Время, как шпроты

                Подарок для Дэн 904, Дэтсно и Хихикающего Доктора
     - Спорт - занятие сильных людей,
     Как пни растущих у порно,
     Как один : кусумда, сектым, ерей,
     Литавры, фанфары, валторна.
     Отсутствие мозга и сильные ноги
     Дамбасом простерты над бездной,
     Последние дни и Гоги - Магоги
     Не одинаково полезны.
     А Горец Ламберт стоит и наотмашь
     Е...шит рылом таким ...
     Нет рифмы, да ну на х...й.
     Я ожидал дежавюстых, зацикленных, как жизнь современной России, на себя и вчерашний протухший день, повторяющихся снова и опять, надоедая и мне, и всем читающим эту чушь, слов, но они так и не прозвучали : даже моя приятельница кошка, видимо, устала от традиционной тупости, опустившейся тяжким мороком на шестую часть суши и тихо сохнущие на краешке тарелки роллы в конце времен, пришедших шестнадцать лет назад вместе с преемником, унылым по самое не могу и не хочу, окрасившим вселенную в свой серенький цвет уёб...ти и полнейшей безнадеги, так, что хотелось выстрелить себе в башку, лишь бы не наблюдать столь явных признаков всеобщего распада и деградации, когда абсолютное ничто Алины Витухновской материализовалось из мраморной скульптуры Прасковьи Тулуповой, но внучки, мелкой и блондинистой, словно финн или эстонец ( правильнее : финка и эстонка, но как - то не катит и навевает избитые ассоциации ), не было, кончилась внучка, вся вышла, свалила в край скачущих людей, пробивающихся сквозь туман и ежиков в сторону Саксонской Силезии, нюхом вкурив, где оно через плечо, хотя, ежедневный геноцид сложно не почуять не то, что нюхом, мозгом спинным, так как головной тоже кончился, как внучка, но убыл, бля, куда дальше, нежели федеральные земли капитулировавшей Германии, в сторону Канады и Австралии, мудро решив быть подальше от рассадника духовности и идиотии. Она - кошка - валялась на кресле, ленясь вылизать засохшую на лапках глину, прошлявшись все утро где - то в пространстве, заполненном грязью, серым снегом, короче, всей той прелестью, что приходит в сентябре и стоит до конца апреля, знаменуя самый замечательный климат, сносящий желание жить в пользу бессрочного запоя среди айсбергов с плавающими по льду касатками, черно - белыми согражданами, мелко перебирающими ножонками и славящими фюрера, наконец - то одарившего мир тотальным абцугом и поголовной коррупцией, сидящими на дне ротанами, жующими донный лед и водоросли с острым привкусом рецептурного йода, шевелящими плавниками карасями, так и не нашедшими свою сметану и ужарившимися в пропахших маслом темных глубинах бурятских танков, гулко звенящих шлемофонами, ларингофонами и гундоносыми отоларингологами, если кратко : лорами, что, в свою очередь, закидывает мысли к попугаям, удавам и гадкому слоненку. Помнится, в детстве мне ничего так не хотелось, как расчленить на хер этого сраного слоненка, ломающего скромный совдеповский кайф от просмотра говенных мультиков, строго по - советски и для произведения отличий названных не анимацией. Я хватался маленькой рукой за кухонный нож, синеватым лезвием дарующий надежду на освобождение, по - тупости ли или общей недоразвитости не понимая, что куда проще щелкнуть толстой кнопкой слева и снизу экрана, посылая слоников и черепах на х...й, строил рожи, ловя смутно - дрожащие отражения на сиськах тети Тани Веденеевой, настолько секси, что увидев ее сейчас, тюнингованную и, типа, лепрозористой Леры Кудрявцевой или предсмертной Гурченки, начинаю думать о трансах, переживая вновь и вновь детскую психологическую травму от всего, что было, а было до х...я и больше : новогодние мандарины, школа, оглоушенные социализмом трудящиеся, дядя Борзый, тогда еще скромняга инженер в драных ботинках, даже не мечтающий о личных самолетах и новой жене блондинке, комковатый кефир, запах ссак в подъезде, поганые старухи, вдыхающие седыми ноздрями этот запах на лавочке, по лимитной привычке привинченной чугунными болтами к черно - серому асфальту, красные галстуки, красные флаги, красное вино, красные рожи соседей, красная кровь, с периодичностью пару раз в месяц хлещущая из разных частей моего тела, чаще из слизистой, но иногда и из рук, например.
     Да, было время. Остро - угольные гробы " Электороника - ВМ - 12 ", " Рубины " и  " Таурусы ", включающиеся с прибалтийским акцентом и привкусом шпрот, гнусавый голос Володарского, внедряющего хозрасчет и разврат в каждую квартиру сограждан, едва отошедших от новогоднего запоя, сроком аж в три дня. Странно, при коммунистах праздников было меньше, а справедливости больше. Иногда в выходные случалось ЧП, типа, прорыва водопровода, отказавшего по причине усталости лифта, забитого говном и газетами унитаза и тогда дядя Паша, одноногий ветеран войны, матерщинник и пьянь, наморщив лоб и прищурив снайперский глаз, решительно крутил диск телефона, звоня дежурному по райкому и бодренько втыкая трехэтажный, садился с бутыльком бормоты на лавку, пил из горла, закусывая вялыми яблоками и пастилой, поглядывая на часы " Восход ", и если " дежурка " не приезжала в течение часа, разбивал бутылку и носился, скача на одной ноге, как Флинт Борисов с розочкой за визжащими от восторга школьниками, шустрыми пескарями пырскающими в разные стороны от бушующего и утратившего чувство достоинства всего Советского Союза фронтовика, прекрасно зная, что настигнув, дядя Паша отбросит осколки, скривится и завоет, упав к ногам пионера, пока его плотная жена не оттащит скулящего старика и не отведет домой, где он долго будет сморкаться, поминая штрафные армии Рокоссовского, пить крепкий черный чай, глотая сопли пополам с рафинадом, а потом ляжет спать, и однажды не проснется, и хоронить его придет весь район.
     Все было, но кончилось, все когда - то кончается, даже мы, гордо попирающие землю, заканчиваемся, и не хочется уже ничего, разве, лечь спать и не просыпаться. Никогда.