очень белая, очень гладкая кожа

Уляндро преподавала не древнерусскую литературу, а русскую литературу 19 века.
Я это на всю жизнь запомнил т.к. три раза пытался сдать ей русскую литературу второй трети 19 века и все безуспешно.
Она была очень невредная, требования предъявляла невеликие, все ее за это любили, но сказать хоть что-то по существу было надо.
Разум у Вероники Францевны был неглубок и не широк, но чист и прозрачен, как лесной ручеек, а мой в то время был мутен, бурлив, клочковат и безобразен.
Фантазия у нее отсутствовала начисто, увлечь ее чем-то посторонним было невозможно.
Она переставала слушать и вежливо предлагала прийти в следующий раз.
Так вот, когда я пришел сдавать по третьей, она смотрела на меня как "девушка на маньсяка", но зачетку все-таки открыла и, насколько ей позволяла врожденная интеллигентность, почти закричала не скрывая радости:
- Да ведь вы уже сдали этот предмет, у вас по нему пятерка стоит!
И тут я сообразил, что, уболтав Троицкую по третьей трети (а уже подкатила следующая сессия) Голенищевым-Кутузовым, Льдовым и Лялечкиным, я сунул ей зачетку и она мне влепила пятерку за уляндровский экзамен.
Я обратил ее внимание, что она поставила оценку не туда. 
Радостно вскрикнув:
- За такой ответ и двух пятерок не жалко! - она влепила еще одну, на этот раз на место.
Да, о девушках, посвятить себя девичеству,  Уляндра упрочилась после того, как в юности грубо (фактически изнасиловал) лишил ее этого девичества друг по общей компании, в будущем известный детский писатель.
Так, что девичество Вероники Францевны номинально, но твердо и окончательно.
В молодости по словам старших товарищей она выглядела очень неплохо:  большие бледно-голубые глаза, темно-русые волосы, очень белая, очень гладкая кожа.