Хочу жить!

… Мы не хотели войны, стремились ее избежать, но она ворвалась в каждый дом, унесла множество жизней. Враг был силен и беспощаден. Бедствия и разрушения, которые обрушились на нашу страну, неисчислимы.
    На защиту Отечества встали миллионы.  На фронте и в тылу, в партизанских отрядах и в подполье день за днем советские люди ковали Победу. Неимоверные испытания, выпавшие на долю наших соотечественников, не согнули их перед захватчиками, не сломили их волю. Для разгрома врага они отдавали все силы, не жалели своей жизни…
     Сегодня я хочу рассказать об Иване Ивановиче Романове, моем учителе, солдате Великой Отечественной, восемнадцатилетним пацаном вступившем в кровавую схватку с врагом. Он родился в сентябре 1924 года в крестьянской семье. Ему едва исполнилось полтора годика, как умер отец. И мама, Татьяна Андреевна, осталась одна с семилетним Николаем, пятилетним Петром и Иваном на руках. Тяжелейшие испытания выпали на долю этой русской женщины, но они не сломили ее: сыновья вышли в люди, получили образование, посвятив себя самой мирной  профессии – стали учителями…
     Начало войны Иван Романов встретил студентом Шацкого педагогического училища, куда поступил еще в тридцать девятом… Враг вплотную подошел к Москве, захватив и несколько районов Рязанской области. Жители городов и деревень готовились к худшему: рыли окопы и ждали прихода немцев. Шацк был наводнен  войсками. Здание педагогического училища использовали под казармы, а студентов отправили по домам, временно прекратив учебу. Возобновить занятия удалось только после контрнаступления советских войск под Москвой.
    В 1942 году, получив диплом учителя начальных классов, Иван Иванович призывается в армию. Его направляют в Рязанское пехотное училище, где он 25 октября 1942 года принимает присягу, а потом попадает в Горьковскую область в школу для подготовки солдат к отправке на фронт.  По приказу Верховного Главнокомандующего молодое пополнение в срочном порядке направляется  к Сталинграду, где шли ожесточенные бои с начала июля 1944 года.
    И.И. Романов вспоминает:
«Никто не знал, куда нас повезут. В семь часов утра объявляют построение всему батальону. Комбат строго, по – военному, спрашивает: «Кто боится, кто не хочет идти на фронт – три шага вперед!». Мы все так любили Родину, так были преданы ей и так хотели ей помочь, что никто не посмел выйти из строя».
… Молодые красноармейцы прибыли к пересылочному пункту со странным названием Мордовщик – Навашино (Горьковская область). Впервые за многие месяцы накормили досыта, дали вдоволь хлеба, намыли в бане, вручили новое нижнее белье, обмундирование, ватные брюки, телогрейки, шинели, шапки и медальоны, где указывался домашний адрес, чтобы сообщить родным в случае смерти солдата. Перед отправкой на фронт собрали всех в клуб посмотреть выступление какой – то концертной бригады.
    «Здесь я первый раз услышал замечательную песню «Прощай, любимый город», - продолжает рассказ мой собеседник. – После концерта нас повели к железнодорожной станции, загрузили в эшелон, и под музыку военного оркестра товарный поезд тронулся. Снова никто словом не обмолвился, куда путь держим. Но я, молодой учитель, хорошо знавший географию, отмечал для себя названия станций и городов и догадывался, что нас везут к Сталинграду. Из армейских листовок и газет мы были в курсе, какие там идут бои».
   …Ехали необстрелянные юнцы целую неделю. Из продуктов питания ежедневно были только селедка, полкило хлеба и кипяток из котелка, приготовленный на печке – «буржуйке». Наконец прибыли в Саратов и стало ясно всем, куда везут. Километрах в ста пятидесяти от Сталинграда поезд остановился, так как ехать дальше было нельзя: железнодорожное полотно разрушено. Безоружные солдаты вышли из вагонов и отправились пешком. День сменялся ночью, зато неизменным оставался  продуктовый паек – все те же селедка и хлеб. Наконец, уставшие и голодные, добрались бойцы до селения Колхозная Ахтуба. Там находились землянки и арсенал с оружием. Каждому дали мясо и хлеб. Никогда в жизни герой моего очерка не ел сырого мяса, но голод заставил его да и других солдат сделать это впервые – так хотелось есть.
    … Утром наступившего дня всем выдали винтовки и патроны. Двинулись по трассе. Обгонявшие колонну полуторки, загруженные снарядами, куда – то  очень спешили. Часа в два дня появились немецкие самолеты. По команде: «Воздух!»  все разбежались в разные стороны, залегли в канавах и стали стрелять по самолетам из своих только что полученных винтовок, осознавая, что занятие это совершенно бесполезное.  После первой бомбежки не досчитались два десятка молодых ребят, так и не понюхавших пороху. Тронулись дальше. Послышались взрывы, стрельба. Когда подошли к Волге, на противоположном берегу увидели огромный город. Это был Сталинград. Даже издалека было заметно, что от него осталось – разрушенные дома, заводы, фабрики.
    Мой учитель вспоминает:
«Сталинград встретил нас как последнюю надежду, призвав на помощь мороз, соединивший берега Волги ноябрьским перволедьем. Лед уже довольно хорошо держал, и мы начали несмело и неторопливо переправляться на левый берег в районе Сталинградского тракторного завода. Немцы заметили нас и начали обстрел переправы из всех орудий. Один минометный осколок упал рядом со мной и зловеще завертелся на гладком льду. Я поднял его, посмотрел, отбросил в сторону и продолжил путь дальше. Наконец переправа закончилась. Мне повезло, а вот около пятидесяти моих товарищей нашли свой покой в водах великой русской реки.
    Оставшихся в живых разместили в подвальном помещении завода, дали по «осьмушке» моршанского табака и ломтю черствого хлеба, и после беседы о благонадежности с представителями «Смерша» направили связным на командный пункт. Я абсолютно не знал, что должен делать. Впервые на фронте: как определить, где свои, где чужие? Первое поручение, которое мне дали: узнать, есть ли поблизости от КП наши солдаты? Ползу, а сам не знаю, куда: под ногами снег и трупы немецких солдат. Стало страшновато. Голос офицера привел меня в чувство: « Куда прешь? К немцам собрался?». Я вернулся назад и объяснил, что первый день на войне и не совсем понимаю, что от меня хотят. Благодарю Всевышнего, что офицер оказался человеком сердечным и объяснил, что мне нужно делать».
   … Ему везло на хороших людей. Правда, оставшись ночью на командном пункте в качестве связного, встретился с самодурством пьяного офицера: «Видите дом. Его нужно взять немедленно». И четыре бойца во главе с Романовым отправились выполнять «приказ». Попробуй не пойди! Знаменитый приказ № 227 «Ни шагу назад!» был у всех на слуху. Дом взяли без боя, фашистов в нем не оказалось. К вечеру следующего в маскхалатах подошло подкрепление вместе с замполитом,  поставившем задачу: отбить у фашистов здание школы. С задачей справились ценой смерти командира.
   Первый бой в памяти старого солдата запечатлен как на документальной кинопленке. Я не буду его описывать. Скажу  одно:  было очень страшно! После этого боя Иван Романов почувствовал себя настоящим солдатом. Потом наступили фронтовые будни: бои, короткие передышки и снова бои за каждое здание, каждую улицу, каждый квартал. Поесть и то порой было некогда, да и опасно отправляться  к кухне под пулями. Иван Иванович заостряет мое внимание на таком эпизоде: «Помню, пришла кухня, но никто за едой идти не хочет: все вокруг простреливается. Я, видимо, к тому времени самый голодный, решаюсь отправиться за пайком. Добрался до старшины, забрал ведро щей, каши, водки и хлеба. Только вот щи до ребят не донес: несколько шальных пуль попали в ведро, и от них ничего не осталось, зато все остальное было так вкусно!».
    Я внимательно слушаю рассказчика, не перебивая вопросами. Чувствую, что ему хочется сегодня, в 82 - й год своего рождения, выговориться, вспомнить еще раз о тяжелейших моментах фронтовой жизни. И вот, наконец, наступает кульминация его рассказа:
    27 января 1943 года началось очередное наступление. Оно велось мобильными группами по 10 – 15 человек , чтобы занять очередное здание и двигаться дальше. Мы отдыхали в подвале отбитого у немцев дома. На улице мороз под тридцать градусов. Лежим на полу, головой к костру, зная о том, что в четыре часа утра начнем наступать. Звучит команда: «Подъем!», я просыпаюсь, отчетливо понимая, что от моей зимней шапки  на голове остались только уши, завязки да подшлемник, который мы под шапки поддевали. Как я не сгорел во сне, одному Богу известно.  Ничего не оставалось делать, как снять шапку с убитого товарища и в бой. Очередной дом взяли бесшумно, застали спящих немцев врасплох. К утру поняли, что захваченный нами дом – немецкий склад боеприпасов. Мы были уверены, что фашисты утром придут сюда и поджидали их. Более десятка фрицев мы с бойцом из Украины уничтожили. Когда немцы поняли, что склад в наших руках, завязали жестокий бой. Силы были неравные. Отбиваться винтовками от автоматчиков, что по воробьям из танка стрелять: уж очень трудно она перезаряжалась да к тому же на лютом морозе. Сменил свою винтовку на немецкую, попавшуюся под руки. Стало легче. К сожалению, поздновато заметил немца с гранатой, оказавшегося в проеме двери как раз напротив меня.  Отвлекся, не успев в очередной раз нажать на спусковой крючок. Да тут еще кто – то разрывной пулей попал в руку. Помню, я только и произнес: «Все, братцы! Я  спекся!».
   … Осколки гранаты пробили шинель, фуфайку, гимнастерку. Летели, метившись прямо в сердце. И угодили именно туда, пробив еще красноармейскую книжку, комсомольский билет и мамин талисман – спаситель – молитвы и «живые помощи», написанные ей сыну перед отправкой в армию и аккуратно завернутые в чистый платочек. Иван Иванович до сих пор уверен, что эти «целебные бумаги, написанные маминой рукой», спасли его от верной гибели.
    Он впервые показал мне красноармейскую книжку, пробитую тем самым осколком: мурашки побежали по коже, когда я представил, что произошло с моим учителем в тот день. И искренне  порадовался вместе с ним его спасению.
    Уже после войны, когда ветеран пришел на осмотр к рентгенологу Баринову, последний удивленно спросил, проявив пленку: «Что за инородные тела у вас под сердцем?». Иван Иванович спокойно ответил: «Это подарки от фрицев под Сталинградом»…
   … После ранения – лечение в Саратовском  госпитале и вердикт врачей:  «Не годен к строевой службе» с записью в истории болезни: «Сгибательная контрактура левого локтевого сустава, травматическое повреждение локтевого сустава после сквозного пулевого ранения области левого локтевого сустава».
    Солдат вернулся домой весной 1943 года и работал добросовестно и честно военруком в школе, в военном комиссариате, а потом всю свою жизнь отдал благородному труду – учительствовал в школах района. Вместе с женой, Елизаветой Ивановной, они родили и воспитали троих детей: сына и двух дочерей. Он много  занимался общественной работой: возглавлял Конобеевскую первичную организацию ветеранов войны и труда и  часто повторял: «Хочу жить!». К сожалению, 4 марта 2017 года его не стало: он скончался на 93-м году жизни после болезни.
   … Я уверен, когда–нибудь  в далеком будущем историки снова и снова вернутся к изучению поразительного явления в области военного искусства – обороне Сталинграда. Но ничего не поймут добросовестные исследователи, если забудут о важном факторе – о свойствах русских людей, об их мужестве и патриотизме, о нравственной силе советского человека.
      Я горжусь, что среди тех, кто остановил фашистов под Сталинградом, был мой земляк, мой учитель, Романов Иван Иванович.