Убийца по неволе - Глава 9

Снег в очередной раз растаял, превратившись из пушистого и белого в непонятные цвета слякоть, которая покрыла тротуары и проезжую часть серым месивом. Кулагин не обращал внимание на хмурое утро и неприятное чавканье под ногами, оставив машину за углом, он решил прогуляться, в надежде найти выход из ситуации, которую невольно сам и создал. Назначив Александре, на кануне свидание, теперь Никита старался подыскать достойное объяснение своему столь неожиданному исчезновению. Рассказывать одной женщине, что причиной была, хоть и мертвая, но все же другая, оправдание нелепое. История о невменяемом состоянии, о том, что был пьян как свинья, и лежа у себя на диване, предавался воспоминаниям о другой, в то время покуда она ждала его, как человек, Александра конечно же, поймет, но как женщина, сможет ли принять подобную отговорку, она наверняка покажется ей неуместной. В действительности Александра с Никитой не были настолько близки, да если бы даже и были, разве повернулся бы у него язык поведать Александре, что для него значила Радмила? Как рассказать о боли, о чувстве испытанным им в тот момент, когда он узнал о потери еще не родившегося ребенка.  Конечно Александре пришлось испытать нечто подобное, ее потеря была не менее тяжелой, и все же он не решался открыться кому-нибудь, оберегая свою сердечную рану, боясь быть не понятым. Кулагина преследовала мысль, больше похожая на наваждение: ему так и не пришлось испытать чувство ожидания, близившегося отцовства.
Свой выбор, формы извинения, он остановил на цветах, не то, чтобы, особо боясь потерять расположение Александры, но все же элементарное уважение к женщине обязывало. Нежный букет цветов, приправленный небрежным объяснением: сколь трудно вырваться из рутины бесконечных дел. Вот, пожалуй, и все, что следует сказать, а как она воспримет, это было уже ее личным делом.
Продолжая мысленно вести спор с самим собой, Кулагин не заметил, как оказался в маленьком магазинчике мужской и женской одежды, здесь же небольшой ассортимент люстр и различных видов бра, странно сочетаясь друг с другом создавали некое подобие уюта. Пробежав глазами по прилавку, он задержал взгляд на нескольких костюмах от «Виктории». Фирма была Ростовской, но последнее время она зарекомендовала себя на обще потребительском рынке достаточно высоко. Кулагин и сам имел в своем гардеробе несколько пиджаков с этикеткой от «Виктории». Подойдя к манекенам, он внимательно рассматривал ткань, из которой были изготовлены костюмы, больше занятый собственными мыслями чем количеством хлопка в материи.
-- Готовишься к очередному банкету? – приятный женский голос и легкое прикосновение, вернули Кулагина к реальности. Обернувшись, он тут же узнал заговорившую с ним.
Татьяна, бывшая жена Спаржина, не желая замечать плохое настроение собеседника, продолжила с обворожительной улыбкой:
-- Не ожидала встретить тебя в подобном месте. Не думала, что ты посещаешь те же магазины, что и простые смертные.
-- К последним ты относишь себя?
-- Конечно! Куда нам до вас, крутых?
-- Хорошо, тогда объясни, что здесь делают «простые смертные»?
-- Ничего особенного. Вот зашла сыну брюки купить… Давно видела тебя Никита, у нас ведь не бываешь, крестника не навещаешь, а он постоянно спрашивает о тебе. Расскажи хотя бы как твои дела? Что-то ты плохо выглядишь.
-- Разве? Все нормально, просто немного устал.
-- Врешь. Что бы ты устал, на тебя это не похоже.
-- Почему? Я ведь тоже живой человек.
-- Да! И такой же слабый … как и другие.
Кулагин не сразу уловил подтекст в словах Татьяны, ее излишняя склонность к недомолвкам и намекам, порой выводила его из себя. В разговоре с ней каждый старался держать ухо в остро зная с какой злостью ее язычок мог касаться того или иного имени. Сейчас Кулагин занимался тем, что разгадывал, в чем была подоплека последней фразы.
-- В чем дело? У тебя какие-то проблемы?
-- После того как я связалась со Спаржиным у меня теперь постоянно какие-нибудь проблемы.
-- Что он еще натворил?
Явно желая высказать, что-то, что ей уже давно не давало покоя Татьяна всячески старалась подвести разговор к интересовавшей ее теме, но нежелание Кулагина понимать, о чем идет речь и выходить на откровение, заставило ее перейти к более решительным действиям.
-- Что?! И ты еще спрашиваешь?  .. Недавно привожу сына к своему «бывшему», а у него там очередная пассия. Интересно у вас мужиков, совесть хоть иногда просыпается? Хотя бы по отношению к собственным детям?
-- Не шуми. Скорей всего ты встретила у него Наталью, они уже несколько месяцев встречаются, я знаком с ней, она замечательная женщина. И просто очень хороший человек.
Видя, что разговор начинает приобретать далеко не мирное направление, он решил придать ему шутливый оттенок, но на этот раз ошибся, у Татьяны был твердый настрой поругаться. И в тот момент, когда Кулагин отвлекшись от собственных мыслей уже начал подумывать, как было бы хорошо провести время с друзьями, как вдруг, плохому настроению его собеседницы все же удалось разрушить хрупкую надежду на здоровое общение.
-- Я бы больше удивилась, если б ты ее не знал. – в Татьянином голосе послышались злые нотки, Кулагин не мог найти им определения или хоты бы причину вызвавшую столь резкую перемену в настроении молодой женщины. Она продолжала, не задумываясь о последствиях, и о том, к чему вообще может привести злость в сочетании с ревностью, а точнее сказать глупостью. – Послушай Никита, ответь мне только на один вопрос: вы всех любовниц между собой делите или этой чести удостоилась только Радмила?!
Какую ошибку допустила, Татьяна поняла, только когда увидела, как поменялся в лице Кулагин. Он вначале побледнел, а потом позеленел от злости. Таким его, ей видеть еще не приходилось.  Страх, помимо воли, накрыл ее, подобно волне накрывающей утопающего, парализуя любое движение.
-- Ты не знал? – еле слышно пролепетала она.
-- Не знал, чего?! – от сдерживаемой злости, голос Кулагина скорее напоминал шипение, чем нормальную речь.
Отступать было поздно, поэтому Татьяна продолжила, ей страстно захотелось переложить свою боль на кого-то еще, желание осознавать, что от удара, доставшегося только ей, мучается еще кто-то, сладостным бальзамом разливалось по жилам.
-- Радмила, этот «ангел», за которого она себя с таким усердием выдавала, была любовницей моего мужа. Это по ее вине наш брак с Аликом распался, и мой ребенок остался без отца. Не может быть, что бы ты ничего не знал.
Кулагин молчал, не в силах поверить в услышанное. Но уверенность читавшиеся в глазах Татьяны не позволяло усомниться в искренности ее слов
-- Чепуха! Ты ненавидишь ее, как и многие женщины и причина этой ненависти у каждой своя. Винить Радмилу в том, что она была решающей причиной в твоем разводе с Аликом, полная ерунда. Я сам, лично, знакомил их и это было после того как вы разбежались. В тебе говорит ревность! И почему ты решила обвинить в этом именно Радмилу, мне не понятно.
-- Да я ревную! Ты прав! Несмотря на то, что эта сучка уже мертва. Прости, пришлось потревожить твои чувства, но ты слеп, как новорожденный щенок! Она водила тебя за нос, а ты этого даже не замечал. Пригрел стерву, еще жениться на ней собирался. Этот дурак, Алик тоже собирался… Пока ты ей не подвернулся. Так что благодари бога, что он избавил тебя от этой аферистки.
-- Прекрати.
-- Не веришь? Тогда спроси этого сводника, Фисенко. Пускай расскажет, как он знакомил Радмилу в начале с Аликом, а затем с тобой, и как они втроем молчали, сделав из всего тайну, а из тебя дурака.
-- Почему сама не хочешь рассказать всего?
-- Так ведь не поверишь же, скажешь, что оклеветала, ваше «сокровище», а вот Фисенко, хочешь того или нет, тебе придется поверить.
-- Ты молчала, когда Радмила была жива, тогда почему сейчас решила все рассказать?
-- Чаша моего терпения оказалась переполненной.
-- Именно сейчас, когда она не может возразить?
-- Ей нечего было бы возразить.
Кулагин не мог прийти в себя, картина, нарисованная Татьяной, казалась ужасающей. Нелепость ее рассказа поражала, это было похоже на заговор, но с какой целью. Неужели, все сказанное Полиной было истинной правдой, единственная цель, которую преследовала Радмила, были деньги, если так-то каким образом ей удалось втянуть в свою игру Спаржина и Фисенко. Более того, по Татьяниным словам, выходило, что Фисенко главный зачинщик и организатор всей этой комедии.


*    *    *
Разгладив пальто теперь уже красовавшееся на плечиках в шкафу, Александра еще раз заглянула в зеркало, окидывая себя критическим взглядом. Стрелки часов еще не успели подползти к восьми, до начала рабочего дня оставалось чуть меньше двадцати минут.  Вера, колдуя над утренним кофе не обращала внимание на хмурое настроение своей приятельницы, она попросту его не замечала. Александра заговорила первой:
-- Сегодня как? Кулагин с утра задерживается, или?..
-- Или. Он позвонил, предупредил, что вылетает в Ростов-на-Дону по важному делу.
-- Подожди, как в Ростов-на-Дону, по какому делу? А как же Уваров, разве он не летит?
-- Летит. Никита ничего объяснять не стал. Тоном, не терпящим возражений, сообщил свои планы на ближайшее время. На счет Уварова ни каких распоряжений не поступало… За тебя я хотело спросить, но не осмелилась. Может он позвонит тебе, когда прилетит. Саша ты только не делай скоропалительных выводов, я больше чем уверена, что-то случилось, когда все уладится он объяснит причину своего поведения.
-- Мне не нужны объяснения. Я ему не жена и не любовница, почему ты решала, что он обязан это делать?
-- Не нужно со мной лукавить, я все прекрасно вижу и кстати сказать не только я. Ваши отношения начинают выходить, далеко за рамки дружеских.
-- Неужели так заметно? – Александра с видом знатока, разглядывала замысловатый узор на дне своей чашки, она почти залпом осушила ее и теперь надеялась с помощью кабалистических знаков раскрыть тайну будущего. – Не могу поверить в реальность происходящего. Работа здесь… Даже не знаю, как объяснить: ваш коллектив меня так радушно встретил, как будто я проработала в этой компании всю жизнь и какое-то время отсутствовала, ну скажем была в отпуске. Откровенно говоря, все так неожиданно. Внимание, оказываемое шефом, это вообще, как гром средь ясного неба.
-- Почему гром? – не торопясь отхлебывая кофе, Вера наблюдала за Александрой. Ей хотелось разгадать натуру женщины, недавно появившейся в их коллективе. Она была работящей, умной, но каким человеком Александра могла оказаться на самом деле оставалась загадкой.
-- Суди сама. Я не красавица и никогда не была ею. – жестом остановив попытку Веры возразить, Александра продолжила: - И не нужно убеждать меня, что все зависит от личных качеств женщины, на сколько она эрудированна или схожа с людьми, как умеет одеваться, точнее на сколько может себе это позволить. Я с подобной дилеммой никогда не соглашусь. Красота неизменна.
-- Может быть, только одно я знаю наверняка: глупая женщина – это некрасиво.  Кстати Кулагин придерживается такой же точки зрения.
-- Иногда, мне кажется, он все же делает исключения.
-- Ты, о чем?
-- О ком! О тех девицах, с которыми он любит проводить время. – и так, как Вера продолжала смотреть на нее ничего не понимая, Александра сочла своим долгом пояснить - Я как-то заходила к отцу в ресторан и видела там Кулагина. Он был не один. Спутница его была привлекательной особой.
-- Одна из них. У него таких спутниц, чересчур много.
-- Вот видишь!
-- Ничего я не вижу! Шалав везде полно, они сами прыгают в постель, а я говорю об отношении к женщине, в нормальном смысле этого слова.
-- Что касается общения, согласно, а вот внешний показатель остается и для него неизменным.
-- Иными словами ты обвиняешь Кулагина в стремлении придерживаться общепринятых стандартов?
-- Нет, обвинять я не имею права, но его положение обязывает следовать этим самым стандартам.
-- Какое такое положение и почему ты так решила?
-- Портрет на столе Кулагина. Его хозяйка обладает внешностью фотомодели. Разве можно нас сравнить?
-- А никого и не надо сравнивать. – веселые нотки в голосе Веры исчезли. Александра заметила перемену в настроении своей собеседницы, сообразив, что случайно затронула запретную тему, но от этого она ее не переставала живо интересовать. Кто была эта женщина? И почему вокруг нее ощущается некий ореол таинственности?
-- Я знала Радмилу достаточно хорошо, – продолжала Вера: -  не могу сказать, что она была абсолютной красавицей, изъяны были и у нее, но что-то в ней все-таки было, неуловимое, что-то притягательное. Фигура, не каждый день увидишь нечто подобное … Такое тело положить в гроб, грех.
-- Вот видишь, а ты говоришь: глупо, некрасиво. Радмила была ходячим опровержением твоей дилеммы.
-- Не опровержением, а исключением. Она казалась живым доказательством женской гармонии. Достаточно коварна, умна, хитра, в меру… для женщины. Порой у меня появляется ощущение, что она была чересчур ярким примером, может быть, поэтому ей и не нашлось места среди живых. Кулагин не замечал многих недостатков в Радмиле, и все же они оставались прекрасной парой. По моему мнению, она ему подходила как нельзя более кстати.
-- Тогда как я смогу ее заменить?
-- Никого заменять не надо. Оставайся сама собой. Радмила нравилась мне как человек, ты тоже импонируешь мне в общении.
-- Мне же с ним встречаться, а не с тобой.
-- Не робей! Ты только начни, а там посмотрим. Может быть ему как раз и нужна такая женщина, как ты, кто знает. Абсолютно похожих, в прочем, как и идеальных людей не бывает, даже среди близнецов можно отыскать кардинальные отличия.
-- Так легко дискутировать на подобные темы, и как же трудно следовать правильно проложенному курсу и пренебрегать условностями.
-- Это какими?
-- Он бос, я секретарь. Не этично заводить с ним интрижку.
-- Не заводи. Относись к этому серьезно. Во всем мире секретарь является правой рукой своему начальнику. В делах, в любви, в постели.
-- Я не хочу быть штатной любовницей. Мне хочется большего.
-- Интересно чего?  Ежедневных побоев?! Извини Саша, но это нелепо, отказываться от пирога не попробовав его, и держаться за то, от чего следовало бы бежать без оглядки.
-- Мне нужен мужчина не на одну ночь. Я не могу раздавать рекламные пробники всем. Хочется внимания, уважения. Ночей, которые бы повторялись снова и снова.
Вера, удивленно приподняв брови, смотрела на Александру, силясь понять, шутит та или говорит всерьез. Ей уже порядком поднадоело эта бессмысленная болтовня, и желая прервать ее она решила прибегнуть к юмору.
-- Мы вернулись к нашим баранам.
-- Не то чтобы к ним, но как бы не попасть в старые ворота, которые кажутся новыми… Я боюсь. После Михаила я боюсь всего.
-- Не надо! Забудь о прошлом, живи настоящим.

Александра застыла на месте. Телефонный звонок, раздавшийся в тишине, подействовал на нее как-то странно. Оставшись одна в кабинете она никого не хотела видеть. да и разговаривать с кем-либо особого желания не испытывала. Вера, воспользовавшись отсутствием Кулагина, решила уйти с работы пораньше. Александра же, не зная, чем сможет занять себя дома, предпочла остаться, впрочем, остаться все равно кому-нибудь пришлось бы, присутствие живого человека в офисе было необходимо.
-- Приемная Кулагина – нехотя произнесла Александра, трубку пришлось-таки взять, телефон, не переставая продолжал звонить, слишком долго игнорировать этот шум ей не удалось, звонивший мог оказаться важной персоной, каким-нибудь деловым партнером не обладающим таким качеством, как терпение. – Я вас слушаю, говорите! – в трубке по-прежнему было тихо, слышалось только чье-то дыхание. Через какое-то время последовали короткие гудки. Решив, что кто-то ошибся номером, Александра не придала этому особого значения, лишь вздохнула с облегчением. Ее это скорее обрадовало, нежели огорчило.  Больше всего страшась услышать голос Кулагина, она постаралась взять себя в руки, на тот случай если он все же позвонит. После несостоявшегося свидания, она чувствовала себя не в своей тарелке. В надежде подобрать наилучший образец своему поведению, Александра терялась и в конечном итоге, ловила себя на мысли, что начинает злиться не только на Кулагина, но и на себя, проходило время и злость превращалась в ярость, только она уже была адресована Михаилу. Александра начинала обвинять его во всех грехах, тайных и явных. Она свято верила, что во всех ее неудачах виноват бывший муж. Вот и сейчас Александра в очередной раз придумывала причину, объяснявшую поведение Кулагина.
Телефон продолжал разрываться, только на этот раз, собеседники предпочитали четко излагать свои мысли. Воспользовавшись работой, как предлогом Александра старалась отогнать от себя наваждение, именуемое «Кулагин».
Последний час рабочего времени был относительно спокойным, до тех пор, пока двери приемной не распахнулись. На пороге появился Михаил. Александре стоило не человеческих усилий, чтобы не отпрянуть от неожиданного гостя. Она застыла как вкопанная, мысленно прикидывая, чем для нее обернется, эта, откровенно говоря, нежеланная встреча.
-- Привет!
-- При-и-вет. – голос Александры предательски дрогнул. Находясь в приемной одна, она почувствовала себя с родни зверю, кем-то запертым в клетку.
-- Чем занимаешься?
-- Х-м-м. Работаю… Зачем ты пришел? Что тебе нужно?
-- Я на минутку, хотел с тобой поговорить.
-- Только быстро, сейчас должна вернуться Вера. Кулагин тоже обещал появиться в конце рабочего дня. Если он тебя здесь увидит, ты рискуешь остаться без головы.
-- Не нужно бояться.
-- С чего ты взял, что я за тебя боюсь?
-- Не за меня, за себя. Я не трону тебя, успокойся. Мне действительно нужно только поговорить.
-- Не льсти себе. Я тебя не боюсь, здесь-то уж я точно в полной безопасности. – Александра старалась казаться равнодушной, но на всякий случай подыскала себе наиболее безопасное место, заняв оборону за столом с множительной техникой.
-- И поэтому хочешь убедить меня, что сюда с минуты на минуту должны войти? .. Я видел, как твоя коллега уходила, а бос улетел в Ростов, сегодня кажется.
-- Ты следишь за мной? -  у Александры перехватило дыхание.
-- Ради любимой женщины пойдешь на все.  Немного по расспрашивал, послушал разговоры.
-- Как тебя пропустили?
-- Так ведь у вас не пропускная система. Сказал, что к жене, хочу сделать сюрприз.
-- И он тебе чертовски удался… Погоди, так это ты дышал сегодня в телефонную трубку? Мне следовало догадаться. – Александра поискала глазами, какой-нибудь предмет, который бы мог помочь отбиться, в случае крайней необходимости. Лучшим вариантом ей показалась массивная пепельница.
Михаил держался спокойно, словно читая мысли Александры, он старался не делать резких движений, как будто боялся вспугнуть дикого зверя. Небрежное движение Александры в сторону пепельницы не прошло незамеченным. Михаил улыбнулся, следя за ней, он почувствовал укол в самое сердце, ведь причиной этому, где-то неосознанному страху, было именно его присутствие здесь. Когда-то он дал повод для страха и изменить, исправить, ничего было нельзя.
-- Миша, если ты действительно пришел, только поговорить, то выкладывай все побыстрее и уходи. Мне некогда с тобой болтать.
-- Как скажешь любимая, выкладываю. У меня к тебе большая просьба, ты не могла бы взять на сохранение пленку.
-- Какую еще пленку?
-- Да так, ничего особенного, боюсь потерять ее, а в твоем сейфе она наверняка никуда не денется. Но если не хочешь хранить ее здесь, то положи у себя дома, мне все равно где лишь бы она не потерялась. Ты же знаешь мою забывчивость. Сделаю, тут же повернусь и уже ничего не помню.
-- Точно, знаю. Что на пленке? – и все же Александра не вполне понимала причин, по которой ей предлагали роль хранительницы негативов.
-- Ничего особенного, уверяю тебя, обычный заказ. Клиент состоятельный попался, боюсь, как бы не оконфузиться. Жалко будет, если она затеряется среди других негативов. Обещаю тебе это ненадолго.
-- Хорошо давай сюда свою пленку и уходи.
-- Саша …
-- Уходи.
Михаил не возобновил попытку заново завязать разговор, видя враждебный настрой Александры. Нельзя было вернуть их отношения и это не давало ему покоя. Необузданная ревность и желание заглушить ее, как правило, выливалось в насилие над беззащитной женщиной. Когда хмель рассеивался, и он видел последствия своих никому не нужных разборов, то приходил в ужас. Михаил желал загладить свое временное помешательство, как он сам называл это, но стоило ему пригубить, что-то, что было крепче пива, все начиналось заново.
Реакция Александры была вполне объяснима, она боялась, ее память продолжала хранить жуткие сцены из их совместной жизни и, наверное, она была права, говоря, что горьким воспоминаниям удалось вытиснить даже то хорошее, что было.


*   *   *
-- Мне нужны объяснения!
Фисенко по началу обрадованный неожиданным появлением Кулагина, теперь слегка опешил от столь внезапного натиска.
-- Рад тебя видеть.
-- Привет. – коротко бросил Кулагин. Всю дорогу он перебирал в голове кусочки разбросанной мозаики в надежде найти, скорее не доказательство, а опровержение складывающейся картинки. Но чем больше он думал об этом, тем четче в памяти всплывали мелкие детали, которым он тогда не придавал особого значения. И если в какой-то момент закрадывалось подозрение, то оно тут же развеивалось, теряя всякую материальную основу. Тогда Радмила была рядом и все чем жила она вдали от него, казалось не имеет значения, каким он был эгоистом Кулагин начинал понимать только сейчас. В то время он не мог даже допустить мысли, что его Радмила, его женщина, может принадлежать еще кому-нибудь и не имело значение, когда это было до него или…
-- Какие объяснения? – Фисенко недоумевал. В какой-то момент у него мелькнула догадка, но он отмахнулся от нее.
-- Не нужно строить из себя невинность, ты прекрасно знаешь какие. Хватит играть со мной в молчанку, выкладывай. Мне сказали, ты единственный кому известны все подробности, включая мелкие, незначительные детали.  И не забудь объяснить, какая роль отводилась конкретно тебе. Почему ты решил стать главным режиссером в этом спектакле! – апелляционный тон Кулагина не спрашивал, а утверждал.
-- Судя по твоей злости, тебе известно не все или осведомитель, что-то перепутал.
-- Перепутал? Ты не отрицаешь. А я Фиса до последнего надеялся, что все это бабские сплетни.
-- Что именно?
-- Хватит юлить!
-- Речь идет о Радмиле?
Кулагин молчал, ему надоел бессмысленный разговор, потирая указательным пальцем переносицу, он ждал, теряя последние крупицы терпения. Фисенко же мило улыбался другу и изображая непонимание мысленно прикидывал с чего бы лучше начать.
-- Начни с самого начала. – откликнулся со своего места Кулагин, угадав причину заминки.
-- С начала говоришь? Вот только где оно?..
-- Тебе виднее, и не забудь рассказать, кому из вас первому пришла идея использовать меня в качестве денежного мешка. Какая тебе была от этого выгода?
-- Даже так? – Фисенко хмыкнул, хотя понимал, ничего веселого в этом нет. Его давние опасения начинали сбываться и как предвидел он когда-то, ключевой фигурой посчитали именно его. – Никто из тебя ничего делать не собирался. Все произошло, само собой.
-- Значит мне не соврали, и ты действительно обо всем знал с самого начала? К чему все эти тайны, они больше смахивают на сговор.
-- Сговора я не припомню. Радмила попросила ничего тебе не рассказывать, криминала в этом не было. Ваши отношения, ваше личное дело, зачем мне было вмешиваться? Все так хорошо складывалось.
-- Познакомил меня с охотницей за деньгами и называешь подобный бедлам, нормальными отношениями?
-- Ты ведешь себя так, словно впервые столкнулся с жадной бабенкой.
-- Я считал ее иной.
-- Хватит! Позволь мне продолжить, постарайся не перебивать хотя бы несколько минут. Ты сам во всем виноват. Когда я познакомил вас, у меня и в мыслях не было, во что это выльется. Если ты помнишь, я нянькой к вам не нанимался. Тем более тогда я еще не знал, что Радмила поругалась с Аликом. Меня скорее удивило, нежели обрадовало ее откровенное заигрывание с тобой. Они были знакомы за долго до того, как ты познакомился с ней. Их бурный роман одним нравился у других вызывал раздражение, а Татьяна просто-таки приходила в бешенство при одном только намеке. Спаржин приехал в Ростов-на-Дону на сессию, случайно зашли к ней на работу, мне было нужно, что-то взять. Вот с этого все и началось. Его Сережка тогда только родился. Первое время они скрывали свои отношения, потом перестали прятаться, в конечном итоге Алик развелся, как тебе известно.  Они с Радмилой решили пожениться, день прикинули, заявление уже собирались подавать, Радмила кажется даже платье себе присмотрела, но неожиданно застукала нашего Алика с кем-то. Они разругались и ей захотелось отплатить ему той же монетой, а тут ты подвернулся, со своим обхождением, лучшей мести просто невозможно было придумать! Как будто заранее кто-то разыграл все как по нотам!
-- Я не знал.
-- Никто не знал! – отшвырнув в сторону зажигалку, после того как прикурил, Фисенко на мгновение задумался. Вся эта история начинала вызывать у него раздражение. – Я не знал, что она замышляет, а она не знала кто ты. Это потом выяснилось, что Спаржин твой близкий друг, а ты не женат и при деньгах, да еще каких, луну ради баловства способен купить… Каюсь! Виноват! Забыл упомянуть, какие вы славные кореша с Аликом. Но кто мог подумать, что такая незначительная деталь втянет меня в ваши интриги. Пойми Радмила хоть и женщина, она была для меня таким же другом, как ты или Спаржин. Я ничего не мог рассказать никому. Она попросила молчать, не врать, а молчать! И не пытайся для оправдания своего упущения сделать кого-то виноватым… Припоминаю я ушел с выставки, а ты остался, не мог же я тебя силой оттуда тащить. Что там между вами происходило, не знаю. Но через пару дней ты уехал, а Радмила поведала о ваших отношениях, ох как не скоро, в частности то как вы проболтали чуть ли не всю ночь прогуливаясь по городу. Она восприняла тебя как случайного знакомого, маленькое приключение, которому не стоит придавать большого значения, она относилась к тебе не лучше, чем ты к ней. По началу! Тебя никто не заставлял звонить из Москвы, присылать подарки, приезжать на выходные, дарить цветы, устраивать ей прогулки в Петербург и Москву, а летом возить на курорт. Тогда ты не спрашивал у меня ни позволения, ни одобрения, советы тебя так же мало интересовали! К чему теперь все эти выяснения?
-- Хочу знать правду.
-- Она любила тебя! Поэтому я молчал, хотя ей советовал рассказать тебе все. Она боялась.
-- Чего?
-- Что ты ее бросишь.
-- Брошу? С чего она взяла?
-- Я так понял, ты сам ей об этом сказал, еще в первый вечер.
-- Не помню… Она больше ничего не говорила? У меня такое впечатление, что Радмила с тобой, как с лучшей подружкой, самым сокровенным делилась. Объясни мне, к примеру, почему Алик молчал? Даже когда я их знакомил, сделал вид, что в первые ее видит и она вела себя так же. Ладно она, но ведь и он тоже ничего не говорил.
-- Вот этого не знаю! Я выполнял только свою часть договора… Правда был у нас с Радмилой как-то разговор. Помню ее откровение, а точнее логика, поразила меня.
Кулагин слушал слова Фисенко, мысленно сознавая, что Радмила, которую, ему казалась, он знал, как самое себя, на самом деле осталась для него загадкой.  По истине настоящую Радмилу он начинал узнавать только после смерти.
Между тем Фисенко продолжал свой рассказ, мысленно возвращаясь к разговору, который одновременно поразил и удивил его. Убеждения Радмилы были столь непоколебимы, что переубедить ее не было никакой возможность. Оставалось только слушать и по возможности хоть в какой-то мере удерживать ее от крайностей.

-- Радмила пойми они оба мои друзья, я не могу позволить играть ими как марионетками, а тем более принимать в этом участие. – Фисенко начинал злиться и терять терпение. Разговор происходивший между ним и Радмилой был абсурден и не вписывался в рамки нормальной логики. Все что она говорила, больше походило на детский лепет. Типа: «Ты скажи ему, что я сказала тебе». Володя знал только одно: ему не нравился весь этот треугольник, две стороны которого не подозревали о существовании друг друга.
-- А как же я?! Разве я больше не вхожу в число твоих друзей или если я женщина к моим чувствам можно относиться с меньшей щепетильностью? Не-ет Фиса, ты попал в круг, из которого трудно найти правильный выход, разве что придется одним из нас пожертвовать! Но прежде чем сделать окончательный выбор, мой тебе совет подумай хорошенько, ведь получиться может не как лучше, а как всегда.
-- Угрожаешь? – Фисенко наблюдал за не на шутку рассвирепевшей Радмилой. Она стояла у плиты в ожидании, когда же закипит чайник, то ли от этого, толи от злости щеки у нее раскраснелись, а глаза совсем потемнели, блеск свойственный им от природы, теперь казался устрашающим. И все же она продолжала оставаться при хорошенькой.
Фисенко понимал, что оказался в довольно щекотливом положении, зажатый практически в тиски он не находил логического выхода из сложившейся ситуации. Поэтому поколебавшись немного решил оставить все как есть и не вмешиваться в сложный треугольник построенный Радмилой. Оставаясь сторонним наблюдателям он по крайней мере мог надеяться, что все разрешиться благополучно. Вмешательство с любой стороны привело бы к более сложному конфликту, а так оставалась вероятность менее болезненного решения данной проблемы
-- Ни каких угроз, во всяком случае в твой адрес.
-- Хорошо. Тогда объясни мне, если это конечно не великая тайна, почему именно Кулагин, а не кто-нибудь другой? Неужели деньги сыграли решающую роль? Согласен, Спаржин женщин любит, и спросом с их стороны тоже пользуется, но ведь ты знала его не первый день, понимала, на что идешь. Зачем в таком случае бросать человека у самых дверей ЗАГСа.
-- Ненужно преувеличивать, мы даже заявление не успели подать. А что касается выбора, наверное, любой из них неправильный. Случайно я встретила обоих, возможно не в той последовательности, кого мне за это винить? Себя?!  Затягивая с откровением, я понимаю, что причиню больше боли как Никите, так и себе, но пойми, мне трудно поступить иначе. Я для Кулагина всего лишь игрушка. Таким как я нет места в кругу избранных. Твой «крутой» друг забудет о моем существовании очень скоро. И это произойдет, как только мое имя окажется занесенным в общий список надоевших любовниц. Но мне на это наплевать, впрочем, так же, как и ему. Я, нищая и больше чем на роль любовницы рассчитывать не имею права.
-- Я отказываюсь понимать тебя! К чему тогда все эти ухаживания с его стороны, и поощрения с твоей? Значит все-таки деньги?
-- Нет! Забудь о деньгах, они играли первоначальную роль. Да! Когда я узнала, как он богат, лучшей мести для Алика подыскать мне вряд ли удалось, это потом все изменилось… Никита околдовал меня, с ним было так легко, спокойно, даже беря во внимание наши характеры, образ жизни, все теряло смысл. Для меня во всяком случае. Хочу, чтобы это длилось как можно дольше, умом понимаю – невозможно, и все же продолжаю строить планы, своей жизни без него, я уже не представляю.


Минуты текли нескончаемо долго. Кулагин покинул Фисенко несколько часов назад и все это время бесцельно колесил по городу. Неожиданно для себя самого, оказавшись на набережной, он заглушил мотор. Редкие пары прогуливаясь вдоль пристани не вызывали у него особого интереса. Бессмысленно воззрясь в даль Кулагин размышлял над словами Фисенко.  Откровение друга позволило взглянуть ему на Радмилу с иной точки зрения. Он и не догадывался, что та Радмила которая жила в дали от него кардинально отличалась от той, которую он знал и любил.
Беззаботная, веселая, порой Кулагину казалась, способная вынести любой удар судьбы, Радмила играющая его чувствами, на самом деле безумно боялась потерять его расположение. С такой завидной легкостью относясь к их редким свиданиям, она умела казаться шаловливой и только Фисенко, как единственному другу признавалась в своих опасениях. Если бы она только рассказала или хотя бы попыталась сделать это. Какое бы тогда могло иметь значение, кто был ее любовником до него! Никиту все еще продолжали терзать сомнения, что если Радмила, не смотря на предстоящий брак, так и не прекратила своих отношений со Спаржиным?  Фисенко не являлся ее духовником, многих вещей он мог просто не знать, ведь не исповедовалась же она ему каждый день или давала письменные отчеты «Как прошел мой день». Кулагин улыбнулся собственным мыслям. Единственной возможностью окончательно все выяснить, оставалось спросить самого Спаржина.
Мысленно возвращаясь к рассказу Фисенко, приподнявшему завесу над жизнью Радмилы, над той ее частью, к которой Кулагин не имел отношения, он пытался припомнить, когда именно высказал свое мнение, которое так повлияло на их отношения, а он этого даже не подозревал. Как утверждал Фисенко: все произошло еще в первый вечер их знакомства. Никита помнил прогулку во всех подробностях, что говорил сам и слова, произнесенные ею, может быть не все, большую их часть, однако ничего подобного припомнить не мог.
Насытившись видом огней Ворошиловского моста Кулагин уехал с набережной, промчавшись по Социалке свернув по Халтуринскому спуску, он выскочил на Б.Садовую. Центральная улица, ярко освещенная привлекала к себе внимание мигающими витринами магазинов и попадающихся на ней построек конца прошлого и начала нынешнего века. Самой привлекательной, из которых являлась: городская Администрация.  Белое, со светло зеленными просветами, исполненное в стиле русского барокко, подсвеченное в ночные часы особым способом, оно казалось ажурным.  Декоративные башенки и завитки по всему зданию создавали иллюзию легкости.
Остановив машину возле гостиницы «Московская», так что белоснежное недавно отреставрированное здание просматривалось наиболее удачно, Кулагин, в очередной раз заглушил мотор.

-- Обожаю этот дом, жаль только, что он всегда был «Городской думой»!
Раскинув руки и запрокинув голову, так что волосы теперь спускались ниже бедер, Радмила блаженно застонала, любуясь звездным небом. Кулагин наблюдал за ней немного издали, облокотившись плечом о ствол дерева. Упругие пышные бедра, обтянутые джинсами, тонкая талия и волосы густыми волнами покрывая спину, тусклым золотом поблескивали в лучах фонарей. Кулагин не мог оторвать глаз от шелковистых прядей любуясь и их счастливой обладательницей. Когда Радмила повернулась к нему, глаза у нее блестели.
-- Обожаю этот дом! – повторила она, делая шаг по направлению к собеседнику – Никогда не устану им восхищаться.
-- Почему?
-- Нравится! Я бы его купила.
-- У тебя так много денег?
-- Нет! Денег у меня нет… Но я бы нашла того, у кого они есть.
-- Я для этой цели гожусь?
-- Не-е-ет! В тебя можно влюбиться, а вот на мешок с деньгами ты совсем не похож. Деньжата конечно у тебя водятся, но не в таком количестве, что бы их можно было разбрасывать как новогоднее конфетти.
-- Никогда не думал о деньках как о конфетти.
-- И не надо! Кошелек и два ушка это не твой случай… Ты чересчур вежлив, внимателен и больше ко мне чем к себе.
-- Это плохо?
-- Нет… только это тебя и отличает от них, от «крутых».
Кулагин забавлялся, наблюдая за своей новой знакомой, выпив немного лишнего, она выглядела забавно, общение с ней доставляло удовольствие, желания затащить ее в постель, а на утро забыть, как случайную связь, не возникало. Она была немного смешной, немного загадочной, она была – необыкновенной!
-- Ты задалась целью отыскать себе ухажера побогаче?
-- Не ухажера, а жениха. Ухажеров и так полно, толку то от них. Если уж тянуть зверя из норы, то пускай он лучше будет с лапами.
-- Зверь может оказаться и с когтями. – Никита подхватил покачнувшуюся Радмилу, она же неторопливо начала отстраняться кокетливо, заглядывая ему в глаза.
-- Чертовски верно подмечено. Ну что ж, придется рискнуть!
-- Может рискнем вместе?
-- Не думаю, хотя все может быть. Только я хотела бы знать, заранее, если я решу тебе изменить с твоим другом, с тем, что по богаче, что тогда? – оступившись еще раз, Радмила теперь уже первой схватилась за предложенную ей руку.
-- Удавлю. --  Никита улыбался, воспринимая ее слова, как бессмысленную болтовню  захмелевшей  женщины.
-- Вот как? Значит я, изменять тебе, с твоим другом, не буду.

Вспомнив, неожиданно для самого себя, этот шутливый разговор, происходивший в два часа ночи возле дома Городской Администрации, Кулагин поразился. Не зная, тогда еще, друг о друге ничего, им, странным образом удалось предсказать свою судьбу, пускай не точно, и все же они заранее оговорили условия тогда еще не существующих отношений. Однако, никому из них не удалось выполнить данных обещаний.