Иордания. Записки иностранки Ч. 6

Мертвое море. Легенды и мифы

1.

В детстве все мы любили вываляться в грязи, изображая из себя вышедших на охоту представителей потерянных племен южной Америки и Африки с разрисованными лицами, маскировочными листьями в волосах и неизменным оружием - найденной где-нибудь поблизости палкой. Это было в детстве, а впрочем, чего скрывать, мы и сейчас не против измазаться грязью с ног до головы и попугать пролетающих мимо птиц, особенно если эта самая грязь окажется целебной. Тут главное, знать, где копать. Не вся грязь с Мертвого моря - это ГРЯЗЬ. Есть и такая себе грязька, и отвратительная, на цвет и запах неудобоваримая, грязища. А вот ямки - некое подобие кротовых нор, - с ней самой, настоящей целебной грязью, вырытые любителями народной медицины и бесплатных SPA, как правило, скрываются в тесном кольце женщин, деловито смазывающих все видимые и доступные участки кожи этим соленым чудом природы. И цвет у этой грязи особенный, темно-зеленый, как бутылка “Ситро” из советских времен, который, высыхая, становится почти черным, и мелкие куски соли в ней вполне способны заменить всевозможные современные скрабы.

 Являясь самой низкой точкой земли, Мертвое море, однако, известно не только своей чудодейственной целебной грязью. Это одно из немногих уникальных мест нашей голубой планеты, как по своему географическому положению и историческому значению, так и по ценности природных ресурсов. Именно отсюда добывали битум, необходимый для процесса мумификации в Древнем Египте. Берега Мертвого моря были первой природной здравницей во времена Ирода Великого. А косметические достоинства насыщенной и перенасыщенной солью воды этого озера-моря было высоко оценено Клеопатрой. В наше время, следуя по стопам древних красавиц, соль и минералы Мертвого моря используют в косметической продукции, а также парфюмерии.
 
 По дороге к Бахр аль Майит, что на арабском буквально означает Мертвое море, или Ям Малех (соленое море) часа на два мы застряли в пробке на одной из самых переполненных и людных улиц Аммана. В то жаркое утро нам открылась новая истина: все дороги, оказывается, ведут не в Рим, а в Амман! И не просто в Амман, а на эту самую, одну-единственную улицу, через которую можно добраться из более северных регионов страны в южную ее часть. Другого пути к Мертвому морю нет, как нет и передышек на этой круглосуточно запрудненной улице, а именно Highway 65, проходящей с севера через Амман и вплоть до порта Акаба.

 Выехав, наконец, из города, мы вздохнули с облегчением, предаваясь бездумному созерцанию проносящихся мимо однообразных пустынных пейзажей, время от времени облагороженных шатрами бедуинов и стадами овец. Однако через некоторое время привычная в этом жарком климате полуденная сонливость и вялотекущий разговор были прерваны новым чувством заложенных ушей - дорога стала резко уходить вниз. От раскаленного воздуха очертания дороги впереди расплывались и казались почти нереальными. К счастью, до места назначения мы добрались без приключений.

 Так уж сложилось, что отношения с водой у меня не задались с детства. Плавать меня пытались научить все, от родителей и родственников до многочисленных друзей по очереди. Какие только способы не испробовали - и сталкивание с лодки, и упорное стояние на руках, хлопая по воде ногами, как водяная мельница, и упражнения с надувными рукавами. Все было бесполезно и безрезультатно, и, в конце-концов, это пришлось признать всем. И тем не менее, мои отношения с водой были гораздо сложнее простого неумения плавать. Воды я боялась панически, но и любила ее безгранично в любом ее виде, в любом проявлении - будь то грязноватая лужа на асфальте, в которую, признаюсь, так тянет заглянуть, родник, затерявшийся в песках, вьющаяся, как змея, река, стремительно увлекающая за собой опавшие листья и лепестки цветов, или величественные волны моря, с пеной разбивающиеся о берег. Вода была для меня не только химическим элементом, критически необходимым для жизни, но и воплощением философии жизни как таковой.

 Однако любовь любовью, а затащить меня в соленые воды Мертвого моря оказалось непросто. И, даже обнаружив себя в горизонтальном положении, я не сразу сообразила, что держит меня не кто иной, как эта невидимая, необъяснимая для нас, простых смертных, сила соли. С тех пор мы подружились, то бишь, я и Бахр аль Майит, и, кажется, эта дружба стала взаимной.

 И все же, помимо чудодейственной грязи и соленой воды, хотелось бы вспомнить и об истории Мертвого моря, ведь именно история вносит жизнь даже в самые на первый взгляд безжизненные ландшафты.

История этого места изобилует библейскими легендами и рассказами о древних монахах-отшельниках Византийского периода, искавших здесь уединения и близости с Богом. Не оставил эти места без внимания и Аристотель, отметив в своих заметках особые свойства воды Мертвого моря.

Согласно библейской легенде, именно здесь, на месте нынешнего Мертвого моря, находились когда-то города Содом и Гоморра. Конечно, всем известна история Лота, предающаяся как поучительный пример о падении нравов в трех монотеистических религиях, с небольшими различиями в деталях. Так, согласно мусульманской версии, жена Лота была наказана вместе с остальными жителями города, поскольку выступала посредником и способствовала в их грехопадении. В то же время Старый Завет с душещипательной мелодраматичностью передает подобробности побега семьи Лота из обреченных городов и окаменение жены последнего (точнее, обращение в соляной столб) в наказание за то, что она обернулась назад.

Окаменение - весьма распространенное явление в древней мифологии. Так, на юге Англии местный фольклор ярко отражает мировосприятие древних племен, проживавших на этом туманном острове. В частности, в Корнийских сказках и легендах доисторические мегалитические отложения неизменно ассоциируются с окаменением незадачливых персонажей - бунтовщиков, не повинующихся богам и других героев с теми или иными отрицательными чертами характера, что любопытным образом перекликается с историей супруги Лота.

В противоположность концепции о наказании, окаменение как результат эмоциональных переживаний, избытка чувств, в частности грусти и тоски, а также утраты веры у положительных героев, отражено в японском фольклоре, а именно в легенде о Сайо-химе. Одна из версий этой легенды, записанная в сборнике японских мифов и легенд Манйосю, повествует о событиях, произошедших во время Японо-Корейской войны 6-го века, когда молодая женщина Сайо-химе, прощаясь со своим возлюбленным, взобралась на вершину горы Кагами, чтобы смотреть вслед уплывающим кораблям. Она махала рукавами кимоно и молилась за благополучное возвращение супруга, однако вскоре корабли скрылись из вида. Спустившись с горы, Сайо-химе переправляется через реку и, добравшись до небольшого острова, не в силах вынести разлуку, окаменевает. Помимо чувств и драматизма сюжета, легенда о Сайо-химе призвана была преподнести некий урок нравственности, изображая молодую героиню как пример идеальной жены - преданной, верной и в отсутствие мужа равнодушной, как камень, ко всему остальному миру. И хотя эта японская легенда сравнительно “молода” рядом с историей Лота, тем не менее, общая тематика окаменения женщины позволяет провести некоторые параллели относительно восприятия мира древними людьми, а также общих архетипов культуры, отождествляющих природные элементы непосредственно с действиями человека и рассматривающих мир не как статичное формирование, а скорее нечто достаточно гибкое и мобильное, легко меняющее образы и формы. В то же время в японской мифологии не существует неживых объектов, душой наделено все, от растений и воды до песка и камней. Все вокруг - ками, и ками - везде. Такое восприятие мира предполагает иной взгляд на окаменение - не как аналога смерти, а одной из вариаций жизни.

Возвращаясь к Средиземноморью, стоит упомянуть, пожалуй, самый известный миф об окаменении из греческой мифологии (хотя этот процесс там упоминается скорее не прямо, а косвенно), а именно, миф о Медузе, переписанный римским поэтом Овидием. Конечно, всем известен образ Медузы - змеевидная, монстроподобная женщина со змеями на голове, вместо волос. Однако такой она была не всегда. Медуза была девушкой необычайной красоты, но, влюбленная в собственную красоту, она не переставала хвастаться этим своим достоинством перед людьми. “Моя кожа белее снега, - говорила она, - мои волосы ярче солнца, мои глаза зеленее Эгейского моря, мои губы краснее самой прекрасной розы!” И вот однажды она с подругами вошла в Парфенон - храм в Афинах, построенный в честь покровительницы города богини Афины в 5 в. до н.э., и в то время как ее подруги возносили дары и молитвы, Медуза рассматривала статуи в храме. “Это хорошая работа, - отметила она, - но было бы еще лучше, если бы статуей была я!” Дойдя до алтаря, Медуза воскликнула восхищенно: “Ах, какой прекрасный храм, как жаль, что его построили в честь Афины! Я намного красивее ее, и люди обязательно должны построить храм в честь моей красоты!” Испугавшись богохульства своей подруги, остальные девушки покинули храм. В это время из отражения в бронзовых дверях вдруг появилась сама богиня Афина. “Тщеславная и бестолковая девчонка! - воскликнула Афина, - Пока другие работают, учатся и развлекаются, ты только хвастаешь своей красотой! Жизнь - это больше, чем красота. Придет день, и красота увянет, как цветок...” Однако Медуза продолжала спорить и настаивать на том, что ее красота служит вдохновением для остальных. Тогда разгневанная богиня сказала: “Вся твоя красота исчезнет сейчас же!” И тут же Медуза обернулась страшным монстром, волосы ее превратились в шипящих змей, и тело приобрело такую же змеевидную форму. “Посмотри, что ты наделала! - продолжала Афина, - теперь каждый, кто посмотрит в твои глаза, немедленно окаменеет! И ты сама, Медуза, если будешь искать свое отражение, превратишься в камень в тот же миг, как только увидишь свое лицо!” С этими словами, Афина отправила Медузу жить со слепыми монстрами Горгонами, подальше от людей. Процесс окаменения, хоть и не является непосредственно самим наказанием в мифе о Медузе, тем не менее, присутствует как более тяжелая форма наказания за гордыню и богохульство.

В этом контексте интересен другой греческий миф, о Ниобе, дочери Тантала и Дионы, и богине Лето, образ которой сам по себе довольно любопытен, поскольку по всей вероятности уходит корнями к малоазийскому божеству Лада (адаптировавшемуся позже и в славянском фольклоре), что буквально означает жена или мать. Миф повествует о том, как Ниоба однажды возгордилась своими детьми и стала хвастаться своей плодовитостью перед Лето, у которой было только двое детей (Аполлон и Артемида). В наказание за высокомерие Ниобы, Аполлон и Артемида умертвили всех ее детей (согласно некоторым версиям, одному из них удалось спастись). Сокрушенная горем Ниоба стала молиться богам и превратилась в камень, источающий слезы. По версии Овидия, обращенная в камень Ниоба была унесена внезапным порывом ветра в родной Сипил, где полностью срослась с вершиной Фригийской горы. Этому мифу было достаточно наглядное объяснение, поскольку вершина горы Сипил действительно имеет форму женской головы и согнутого тела. Миф этот, предположительно возникший еще во 2-м тысячелетии до н.э., упоминался в том числе Гомером и также перекликается по контексту с историей супруги Лота, а именно: окаменение - наказание, окаменение как результат гордыни, неповиновения, неправедных действий.

Таким образом, в контексте мирового фольклора история об окаменении жены Лота, бежавшего из обреченных на уничтожение Содома и Гоморры, не представляется чем-то уникальным, а скорее выступает как довольно типовое предание древности, где отрицательный персонаж или же положительный персонаж, ступивший на тропу неповиновения, гордыни, полного подчинения своим желаниям, не умерщвляется, как в иных случаях, Богом (богами), а проходит через эту унизительную метаморфозу, опускаясь на более низкую ступень существования в образе немого, неподвижного, холодного камня в назидание грядущим поколениям и будущим бунтовщикам. В то же время метафорическое значение камня как бесчувственного и черствого объекта несомненно играет в вышеупомянутых мифах ключевую роль, заостряя внимание на предметаморфозном состоянии героя.

История Содома и Гоморры, однако, не заканчивается побегом Лота и его жены. Согласно библейскому тексту (Книга Бытия, 19:24-25), “Тогда Господь обрушил на Содом и Гоморру дождь из камней и огня; И опрокинул (низвергнул) эти города, и землю, на которой они стояли, и всех их жителей, и все, что произростало из земли”.

В то же время в Исламе, несмотря на хадисы, предлагающие точную копию библейской версии, полагаясь исключительно на аяты Корана, наказание Содома и Гоморры немного отличается: “И Аллах обрушил на них каменный дождь. Смотрите же, каков конец грешников!” (Quran, 7:84) “И когда поступил указ Аллаха, что было высоким, стало низким, и посыпался дождь из камней и горящей глины” (Quran, 11:82)

Таким образом, исследуя историю Лота, а вместе с ней и древнюю историю Мертвого моря, основываясь на священных текстах двух религий, можно говорить о некоторой общности. В частности, примечательным является “каменный дождь”, упомянутый как в Библии, так и в Коране. В то же время вывернутые наизнанку, перевернутые вверх ногами города остаются под вопросом. В данном случае, опираясь на текст Корана - “что было высоким, стало низким” - буквальный перевод с арабского, можно прийти ко множеству различных интерпретаций, одна из которых (вполне реалистичная!) предлагает рассмотрение данного аята в контексте статуса, социального положения, а также благополучия. Проще говоря, “те, кто был богат и могуществен, дерзок и самоуверен, смешались с землей, превратились в ничто”.

Тем не менее, текст Библии в этом отношении достаточно ясен. Однако, принимая во внимание особенности изложения Старого Завета, хотелось бы снова обратиться к фольклору - к мифам и легендам древнего мира, которые, возможно, прольют свет на этот вопрос.

Мертвое море, как уникальное природное явление - вода настолько соленая, что в ней фактически отсутствует жизнь, - несомненно привлекало внимание и будоражило воображение древних людей, населявших нашу голубую планету. История о том, что когда-то на этом месте были цветущие города, уничтоженные Богом за грехопадение и перевернутые вверх тормашками, вне сомнения находила отклик в сердцах и резонное объяснение в умах древности. Однако, возможно, эта история имеет более древние корни и более древний подтекст, повторяясь и видоизменяясь в ходе миграций народов.

Продолжение следует...