Дырка

Дырка.

На третьем, самом верхнем, этаже здания интерната размещались спальные комнаты воспитанников. В левом крале – спальни мальчиков, или мужское крыло, что звучало благозвучнее; в правом – жили девочки и женским крылом оно никогда не называлось. Между этими крыльями здания – парадная лестница. С лестничной площадки третьего этажа был вход в методический кабинет математики, который ликвидировали, а его помещение отдали для спальни девочек из класса на год младше нас. Мы же учились в девятом классе, и наша спальня  была первой от начала крыла. Таким образом, оба спальных помещения разделяла всего лишь кирпичная стенка.
Надо ещё заметить к слову, прежде перехода к основному действу, что под окнами нашими проходил длинный балкон. Из нашей спальни на балкон можно было выйти лишь через окно, а балконная дверь – в девичьей спальни. На балкон выходить строго запрещено. Днём никто и не пытался этого делать, чего там днём-то делать?! А вот после отбоя, да тем более по обоюдному согласию, можно легко пройти в девчоночью спальню. Нормальным-то путём не пройдёшь, поскольку ночной воспитатель этого безобразия не допустит.
Впрочем, уважаемый читатель, ночные похождения в девичьи спальни, не являются главной темой нынешнего повествования. Автор понимает, что рассказ об этом стал бы наиболее интересен уважаемому читателю, но пусть эта тема останется для следующего воспоминания об интернатской жизни. А здесь расскажу случай на тему менее возвышенную, чем ночные любовные похождения.
Войдя однажды после окончания уроков в нашу спальню, увидел Сашку полулежащего на своей кровати, припавшего глазом к дырке в стене, отделяющей нашу спальню от соседней комнаты, населённою прекрасными девами.
- Саня, как тебе не стыдно! Ты за девчонками втихаря подглядываешь! Эх, Саня, Саня! Бесстыдник ты!
Сашка вскочил и, запинаясь, начал оправдываться, что он пришёл в спальню, а тут дырка в стене откуда-то появилась. Он решил в неё посмотреть и только, как говорит, прильнул глазом, тут я его и застукал.
Саша парень стеснительный, да и шуток не понимал, принимая их за чистую монету, поэтому всегда начинал оправдываться. Мы за это подтрунивали над ним и, чем больше и настойчивее он оправдывался, тем сильнее распалял наше желание ещё больше уколоть его. Дело порой заканчивалось обидами и даже слезами.
- Саня, ведь ты комсомолец! Не престало комсомольцу такими делами заниматься. Вот узнают, а? Позорище-то какой будет!
- Это они дырку проделали, - защищался Сашка.
- Конечно, ты теперь наговоришь, чтобы выпутаться.
- Посмотри на края краски. Видно, что дырка с той стороны пробита.
Мне уж хотелось скорее самому посмотреть, а не с Сашкой препираться, пока девчонки были в спальне и переодевались после уроков.
- Ну-ка, отойди. Дай я посмотрю.
Дырка оказалась совсем узкой. Лишь маленький лучик света проникал с той стороны. Но приглядевшись, я увидел, что дырка заткнута бумажкой.
- Саня, они дырку фантиком заткнули, - сказал я тихо, - подай проволочку или гвоздик.
В нашем шифоньере можно было найти не только эти предметы, но и много разной подобной всячины.
Сашка подал проволочку. Аккуратно зацепив фантик, я потащил его к себе. Он предательски зашуршал и провалился куда-то вниз, открыв прекрасный обзор. Соседняя спальня узкая, всего лишь два ряда кроватей вдоль стен и проход между ними. Хоть и хороший обзор в дырку, но виден лишь небольшой секторочек помещения. А девчонки там, это хорошо слышно! Кто-нибудь из них  пройдёт по проходу, быстро промелькнув в секторе обзора. Даже и не поймёшь, кто прошёл. Да и видно лишь тазобедренный сустав. Хоть он и самый главный, однако, удовольствия никакого. Зато с той стороны, наша широкая спальня вся как на ладони. Почти каждого можно в отдельности рассмотреть.
- Дай мне тоже посмотреть, - скромно попросил Сашка.
- Пошёл на фиг!
Вдруг в дырке промелькнул белый халат. Это их воспитательница. Они почти всегда ходили в белых халатах. И тут бы отойти от дырки к шифоньеру, сделать вид, что ни о какой дырке нам неизвестно, и начать переодеваться из школьной формы в повседневную одежду. Но ума не хватило об этом подумать.
Воспитательница дырку заметила и тоже в неё посмотрела. Наши глаза встретились, напомнив сцену из «Двенадцати стульев», лишь карандашика не хватало! Зрачок её мгновенно расширился, и из педагога она превратилась в разъярённую тигрицу, защищающую котят своих от злых охотников!
- Всё, Саня, кердык нам!
Только эти слова успел я вымолвить и отпрянул от стенки. В ту же секунду Наталья Олеговна влетела к нам в спальню, пинком открыв дверь, которая чуть с петель не слетела. Перекошенное лицо, расширенные, сверкающие злобой глаза и сжатые в кулаки руки повергли нас в неописуемый ужас! Она бы бросилась на нас и выцарапала бы нам глаза, перегрызла бы горло, но что-то её удерживало. Она размахивала руками и топала ногами от негодования! Что-то хотела сказать, но выкрикивала лишь бессвязные слова и междометия.
Наталью Олеговну мы знали как спокойную женщину, никогда не повышавшую голос на воспитанников. В некоторых случаях с ней можно было поговорить о таких вещах, о которых ни с одним другим педагогом разговаривать не получится. Такие случаи имели место быть, например, во время производственной практики проходившей на Горьковском Автомобильном заводе. Она сопровождала группы старшеклассников. Там, за стенами интерната, все мы чувствовали себя в ином мире, расслаблялись, почти стиралась грань между педагогом и учащимися. Наталья Олеговна могла рассказать анекдотец фривольного содержания, часто шли разговоры шутливого, иронического характера об отношении полов. Наталья Олеговна отпускала такие шуточки по этому поводу, которые девчонок заставляли слегка краснеть и смущаться, а парни чувствовали себя  взрослыми, коль педагог с ними так разговаривает.
Наталья Олеговна, что называется, педагог либеральный. За это её любили и ценили. Поездки на практику в её сопровождении считались праздником свободы. По сути, она жизни учила, той жизни, которой в школе не учат.
И вот теперь, она обернулась разъярённой тигрицей. Если уж довели её до такого состояния, значит, дело серьёзное произошло. Наконец, к ней вернулся дар речи и она прокричала:
- Идёмте к завучу! Там будем разбираться!
Вот только этого нам не хватало! Теперь вся школа узнает об этом происшествии. Узнает не то, как было на самом деле, а совсем в другом свете. Из мухи слона сделают. Да и подленькая какая-то история получается: подсматривал в дырку! Одно дело, когда в спальне девчоночьей застукают, или в подвале с подругой. Так этим гордиться можно! За это в нашей среде уважать будут, да и педагоги станут расценивать тебя как самца, как взрослого парня, хотя, конечно, скрытно, не явно. А тут, в дырку подглядывал! Фу, даже самому противно сделалось!
К завучу идти – лишь с лестницы спуститься на второй этаж. Его кабинет находился точно под спальней девчонок. Наталья Олеговна гигантскими, тигриными прыжками соскочила вниз, а мы плелись за нею, как ягнята на заклание.
Завуча в кабинете не оказалось. Наталья Олеговна стояла около двери кабинета, держась за ручку, не зная, что ей дальше делать.
- Наталья Олеговна, может, договоримся без лишних разбирательств? – предложил я, надеясь на то, что она из тигрицы вновь станет приятной, всегда улыбающейся, приветливой женщиной.
Но моё предложение прозвучало слишком рано. Бес уязвлённого самолюбия за попрание женской чести, неожиданно пробудившейся в ней, ещё не выскочил, не уступил место спокойствию и рассудительности.
- Стоять здесь! – приказала она нам, а сама побежала разыскивать завуча.
Завучей было двое: по воспитательной и по учебной работе. Но это лишь административное разделение обязанностей. Просто считалось, что у нас было два завуча, которые дежурили в школе попеременно.
Сегодня дежурил Евгений Евгеньевич. Он в нашем классе физику преподавал. О, уважаемый читатель, что это были за уроки! Они запомнились на всю жизнь! Евгений Евгеньевич балагур и весельчак, но когда надо был строг и суров. Правда, строгость и суровость крайне редко ему требовались. Мы все его любили и уважали. Была надежда с ним договориться, только Наталью Олеговну надо успокоить.
Наталья Олеговна, обежала всю школу, взмыленная и задохнувшаяся возвратилась к кабинету, рядом с которым мы с Сашкой её смиренно ожидали.
Задыхаясь от скорого бега, она спросила:
- Завуч не проходил?
- Нет.
Она заглянула в кабинет. Он был пуст. Заметив моё намерение обратиться к ней и не желая этого, она крикнула:
- Молчать! Стоять здесь!
И вновь она помчалась искать завуча. Едва скрылась за поворотом коридора левого крыла здания, с первого этажа поднялся Евгений Евгеньевич.
- Вы чего тут стоите?
- Да так, ждём, - неопределённо ответил я.
Евгений Евгеньевич прошёл в кабинет. И тут же с первого этажа поднялась Наталья Олеговна.
- Не проходил Евгений Евгеньевич? – спросила она.
- Нет, - сам не зная зачем соврал я.
- Сказали, что он только что поднялся по лестнице.
Я в ответ лишь руками развёл в знак того, что никого не видел. Наталья Олеговна вновь побежала вниз. В это время из кабинета вышел Евгений Евгеньевич с какими-то бумагами и тоже пошёл на первый этаж.
Наталье Олеговны долго не было. Минут через пять она снова появилась. Она не бежала, бежать уже не было сил. Лицо лоснилось от пота.
- Нигде не могу найти завуча, - как-то жалобно произнесла она, вытирая носовым платком пот со лба.
И после паузы добавила:
- Ну и набегалась я, черти, из-за вас! Ну и разозлили вы меня!
- Наталья Олеговна, может, договоримся без лишнего шума?
- Как, как ты предлагаешь договориться?! Вы такое совершили, такое..! – Она вновь задохнулась от приступа гнева.
- Мы замажем эту дырку алебастром, да и дело с концом.
Наталье Олеговне понравилось это предложение. Она даже улыбнулась в ответ. Но Сашка чуть было всё не испортил:
- Ваши девчонки дырку к нам проделали, а не мы к ним.
- Что?! Да как ты смеешь моих девочек в этом обвинять?! Нахал!
И она снова хотела пуститься на розыски завуча. Но я предупредил этот порыв:
- Наталья Олеговна, дело не в этом…
- Как это не в этом? Он, паразит, хочет девочек обвинить, а себя выгородить!
Слово «паразит» прозвучало не обидно, даже как-то примирительно. Наталья Олеговна быстро пошла на третий этаж. Наверное, по характеру отверстия ей хотелось определить, с какой стороны его проковыряли. Мы последовали за ней. Она направилась в девчоночью спальню, но я пригласил её пройти в нашу спальню, ибо там доказательства неопровержимые.
- Наталья Олеговна, совсем ведь не важно, с какой стороны эту дырку проковыряли. Мы её замажем и всё.
- Нет важно!
- Тогда посмотрите на края краски. По ним чётко видно, что дырка пробита с той стороны.
Наталья Олеговна ничего не могла возразить. Она поняла, что дырку действительно проковыряли те, кого она яростно защищала. Я же решил дополнить её впечатления:
- С нашей стороны вовсе ничего не видно, потому что спальня у девчонок узкая, а вот с их стороны наша спальня как на ладони.
Наталья Олеговна посмотрела в дырку, потом прошла в соседнюю спальню, откуда вернулась вполне довольная, изо всех сил старающаяся скрыть улыбку. Коротко сказала:
- Замазывайте дырку. Через полчаса приду проверять.
С этими словами она от нас удалилась.
Мы пошли к учителям труда за алебастром. Развели его в стакане и добросовестно замазали дырку с обеих сторон, затерев это место кусочком картона, чтобы было всё ровно.
Потом выяснилось, что хозяйка той самой кровати, над которой образовалась дырка, случайно ткнула в стену деревянным плечиком для одежды, кусочек штукатурки и отвалился. А за ним пустота. Девчонки быстро смекнули, какую выгоду они получают, и черенком швабры ткнули в образовавшуюся полость, в результате чего, такой же кусочек штукатурки вывалился с нашей стороны.
Замазав дырку, пошли мы мыть руки. Выходя из девчоночьей спальни, встретились нос к носу с Натальей Олеговной, шедшей принимать работу. «Ну вот, - подумал я, - сейчас обвинит в том, что мы зашли в девчоночью спальню в отсутствии её обитателей».
Наталья Олеговна посмотрела на нас с лукавым прищуром глаз, улыбнулась, погрозила, шутя, пальчиком и сказала с напускной строгостью:
- Я вот вас! В следующий раз в клочки порву!

13.10.2012.

P.S. Друзья, если хватило терпения дочитать до конца, оставьте комментарий. Ваша критика для меня станет очень полезной.