Кошка

Памяти Василия Михайловича Пескова.
Место действия — Воронежский государственный
биосферный заповедник, ныне носящий его имя.
Написано в день его кончины.

 За стеной было слышно, как поздней электричкой вернулся домой сосед. Он громко падал, после чего бездарно матерился, обвиняя во всех своих несчастиях беременную кошку, доставшуюся от супруги, которая бросила на произвол судьбы их обоих. В пустом доме из серого кирпича, рассыпающегося от негрубого прикосновения, на краю маленькой, никому не нужной станции, по дороге из
пункта А в пункт Б, которые, впрочем, тоже мало кому интересны.

— …ать, тудыть-растудыть. Растудыть-тудыть …ать.
 
 Несмотря на нетрезвую ярость, ритм бранного монолога был соблюдаем в безукоризненном порядке. — ..ать!…ать!…ать! — исступлённо выкрикивал незаконноотставленный законный супруг давно невиданной хозяйки. А кошке слышалось не много, ни мало:» Ждать…ждать…ждать…»

 Двадцать пятая, по счёту, беременность, не прибавила ей мудрости, но наделила бесконечным количеством терпения.
   «Ждать…ждать…ждать…» Еды, ласки, возможности юркнуть в щель приоткрывшейся двери, рождения котят, которых топили или зарывали живыми в землю двуногие, считающиеся в придуманной ими классификации существ, населяющих Землю, разумными… Кошке так хотелось угодить тем, кого она так искренне любила… За пролитую на пол каплю молока, она благодарила способом, понятным ёй. После целого дня понуканий, упрёков и пинков, редкого приглашения к миске на полу у печки, она уходила на ночное дежурство. И не бывало так, чтобы кроваво-красный рассвет не узнавал своих, сокрытых облаками, намерений, воплощенных этой сильной кошкой, воображающей себя домашней. Роль невинной жертвы играли мышки, птички, а иногда и звери покрупнее её самой. Одобрение её благодарности, — вот чего желала она, а получала привычное:"Тудыть…" и пинок под пушистый хвост...
 
  Точно так же, как на порог дома, казавшегося ей родным, она приносила добычу, Кошка приносила новорождённых малышей в дом. Аккуратно укладывала в ряд у ног хозяйки и садилась подле, предлагая ей оценить качество очередного потомства. Женщина каждый раз возмущалась, закрывала плодовитую мамашу
в сарае, а котят лишала возможности накачивать барабаны игрушечных животиков молоком, засыпать в маминых объятиях, с молочной пеной на незрячих довольных мордашках, прятаться от пауков под листом клубники, чихать от аромата чистотела, и играть с лягушками.
  Пару лет назад, дивясь чуть ли не подиумной стати кошки, её украли, и завезли, как водится, — в Тридевятое Царство. Презрев надуманные прелести чужбины, чуть больше года кошка шла домой. И пришла, на свою голову. Если скажешь, что ей были не рады, то соврёшь! Кошку схватили, прижали к сердцу, поносили на руках минуты две, неумело потискали секунд десять, и… сброси-
ли на землю, меж срамным ведром и плевками, оборвавшими свой полёт ранее намеченной цели.

  Радость за других в расфасовке обыденности, туго обвязанная лентой неумения и нежелания впустить её в свою жизнь, превращается в смолоподобную субстанцию, которая, прилипая к человеческому существу, превращает его в жлоба. «Лишь бы мне было хорошо!» — думает он. «Мне! Мне! Мне… любимому.»

  С исчезновением из дома хозяйки, жизнь Кошки стала менее осмысленной. Охота из хобби превратилась в суровую необходимость. Поздняя беременность была совершенно некстати, от того,что добывать пищу стало сложнее. Сильно увеличившийся живот мешал прятать свои намерения, и добычей становились невзрачные птахи с красивыми голосами. Есть их было стыдно, и от того —
невкусно.
  И вот однажды, повинуясь скорее инстинкту, чем желанию убить,Кошка пробралась к гнезду соловья, укрытого в гуще винограда. Тот выпал из осенённого Дионисом убежища на каменную дорожку и разбил себе голову. Кошка ожидала чего угодно: крика, испуга, внезапного взлёта… Но чтобы так… Так просто… Так скоро…

  Мимо пробежал почти весёлый сосед… Ещё вчера он твердил о снедавшей его тоске и одиночестве, а тут…отец умер…и есть чем себя занять…

 Кошка перевалила свой беременный живот на другую сторону порога, и крепко закрыла глаза. Скоро ей предстояло явить миру очередную порцию котят. И никому неизвестно, успеет ли она накормить их до икоты, хотя бы раз….