О, юная дева-весна!

Как же нежно твое чарующее присутствие, о, юная дева-весна. Как упоителен твой шаг в обличии любви блаженной, он землю нарекает… Я падаю в объятия твои от бесконечного потока радости, сошедшего с твоих стоп. И ты смеешься. Хохочешь от нескончаемого извержения света, сладострастно раскалывающего твой зимний кокон. Уже тянутся руки к твоим чулкам, и тот миг прикосновения к бархатной коже юной девы и разделяет всю жизнь на «до» и «после». Сказочная грусть, так отрешенно созидающая зимнее таинство, тает в теплых ладонях. Тает в теплых ладонях, страстно снимающих чулки с хрупких, девственных ног. Ты слышишь ее горячее дыхание, ее глубокий вдох, чувствуешь сжатый на простыне кулак. Ты чувствуешь это в песне только что прилетевших птиц, в звоне пробивающегося сквозь недра земли ручейка, в лучиках ясного солнышка, скользящих сквозь только что распустившиеся деревья. Касаешься ее розовых губ.. Столь возмутительный прекрасный поцелуй срывает всю одежду. Ты проникаешь в забвенье сказочной страницы, и уже все возможно. Ты летишь, встречая парящую росу на крыльях весеннего солнца. О, юная дева-весна, твоя свежесть, твоя чистота бросает в жар, раскаляя душу до синего пара. И куда не попади, везде твое неуловимое присутствие так трепетно, так соблазнительно распускает свои лепестки, устремляя свой взгляд к тебе. Как ты прекрасна, о, юная дева-весна. Как очаровательно и ласково твое безумие, твоя невинность, что так одержимо вскружило мою голову. Иду только к тебе. Иду с одной лишь просьбой, нет, мольбой: дай мне лишь раз коснуться твоих почти невидимых ресниц хотя бы взглядом. Хотя бы в памяти, в воображении явись…
И ты касаешься меня, все глубже, глубже проникая в суть того, что неизменно есть во мне. О, да, ты то, что неизменно есть во мне – любовь!
Kirill Kovalev