микрофон ход прошедших совещаний и операций. Таким людям можно только позавидовать: они, как акула, могут автономно двигать глазами.
Мне под силу простое созерцание или слушанье чего-либо насыщенного, но, желательно, без ключевых слов. Потому что не будет возможности вернуться на пару строк назад и перечитать при необходимости.
Интернет полон страниц, откуда можно скачать на любой вкус интересного, и полупыточное время упражнений пройдет совсем незаметно.
Иногда случается, что писатель, с которым ты больше, чем знаком, вдруг ослепляет тебя своими невиданными до того гранями. Помню, как примерно год назад, во время просмотра лекции многостаночника Быкова, там был поднят вопрос о писательстве Стивена Кинга.
Чем хорош, народное достояние – Дмитрий Быков, так это не только внешней красотой, включая прическу и плавность форм, волоокость и манеру говорить на темы, но и знанием/пониманием многих предметов, о которых разговор и не должен бы состояться в тот конкретный момент.
Такие специалисты очень ценились одно время в школах, куда они попадали из уноверов по распределению, но конкретных позиций к началу учебного года для них не было.
И вот, погожим сентябрьским деньком, когда опавшие лепестки с поздравительных букетов не успели еще и подмести, завуч в опустевшей учительской обращает внимание на молодого человека, который никуда не спешит, а просто читает что-то выцвевшее прошлогоднее на доске объявлений. Она осторжно его спрашивает, почему он здесь, а не в классе – с детьми. Он ей отвечает, что для него пока нет расписания уроков. В эту минуту в учительскую входит кто-то, и с порога оповешает завуча, что преподаватель физики подвернула ногу при выходе из своей машины, и ее увезли в больницу.
Завуч спрашивает молодого человека, сможет ли он вести урок физики у седьмого класса. Он говорит, что сможет.
Позднее выясняется, что он может вести практически любые уроки и во всех классах.
Примерно такой-же человек и Дмитрий Быков.
Осенним  дождливым вечером в кресле-каталке, с беззубой улыбкой на все еще приятном лице он окажется пожизненным буримистом в каком-нибудь пансионате...
Короче, тогда на видео разговор Быкова неожиданно с Пелевина переметнулся на Стивена Кинга, и от него-то я узнал, что в России на него культ с сотнями тысяч почитателей и гигантскими тиражами книг.
С творчеством Кинга я познакомился до того, автономно, потому что читал его довольно плотно почти все 80-е годы по-английски.
Я и понятия не имел, как он выглядит отпечатанным или звучит по-русски.
После слов Быкова приблизительно представил себе его популярность, но про объяснение феномена даже и не подумал.
И только несколько дней назад одни печальные новости о самоубийстве двух девочек вернули меня к Кингу. Девочки сделали свой выход из окна вернего этажа, как было описано в книге Кинга «Пост сдал».
Оказалось, что Кинг, при умелом переводе, очень русский писатель.
Не углубляясь ни в какие философии и анализы, он рассказывает русскими словами, какая у людей могла бы случиться жизнь, если бы он был и их писателем тоже. 
Переводы его произведений очень хороши, возможно, что порою и посильнее оригиналов, и художественное чтение их достаточно аристично: с музыкой и ролевой  раскладкой голосов.
Стевен Кинг мог бы стать современным культурным атташе американцев русскому народу и быть понятым и горяче любимым.
Да он и есть.