Строптивая Мавка. гл. 13-19

                СТРОПТИВАЯ МАВКА.
                (в сокращении.

                /гл.13-19/.

                Глава 13. 

    Утро было ясным, но не особо солнечным. Олеся всегда с грустью отмечала, что почему-то белорусам досталось меньше солнечных дней, чем другим. Осмотревшись в номере, она легко вздохнула, вспомнив, что поздно ночью Виктор принес ее сюда совсем сонную. Запомнилось ощущение себя маленькой на его сильных руках. От прилива чувств, глаза ее сияли. Видел бы Иван, что теперь и другу приходится нянькаться с ней, улыбнулась она себе в зеркало, просушив волосы после душа. Сегодня Олеся обещала себе вести с водителем естественно. Она заплела две простые косы, сделав переплет и заколов их низко на затылке шпильками. От чего сразу приобрела вид молоденькой учительницы. Быстро собравшись, молодая женщина вышла в холл гостиницы и узнала от портье, что ее спутник Виктор Горчаков еще не спускался. 

   Широкая дверь в ресторан была открыта, и официант уже подавал завтрак. Людей почти не было, и Олеся спокойно потащила свой чемодан на колесиках к столику у приоткрытого окна, но вдруг услышала за спиной мягкий мужской голос, с вопросом к официанту:
 - Herr Ober! Ist der Tish frei? - Однако ему тихо возразил женский:
 - Nehmen wir am Fensten Platz, Paul!

       Олеся быстро обернулась, увидев супружескую пару стариков немцев с овчаркой, и в сомнении приостановилась возле окна. Насколько она поняла старик, лет под восемьдесят, хотел занять стол с краю от выхода, но его фрау предложила ему занять стол именно у окна. Она держала на поводке овчарку и в руке собачий намордник. Взглянув на красивого пса, Олеся невольно улыбнулась, вежливо предложив им присесть у окна. Однако они уже поняли, что ей первой захотелось там позавтракать, и стали отказываться. Тогда Олеся настойчиво их пригласила за один стол, спросив, сколько лет их красивому другу, и куда они едут. Супруги Ленц были из Тюрингии, и Фрау Марта сказала, что их Рексу уже четыре года. Но он хорошо воспитан и может быть без намордника, если тут не будут возражать. На что Олеся пожала плечами, выразительно окинув взглядом пустой зал.

      Они вместе устроились за одиним столом. Важный Рекс спокойно улегся у ног хозяйки. Молодая женщина изредка поглядывала в окно на машину Виктора, с нетерпением ожидая его появления. Официант принял заказ, и старики немцы сделали ей комплимент по поводу чистого немецкого, с берлинским говором, как заметила фрау Марта. Пожилая немка не удержалась и сказала, что поражена ее неземной красотой. Герр Пауль серьезно поправил очки и присоединился к восторгу жены, добавив, что редкая природная красота достойная оправа душе, которая ослепительно сияет в ее необычных синих глазах. Фрау Марта и Олеся вместе всплеснули руками на столь изысканный комплемент внешне сдержанного старика. Но тот вдруг перешел на сбивчивый русский, пытаясь именно по-русски рассказать Олесе об их приезде, как оказалось, в его родные места. Трогательная история военных лет была исполнена скорби. Ему было пять лет, когда недалеко от Гомеля фашисты согнали жителей маленькой деревушки в сарай. Испуганной матери с дедом удалось вытолкнуть ночью из небольшого окошка его и сестричку Любу. Павлик запомнил, что их с ней называли двойняшками. Однако утром на дороге их увидели полицаи. Сестра убежала, а его злые дядьки бросили в Гомеле в сарай и затем в товарном вагоне отправили в Германию. Там маленького ребенка, совсем больного, выпросила фрау, мама Марты, которая уже была вдовой и имела двух своих детей.

   Сердобольная немка привезла слабого Павлика на свою ферму и отпоила молоком, попросив католического священника помочь ей записать мальчика на свою девичью фамилию. Их мама была хорошей католичкой, как со вздохом пояснила фрау Марта. Потом мать представила его соседям как своего осиротевшего племянника. Павлик вырос, но только перед ее смертью, когда им было почти по двадцать лет, видя их заботу и нежность друг к другу, она рассказала детям правду. У них осталась фотография Пауля тех лет, которого немка специально сфотографировала в год его спасения. Она берегла и отдала ему, чтобы он попытался найти родных. Однако они уже приезжали сюда дважды, но безуспешно. Никаких известий о родной сестре
не было. Павлик не мог вспомнить даже своей фамилии и как звали отца с матерью. Запомнил только имя сестры Люба. Старик достал из внутреннего кармана пиджака свою детскую фотографию и протянул Олесе. Фрау Марта сказала ей, что они сделали много копий и раздают людям.

     Подошел официант с едой. Олеся выглянула в окно и увидела, что Виктор уже  укладывает в багажник свою дорожную сумку. Показав на порцию горячего бекона с яичницей, немка спросила, где ее спутник. В этот момент свежевыбритый Виктор,
в добротном сером пиджаке поверх легкой футболки, подтянутый и красивый вошел в ресторан. Увидев накрытый стол, он уверенно направился к ним.   
 - Da Kommt er! - Выразительно показала на него рукой Олеся, вздрогнув от горячей волны, охватившей ее при его появлении. Он подошел к столу, с улыбкой присматриваясь к породистой собаке. Немцы между собой с одобрением тихо сказали, что они красивая пара. Большой пес сразу настороженно поднял уши. Однако хозяин строго успокоил его, говоря, что пришел друг. Услышав немецкий, Виктор вопросительно показал жестом на собаку, и фрау кивнула, что их пес позволит себя погладить.

 - Er versteht Kein Wort! - Тихо прошептала ей Леся, что тот совсем не знает немецкого. Однако, потрепав пса за ухом, Виктор усмехнулся и присел к столу с приветствием на безупречном немецком:
 - Store ich Sie nicht?
Леся мгновенно вспыхнула и погрозила пальцем, строго сказав, что надерет ему уши. Добавив, что он знает за что.
 - Мы все учились понемногу! Ты вчера забыла меня спросить, а я промолчал.
Но я не любопытен к вопросам чужой личной жизни.

  И отметил, что, судя по великолепной прическе, у нее сегодня роль строгой учительницы. Хотя он помнит, как она вчера обещала слушаться и быть младшей. Пока завтракали, Олеся рассказала ему трогательную историю Павлика. Прощаясь со стариками, которые решили по дороге домой навестить своих друзей в Венгрии, Виктор подошел к их «Опелю» и попросил детскую фотографию Пауля, сказав, что попытается в Москве через бывшую одноклассницу показать ее по телевидению. До сих пор, случается, люди находят друг друга. Леся заметила, что на просьбу немки он ей дал визитку, со словами: - So ist das Leben.
И она растерянно подумала, что его немецкий безупречен, на уровне свободного мышления. Но ей не хотелось напоминать Виктору об его положении обычного водителя. И Олеся решила выяснить об этом позже. С удивлением подумав, что теперь рядом с ним даже посторонние люди уже не были ей чужими.   

                ***

      Почти в десять утра они выехали из Гомеля на Пинск, решив сегодня сделать остановку лишь на обед и устроиться на ночь в гостинице не позже девяти, чтобы рано утром выехать в сторону Ровно. Во время завтрака Виктор несколько раз обозвал себя идиотом за дурацкий розыгрыш, который он затеял с Олесей. «И зачем, в таком случае, надо было ночью пускать слюни по бороде о горном походе в Тянь-Шань, чтобы рассиропить одинокую девчонку? Иван еще задаст тебе по первое число. Не солидно: «ажурные цветы ферулы», - вот уже, действительно, Остапа понесло», - упрекал себя ученый. Хотя ему было приятно услышать шепот стариков-немцев, что они с Олесей славная пара. Злясь на себя, Виктор решил вести себя, как старший брат, чтобы его никто не упрекнул в неуместном ухаживании. От него не скрылась перемена в лице Олеси, которая смотрела теперь на него серьезно, из синей бездонной глубины. «Ничего, через день расстанемся, и память о простоватом водителе быстро испарится», - уговаривал он себя, помня, что за рулем опасно засматриваться на свою красивую спутницу.          

    Олеся сразу почувствовала, что сегодня Виктор напряженно смотрит на дорогу, стараясь не заводить с ней задушевных разговоров. Наверно, вчера он случайно откровенно разговорился с ней под покровом ночи, подумала она с сожалением. Да и вряд ли я располагаю к душевному разговору, беспощадно упрекнула себя молодая женщина, вспомнив о своем грубом высокомерии. С нежностью взглянув на выбритого и подтянутого Виктора, Леся виновато сказала ему, что не следует обращать на нее внимания, а в долгой дороге лучше ехать в удобной обуви. И еще раз извинилась за свою вчерашнюю дикую истерику.

 - Сегодня дорога хорошая, но завтра надену что-то более спортивное. Да и ты Максимовна, сегодня праздничная, как со школьной линейки, - открыто улыбнулся Виктор, однако остался подчеркнуто немногословным.
 - Да, по дорогам сябров едем, - согласилась Леся и попросила не называть ее Максимовной. Несмотря на его серьезность, настроение у нее было праздничным.

    На ней была изысканная белая блуза, черные брюки и легкие туфли-лодочки, без каблуков. По тону она поняла, что Виктор решил взять на себя роль заботливого брата, таким способом поставив непреодолимый барьер между ними.
Но при этом не забыл ни об ее истерике, ни о звонке наглого австрийского банкира. Его волевое лицо для нее было снова глухо застегнуто на все пуговицы. И когда он из своей погруженности бросал на нее быстрый взгляд, ей почему-то казалось, что она крошечная пылинка, которая находится на прозрачном стекле под мощным микроскопом. В сердечном приливе чувств Олеся поняла, что больше никогда
не позволит себе лисьей хитрости. Такого уж точно Виктор не поймет и не простит. От воспоминания о себе прежней, даже мороз прошел по коже. 
          
      Она задумчиво смотрела на оживающую природу за окном и думала, что вчера  произошли досадные недоразумения, которые исчезнут, когда они раззнакомятся. Однако всего через день они расстанутся, и она будет потом себя упрекать. «Ну, что ж, и я буду с ним, по-братски», - вздохнула молодая женщина. Пересилив строптивый характер, Олеся стала просто рассказывать Виктору и о своем стрессе на выставке и о кошмарных отношениях с назойливым банкиром, не подозревая, насколько далеки женские откровения от погруженного в науку ученого.

        И его мысли моментально завертелись в глухом углу, пытаясь подобрать аналогию для какого-то путного совета оскорбленной сестре друга. Однако они, как оторвавшиеся атомы, неприкаянно шарахались между амбициозными капризами краткосрочной жены и по-холостятски закорузлой житейской философией покойной тетушки. Виктор сочувствовал, понимая, что женщина беззащитна в такой ситуации, но не знал, что посоветовать на ее откровение. О чем признался, совершенно обескураженным тоном: 
 - Забудь, как будто не было этого дня, - искренне посоветовал он. Припомнив свои детские драки за правду, физик твердо добавил: 
 - Если бы я такое услышал, то дал бы придурку в морду. 

Олеся вздохнула, радуясь его вновь расстегнутому взгляду и голосу. И решила его познакомить с собой, вспоминая дальние события из детства. Она любила кататься на велосипеде, который долго был ее единственным другом, по имени «рыжий». В ответ Виктор тоже вспомнил, как тетка подарила ему в двенадцать лет велосипед, и он упрямо решил научиться съезжать с горки «без рук», что закончилось для него трещиной в кости левой руки и гипсом почти на все летние каникулы. Так в разговоре Леся узнала, что с детства его семьей была тетушка, и любимым местом - старая дача, в сорока километрах от столицы.

     Когда они остановились пообедать, весеннее солнце включило тепло на полную катушку, и на небе не было ни облачка. Рядом с дорожным кафе росли липы и березы, и Леся предложила полчаса размяться в небольшом сквере. Виктор показал ей, как правильно дышать во время легкой пробежки, и она стала подпрыгивать возле него, отталкиваясь в прыжке от его сильной руки. Им было так хорошо, что они уже откровенно дурачились и смеялись, и верный муж науки честно себе признался, что сестричка Ивана окончательно вскружила ему голову. Хотя внутренний голос снисходительно напомнил, что через два дня сладкий дым любви умчится в неумолимом свитке времен. Джип стоял на площадке возле киоска,
у которого бойко разговаривали две женщины: 
 - А яно праходзіць праз рукі, так што і злавіць немагчыма.
 - І прауда, як людзі!

Леся даже улыбнулась Виктору, усаживаясь в автомобиль:
 - Засталось чакаць і нам месяцай нямала. До вечера ехать еще долго, Витя.
Но если устанешь, сделаем остановку. Мне спешить некуда.

 - Не думай, все нормально, - ответил он, чувствуя непривычное тепло от ее  заботы. Ухоженная дорога шла среди ожившего леса, с небольшими полянами и озерцами. - Вот видишь, с какой легкостью тебе даются языки, так что
не сомневайся. Ты на правильном пути, - посоветовал он по-дружески.

 - Осторожно, смотри какой большой ежик! - Без выкрика, но с волнением в голосе сказала Олеся, показав на середину дороги.
 - Не переживай! Я давно заметил, это ежиха. - Ответил Виктор, плавно остановившись у широкой обочины. Большая ежиха дошла почти до половины дорожного полотна и свернулась в клубок, испугавшись проносившихся мимо  автомобилей. Виктор осторожно взял ее и перенес под развесистое дерево. Звуки весеннего леса на минуту погрузили их в состояние непривычной легкости. Пересвист птиц, стук дятла по стволу и сочный скрежет квакуш на лесном болотце, - все высказывало свой восторг жизнью. И они молча выразительно взглянули друг на друга, открыто улыбнувшись. Олеся прислонилась спиной к тонкой березе, и восхищенный Виктор машинально достал телефон и вопросительно посмотрел не нее. Она кивнула, не скрывая перед ним своего открыто счастливого взгляда. Когда затем они вместе глянули на великолепный снимок, Виктор смущенно отвел глаза. Однако комментировать свое состояние больше не собирался. Любовь уже ворвалась в его сердце, сметая все условности. И Олеся почувствовала, что, подав ей руку возле дороги, он еле сдержал свой порыв, крепко обнять ее. От прилива чувств кружилась голова. Казалось, сама природа, в извечном обновлении, вдохнула в них силу любви, наполняя новым смыслом.      

                Глава 14.

     После лесного простора в замкнутом автомобиле не хватало свежего воздуха. И Леся попросила Виктора открыть окно. Он с улыбкой сказал, что сам хотел ей предложить. После дождя на дороге было не слишком пыльно. Каждый из них, молча, со скрытым волнением, прислушивался к себе. Однако, испугавшись возникшей паузы, Леся вдруг спросила Виктора, зачем у него в багажнике большие коробки
и черный камень, который она заметила, когда он утром ставил ее чемодан.
 - Прости за любопытство, если это не тайна, - мягко добавила она.
 - Не тайна. - Просто ответил он. Хотя в его голосе прозвучал упрек, но не ей лично, а всей этой дорожной ситуации, неожиданно растревожившей сердце.

    Виктор помолчал, собираясь с мыслями, решившись рассказать Лесе о гибели близкого друга, открыв ей давнюю боль своей души. Сейчас ему было стыдно за глупое скоропалительное суждение о сестре друга, как о противоположной ему сущности. Иван не прав, с упреком подумал ученый. Олесю, действительно, надолго бросили вдали без поддержки. Как оказалось, и у нее жизнь, далеко не сахар. Да и кому сейчас легко.   
 - Это камень для могилы Стаса. Ты его вчера тоже вспоминала. Кстати, никогда не думал, что где-то едят ежей, сказал он вопросительно.
 - Ну, бывает, что по традиции их еще запекают в печи, в лесной глуши.
Растерянно ответила Леся, не понимая, к чему он об этом спросил.
 
 - Понимаешь, - вздохнул он, - прошло много лет, однако эта трагедия будет сопровождать нас с Иваном до конца дней. Знаешь, с каждым годом чаще замечаешь, что в жизни бывает случайность, которую просчитать практически невозможно. Завтра я тебя завезу в Ужгород и потом подъеду к небольшому хутору высоко горах, в километрах ста, где случайно погиб Стас. Мама его тогда уже болела, и попросила, чтобы мы с Ваней его там и похоронили. Не оправдание, однако теперь нам редко удается туда выбраться. Поэтому еще в марте заказали этот надгробный камень. Хотя, Ивану снова не удалось даже на несколько дней бросить свои дела.

      Леся вздрогнула, вспомнив, что вчера не смогла вспомнить имени невысокого веселого парня, который тогда повел Соню в сад и нарвал зеленых абрикосов. Оказывается, что его давно нет в живых, и ей стало страшно от мысли, что там могли погибнуть и Виктор и Иван. Поэтому-то Светлана и не отпускает в горы Соню, с тревогой подумала Леся. Но Виктор повторил, что произошла трагическая случайность, и в тот день сошла снежная лавина, которая погребла всю большую усадьбу. Под снегом погибли еще бабушка и младшая дочка из этой семьи, где они останавливались несколько раз, тренируясь на скалах перед походом на Памир. Леся с сочувствием слушала его воспоминание, узнав, что они со Стасом дружили со школы и потом вместе учились в институте.

     «В тот год была поздняя весна, и снег задержался на вершинах до начала марта», - Виктор точно описывал события, и Леся наглядно переживала трагедию смерти его близкого друга из-за страшной беды в горах.
«Когда мы приехали, было солнечно. Но ночью температура еще держалось ниже нуля. До скал было километра два, однако в тот день мы пошли обратно домой по дальней дороге. Знаешь, у нас с утра настроение было не очень. Потому что хозяйка вдруг вспомнила за столом про «смачного смаженого йижачка», и по молодости лет, мы дружно возмутились. А хозяин Мирон, сопровождавший нас, по дороге шутил, что у него Марийка «весела жиночка». Хотя повел нас на обратном пути по дальней дороге, чтобы заодно посмотреть, открылись ли поляны от снега для выпаса его овец. Как оказалось, тогда перед самым закатом в Румынских горах тряхнуло, и до нас докатилось землетрясение балла в три. Но снег был рыхлый, и с ближней вершины сошла лавина шириной в метров сто. Моментально тонны снега накрыли всю усадьбу с домом. Мы шли по глубокому снегу и потом побежали, что есть сил, когда увидели, что мимо пронеслась такая глыба. Там ближайшее село,
в километрах десяти. Так что помощь подоспела только к вечеру.

        Когда мы добежали, то услышали, как у громады снега голосит Марийка, которая управлялась возле птицы и домашнего скота во дворе. Все остальные были в доме. Хорошо, что топилась печь, и нам удалось сразу сделать лазейку возле трубы от оттаявшего снега. Мирон был так растерян, что не сразу нашлись лопаты, и Стас, как самый щуплый, первым нырнул в лаз и стал раскидывать снег изнутри от печи. Мы постоянно звали их, но из дома слышался крик только старшей дочери Ганзи, которая на пару дней приехала из Волыни в гости к родителям. Иван ее первой и раскопал из коридора, где она застряла под крепким перекрытием. Сначала Стас добрался до кухни и нашел старого деда, но тот закричал, чтобы он вытащил из комнаты маленькую внучку и внука Михася, уже парубка, который крепко уснул после свадьбы в селе.

   Стас добрался да него, дотащил да лаза и передал нам с Ваней, а сам полез искать девочку, лет восьми. Но я тем временем еще успел вытащить упертого деда, который отпихивал меня и звал бабушку и внучку. Но через пару минут рухнула крыша, не выдержав тяжести мокрого снега. Стас и девочка с бабушкой остались погребенными. Мы кричали, однако никто после обвала крыши так и не отозвался. Спасенный Михась сразу же пошел в село. Люди подоспели, когда уже стемнело, но мы продолжали раскидывать снег и в темноте, зажгли костры и факелы. И достали их всех той же ночью, но мертвыми. Наверно, они задохнулись мгновенно».

   Леся молча заплакала, и ей захотелось поехать вместе с Виктором к этим людям, но она решила поговорить об этом завтра.
 - Прости, что заставила тебя снова пережить тот страшный день, - тихо сказала она. - Ужасно, вы все тогда могли погибнуть.   
 - Понимаешь, мне никогда не хотелось об этом говорить. Но тебе захотелось рассказать, что в жизни бывает и такое горе. Наверно, чтобы и ты в беде смогла выстоять. И что я уверен в тебе, - по-братски добавил Виктор.
 - Прошу тебя, Витя, - с сердцем отозвалась Леся. - Не надо думать о беде, ее вокруг итак выше крыши. Досталось и нам, кто бы мог раньше подумать? 
 - Ты права, - кивнул ученый, вспомнив о давлении на него со стороны руководства. - Бывает, что нельзя и дохнуть без оглядки.
    
                ***

   По хорошей дороге езда была не утомительной, и Виктор спросил Лесю, не хочет ли она ехать допоздна, чтобы к утру быть на месте. Но она попросила его не менять уговора и переночевать в Белоруссии, чтобы отправиться в сторону Шацка рано утром. Он не стал возражать, и вечером они остановились в гостинице Пинска. Небо снова заволокло плотными тучами. Отдохнув пару часов, Леся стала одеваться на ужин. На душе было замечательно, но ей не хотелось, чтобы Виктор подумал, что она стремится его  очаровать. И она тщательно пересмотрела свои вещи, подобрав к ужину самый непритязательный наряд. Причесав гладко волосы, Леся уложила их простой «ракушкой». Трикотажное узкое синее платье до колен, подчеркивало ее стройность, однако выглядело не вызывающе. Хотя она понимала, что спрятать ослепительную красоту от посторонних глаз может только надежная восточная паранджа. Ожидавший ее в холле Виктор, окинув ее взглядом, сразу же  понял ее. Заметив в его глазах одобрение, Леся улыбнулась, понимая, что он разгадал ее задумку, выглядеть скромно.

 - Даже если бы ты нарядилась бабкой-Ежкой, Олеся Максимовна, то вряд ли бы скрыла свою умопомрачительную красоту! - Шутливо отметил он, проводив ее в уютном ресторане к столику у окна.
 - Знаешь, спасибо за гениальную идею! - Засмеялась она. - Надо будет при особо рьяных воздыхателях попробовать нарядиться Бабой Ягой. Хотя я плохая актриса. Мне пришлось только раз в жизни сыграть Мавку, в студенческом спектакле.
 - А кто это? - Виктор удивленно поднял взгляд от меню.
 - Это лесная фея, Витенька, из нашей народной сказки, - улыбнулась Леся его дремучести. У него иногда бывает какая-то оторванность от обычных фактов в истории или современного быта, подумала она.

 - Да, видно, не дочитал я в детстве сказок. - Сказал он, глядя на нее с любовью, и машинально взял ее ладони в свои крепкие руки. Они были горячие,
и Леся вспыхнула, обжигая сияющее лицо розовым пламенем. Виктор быстро отвел глаза и предложил ей выпить по капельке за знакомство. И они заказали белое вино к ужину, просидев в уютном зале ресторана почти два часа. Леся рассказывала Виктору о выставке молодых художников и о таланте Сони, который упрямо не хотят замечать ее родители.

 - Да я ему уже голову продолбил, твоему Ванюше, что он глухо завяз в делах, как бегемот в непролазном болоте. Удивительно, что еще вырывается на природу.
А так и инфаркт может хватить, если не прекратит принимать в душу бесконечные дебеты и кредиты.
 - Ты прав, - спокойно сказала Леся, не возразив Виктору, что ноша ее брата намного тяжелей. Однако он сам опомнился и сказал, что при случае, обязательно подскажет Ивану об увлечении дочери живописью. Лесе хотелось рассказать Виктору о своем впечатлении от картины, с женщиной-кукушкой, но она побоялась, чтобы он не воспринял это за ее откровенную жалобу на свое одиночество.

    Перед сном Леся долго стояла у окна и смотрела на тихий дождь, который сегодня казался ей уютным и умиротворенным. Сейчас ей было даже невозможно представить, что через день она навсегда расстанется с Виктором. Хотя в ней было какое-то предчувствие, что он не станет сам ей признаваться в любви. Думая о себе до встречи с ним, Леся удивлялась, как она могла так долго жить без движения чувств. Ведь она уже была на грани - еще шаг, и ее сердце вовсе бы окаменело, без любви, живого интереса к другим и сопереживания. Но теперь она понимала, что рядом с Виктором ей придется управлять своими самолюбивыми прихотями и отбросить высокомерные замашки, которые облепили ее бетонной панцирной сеткой, сжав душу в строптивую пружину холодного эгоизма. Что ж, вздыхала она, пытаясь уснуть, или быть счастливой с верным человеком, или остаться высокомерной истеричкой, которая будет сатанеть в ледяной избушке своего напыщенного индивидуализма. И Леся решилась сама сделать первый шаг
к Виктору, понимая, что его обязательства перед братом и статус обычного водителя не позволят первым признаться в своей любви к ней. Хотя ночь была тревожной, проснулась она на рассвете по звонку будильника. 

                Глава 15.

   Когда они выехали из Пинска, зарядивший дождь уже шел, не переставая.
И Леся подумала, что хорошо, что они с Виктором надели плотные спортивные костюмы и надежные куртки. Хмурое небо больше напоминало раннюю осень, а не позднюю весну. Но им было достаточно, что полноправная весна светилась у них в глазах. Видя откровенное внимание Виктора, Леся по-дружески напросилась с ним в горы, сказав, что ей хочется побывать на могиле Стаса. Он на минуту растерялся, но потом открыл карту и сказал, что в таком случае им следует немного изменить маршрут и поехать не на Шацк, а на Сарны в Ровенскую область, чтобы не делать лишний круг. После девяти Леся позвонила в Торговый дом и сказала, чтобы ее ждали в Ужгороде через день. Шеф ответил, что нет проблем, и поздравил с замечательной презентацией на ярмарке. К нему уже дошла информация о подписанных контрактах на поставки товара. О Гюнтере он не сказал ни слова, и молодая женщина радостно вздохнула, что австриец занят своим банковским бизнесом и на время оставит ее в покое. 

    У Олеси было прекрасное настроение. В свободном красном спортивном костюме она сама цвела как маков цвет. Когда они переехали в Украину, в ней даже с вызовом зазвучала народная песня про черную редьку, которую громко орало радио в одной из машин в небольшой очереди на границе:
"Ой, на городи в нас квасоля, хай вам будэ щасття й доля!
Ой, мамо, що будэ, як вин мэнэ не визьмэ? 
Ой, мамо, що будэ? Ой, що будэ»?
Однако у нее не было планов на свое будущее с Виктором. Рядом с ним ей не хотелось вообще планировать. Опьянев от счастья, Леся дышала своей любовью, видя рядом ее зеркальное отражение в его красивом волевом лице. Словно в ударе от того, что они еще два дня будут вместе, Виктор не скрывал своей радости и весело вспоминал истории из поездок в Карпаты в давние студенческие годы.

       В упоении от новых чувств, они не замечая даже погоды за окном. Хотя в Сарнах стало очевидно, что дождь плотно обосновался по всему Закарпатью. Виктор выбрал маршрут по более короткой дороге, которая заметно просела, и на больших участках проявились выбоины и мелкие камни после «ямочного» ремонта. Перед очередным горным серпантином их остановил дорожный патруль. Однако посмотрев на документы и спросив о маршруте, молодой полицейский хмыкнул, выразительно глянув на Лесю, и пожелал им «счастлывои дорогы». Дорожного транспорта на второстепенной трассе было не много. Однако через километров двадцать со склонов на дорогу начали стекать мутные потоки воды, с явными селевыми оползнями. Виктор ехал осторожно, упрекая себя, что не поехал по основной трассе, сократив путь всего километров на тридцать. «Не с такой погодой и весьма условной дорогой», - запоздало упрекнул себя ученый, подумав, что лучше возвратиться. Увидев тревогу на его лице, Леся включила местное радио, и они услышали, что после трехдневных ливней, уровень воды в низинах повысился на два метра. Из-за дождей в горах наблюдается добегание паводковой волны с верховьев рек Рика, на Боржаве и на Уже. А в руслах рек Тиса и Латорица ожидается повышение уровня воды более чем на четыре метра. Они уже находились по дороге на Сваляву, и Леся заметила обозначения горных сел Ясиня и Квасы.

       Дорогу постоянно заливало сверху, и Виктор, проехав под крутой горой, с осыпавшимися камнями, уже подумал повернуть обратно. Но вдруг вспомнил, что впереди через пару километров будет небольшой каменный мост, и решился попытаться проскочить. Впереди него, закрыв по узкой дороге возможность обгона, медленно ехала серая «девятка», с местными номерами. Виктор несколько раз посигналил водителю фарами, что просит его пропустить, однако тот уперто не отреагировал. Леся тихо сказала ему, что почему-то навстречу им нет ни одной машины. Виктор притормозил, увидев, что машина с наглым водителем впереди приостановилась перед самым каменным мостом.

  Глянув в зеркало, он вдруг заметил, как сзади из-за поворота, мимо высокой рыхлой горки за ними проехала знакомая машина стариков-немцев. У него еще мелькнула досадная мысль, зачем же дед Пауль сюда забрел, ведь на Венгрию надо было ехать по основной трассе. Однако увидел, как рыхлая гора сразу же за белым «Опелем» моментально сползла на дорогу, перегородив им обратный путь. Впереди над старым мостом уже почти свободно ходила вода, которая под дождем грозно гудела в мутных потоках. Виктор понимал, что его надежный автомобиль сможет удержаться на мосту, с перекатывающимися бурыми волнами. Но никак не хлипкая «девятка», которая вдруг резко взвыла и быстро ринулась на теперь уже условный мост. Леся вскрикнула и закрыла лицо руками, прошептав, что заметила в салоне машины детей. Сильная волна слева сразу же сбила автомобиль и потянула за собой. Водитель запоздало дал задний ход, но разъяренная вода оказалась сильнее. Виктор мгновенно ринулся вперед, чтобы подпереть «девятку» своим автомобилем, но не успел. У самого начала моста очередной волной ее сбросило вправо, закружив на плаву, в метрах четырех от берега. Леся закричала, но сразу же прикусила язык.

  Виктор плотно прижался к валуну справа у дороги, мгновенно включил лебедку и открыл дверь джипа, в который хлынула очередная волна, достав до Лесиных ног по щиколотку. Однако в ужасе от страшной аварии, она этого не ощутила. Виктор хватился за бампер, расстопорил трос на лебедке и потянул его за собой, бросившись в мутную реку. Когда ему удалось зацепить трос за бампер «девятки», он глянул в салон, в котором была молодая семья с двумя детьми, один из которых был завернут в одеяло. Побледневший водитель боялся открыть дверь и умоляюще смотрел на Виктора, которого вода сбивала с ног, доходя ему выше груди. Но ученый хладнокровно показал ему рукой не открывать со своей стороны дверь, лишь открыть окно сзади, где находилась онемевшая от страха его жена с детьми. И тут он услышал за спиной крик Олеси, которая отчаянно бросилась за ним в реку, крича, в безумии: «Витенька, я не переживу»! У него ошарашено мелькнула мысль: «Влюбилась же, сумасшедшая»! 

         Держась одной рукой за трос, он взял ребенка в одеяле и медленно пошел навстречу Олесе, крикнув, чтобы она тоже держалась за трос. Бережно прижав к себе ребенка, Леся вышла на берег и подала его подоспевшему старому немцу, не соображая, откуда он тут взялся. Виктор уже нес девочку, лет шести, которую передал ей у берега. Она крепко взяла ее за руку и пошла к белой машине, стоявшей на приличном расстоянии от реки. Леся не ощущала холода, хотя с нее стекала грязная вода, и девочка истошно кричала, зовя мать. Однако молодая женщина собралась с силами и сказала, что мама с папой сейчас тоже выберутся из реки. Леся посадила ее в «Опель» к испуганной фрау Марте и снова побежала к Виктору. За спиной она услышала старческий голос Пауля, который радостно сказал жене, что она зря его упрекала за то, что он сбился с дороги. Так как сюда его направила божья воля, чтобы помочь пострадавшим людям. Подбежав к бурной реке, Леся стала звать Виктора, крича, чтобы он бросил машину, иначе сам утонет.

    Он уже выходил на берег с молодой женщиной на руках, которая сразу же побежала к детям. Пострадавший мужик, лет тридцати тоже уже выбрался, держась рукой за натянутый трос. Виктор машинально подхватил Лесю на руки и направился к джипу, посадив ее на заднее сидение. Он быстро достал из багажника брезентовые рукавицы и чемодан с ее вещами, чтобы она переоделась. Бросив рукавицы мужику, ученый крикнул ему, чтобы тот был осторожен на страховке. А сам, сняв с себя мокрую одежду, завел автомобиль и стал осторожно на лебедке вытягивать из реки «девятку», которая уже зачерпнула порядочно воды. Через минут пятнадцать им удалось вытянуть машину на дорогу, хотя было ясно, что она не заведется. Потерпевший, бормоча благодарности с  молитвами, понуро пошел к «Опелю», и истрепанный Виктор, наконец, переоделся. В салоне было влажно. Он включил теплый воздух для обогрева и измученно повинился, обернувшись к Олесе: 

 - Ну, как тебе такой экстрим? Смотри, не заболей! Не ожидал, что ты такая отважная, лесная Мавка! Однако я дурак, что поехал в дождь по этой дороге.
 - Если бы не ты Витя, то они бы погибли. Считай, что сама божья воля направила нас по этой дороге, - ответила она, повторив сердечные слова старика.

                ***

   Дождь закончился через три часа, но до ночи помощь к ним так и не подоспела. Хотя они сообщили о своей ситуации и в Сваляву, и в Сарны и даже в Ужгород. Оказалось, случились значительные обвалы на проезжей части дороги, и силы МЧС были заняты на  укреплении дамб на вырвавшихся на волю горных реках. В низине разгулявшаяся стихия подтопила несколько сел. Вечером они все вместе перекусили возле немцев, обсуждая свою ситуацию. Малышка в теплой машине успокоилась, разговаривая с важным Рексом. Было решено ночевать рядом с мостом. В сумерках стало видно, что после прекращения дождя, вода уже пошла на убыль. Фрау Марта даже позвонила своим друзьям в Венгрию, рассказав, где они застряли. И те тоже пообещали прислать помощь от своих родственников из Мукачева. К ночи ненастье отступило, проявив на весеннем небе частые, близкие в горах звезды. Виктор разложил сидение и достал теплый плед для Олеси, которую стал пробирать озноб.

    Он поругал себя, что забыл о водке, предложив ей растереться или принять для согрева. Но она отказалась, пошутив, что достаточно было горячего чая. «Простуда пройдет вместе с хорошим сном», - вздохнула она и плотно придвинулась к нему под бок, упокаиваясь возле него от кошмарного происшествия. Когда Виктор обнял ее, она быстро согрелась. Однако он запоздало понял, что сдурил, так как возле желанной и влюбленной в него женщины моментально возбудился, хотя и старался вспоминать строгие глаза Ивана и проклинал себя за весь этот ужасный вояж самыми последними словами. Наконец, услышав рядом ровное дыхание, он тихо выполз из машины и снова пошел к гудящей реке. Достав телефон и поговорив с одним из коллег-физиков, от которого было несколько звонков, Виктор уже спокойно уснул, отвернувшись от своей спутницы. Он открыл глаза на рассвете и вздрогнул. Олеся тоже уже проснулась. Облокотившись на руку, она лежала и смотрела на него с открытой любовью. Виктор испуганно прищурился, но она мгновенно обвила его шею руками, прильнув к нему в долгом поцелуе. Сердце в нем застучало в бешеном темпе, и  возмущенное сознание, пытаясь загасить пожар сердца, плеснуло на него длинным свитком формул и вычислений. Задохнувшись от прилива чувств, Виктор все же мягко отстранился и выдохнул:
 - Прости меня, идиота. Поверь, малыш, я не хотел, чтобы ты так ко мне отнеслась, - сказал он, торопливо обуваясь и надевая куртку.
 - Не правильно так, - упрямо добавил физик, вспоминая Ивана и свой обет, быть верным мужем науки. 
 - А как правильно?- Беспомощно спросила Олеся, глядя на него глазами, в которых таяли все синие льды Арктики. Но он виновато молчал, и она тихо прошептала:
 - Прости, Витя. Наверно, ты женат?

 - Женат, - ляпнул сдуру физик, думая только о том, как остановить сумасшедшую лавину своей бешеной страсти. При этом мысленно обозвал себя подлецом, видя, как в озера Лесиных глаз хлынули потоки прозрачных слез. Он сдержанно вдохнул воздух, как в прыжке на большую глубину, и твердо спросил:
 - Неужели тебе Иван ничего обо мне не рассказал?
 - Нет, - простодушно ответила Олеся, справившись со слезами. - Прости, еще раз. Первый раз влюбилась в человека, и вот такая история. Сама виновата. Надо было мне не забывать о тебе еще с той самой первой нашей встречи, в мои пятнадцать лет.

     Ее голос был по-детски расстроенным, и его сердце разрывалось от любви и жалости. Однако в нем ликующе звучало: «Это у нее ко мне не случайно! Она снова влюбилась именно в меня, пусть даже в простого водителя». И в порыве Виктор отбросил всякую чушь, собираясь тоже ей признаться в своей внезапной любви и покаяться, не утаив о себе ни слова. Но на мосту внезапно загудели две машины, которые добрались к пострадавшим с другого берега утихающей после ливня реки. Впереди ехал черный внедорожник, а за ним небольшой грузовик. Из «Опеля» сразу же выскочил хозяин серой «девятки». Как оказалось, приехал его младший брат с друзьями. Пострадавшие тепло попрощались с немцами и пошли к своим родственникам. Молодая женщина устроила детей в автомобиле и возвратилась, со слезами обняв Виктора и Лесю, говоря, что, сколько будет жить, будет ставить свечку в церкви за их здоровье. Приехавшие на грузовике взяли «девятку» на буксир. Виктор с Олесей махнули им рукой на прощание, но младший брат вдруг решительно подошел к Виктору и тоже крепко обнял его. Он  пошарил во внутреннем кармане куртки и протянул свою визитку, назвавшись местным коммерсантом:

 - Знай, браток, що ты тэпэр у нас як ридный, - взволнованно поблагодарил он его за спасение семьи брата.
 - Заизжайтэ до нас. Звидкиля вы будэтэ? - Спросил он и посмотрел на номер автомобиля Виктора.
 - Виктор шофэр, з самои Москвы, - твердо сказал подошедший к ним пострадавший. - А от Олэся з Кыева. Вона йидэ вид свого брата до дому.
 - Ну, ты як що, то подзвоны. - Смутившись, пробормотал его брат:
 - У дорози всякэ буваэ. Алэ мэнэ тут хлопци знають. Бувай, Витя!

     Когда они уехали, Лесе стало тревожно. Только теперь она поняла, насколько сдурила, попросив у брата машину в Закарпатье. Хотя Виктор все равно бы приехал, чтобы установить могильный камень. Обернувшись к подошедшим немцам, Леся тоже поблагодарила их за заботу. Пока они пили горячий кофе, фрау Марта пожаловалась, что они редко видятся с внуками и сыном, который работает программистом в Берлине, и дала ей визитку, настойчиво приглашая их в гости к себе в Тюрингию. С другого берега в семь утра подъехала еще одна машина, посигналив фарами, это были родственники от их друзей-венгров. Простившись со стариками, Олеся с Виктором, наконец, двинулись вверх в горы. От гуцулов уже дважды звонили, беспокоясь, что они застряли в дороге.

         Леся осматривала поросшие редкими смереками склоны, уговаривая себя отключиться от личных переживаний. Она видела, что Виктору неловко, но не могла его ни в чем упрекнуть. «Так бывает, в нашем возрасте. Встретились мужчина и женщина, но жизнь уже успела наставить своих запятых, многоточий и других знаков препинания». Однако грудь сдавила горькая обида. Наверно, после всего я окончательно постарею, - промелькнули в ней печальные мысли. Вот уж, действительно, мудрая поговорка: «Не родись красивой, а родись счастливой», - вздохнула молодая женщина, пытаясь унять ноющую боль и не позволяя себе плакать. Теперь в ней все было по-другому. Хотя вовсе не так, как по дороге в Москву. Наоборот, как никогда раньше Леся знала, что у нее теперь все именно так. Она полюбила, и в ней горько плакала ее живая душа. На Виктора она смотрела спокойным взглядом. Что ж, знаки препинания обычны в таком возрасте, а ей не привыкать к своему одиночеству. Он выглядел совершенно удрученным. Однако, не расслышав его тихий вопрос, Леся не переспросила, а только горестно покачала головой. Мол, все нормально.
 
                Глава 16.
 
   Виктор видел окаменевшее лицо Олеси, и ему было совсем плохо. До этого он даже не представлял, какая она, любовь. Думая о себе и о ней, он вдруг трезво осознал, что произошло неслыханное чудо, соединившее их сильнее всяких теоретически мыслимых связей. Но вспомнив свою уже сегодняшнюю дурость, вдруг испугался, что не достоин такой ее сильной любви. Получалось, что с первой минуты их знакомства, он ее обманул. И от одной безобидной лжи перешел к следующей, которая уже болезненно ударила ее в сердце. Виктор никогда не мог упрекнуть себя во лжи и сейчас раскаивался, совершенно запутавшись, не зная, как теперь освободиться из собственного капкана, в который он по дурости загнал их обоих своей ложью. Синие глаза у Олеси были сухими, но лучше бы она плакала или ругала его последними словами.

     Виктор вел автомобиль вверх по старому руслу горного ручья, засыпанному мелкими камнями. Склоны основательно размокли после нескольких дождливых дней. Когда они подъехали к большому хутору, с огороженным загоном для овец и хозяйственными строениями, им на встречу вышли Мирон с Марийкой, крепкие и рослые, лет под пятьдесят. На крыльце стоял старый дед Петро, в кожухе и теплой шапке. Поздоровавшись, Виктор обнял деда, похвалив, что тот держится прямо и выглядит крепким молодцом. Лесю он громко представил как младшую сестру Ивана. Говорливая хозяйка Марийка стала тут же весело определять, по каким чертам лица она похожа на старшего брата. Виктор с Мироном разгрузили багажник и обсудили, как лучше установить камень. И хозяин показал ему свой новый квадроцикл, на котором он ездит и в село, и по «копцам». Это зять ему подарил, призналась Марийка Лесе, вздохнув, что теперь тот ездит на заработки в шахты, «аж в саму Бельгию». На Волыне много не заработать, а у них с Гандзей трое детей. И старшая внучка уже учится в институте в Польше. Слушая живой голос Марийки, измученная Леся пыталась прийти в себя после сердечного отчаяния. Но теперь ей было намного хуже, чем после разрыва с Костиком, когда она уничтожила свой свадебный наряд. 
      
       Утреннее солнце набиралось теплом, и в прозрачном воздухе стоял запах весенних горных трав, еще мокрых после дождя. Марийка повела Олесю в светлую комнату, которую устроили для дочери Гандзи. Перестроенный новый дом, был внутри уютно обшит светлым деревом. Как со вздохом сказала ей хозяйка, они его сдвинули метров на двадцать от места старого, разрушенного снежной лавиной. В нескольких комнатах и в большой горнице с ватрой, которая весело пылала огнем и днем, были широкие окна. Хозяйка усадила их за большой стол и подала к чаю горячую банницу, томленную в сливках, чтобы они подкрепились с дороги, потому что мужчины решили сразу же поехать к могилам. Виктор с аппетитом ел кукурузную кашу с белой брынзой, нахваливая Марийку. Он старался не встречаться с Лесей глазами, решив, что нелепо возникшая между ними дурацкая ситуация как-то разрулится сама собой.

    Мирон пошел подготовить цементный раствор, а притихшая Марийка переоделась, покрыв голову темным платком, и дала такой же подвязаться Лесе. Хозяин вывел квадроцикл, на который погрузил емкость с раствором и инструменты. Виктор переоделся и посадил деда и женщин к себе в автомобиль, медленно поехав к стоявшим вдали высоким смерекам, где были похоронены родители деда Петра и погибшие от снежной лавины. Леся увидела, что все могилы еще были убраны цветами после поминальных «весенних гробков», и на трех могилах стояли одинаковые кованые кресты. Мужчины разгрузили тяжелый камень, и Мирон стал на мелком гравии под крестом заливать бетон. Низко поклонившись, Марийка стала тихо завывать плач с молитвами, обращаясь по обычаю к каждому погибшему, и Леся заплакала вместе с ней.

     Дед Петро молча сидел на деревянной лавочке и шумно вздыхал. Надежно установив камень в сырое бетонное основание, Мирон тихо заметил Виктору, что камень сработан хорошим мастером, которому удалось по фотографии точно передать живое изображение Стаса. Он согласился, кивнув головой, но когда Марийка протерла камень и стала громко причитать по молодому «файному парубку», который не пожил на белом свете и не оставил даже детушек, Виктор резко повернулся и пошел к лесу. И Леся со страхом подумала, что вчерашняя авария на реке могла забрать и его жизнь. По дороге Виктор попросил ее не рассказывать гуцулам об этом дорожном происшествии. Леся с Марийкой убрали с могил старые цветы и украсили их свежими. И все они скорбно помолчали, слушая звуки леса и легкого горного ветра. Мирон мягко успокоил и поднял с земли жену, посадив с собой на квадроцикл. А Леся взяла деда Петра под руку, и они пошли по склону к дому, оставив Виктора одного.

   Дома хозяин сразу затопил для гостей баню, а Марийка стала готовить обед, рассказывая Лесе, что они с дедом, наконец, уговорили Мирона купить спутниковую антенну и тот ждал приезда Виктора, чтобы ее установить. Как оказалось, после схода снежной лавины сын Михась уехал к дедову старшему брату в Аргентину, где через год женился на испанке, и Марийка с тех пор не видела ни его, ни младшего внука, а только говорит с ними по телефону. Леся посмотрела на стене фотографии, оформленные дедом в резные деревянные рамочки. Лицо красивой испанки было с тонкими чертами, и набожная Марийка покачала головой, сказав, что она балерина. Но сероглазый мальчик со светлыми волосами был удивительно похож на Мирона, о чем Леся сказала ей, и в ответ гуцулка с гордостью улыбнулась: «Да, у нашого дида пишов»! Однако у расстроенной молодой женщины ныло сердце, и ей хотелось хоть как-то узнать у разговорчивой хозяйки о жене Виктора, но к слову никак не получалось.
                ***   

    Пока Виктор разбирал инструкции к спутниковой антенне и налаживал модем к небольшому ноутбуку, хозяин весело сообщил, что банька натоплена, и баранчик на углях тоже скоро будет готов. Марийка собрала Лесе мочалки и полотенце и повела ее в баню. Однако у бойкой хозяйки дорога к баньке оказалась долгой. По своей натуре Марийка была похожей на горное небо над головой, которое, то безмятежно сияет на ярком солнце, то хмуро прячется в облаках и плачет дождем, то в смехе или гневе извергает сверкающие молнии.

   Но было заметно, что ей постоянно не хватает женского общения, и она сначала повела Лесю в свой птичник, где уже копошилось несколько выводков цыплят и индюшат, а потом к подросшим поросятам и заодно показала в конюшне месячного жеребенка. За пустым загоном для овец паслись две коровы с телятами, особая гордость хозяйки фермы, у которой любая работа спорилась в умелых руках. В разговоре Леся узнала, что почти все стадо овец до осени пасут овчары на полонинах высоко в горах. Там же они делают овечью брынзу и вурду. Хотя сейчас шерсть практически не имеет спроса, и Мирону, чтобы купить спутниковую антенну и компьютер, пришлось продать нескольких овец. «Вивця дома - и добра свыта и губа сыта», - улыбнулась Марийка.

   Чисто небо ослепительно сияло, будто и не было затяжного ливня. Однако, несмотря на чудесный день, на душе у Леси было ненастно. Она оглянулась на высокий дом, на крышу которого залезли Мирон с Виктором, устанавливая антенну, и ее сердце зашлось от горя о своей несчастной женской доле.
С добрым словом вспомнив об Иване, Марийка рассказала, как лет пять назад он заезжал к ним со своей рыженькой Светой, но о жене Виктора промолчала, а Леся спросить не смогла, с обидой подумав, что и брат окончательно вычеркнул ее из своей жизни, если даже здесь бывал много раз без нее. Наконец, проводив ее в светлую баню, с горячим запахом хвойной смолы, Марийка побежала к борщу, крикнув мужчинам, чтобы они постарались. По времени разница почти восемь часов, и в Аргентине скоро наступит ночь. Виктор ответил, что все в порядке, и пошел в дом к компьютеру. Мирон позвонил сыну и сообщил, что уже можно говорить по скайпу. Услышав в трубке Виктора, Михась обрадовался и назвал ему свой электронный адрес, настойчиво зовя к экрану сына, который только что прибежал со двора домой.

      Марийка и дед придвинулись к ноутбуку и стали со слезами рассматривать сына и внука, причитая и рассказывая о жизни семьи. Аргентинцы были смуглыми и сидели под кондиционером, мальчишка стянул с себя майку и внимательно разглядывал родственников, удивленно попросив по-испански показать огонь
в ватре, который был виден на экране за спиной деда Петра. Михась смущенно перевел дедушке, и тот немного отдвинулся, ласково глядя на светлоглазого правнука. Мирон вздохнул, смахнув с глаз скупую слезу. Взволновавшись, он вышел с Виктором на крыльцо, покачав головой, чтобы тот поспешил, пока баня не застыла, и с чувством пожал ему руку. Ученый улыбнулся, зная, что у них с сыном долгий разговор, взял полотенце и пошел к бане. Леся уже вымылась и причесывала свои длинные волосы. Распарившись в душистых горных травах, как в космической невесомости, она вышла в предбанник и неожиданно встретилась глазами с обескураженным Виктором, который раздевался и расшнуровывал свои кроссовки. Молча глянув на ее обнаженное тело, он босой выскочил за дверь, пробормотав, что идеал красоты в природе тоже непостижимо стремится к своей бесконечности.

  Услышав столь мудреное восхищение, она смущенно накинула халат и быстро пошла к дому, решив одеться в комнате и заплести две косы, чтобы после обеда помочь Марийке налепить пирожков с творогом и джемом. Хозяйка ей сказала, что еще утром поставила тесто, потому что Виктор по телефону вспомнил, что скучает за ее сдобой. Просушив феном волосы, Леся машинально разделила их на пробор и заплела две тугие косы. Надев черный свитер и джинсы, она посмотрелась в зеркало, почти с ненавистью глядя на свое красивое лицо, уговаривая себя держаться и быть спокойной. Но услышав в доме громкие голоса, бойко обсуждавшие разговор с Аргентиной, Леся не смогла себя пересилить и вышла на крыльцо, глядя в безоблачное небо и присматриваясь к  двум большим лохматым псам. Она стала по-дружески с ними говорить. Однако они не реагировали ни на какие ее ласковые слова и в ответ предупредительно глухо лаяли. Подошедший Мирон засмеялся за ее спиной, сказав, что собаки «суворые хлопцы» и не побоятся ни волка, ни медведя, которые развелись в округе в большом количестве. Так что с ними договориться не возможно. Но он их строго предупреждает, чтобы на своих зря «нэ брэхалы». По двору шел густой запах от жареного мяса, и Мирон весело сказал, что пора обедать, отправив ее в дом.

    Когда Леся вошла, Марийка уже накрывала на стол, а Виктор с дедом громко разговаривали, поставив по обычаю для поминания еще три рюмки, в которые Виктор наливал водку. Он не увидел вошедшую Лесю, так как сидел спиной к двери, перебрасываясь колкими шутками с Марийкой, разливавшей в мисочки горячий борщ.
 - Ну, а я тоби кажу, Витя, одружись! - Упрекала его румяная хозяйка.
 - Да, некогда мне, дорогая! - Смеялся Виктор.
 - Так, хиба ж так можно? Цэ ж наша радисть! Я вжэ нэ молода и то тулюсь до свого: «Поколысай мэнэ, Мыро»! Та хиба ж ты ченэць?
 - А кто это? - Улыбнувшись, спросил Виктор деда.
 - По-вашому, то монах, - строго покачал головой дед, сердясь, на свою
«языкату» невестку. 
 - Ну, а ваша Божеская наука, что говорит по этому поводу? - Спросил Виктор  серьезного деда, с которым они вели диспуты по вопросам науки и религии.

 - А вона так говорыть, шо на билому свити бувають аскэты по плоти, та ще е аскэты и по духу, - важно сказал дед Петро. 
 - Вот слышишь, Марийка! А ты говоришь, женись! - Живо отозвался Виктор и обернулся к вошедшему Мирону, который позвал его помочь принести со двора готового барашка. Однако тут он увидел молчаливо стоявшую в двери Олесю и заметно растерялся. Но девушка спокойно присела рядом с дедом Петром,
не проявив своего отношения к его оскорбительной лжи. Старик добродушно кивнул головой ему вслед и наклонился к Олесе:
 - Знаешь, дивчина, як твий брат кажэ на нашого Виктора?
 - Не знаю, - удивленно пожала она плечами.
 - А вин дужэ добрэ кажэ: «Наш Виктор - это «величина», - старательно проговорил дед по-русски, с гордостью.
 - Та вин, тато, вэлыка сэрдцем людина, - весело вмешалась Марийка.
 - И людина вэлика и «величина», - упрямо возразил ей старик.

      Леся ничего им не ответила, переживая внезапно открывшуюся дикую новость. Какой бы не был Виктор величиной для деда и всех остальных, для нее он оказался безжалостным истуканом, грубо оскорбившим ее пылающее сердце, которое теперь снова упрямо стучалось к ней со своей несчастной любовью. Леся сдержала обиду, утишая себя открытием, что до сих пор ни одна женщина не смогла привязать к себе этого стойкого аскета, пребывающего в восторге от каменных дев в дебрях горных скал. Тем более что, возвратившись с Мироном в комнату, Виктор посмотрел на нее с открытым раскаянием. Однако Леся сделала вид, что не заметила его виноватого взгляда. Даже ее смиренная гордыня не может смиряться до бесконечности, подумала она с обидой. 

       Когда все уселись за хлебосольный стол, дед Петр по обычаю проговорил молитву благодарения. Вначале скорбно помянули трагически погибших в лавину. Марийка налила себе и Олесе сладкой наливки. Потом Мирон предложил тост за Виктора и Ивана, которые с тех пор навеки приняты в их большую семью. После этого дед Петр тоже сказал тост, вспомнив Олесе, как его подростком две молодые сестрички с Кыйивщины спасли в оккупации от немцев, забравших его далеко от родного хутора. Он говорил с волнением, почти неразборчиво, с характерным карпатским диалектом. И Леся сразу не сообразила, что дед рассказывает именно о той бабушке Вере, с которой ее случайно свела дорога. Но когда она вникла в смысл его слов, ее пробрал озноб. Это было неимоверно. Вот уж, действительно, земля круглая, и люди на ней под одним небом.

Как бы в ответ на ее мысли, сердечный старик сказал простой тост за людей:
 - От тэпэр кажуть: одни люды таки, а ти вжэ нэ таки. Алэ у нашого Бога то всэ нэ так! Уси мають свое життя. Алэ на земли е люды людяни, а е нэлюды - каты и злодии, с нэчистывымы душамы. И Господь сказав, що за то им нэ будэ прощення. А от я свою старшу дочку назвав Вирою, а другу - Стешою, и всэ свое життя молюсь за тих людяних дивчат.   

      Марийка горестно покачала головой, но Олеся прикусила в отчаянии губы, беспощадно ругая себя, что не спросила даже название села у своих случайных попутчиков. И ей стало стыдно, что она теперь не может рассказать старенькому деду, что его молитвами бабушка Вера прожила долгую счастливую жизнь, и у нее есть хорошая семья. Отведав сочное мясо печеного барашка, Виктор похвалил Мирона. На что хозяин засмеялся, что тут у каждого свой рецепт, но он советует добавлять кислое молоко или городской кефир в маринад с приправами, тогда любое мясо не будет жестким. Марийка угощала гостей, выплеснув свои материнские чувства после разговора с сыном и внуком. Жизнь Михася в Аргентине сложилась не совсем хорошо. Сын скучает по дому и не может привыкнуть к жаре. Но внук почти не знает родного языка и прямо сказал ей, что не хочет к ним приезжать, а хочет поехать к маме в Америку, поэтому старательно учит английский. Сегодня Михась им радостно сообщил, что жене удалось снять недорогую квартиру и договориться о простой работе и для него. В кордебалете ее утвердили на ведущие партии и пообещали помочь с устройством семьи в Америке. Через месяц они будут все вместе. Сияющая бабушка все никак не могла успокоиться и тараторила, удивляясь необычно взрослому прямодушию младшего внука: 

 - От я его пытаю, кого вин бильш любыть, маму чи тата. А вин на мэнэ так выразно глянув, як наш Мыро, и кажэ, що бильш любить якогось Рональдо та Месси. А я и нэ знаю, хто воны?
 - Та то ж футболисты! - Засмеялся Мирон, - Михась казав, шо наш  малый вжэ добрэ граэ у футбола.
 - От и бигав бы тут коло нас литом, - пригорюнилась Марийка.
 - Ничего, они устроятся и еще приедут к вам, - сочувствуя, мягко поддержал ее Виктор. И Леся вспомнила, как он вчера сказал ей, что в жизни бывает такой случай, который пересилит любую силу.

       Теперь она знала, что для нее таким случаем, стала эта поездка, резко изменившая ее замкнутую, самолюбивую натуру. Но она запрещала себе думать, что ей еще придется перетерпеть, чтобы выжить после душевной раны, если Виктор от нее откажется. Вскользь слушая застольные разговоры, она заметила, что хозяйка настолько рада гостям, что даже благосклонно отнеслась к выпивке мужа за обедом, который затянулся до ужина. Марийка с улыбкой махнула рукой на вторую бутылку, которую открыл Мирон, и побежала покормить животных. Леся видела, что Виктор не отказывался, но отпивал с хозяином чуточку, просто за компанию, говоря, что ему с утра в дальнюю дорогу. Она почти не участвовала в разговоре, лишь переводила ему некоторые диалектные слова, которые он не успевал понять в быстром разговоре Мирона. Наверно, тот привык говорить при встрече о хозяйстве и ценил в них молчаливых слушателей, подумала Леся, улыбнувшись, как серьезно Виктор выслушивает о весеннем приплоде и о кормах, с витаминизированными добавками для повышения удоя у овец.

   Безотчетно ее глаза скользили по его крепкой осанке, сильным рукам, жадно впитывая в память черты дорогого ей лица. И в ней зазвучала незнакомая музыка бесконечной женской нежности. Однако сердце уже с грустью начало отсчитывать время до их расставания. На деревянной стене напротив большого стола висели старые часы, с медным маятником. Он мирно раскачивался, отсчитывая секунду за секундой. Она отметила, что завтра в это же время, они уже будут вдали друг от друга. И Олесю сдушила обида, что старший брат, который неожиданно явил ей близкого человека, одновременно стал препятствием ее счастью. Теперь Виктору придется самому сделать выбор. Она не станет делать второй шаг ему навстречу. Навязывать себя, чтобы снова быть отвергнутой, выше ее сил, сокрушалась влюбленная женщина.

  Когда Марийка позвала Лесю к горячей духовке печь сдобу, мужчины за столом остались вдвоем. Дед Петро ушел в свою комнату отдыхать. Уже в сумерках женщины занесли румяные пирожки и разлили горячий чай. Было видно, что хозяин совершенно заговорил Виктора, и Леся чуть было не призналась, что он нормально не отдыхал практически целые сутки. Однако Виктор, выпив чая и съев пару пирожков, сам виновато сказал, что его так перекормили, что он уже не может даже пошевелиться. И Марийка, поворчав на разговорившегося Мирона за пустое «базиканье», отправила уставшего гостя спать.

                Глава 17.

   Олеся допоздна сидела в одиночестве на высоком крыльце, смотрела на звездное небо, прислушиваясь к лесным звукам от высоких гор и удивляясь, как люди могут жить в уединении в таком  совершенно пустынном месте. Забравшись на мягкую постель, она сначала погрузилась в сонное умиротворение, но потом вдруг стала тревожно прислушиваться к тишине, даже к непривычному стуку больших часов в гостиной. Ее природная впечатлительность брала свое, и пережитое за последние сутки будоражило всплеском переживаний - и о краткости мига жизни, и о своей беззащитности в ней. И хотя рядом за стеной изредка всхрапывал Мирон, и во дворе мирно возились на цепи два огромных волкодава, ей стало страшно. Леся думала, что вчера в ненастье на опасной реке, ей в машине рядом с Виктором было спать спокойнее. Было прекрасно, ведь тогда она еще не была отвергнутой, с грустью думала молодая женщина. Но от мысли, что он спит всего в семи метрах от нее, сердце гулко билось, совершенно отказываясь от сна и заглушая стук старых часов в гостиной. Они неумолимо приближали время расставания. Лишь под утро тревожную бессонницу одолел странный кошмар.

     После недельного перерыва молодая женщина снова летала во сне. Но этот ее полет был другим, без легкого чувства радости. Олеся летела над безлюдной землей, которая раскачивалась под ней, как маятник от огромных часов.
В мучительном полете она упрямо твердила, что ей надо успеть долететь до безопасного места. Стук часов теперь настойчиво грохотал в ней, заставляя мчаться по хмурому, затянутому тучами низкому небу. Однако под ней мелькали острова и континенты, но нигде не было безопасного места. Ей даже показалось, что от отчаяния у нее за спиной выросли крылья кукушки, у которой нет своего гнезда. Совершенно выбившись из сил, она уже птицей долетела до самых высоких снежных вершин Тянь-Шаня. Сознавая, что вот-вот упадет, Леся в изнеможении окинула глазами дикую местность, и вдруг увидела живых парящих орлов. Теряя дыхание, она из последних сил направилась к ним, в надежде на спасение или хотя бы на короткий отдых. Однако ее взгляд вдруг столкнулся с мертвыми глазами каменной девы, которая заслонила собой и это безопасное место. И поникшая Леся, падая с высоты, горько зарыдала, сразу же проснувшись на влажной от слез подушке.

      Сердце ее стучало, как после быстрого бега, и молодая женщина глубоко вздохнула, прогоняя ночной кошмар. За окном Мирон с Марийкой уже управлялись возле домашнего скота, выгоняя коров, лошадей и коз на пастбище. Хотя было только раннее утро, но за дверью слышался громкий шепот деда Петра и Виктора, который, судя по разговору, ремонтировал ему старый радиоприемник, шутливо говоря, что лучше пришлет ему новый. Однако дед твердил, что привык к своему.
 - Значит, говоришь, батя, что нехорошо отказываться от привычного? -
Вдруг услышала Леся, проходя мимо них на цыпочках в ванную. Она с замиранием приостановилась, хотя ей было неловко подслушивать чужой разговор, но ее личный интерес пересилил условности.

 - Ни, сынку, нэ так! - Проворчал дед Петро. - Я молюсь за тэбэ до Господа и кажу, шоб и ты мав у души Бога. Чуешь мэнэ?
 - Та, чую, я, - улыбнулся Виктор, - верю, что наша мысль, самая что ни на есть элементарная частица. И мы тут с тобой ее образы, как в телевизоре. 
 - Ни, ты мэни пообицяй! А то я вжэ скоро помру, а ты як нэхрысть!
 - Обещаю, только не помирай! - Вздохнул Виктор.
 - Так то щэ нэ усэ, - помолчав сказал старик. - Помятаешь, шо учора тут тоби казала Марийка? Ну, так и я тоби скажу. Ця дивчина тэбэ вже выбрала по сэрцю. Ты бачив ти сыни очи?
У Леси опустилось сердце, и жар поднялся к лицу. Неужели всем видно, как я влюбилась? Кошмар, упрекала она себя, переживая, что ответит Виктор. Однако он упрямо молчал.
 - Так шо вона тоби нэ люба? Чи то страх, шо дуже гарна?
 - Да, и страх берет и слишком у меня много разных проблем, - нехотя ответил Виктор, проверяя приемник. 

 - Ничого! Ты на роботи, а жинка як нытка за голкой. А так, никому ты, бидолашный, нэ потрибный. От така моя думка, сынку.
Виктор отдал ему приемник, включив румынскую музыку. Однако на слова старика так ничего и не сказал. Хотя тот все не отставал:
 - Так ты мэни обицяешь? - С укором, настойчиво попросил дед Петро.
 - Нет, прости, тато! Вот этого я уж точно обещать никак не могу. Потому что сам не представляю, что еще может быть. - Твердо ответил Виктор, показывая, что не хочет говорить на эту тему.

  После этих слов у Олеси, замеревшей у двери, подкосились ноги. Не дыша, она забежала в ванную и включила воду, чтобы заглушить глухой стон, вырвавшийся из ее груди. Однако взглянув на свое бледное лицо, молодая женщина быстро справилась и стала тщательно причесывать волосы, приводя себя в порядок.
К завтраку Олеся уже вышла собранная, с красивой прической, гладко обернув волосы вокруг головы, помня, что через пару часов ее будут встречать в офисе торгового дома в Ужгороде. Строгий черный брючный костюм и белая блузка подчеркивали ее сугубо деловой вид. Когда она присела к столу, Марийка восторженно сказала, что от нее пахнет «чаривными» духами. Олеся улыбнулась и подарила маленький флакончик гостеприимной хозяйке, радуясь, что хоть та в своих семейных заботах не заметила ее дико сумасшедшей влюбленности. Но после ее подарка строгий дед Петро выразительно посмотрел на Марийку и покачал головой. За завтраком Олеся вела себя с Виктором подчеркнуто независимо, включив на полную громкость весь свой деловой энтузиазм.   

    В дорогу они отправились втроем. Мирон категорически не воспринял слабый протест Виктора, сказав, что поедет с ними до Мукачево, а потом вернется обратно с кумом. Тепло попрощавшись с Марийкой и дедом, Виктор сложил в багажник собранные хозяйкой вкусности, брынзу со сливками и пирожки. Увидев откровенную грусть в глазах старика, Леся подошла к нему и обняла, тихо шепнув, чтобы он помолился о ее несчастье. Дед Петро радостно кивнул головой и перекрестил их в дорогу. Помня о своей прежней оплошности, Леся записала у Мирона их электронную почту и телефон, оставив свою визитку. Проезжая мимо села, Виктор приостановился и поздоровался с кумом Мирона, который сообщил, что хлопцы в соседнем районе снова устроили разборки с копателями бурштына. Виктор спросил Лесю, о чем это он, и она объяснила, что в этих местах старатели копают янтарь, и поэтому часто бывают всякие потасовки.

В ответ он хмыкнул, с явной досадой: «Вот такая, оказывается, суперсимметрия в канале распада и в канале с тремя и более лептонами». Леся пожала плечами и отвернулась. Но Мирона Виктор ни о чем больше не спрашивал, и до самого города слушал его лекцию о старинном гуцульском методе лечения овитерапией и об осенней ярмарке по овцеводству в Рахове. На обратном пути они поехали по центральной трассе, которая была переполнена громоздкими фурами, ехавшими в Европу. Прощаясь, Мирон сердечно попросил Виктора, не приезжать к ним, пока не кончится это злое время. Об этом очень просит и тато, печально добавил он. Оказалось, что когда они из-за ливня задержались перед мостом, дед так переживал, что не спал. Обнявшись с Мироном, Виктор попросил его передать деду, что теперь они продолжат свои беседы под луной в электронном режиме по скайпу. Иногда в воскресные дни он приказывал себе отключаться от научных проблем. Когда хозяин фермы уехал, Виктор предложил Лесе пересесть на переднее сидение, но она отказалась, пересматривая документы по работе и не вступая с ним в разговор.

        Сердце ее сиротливо молчало. Как она сама себе призналась, разбилось вдребезги, упав с большой высоты на острые камни. Виктор изредка бросал на нее серьезный взгляд в зеркало, однако перемолчал, отказавшись от объяснения. Было слышно, что ему настойчиво звонят, но он не брал трубку, и Олеся подумала, что возможно, это звонит Иван. Хотя говорить даже с братом тоже не имела сил. Конечно, Виктор посчитал ее пустой финтифлюшкой, убедив себя, что у нее обычный каприз, который быстро испарится. Поэтому решил не разрушать прочную дружбу с Иваном, с болью думала она, понимая, что и ей лучше всего, перемолчать. Ведь он принял это решение еще вчера, сказав, что женат. Хотя прекрасно понимал, что когда-то она узнает от Ивана всю правду.

      Подъехав к торговому офису, Леся вполне спокойно попрощалась, не глядя Виктору в глаза и мило улыбнувшись сотруднику, который взял ее чемодан. Виктор на мгновение задержал ее руки в своих. Однако жалость от него была ей оскорбительна. Поэтому Олеся освободила свои руки, холодно сказав, что благодарит за добрую службу и добрую дружбу, попросив передать наилучшие пожелания ее брату. На что Виктор побледнел и ушел, резко хлопнув дверью автомобиля. Моментально набрав скорость, он скрылся за поворотом. И молодая женщина глубоко вздохнула, чтобы позорно не разрыдаться на виду у любопытных сотрудников.

     Добродушный венгр вежливо повел ее в небольшой офис, сказав, что ей забронировали хороший номер в гостинице. Она бодро улыбалась, вспоминая работников, с которыми чаще общалась по телефону, сообщив, что привезла им с ярмарки несколько солидных заказов. Девочки подали крепкий вкусный кофе. Вдыхая горячий аромат, Олеся всячески уговаривала себя, больше не вспоминать свое дорожное приключение. Все мужчины, как обычно, смотрели на нее с откровенным восторгом. Жизнь продолжается, говорила она себе. И все у нее в порядке. Да и разве может быть по-другому у такой ослепительной женщины. Даже в теплом воздухе Закарпатья уже пахнет пыльцой цветущей виноградной лозы, и новое лето несет с собой массу новых интересных приключений. 

   Только поздно вечером, оставшись одна в гостинице, молодая женщина в полной мере ощутила образовавшуюся внутри пустоту. Поэтому Олеся постоянно прислушивалась к себе, не позволяя гнусной тоске овладеть ее душой. Подумаешь, случайная поездка и дорожное знакомство. Сама же многократно твердила племяннице, не становиться рабом никакого случая, снова уговаривала себя самодостаточная женщина. Олеся бодрым голосом перезвонила родителям, а потом Соне, попросив ее поблагодарить Ивана и передать, что водитель уже уехал из Ужгорода. Однако включив телевизор, через минуту поняла, что вообще не воспринимает смысл происходящего, с досадой вспомнив, что они с Виктором даже не обменялись номерами телефонов. И еще она вспомнила медный маятник на старых часах, на который смотрела в это же время вчера вечером рядом с Виктором, и его красивое волевое лицо, с глубоким взглядом и тихо заплакала, зная, что ей совершенно некому рассказать о своем горе.
                ***

   Перед выездом из Ужгорода в сторону границы с Венгрией Виктор остановился
у кафе, выпил кофе и ответил на звонки. Потом он набрал Ивана, сообщив, что благополучно довез Олесю и передал ему приветы от гуцулов. На что друг шумно позавидовал, что он хоть на денек отвлекся и побывал среди гор, пошутив, что тоже скучает за Мироном, дедом Петром и Марийкой, и особенно за ее пирогами и вкусной овечьей брынзой. Виктору хотелось попросить друга никогда не говорить о нем со своей сестрой, но не смог, понимая, что Иван встревожится и тогда уж  точно не избежать ненужных объяснений.

    Ничего, она быстро все забудет, а у меня останется легкий туман в голове и замечательный снимок лесной Мавки, уныло вздохнул ученый. Все проходит, пройдет и это, как сказал мудрый человек из далекой древности. На что его душа отозвалась грустным упреком, напомнив утренний мягкий выговор доброго старика. Если бы ему когда-то сказали, что он обидит женщину, Виктор назвал бы это дикой чушью. И все же он так сильно обидел Олесю, что это заметил даже старый дед Петро. И поэтому у него самого не было прощения своей остервенелой дурости, которая на деле оказалась закоренелым эгоизмом, беспощадно обрекающим его на глухое одиночество. Ведь неожиданно эта хрупкая Олеся оказалась ему родной, его единственной любовью, хотя как будто и запоздалой. Как будто она только и ждала именно его все эти годы, вздохнул Виктор, искренне желая ей счастья. Однако на откровенно дурацкое пожелание его сердце непривычно заныло, требуя возвратиться к любимой женщине и откровенно покаяться. Но в ответ упрямый ученый дал себе зарок никогда не смотреть на фотографию Олеси у березы в прекрасный солнечный день их счастья. Запросто стереть фотографию из памяти смартфона он не посмел. Дорога и работа излечат, вынес себе приговор Виктор, подумав, что и в этот раз коварный случай сыграл свою злую роль, разрушив нежданное чудо, сошедшее с небес. И ученый отчаянно надавил на акселератор, чуть не столкнувшись с грузовиком, заранее мигнувшим ему, что идет на обгон. Когда Виктор резко притормозил, в памяти вдруг отозвался Олесин крик: «Витенька, я не переживу»! После этого он заехал в Венгрии в небольшой городок и остановился в отеле до утра.
               
                Глава 18.

     Возвратившись домой из командировки, Олеся старалась настолько уплотнить свое временное пространство, чтобы у нее не было и минуты на сырую тоску. Так она теперь безжалостно определила свои любовные переживания. Шеф ее встретил в Торговом доме весьма благосклонно, по-барски назначив солидные премиальные за удачные контракты по поставкам товара. Молодая женщина была благодарна сотрудницам, которые не затеяли сплетни по поводу скандала на международной выставке. Ехидная Ленка тут же по секрету ей доложила, что заезжал Гюнтер и открыто намекнул, что имеет к ней весьма серьезные намерения. Но теперь Олеся не воспринимала интриги офисной мегеры, решив отсрочить на некоторое время разговор с директором о своем уходе с работы. Хотя после праздничного состояния в поездке все казалось ей поблекшим и неприглядно обыденным. Теперь она не воспринимала даже привычные разговоры за чашкой кофе о диетах и новых платьях, сознавая, что душа уже рвется на волю, в свой родной книжный мир. Когда позвонил Гюнтер, с придыханием бормоча ей затертые комплименты, молодая женщина спокойно и приветливо соврала, что готовится к свадьбе. На что банкир сухо пожелал ей счастья и перестал донимать своими звонками. Давно бы могла сообразить, запоздало упрекнула себя Олеся, радуясь освобождению от навязчивого кавалера. Чтобы не вспоминать об одиночестве, она стала ходить в спортивный клуб, заполнив все остальное свободное время серьезным чтением. 

   Приехав в выходные дни к родителям, Олеся коротко им описала поездку к брату, сообщив о скором приезде Сони. Ей очень хотелось рассказать маме о своей нежданно налетевшей сильной любви. Но та сама начала разговор, уведя ее от строгого отца. Оказалось, к ним заходила Ленка и секретничала о серьезном ухаживании австрийского банкира. После ее слов Леся вскинулась с обидой, неужели мама не желает ей счастья. Однако та растерянно пробормотала, что они с отцом только об этом и переживают. Через пару лет ей будет тридцать, а она все еще одна. На что строптивая дочь откровенно возмутилась:

 - Неужели ты повелась на Ленкины сплетни? - Упрекнула ее Леся. - Если бы ты переживала, то прежде спросила бы, какой он человек. Разве наименования
«банкир» и «австрийский барон» могут определить счастье? Представь, что мне хочется выйти замуж за близкого мне человека, обычного водителя. - С вызовом добавила она. 
 - Ну, скажешь такое, - возмущенно покачала головой мама:
- Не сходи с ума! То Костик тебе вдруг стал не такой, и уже австрийский банкир чем-то не угодил! Не чуди, где ты и где тот водитель! Прекрати!
Мама разволновалась, и Леся пожалела, что завела с ней ненужный разговор.
У нее могло повыситься давление.   
 - Успокойся, мамочка! Этот водитель от меня отказался. Но теперь мне ни к чему думать о замужестве, буду заниматься филологией.

  За неделю в Киеве Олеся посетила несколько вузов, оставив свои резюме, в надежде на интересную работу по специальности. Везде ее встречали приветливо, но свободных вакансий не оказалось. И тогда она засела за компьютер и написала письма в вузы Белоруссии, России и Германии, предложив преподавание зарубежной и античной литературы, и литературные переводы в крупных издательствах, от которых ответа не дождалась. Приглашение пришло только из одного из вузов Перми, где было вакантное место преподавателя по античной литературе, поэтому они объявляли через месяц конкурс, так что она приступила к штудированию подзабытого материала. Хотя ее заинтересовало предложение факультета по словесности в Восточной части Германии. Помня о приглашении фрау Марты, Олеся решила после увольнения из фирмы съездить в Германию.

          Она бодро вошла в новую жизненную колею, и ей стало легче дышать. Некоторое время пожить в Германии или на Урале будет хорошим рывком прочь из чуждой торговой среды. Тем более там она сможет серьезно поработать и защитить диссертацию. После морального освобождения Олеся, наконец, созрела для разговора с директором фирмы. Понимая особенности среды, она применила детскую лисью хитрость, «по секрету» сообщив Геннадию Сергеевичу о своей женской ситуации, о беременности, и о категорическом требовании будущего мужа оставить работу и готовиться стать матерью, так как доктора опасаются за ее здоровье. Вначале директор не воспринял это заявление всерьез, подозревая, что в Москве кто-то из конкурентов переманил энергичного работника. Однако присмотревшись к ее бледному лицу, шеф растрогался и посочувствовал «слабой женщине», со вздохом проговорив, что и нас когда-то родили на белый свет. Затем он вспомнил молодого эрудита, который оставил ему резюме о знании не только немецкого и английского, но и китайского, и разрешил ей уволиться после передачи дел новому сотруднику. Когда Олеся вечером выбежала из офиса, она радостно отпраздновала свое «освобождение», накупив в маркете мороженого и открыв дома банку клубничного варенья.

      Вечернее солнце уходило в низких облаках. Небо за причудливым облаком, в виде всадника в помпезной шляпе, было окрашено в густой оранжевый свет. После весенних цветов и увядшей персидской сирени в Ботаническом саду начинали цвести петуньи и пышные розы. Олеся уютно устроилась с мороженым в кресле на открытом балконе. Она смотрела на благоухающие розы, мысленно повторяя на немецком песенку волшебницы фрейлейн Розеншен из сказки Гофмана, которой при всем ее старании не удалось помочь карлику-уродцу Цахес стать добрым человеком. Только теперь Олеся поняла, насколько долго пребывала в иллюзии уродливо-прозаичного торгового бытия, чуждого ее романтичной натуре. Она тоже с глупой наивностью пыталась приукрасить сомнительные коммерческие достижения, которые могли окончательно затереть ее душевные радости. Что ж, потеряно несколько лет, но появился опыт наблюдений за пестрыми типами, с ущербными приоритетами в социуме. Как знать, возможно, они станут аллегориями в ее литературном творчестве.

        Теперь Олеся с легким сердцем сравнивала себя с бродягой или моряком, который после долгого плавания, наконец-то, возвратился в родную гавань. Когда зазвонил смартфон, она взяла трубку, с удивлением услышав мелодичную речь фрау Марты. Как будто пожилая женщина на расстоянии вдруг узнала об ее новых переживаниях. Поговорив о житейских делах, немка вздохнула, что Пауль по-прежнему вспоминает о своей пропавшей сестре. На что Олеся бодро спросила, не было ли сообщений от Виктора, который взял с собой его детскую фотографию. Помолчав, фрау Марта растерянно сказала, что из разговора при расставании поняла, что он попытается помочь им лишь после августа, когда будет в Москве, добавив, что ей неловко беспокоить такого занятого человека. На что Олеся опрометчиво сболтнула, что попробует сама что-то выяснить, и тут же рассказала, что собирается приехать в Германию. В ответ та радостно повторила свое приглашение, добавив, что они с Паулем будут ждать ее с нетерпением, свойственным старикам. Однако позже Олеся поняла, что совершила дурость, так как у нее нет детской фотографии Павлика. Никакой связи с Виктором у нее так и не было. Сначала она даже была рада, что именно так случилось. Даже изредка слышать его голос было бы невыносимо. Сердце сильно кровоточило, и казалось, что, ее любовь с каждым днем становится более сокрушительной. Вспомнился Кант, с его умными наставлениями о прекрасном и возвышенном. Иногда такому чувству сопутствует грусть или изумление. Но глубокое одиночество, хотя и возвышенно, но больше устрашает. Запрещая себе думать о Викторе, Олеся понимала, что в глубине души давно его обожествила, переживая о нем и помня, что он всегда бросается спасать других, не думая о себе.

  Однако после спокойного осмысления сказанного старой немкой, у Олеси возникло много вопросов, так как было не понятно, куда это Иван мог так надолго отправить Виктора, что тот не будет дома до конца лета. Уже поздно вечером позвонила Соня, которая радостно сообщила, что уже через четыре дня прилетит на самолете в Киев. Но она уловила расстроенный голос тети, с тревогой спросив, что у нее произошло. На что Олеся вздохнула, решительно попросив передать трубку Ивану, в нарушение своего обещания, не говорить с ним о Викторе. Поэтому, когда он участливо спросил ее о домашних делах, Олеся выплеснула на него бурю эмоций, рассказав, что уволилась из фирмы, чтобы  возвратиться в свою специальность. В реальности - пока что в никуда. После паузы брат успокоил ее, что очень рад такому правильному решению. В его голосе прозвучала теплая ирония, и он добавил, что никогда не оставит ее  голодать на дороге.

 Олеся перевела дух, чтобы спросить о Викторе, но не смогла. И она по-детски обвинила брата, что он слишком редко о ней вспоминает, хотя ей необходимо с ним встретиться. Однако Иван засмеялся и сказал «любимой капризуле», что через четыре дня он будет на чартере лететь в Венгрию, который высадит Соню в Киеве, и у них будет время обо всем переговорить. После трудного разговора Олеся вздохнула, что все к лучшему, так как по телефону задавать вопросы о водителе не могла.

   Скрупулезно подобрав литературу, она стала усердно заниматься, чувствуя, как возвращается в родные берега любимых книг и мифических преданий античности. Хотя параллельно готовила и немецкую литературу 19 века, которую с радостью сможет преподавать в Германии. Ей было важно успеть войти в трудовой ритм до приезда племянницы. Потом возникнут неизбежные перерывы в занятиях, связанные с вниманием к ее любимице. Хотя она решила предложить Соне поехать с ней в Тюрингию. 

                Глава 19. 

   Прибыв в Борисполь почти за час до прилета самолета, Олеся заметно нервничала и наставляла себя не показывать брату своей личной заинтересованности. Она почти не спала, с утра выпив две чашки крепкого кофе. И хотя кошмарных снов, как будто не было, перед пробуждением Леся оказалась на берегу лесного озера в сухом дупле, в котором ей было слишком тесно и душно. Во сне даже послышалось резкое кваканье лягушек и ей нестерпимо захотелось прыгнуть в прохладную воду, чтобы освежиться и избавиться от духоты. Начиналась жаркая пора лета, в которую Леся обычно страдала и старалась уехать из большого города. Весь месяц в разлуке с Виктором ее не только душила обида, что тот предпочел дружбу с братом ее искренней любви, но и то, что он ни разу не поинтересовался о ней.
Ну, совершенно хладнокровный аскет, отрешенный от земных радостей, упрекала она его в сердце. Но оно сразу же оправдывало его, во всем обвиняя ее, особенно в высокомерии, которое вырвалось после оскорблений в ее адрес на выставке. Хотя Леся понимала, что незаурядная сила характера помогает Виктору скрывать свою любовь, в которой она ни минуты не сомневалась. Он просто не захотел, чтобы единственная сестра Ивана вдруг связала свою жизнь с его личным водителем. Сегодня такое выглядит странным. Ну, а как теперь быть ей, если для нее разлука оказалась смертельной…

     Когда брат с Соней вошли в здание аэропорта, Леся вручила племяннице милый букет фиалок и крепко обняла, шепнув, чтобы та оставила ее на минуту наедине с Иваном, который летел транзитом и даже не мог посидеть с ней где-нибудь в кафе. Леся бодро передала ему привет от родителей, на что тот сразу же ее упрекнул, что она могла бы привезти их в Борисполь, чтобы увидеться. После чего Леся вспыхнула, а он резко заявил, не допуская возражений, что уже присмотрел им домик и собирается перевезти к себе, так как постоянно беспокоится об их здоровье. Леся поняла, что брат сходу обвинил ее в несостоятельности позаботиться об их старости, и у нее в горле запершило слезами. Мысли привычно бросились в атаку, чтобы обвинить его в бесчеловечности. Однако она перетерпела и спросила, надолго ли он отослал по работе Виктора, так как тот взял фотографию у старого человека, и теперь ей звонят из Германии. Пока она в двух словах обрисовала ситуацию, Иван молчал, хотя шумно вздыхал, что было явным признаком его гнева. Когда Леся замолчала, он холодно на нее взглянул:

 - Ну, и когда ты, наконец, повзрослеешь? Что ты еще нагородила в дороге Виктору, что даже не взяла его номер телефона? Ты что не поняла, что это мой самый близкий друг? Зачем ты меня позоришь?
 - Прости, Ванечка, но я тебя ничем не опозорила. Просто мне было неловко просить телефон у твоего личного водителя.
 - Эх, ты, лисичка! Надо же было придумать - про моего личного водителя!
И откуда только тебе пришла в голову такая чушь? Занятый человек согласился на обузу по дороге в Женеву, потому что мы решили установить надгробный камень на могиле Стаса, а ты мне лепечешь о личном водителе. 

    Леся слегка покачнулась, но брат испуганно подхватил под руку. Посмотрев на ее поникшее лицо, он моментально все понял и растерянно вздохнул, беспомощно разведя руками. В его глазах была открытая к ней жалость:
 - Да на тебе лица нет! Ну, будет! Нельзя же так! Понимаешь, мы, мужики, неуправляемы. И тут я тебе не помощник. Вообще, я для тебя все что угодно! Но ты же понимаешь. Это у каждого личное. Просто забудь о нем, это пройдет, -добавил он с сомнением.

    Однако Лесе не нужна была его жалость. В ней промелькнула долгая дорога, и явное удивление немцев, которым Виктор дал свою визитку, и гордость старого деда Петра, что тот «величина». И она стиснула волю в кулак и уже спокойно ответила:
 - Ничего, Ваня, мы сами разберемся! Дай мне его визитку, я тебя никогда не опозорю. Но если у тебя есть возможность, помоги показать старую фотографию по телевидению. И еще. Может быть, Соня съездит со мной в Тюрингию, если ты не возражаешь? Мне там в одном из вузов предложили курс литературы 19 века.

 - Конечно, помогу и ни в чем таком не возражаю. Я перевел ей на карточку средства для вас обеих на все лето. Так что катайтесь, а виза по Европе у нее есть. Открыв портфель, он нашел визитку Виктора. На его лице была растерянность и чувство вины перед любимой сестрой:
 - Возьми, у меня есть еще. Но не дури, манюся! Не дай, Бог! Мы тебя все любим, а сердечные дела приходят и уходят, - беспокойно добавил он, расцеловав ее на прощание.

   Махнув ему рукой, Леся глянула в серьезные глаза Виктора на цветном фото, под которым на двух языках были написаны все его физико-математические звания. Однако теперь ей было все равно. Она его ничем не обидела. Да и Виктор ее тоже ни в чем не обманул, сказав, что женат. Как, оказалось, он давно был мужем серьезной науки. И весьма солидным, на ее горе. На визитке кроме телефонов был указан электронный адрес, и Леся решила, что удобнее будет обменяться с ним посланиями через интернет. Даже слышать его голос после произошедшего ералаша, ей казалось совершенно невозможным. Соня бережно потянула ее за руку, но заглянув на визитку, вздохнула с пониманием и взяла ее ладонь в свою руку.
         
                ***

  По дороге из аэропорта Леся держалась стойко, непринужденно общаясь с Соней, которая к лету преобразилась в натуральную блондинку, с приподнятыми в милом удивлении тонкими бровями. Она спокойно выслушала бурные новости племянницы. Оказалось, что та все же выложила свои острые шаржи в соцсетях, вызвав гром и молнию в студенческой тусовке «элитных деток». За день к ней пришли сотни одобрительных "лайков". Приятели были высмеяны и жаждали крови, сговорившись нанять хакера, который за определенную мзду обязался определить, откуда был сброшен унизительный пасквиль. О том, что Соня хорошо рисует, они даже не подозревали. Тем более она поместила там и себя, в образе меланхолии, с весьма внушительными веснушками. Однако девушка себя пересилила и направила каждому письмо, в котором написала, почему его сущности соответствует именно такой портрет. После этого все утихли. Откровенничать даже друг с другом о своих подлых делишках в их среде не принято. Леся обняла племянницу, сказав, что она стала взрослой. Пришла пора не только отбросить разборки с недоумками, но и вообще всякие форумы в соцсетях, чтобы самой не стать объектом охоты.

  Дома Олеся предложила Соне поехать с ней в Германию, та шумно согласилась, показав ей художественные краски, кисточки и папки с бумагой, которые она прихватила с собой, сообщив, что Лека задал ей на лето целую программу по технике пейзажа. Потом девушка торжественно достала из папки необычный рисунок художника Дениса Солина, которому она все же тайком дала ее фото. Он попросил ей передать, что надеется на встречу и на ее чуткое понимание страстного вдохновения живописца. И Леся в удивлении увидела себя рядом с красивой волчицей на пустынном острове под северным сиянием.

     Да, наверно именно такой я была всего месяц назад, вздохнула влюбленная молодая женщина. Однако это осталось позади, мысленно порадовалась она своему обновленному сердцу. Увидев стопки художественных книг на ее рабочем столе, племянница порадовалась, что тетя возвращается в родную стихию, и предложила отметить их встречу вкусной пиццей собственного приготовления, с грибами и ветчиной. Пока Соня ходила за готовым дрожжевым тестом, Леся решительно открыла ноутбук, чтобы написать письмо Виктору. Но руки у нее предательски дрожали, и она сначала написала черновик, исправляя написанное: «Привет, верный муж каверзной физики! Прости, что отвлекаю от важных исследований, но звонила фрау Марта, и я пообещала ей показать фотографию маленького Павлика по телевидению в Белоруссии и в России. Если найдешь минутку, пересними и переправь мне фото. Твоя строптивая Мавка». 

    Почти час прошел в неровном дыхании ее утомленного долгим ожиданием сердца. Племянница видела ее состояние, но тактично помалкивала. Когда послышалось тихое пиликанье ноутбука, о новом письме, Леся побежала в комнату, оставив Соню у горячей духовки. Она сразу присела, так как ноги подкашивались от волнения, но читая долгожданные строки, она оживала.
«Прости, моя Олеся! Я сейчас в Мейрине, в Швейцарии. До вечера буду занят. Прости за все, что случилось в дороге исключительно по моей дурости. И за то, что до сих пор не решился попросить у Ивана твои координаты, чтобы молить
о прощении. Люблю и скучаю. Если захочешь, можем в десять по вашему времени поговорить по скайпу. Не сердись, моя прекрасная Мавка». 

    Румяная от духовки Соня вошла в комнату, но видя, что любимая тетя вытирает слезы, по-женски посочувствовала и оставила ее в одиночестве. Свежий ветер
на балконе постепенно остудил горячее лицо. И Леся подумала, что эта весна решительно встряхнула ее покрывало жизни, резко перевернув с серой стороны, на светлую и радостную, избавив от самовлюбленности и высокомерия. Стряхнув с себя эгоизм, она снова стала простой и чуткой, больше прислушиваясь к другому сердцу. Случайная дорожная история переросла в симфонию любви. И они с Виктором непреодолимо устремились навстречу друг к другу.      
                ***

     После вкусного обеда неутомимая Соня позвала ее на прогулку. Когда они до позднего вечера бродили по аллеям Ботанического Сада, Олеся не сдержалась и рассказала племяннице и о походах Ивана с Виктором в горы, и о трагедии в снежную лавину, и о спасении семьи с детьми в наводнение на горной реке, а затем и обо всей романтичной поездке на автомобиле с Викторм. Юная девушка слушала ее восторженно, как тихую лирическую песню.
 - Это же прекрасно, моя лисичка, что ты влюбилась в достойного человека. Хотя мой папочка, тот еще фрукт, мог бы вас давным давно познакомить. Лучшей пары, чем Виктор Павлович, даже невозможно тебе пожелать. Бабушка и дедушка будут тоже рады.
 - Нет, манюся! Не раскрывай мой секрет! Всему свое время.
 - Обижаешь! Знаешь ведь, как я умею хранить секреты.
 - Теперь я знаю, что я не зря много лет воспитывала себе сердечную подругу.

      Когда Соня отправилась в ванную, Леся вошла в интернет, включив ожидание в режиме по скайпу. Через минут пять Виктор бодро откликнулся, и они с минуту молча смотрели друг на друга, почти одновременно прошептав, что заметно похудели. 
 - Ты что, настолько загружен работой, что совсем не ешь? - Нарушила молчание Леся, глядя на него с нежностью.
 - Нет, это меня выела сердечная тоска, по причине моей беспросветной дурости. Поругай меня - Ответил он, покачав головой на ее темные круги под глазами.
 - И ты прости мою строптивость. Наверно, такой уж характер, - улыбнулась она, погружаясь в глубину его глаз.

 - Твою строптивость? Да тебе надо было сразу после слов Марийки хватить меня горячим поленом по голове. - Засмеялся Виктор, прошептав, что любит ее и преклоняет повинную голову до земли.
 - Повинную голову не рубят, - засияла Олеся, признавшись, что собралась от своей тоски сбежать почти на крайний север. Но Виктор поддержал ее возвращение в родную книжную гавань, и твердо сказал, что при первой же возможности заберет ее к себе.

 - И что бы по этому поводу не сказал твой Иоанн весьма грозный, я тебя от себя больше не отпущу и никому не отдам. Не бойся, ты будешь свободно выбирать жизнь по своим интересам. Потому что ты будешь моей родной женой, - тихо добавил он.
Олеся вспыхнула и хотела ответить, что ее не остановят и десять грозных Иванов, но в комнату вошла Соня, извинившись перед «дядей Витей», за банный вид. И Олеся приложила палец к губам, попросив Виктора перебросить на телефон фотографию Пауля. Он кивнул и нежно поцеловал ее глаза и губы на экране. И горячее счастье обожгло ей сердце, подхватило на руки, унося в небесную даль.

      Пока Соня наносила маску на свое отбеленное до яичного белка лицо, взволнованная Олеся открыла интернет и стала листать страницы с информацией об исследованиях на Большом адронном электрон-позитронном коллайдере. Казалось, что ее сердце, как в детстве, прыгает из классика в классик. Чтобы успокоиться, она решила вникнуть, чем занят ее любимый человек. Закончив школу с отличием, Леся сама подумывала о точных науках, однако старший брат своим железным авторитетом моментально остудил ее рвение, заметив, что не бабское это дело. А ее уникальная память пригодится в изучении иностранных языков. С детства в ее цепкой памяти фундаментально отзывались аналогии в семантических основах, вплоть до древних языков.

     Найдя заметки о научных конференциях, Леся просматривала информацию для широкого круга читателей. За последние пять лет были открыты новые элементарные частицы - бозон Хиггса, тетракварк и пентакварк. С интересом глядя на снимки, она вздохнула, что в этом грандиозном чуде науки и техники трудится и ее Виктор. Однако где-то глубоко в душе тихо вздрогнула чуткая струна. Перед ней на экране зависла информация о работе двадцати пяти институтов и ряда компаний по усиленному техническому оснащению БАК, который с 2018 по 2025 год нарастит мощность почти в четыре раза и перейдет к повышенной светимости. Некоторые скептики выразили обеспокоенность, что возникнет опасность микро черных дыр, сгустков антиматерии и магнитных монополий, с последующей цепной реакцией захвата окружающей материи. Вплоть до возникновения сверхмощного торнадо, с затоплением материков и разломом литосферных плит. Но все авторитетные ученые начисто отвергли эти опасения.

        Заинтересовавшись, Леся попыталась вникнуть в суть вопроса, однако племянница обиженно напомнила ей о себе. Укладываясь спать, Соня с ревностью поддразнила ее, что она настолько ошалела от своей любви, что не заметила, что «людоедка» гурами выела в аквариуме почти всех несчастных радужных гупий. И даже совершенно отказывается от обязанностей ее хорошей тетеньки, которая что-то рассказывает или читает ей перед сном. Леся улыбнулась и открыла лежавшую верхнюю в стопке книжку Гомера. Она стала нарочно громко читать начало «Одиссеи», одновременно глядя на экран. Переваривая информацию о резком повышении светимости коллайдера, Леся вдруг уловила странную аллегорию. Однако Соня ее капризно перебила, заявив, что такая ее отбываловка не прокатит: 

 - Я с детства помню, моя лисичка, что спутники не послушались Одиссея и съели синешерстых быков Гелиоса Гипериона. Помню и то, что они их ели шесть дней, хотя по острову Тринакрия метались и мычали пожженные шкуры и кости этих несчастных животных. А на седьмой день разразилась страшная буря, и все погибли, а сам Одиссей потом много лет укрывался в пещере у диковинной нимфы Калипсо. Я еще подумала: «Ну, и разгулялись же они там, сдуру»! 

 - Так, вот как? Значит, ты уже сама мне будешь рассказывать что-то интересное о мифических островах, - отмахнулась Олеся, продолжая машинально считать обозначенные годы работы коллайдера, после усиления его мощности. Она даже вздрогнула от звонка телефона, когда увидела фото Павлика, с которого он не по-детски смотрел из времени страшной войны, упрекая всех взрослых в своих страданиях. Сердце ее покачнулось, словно большой маятник часов, над небольшой планетой. И ее губы вдруг непроизвольно прошептали: «Търинакьрия», переводя слово в себе на необычный, почему-то понятный с детства лишь ей одной язык, отражающий только смысл: «Тори на кери ра» - вихри на злом свете. Олеся тихо вздохнула, поражаясь особенности жизни вносить тревогу даже в самое безоблачное счастье. Повзрослевшая Соня, сочувствуя трудному дню ее женских переживаний, уже затихла в своем легком девичьем сне. Однако Олеся еще долго не ложилась в постель, прислушиваясь к редкому вскрику ночных птиц из Ботанического сада, пытаясь отогнать глупые мысли. Молодая женщина вспоминала быстрый взгляд проницательных глаз Виктора, его уверенный голос и заговаривала в душе дурацкие предчувствия. Наконец, с открытого балкона повеяло прохладой, и тревога отступила. Под лунным сиянием в саду запели соловьи. Их неповторимый пересвист снова перенес ее в белый березовый лес у памятной дороги, в тот день рождения ее неожиданного счастья.   

      3.03.2017 г.