Лоскутки продолжение

29.10.03
      Наша бабця не любила рассказывать о себе, и мы мало что о ней знали; но кое-что знали. Знали, что выросла она в очень дружной и любящей семье; что её отец, наш прадедушка, Павел Руденко, был лесничим, а мать, наша прабабушка, устроила что-то вроде школы для крестьянских детей у себя дома. Знали, что бабця была замужем (отсюда её фамилия Некифоренко), на развелась с мужем. У неё было двое сыновей. Она работала учительницей начальных классов и могла сама содержать их и воспитывать. Обоих сыновей она потеряла в войну. Она мало рассказывала о них. Но два анекдота из их детства я помню. Один относится к голодному времени сразу после Гражданской войны.
      Павлик и Юра, совсем ещё маленькие, играют во что-то, и бабця слышит их солидную беседу:
    - Ну, как семья? - спрашивает один. - Жена у вас есть?
    - Была! - отвечает другой. - Да голод был, мы её зарезали и съели.
    Они думали, что "жена" - это домашняя птица, что-то вроде курицы. Потому что уже слышали поговорку: "Курица не птица, баба - не человек"...
     Второй анекдот - из более позднего времени. Мальчики чуть постарше, и очень увлечены чудом нового времени, автомобилем. Они играют во дворе с соседскими детьми. Старший, бывший на улице "заводилой", распределяет роли:
     - Ты будешь мотор, вы будете колёса; я - шофёр.
     - А я кем буду? - спрашивает самый маленький, которому не досталось роли.
     - А ты... Ту будешь бежать сзади и вонять бензином!
     Один из баб,циных сыновей, Юра, погиб танкистом то ли в Чехословакии, то ли в Югославии, уже перед самым концом войны. Второй погибал дважды. В первый раз - в самом начале, попав в окружение. Его считали убитым, и бабця получила на него похоронку. Но он был только ранен. Раненного, его спрятала какая-то девушка. Потом он был связным у партизан; а когда наши наступали, вызвался проводником. Тогда его и убили.
     Но у той девушки, которая его прятала и с которой у них был роман, родился сын, названный, в честь брата-танкиста,  Юрочка, Юрий Павлович.
     То ли они нашли потом бабцю, то ли она их нашла - не знаю. Но мальчик Юра получил фамилию своего отца, Некифоренко. В нашей семье его называли "бабцин внук", ведь он приходился ей родным внуком.
     Бабця, однако, жить в этой семье не стала, потому что эта её сноха вышла замуж после войны, и бабця не хотела быть всё время как бы укором ей: вот, мол, не сохранила верность. Живое думает о живом, и так и должно быть.
     Бабця жила с нами. Таня рассказывала, что до моего рождения бабця была как онемевшая, и всё делала как-то машинально, и жила как-то машинально. А когда я родилась, она взяла меня на руки - и как будто сразу ожила. Не знаю, насколько верно всё помнит Таня; но что я была бабцина любимица, это правда. Хотя её любви хватало на нас всех, да ещё и для соседских детей оставалось...
      Есть ещё какие-то смутные сведения о бабциных скитаниях по Бессарабии. Это теперешняя Молдова. Только это действительно какие-то смутные, неясные для меня сведения, поэтому я их пересказывать не берусь.
     А со своим внуком Юрой бабушка аккуратно переписывалась и каждый год ездила на Украину, чтобы повидаться с ним.
     Этот Юра - наш троюродный брат. Он сорок четвёртого года рождения. У нас в альбоме есть несколько его фотокарточек, но встретиться нам никогда не случалось. Так мы и остались не знакомыми друг другу. И я не знаю, где точно он живёт, и спросить теперь не у кого. Знаю только, что где-то на Украине живёт у меня брат Юрий Павлович Некифоренко; или, может быть, его дети; или, может быть, его внуки...