Мой Союз

Не скажу, что безумно рад тому, что появились упыри и развалили мой Союз.

При нем ведь добрые большевики, ну никак не хотели становиться злыми. Меня кормили по утрам манной кашей, вечерами фонари освещали мою улицу, а на ночь рассказывали мне добрые сказки.

Рухнул Союз и началась интересная жизнь, с паскудными тонами. Кто причитал на единообразие, теперь с лихвой мог почерпнуть разнообразие. Преимущественно в цветах дерьма и ложки.

Наступила эра раннего капитализма. И школьники не хотели идти на скучные уроки, а предпочитали в подворотнях нюхать клей. Некоторые так и задыхались с целофанновыми кульками на голове, но остальных было уже не остановить. Наркодиспансеры и иже с ними, дышали на ладан.

Школьники собирали пустые бутылки, сдавали их и покупали на них паленную водку и курево. Магазины уже не смотрели на возрастные ограничения. И гогоча, дети сидели на незаконченных стройках, пили водяру - травились и слепли.

Школьники сбегали с уроков и шли в видеосалоны, где им крутили порнофильмы. С вульгарными улыбками на лицах, они смотрели сцены разнузданной оргии и юные души слепли.

Их учителя беспомощно озирали своих подопечных, но сделать уже ничего не могли.
Мы видели, как оставались их, только единицы на своих рабочих местах. И этот остаток существовал на нищенскую зарплату, влачил и боролся за полуголодную жизнь.

Профессия учителя перестала быть почетной. Мы видели, как наши учителя выносили на тротуар свои побитые временем и молью вещи. И на вопрос-"Сколько просишь?". Робко отвечали- "Сколько не жалко. Мне до зарплаты дотянуть"
А зарплату их задерживали месяцами, зарплату их скукоживали и кромсали. Куцая учительская зарплата с отваливающимся хвостиком стала предметом насмешек. И мы видели, как наши учителя роются в мусорных помойках.

Мама моя врач, работала на трех работах, чтобы вытянуть двоих детей. Дядю уволили с завода, а завод закрыли, потом продали его по кирпичику. А дядя из уважаемого передовика, превратился в безработного, а затем в гастарбайтера.
Исчезли с утренних улиц, люди спешащие в фабрики, заводы, комбинаты. Оживленный гомон людей, сутолока и утренняя свежесть - испарились. Потянулись унылые, утренние будни. Сосредоточенные, хмурые лица прохожих, и вопрос на лицах - как жить?

При Союзе бродяги и тунеядцы не поощрялись. И бичевать считалось непозволительной роскошью. Миру-Мир, Миру-Труд. Любой труд благороден, и он облагораживает человека. 
А хиппи всеми силами боролись за это земное благо паразитов. Но затем появились армии немытых бомжей, и бродяжничество стало для нас кошмаром. Современными хиппи становится мы уже не желали.

Появились турецкие и китайские адидасы, обтянутые в бычьи фигуры первых бандюков. До нас доносились причитания простых мужиков, с которых они выбивали накрученные долги.

Завуч нашей школы плюнула и пошла работать в бригаду маляров. На досуге, ее пальцы испачканные в неотмывающейся краске, блуждали по страницам моей книги и растолковывали мне изречения Плутарха, Аристотеля, Козьмы Прутковского.
Моя одноклассница закончила школу с отличием и стала проституткой. И лунными ночами лежа под пыхтеющими, потными телами, она мысленно цитировала стихотворения Гете, Лермонтова.

Парень с параллельного класса, обнаружил в себе зачатки гения, и стал педерастом. Со временем он открыл проекты, выбивал гранты и стал знаменитым человеком.
Кто-то сел на героин, и умер от передозировки. Кто-то загремел на нары и стал босяком воровского мира. Кто-то спился, оболгался, обнищал, опустился. Кто-то возвысился. Но многие старались сохранить тот стержень, который не позволял сгинать нас в дугу.

В школе училось много судеб. И каждая из них стала РАЗНООБРАЗНАЯ. Порой до неприличия. И верю, что когда-нибудь, кто-нибудь опишет сгинувшие и сохранившиеся судьбы.

Анархию мы воспринимаем, как свободу, а альтернативу, как выбор. Вот так и живем.
Помните индейскую притчу, что в каждом человеке борются два волка, черный и белый. И один из них в итоге побеждает. Но какой волк победит? Ответ — победит тот волк, которого человек кормит. И Советский Союз кормил белого волка. И это факт.