Хариус

На фото мой северный Оймяконский  друг Димон Слепушкин с большими экземплярами Индигирского хариуса.

       Этой чудесной северной рыбине хотелось бы посвятить отдельный рассказ. За шесть лет, проведённых мной в Якутии, хариус был основной моей промысловой рыбой. Водился он везде: в больших реках круглый год, а в ручьи, прилегающие к этим рекам, он поднимался в июне для вывода потомства, спускаясь в августе назад на зимовку. Был ещё и озёрный хариус. Он обладал гораздо большими размерами, нежели речной, но его я не ловил, так как на озёрах не пришлось побывать. О физиологических особенностях и местах обитания этой рыбы я писать не буду, ибо всё это можно почерпнуть в Википедии. Я напишу о том, как мне пришлось впервые встретиться с этой рыбиной и про её кулинарные особенности.
   
       В июне вода в реке Тыры посветлела, и пришла пора ловли хариуса. Таких хитрых снастей, как нынче, тогда не было, поэтому ловили, чем попало. Выслушав рассказы своих друзей о прелестях ночного «лучения» хариуса, я решил немедленно этим заняться. Я пришёл к своему дядьке и попросил его дать мне острогу. Вообще этот вид рыбалки считается браконьерским, так как очень много раненой рыбы, сорвавшись с остроги,  уходило от рыбаков и впоследствии подыхало. Но если поподробнее рассказать о методах охоты на животных на севере, то этот вид браконьерства покажется невинной детской шалостью. Рассказав мне об этом, мой дядька выдал мне острогу. На работе я взял после смены свой шахтёрский фонарик, что являлось грубым нарушением техники безопасности, и, дождавшись тёмной ночи, пошёл на дело.
   
       Спустившись из посёлка к реке, я пошёл по мелким протокам, стараясь не выходить на русло, так как это было смертельно опасно – могло унести бурным течением далеко от родного порога в объятия к дедушке Байанаю, якутскому духу охоты и рыбалки. Иду я тихо по колено в воде, подсвечивая фонариком круглые донные камушки, миллионы лет облизываемые течением реки Тыры, и вдруг вижу две небольшие рыбки, вяло помахивающие хвостиками из стороны в сторону. «Кыль!» - сказала моя острога, резко опустившись в воду, и в руке волнующе затряслось древко. Рыбка была размером сантиметров 20, но сопротивлялась она агрессивно. Азарт ночной рыбалки захлестнул меня полностью.
   
       Я так увлёкся, что не заметил, как огни посёлка скрылись за сопкой, так как река повернула в сторону. А тут ещё безнадёжно стал гаснуть мой фонарь! А что же я хотел – нельзя было нарушать технику безопасности и забирать незаряженный шахтёрский фонарь из ламповой. На небе ни луны, ни звёзд – хоть рыбу коли. Где я? Куда идти? И тут я вспомнил советы своего дядьки по выживанию в подобных условиях. Пока фонарь догорал, я нашёл кучу топляка (нанесённые течением сухие стволы тополей) и разжёг костёр. Ночью было ещё холодно, поэтому я улёгся на расстеленные ветки спиной к костру и заснул.
   
       Проснулся я оттого, что спину сильно припекало от разгоревшейся кучи топляка, да и светало уже. Гасить костёр было ни к чему, так как он располагался на маленьком каменном островке – догорит, сам погаснет. Я встал и пошёл домой. Ушёл я оказывается не далеко от посёлка – 5 км. Придя домой, я вывалил свой улов в раковину. Для начала было неплохо! Из раковины доносился лёгкий запах свежих огурцов – так пахнет хариус. Кстати, щука имеет похожий запах. Я включил воду и пошёл переодеваться. Вернувшись, я увидел довольно странную картину: в раковине лежало несколько развалившихся рыбин, попавших под струю не особо горячей воды. Вода-то сливалась в моём балке с отопительных регистров, а ночью ещё подтапливали котельные. Рыба сварилась за 2-3 минуты прямо в раковине. Я был наслышан о столь нежных свойствах хариуса, но не ожидал, что до такой степени. Почистив свой улов, забросив его в кастрюлю с солю и, накрыв всё это дело крышкой под прессом, я завалился спать.
   
      Проснувшись через три часа, я открыл кастрюлю. Припомнив, как меня учили это есть, я достал первую рыбину. Потом, не до конца оторвав ей голову, снял чулком с неё шкуру вместе с чешуёй. Моему виду предстала нежно-розовая тушка рыбки, пахнущая огурцом. Я с чувством небольшой брезгливости вонзил свои челюсти в нежное мясо рыбы, но чувство брезгливости сменилось чувством наслаждения. Я не могу передать вкус этой рыбы, потому что это надо попробовать, да к тому же я захлёбываюсь слюной!
   
      Потом я эту рыбу и варил, и сушил, и жарил, и даже коптил, но вкус свежесолёного хариуса был ни с чем несравнимым. Кто пробовал, тот знает!