9. 16. Маленькие ленинградцы

В 2009 году в Сорвижах открыли мемориальную доску.
Изготовил ее на личные деньги уроженец села Созинов.
Владимир Митрофанович рос, учился и воспитывался вместе с теми ленинградскими детьми, ел с ними
за одним столом и, как все, верил в победу.

Надпись на доске гласила:
«В этом здании в селе Сорвижи во время Великой Отечественной войны 1941–1945 годов размещались госпиталь
с ранеными и интернат для детей из блокадного Ленинграда, где жил будущий народный артист СССР,
Герой Социалистического Труда Лавров Кирилл Юрьевич».

Путь от города на Неве до Котельнича длился пятнадцать суток.
«Поезд часто и подолгу простаивал на запасных путях, в тупиках, пропуская эшелоны с ранеными красноармейцами
и военной техникой для фронта, –
рассказывали годы спустя малолетние участники того похода.–
Запаса продовольствия не было.
За кипятком старшие ребята бегали на остановках.
Хлеб, сушки, печенье удавалось купить в магазинах железнодорожников.

Все понимали серьезность и ответственность положения и шли навстречу нашим руководителям, чтоб обеспечить нас едой».
{14.43}
В Котельниче их накормили в том же вокзальном буфете, где потчевали моего отца, и по Вятке отправили дальше.
«На пристани густо толпился народ, – вспоминали они.–
Нас ждали.
На лошадиных подводах повезли в село.
Всё удивляло и поражало необычностью: крутой берег Вятки, обросший елями и березами, глинистая дорога
вдоль реки, подъем на холм, село с деревянными рублеными домами и необычайно красивая церковь.
По селу, плача и причитая, нас сопровождали женщины-сельчане.
Горе у всех было общее».

«Я помню, как в Сорвижи пришел пароход с эвакуированными из блокадного Ленинграда детьми,–
вспоминал на митинге Созинов.–
Мы встречали их всем селом.
Женщины-сорвижанки выбегали из домов, неся в руках хлеб, молоко, яйца, любую снедь.
Бледные, голодные, жалкие, эти мальчики и девочки уже видели войну.
Мы смотрели на них и плакали.
Общее горе сразу объединило нас.

– Только не давайте им есть!
Они умрут.
Понимаете?
Им нельзя сейчас есть.
Они умрут! –
кричала нам стоявшая среди изможденных голодом детей женщина. Видимо, она была сопровождающей.

И я, еще совсем ребенок, никак не мог понять, почему голодным детям, тянущим свои худые ручонки
к крынке с молоком, нельзя есть?
Как отвести взгляд от их наивно открытых глаз, молча просящих у тебя маленький кусочек хлеба?..»
{14.43}

О жизни в Сорвижах детей работников двух театров – Малого оперного и Ленинградской эстрады
можно прочесть в документальной повести «Кирилл Лавров и три сестры военных лет».
Ее написала и разместила на своем сайте поэтесса Татьяна Смертина, уроженка Сорвижей, окончившая местную школу.

Поначалу руководила интернатом актриса Ольга Ивановна Гудим-Левкович, мать известного актера
Кирилла Юрьевича Лаврова.
Певица театра Лидия Петровна Горюнова стала у них поваром: варила «молочный суп с рисом, кашу
из ржаной муки (заваруху), горох, овес».
{14.43}

Из воспоминаний юных ленинградок:
«В сельском хозяйстве требовались рабочие руки.
Нас научили дергать лён, вязать снопы и ставить их шалашиком.
Работали с удовольствием, сознавая причастность к настоящему делу».

Когда лейтенант Пискунов появился в Сорвижах, директором интерната вместо матери Лаврова, уехавшей к месту
эвакуации театра, была уже Александра Александровна Кукушкина.
Благодаря ее предприимчивости за интернатом закрепили большой участок пахотной земли.

Маленькие ленинградцы весь минувший год увлеченно возились: унавоживали, вскапывали, выращивали картофель,
морковь, лук.
Так что почти всю зиму «кормились овощами своей земли».
Завели корову – для детей со слабым здоровьем появилось молоко.
Полезным приобретением оказалась и лошадь Савраска, ставшая надежной помощницей.
 За ней ухаживали мальчишки.

«Учились в местной Сорвижской школе-десятилетке.
Домашние уроки готовили за большим общим столом при керосиновой лампе.
Иногда при коптилке». {14.43}

Дети восхищались тем, что «почта работала бесперебойно, связь была даже с блокадным Ленинградом».
Увы, не было ее с Крымом…

А когда закончилась война, сорвижские женщины «возвращали детей их матерям, родным, везли их в освобожденный
от блокады город лично, – вспоминал на открытии мемориальной доски В.М. Созинов.–
На перроне плакали все: и дети, и взрослые.
Ленинградки молча падали на колени перед крестьянками в знак высшей благодарности за спасенную их детям жизнь...»
{14.43}